Восточная западня. Часть 2

«Истинный последователь Б-га».

Как обычно вечером мы сидели в его кабинете; он читал толстую религиозную книгу (хозяин набожен), я вслух разбирала детские сказки (там крупный, понятный шрифт). Он заглянул мне через плечо и заговорил сам, упомянув о нескольких звонках мамы насчет меня. Прибавил, что говорить с ней не смогли, так как русским в доме никто не владеет, но ответили по-английски, что я позвоню, как только смогу. Прибавил, чтоб я готовилась к разговору, обдумав, чем порадовать мать, не расстраивая её. От радости я вскочила, совершенно непосредственно бросилась ему на грудь и обняла, поцеловав в щёку. Он едва улыбнулся и прижал меня к себе. Его руки скользили по моей спине, прощупывая каждое ребро, сжимая талию, опускаясь все ниже. В напряженной тишине я попыталась осторожно освободиться, но он все крепче прижимал меня к себе, терся о мой пах своим, просунул колено между моих ног, так что вскоре я отчетливо ощутила недвусмысленное набухание внизу его живота.

— Он не пристает к служанкам, — вспомнила я слова Джейн, которые теперь мне вовсе не казались достоверными. Прижав меня задом к столу, так что я не могла вывернуться, мертвой хваткой зажав руками бедра, он все сильнее терся твердеющим пахом о низ моего живота. Его лицо покраснело, он громко дышал. Внезапно он толкнул меня вниз на ковер, расстегнул брюки, и перед моим вытянутым от неожиданности лицом оказался темный эрегированный член. Я сидела совершенно ошарашенная, не ожидающая ничего подобного от набожного малоразговорчивого старика, пока он с напряженным лицом и полузакрытыми глазами сосредоточенно тер член кольцом пальцев. Треснула ткань платья, когда он рванул меня за ворот, обнажая шею и грудь. Сдавив шею, он притянул меня к своему паху и мастурбировал все быстрее, почти упираясь пенисом мне в лицо. Я крепилась из последних сил, до конца не веря в происходящее, не понимая, чего от меня хочет старый развратник. Мне было плохо от тяжелых предчувствий, что я в очередной западне. Наконец, пыхтя как паровоз, мужчина выплеснулся на мою шею. Капли спермы потекли в ложбинку между грудями, и тяжело дыша, он следил за мокрой дорожкой. Он провел вверх рукой по моему лицу, размазы-вая сперму. Потом аккуратно вытер руки и сморщенный пенис салфетками, не предло-жив их мне, застегнул брюки, перелистал страницу настольной книги и вызвал слугу.

Я так и сидела на полу, охваченная гадкими предчувствиями. Вошедшему он велел отвести меня в мою комнату, и я вновь очутилась в шикарных покоях, некогда делимых с Омаром. — Господин велел не запирать дверь и ожидать его, — уже без удивления выслушала я и даже поняла приказ. Делать было нечего, а выживать как-то было нужно. И почему я решила, что старый распутник чем-то порядочнее своих сыновей? Стало так жаль себя, оказавшуюся в эпицентре похоти немолодых мужчин (и дети за 30, и папаша за 50 мне тогда казались стариками). Впервые за последнее время я с комфортом приняла душ, не толпясь в очереди с прислугой. Одела прозрачную сорочку, купленную мне Омаром. И села на постели ожидать дальнейшего.

Тихо прикрыв за собой дверь, вошел Салман-ага в халате. Он с удовольствием оценил мой вид и присел рядом. — Ты хочешь меня? — на полном серьезе прошептал старый развратник. — Да, — как можно естественнее кивнула я. — Тебе придется постараться. Я не молод. Не разочаровывай меня... — прижимаясь, прошептал он мне в ухо и поцеловал в шею. Меня передернуло — я испугалась, что мое отвращение заметно. — Снимай... Ложись... — слегка толкнул меня на кровать и, сняв одежду, я вытянулась на постели. Он долго ощупывал мое тело, будто впервые дорвавшись до женщины; я старалась не смотреть на костлявые, узловатые пальцы на своей груди, животе, бедрах... Он будто старался возбудить меня, чувствительно надавливая, пощипывая, покручивая.

Удобно усевшись сбоку, он раздвинул мои ляжки и приблизил пальцы к сухому влагалищу. Я закусила губу и вздохнула. Сперва поверхностно поглаживая, старик все глубже пробирался внутрь, и вот его холодные пальцы ускоряют скольжение во мне. Со сладострастным выражением лица он пристально наблюдал, как мои пухлые нижние губки темнеют, влажнеют и призывно раскрываются под ускоряюшимся темпом его настойчивых пальцев. Положив вторую руку на мой вздымающийся лобок, он прижал его, закатил глаза и прошептал: — Возьми его... Сейчас... Я несмело коснулась его бедер, скользнула рукой меж ними: пенис был чуть твердый. Точно — придется постараться! Скрывая неприязнь и стараясь не смотреть в краснеющее и трясущееся лицо хозяина, я принялась за непростую работу. Я стремилась быстрее возбудить старика, чтоб освободить себя из плена его цепких пальцев, ощущения от которых становились невыносимыми. А он безустанно мучил меня, удовлетворенно прислушиваясь к громкому хлюпанью моей вывернутой вагины. В конце концов член отвердел настолько, что это можно было считать готовностью. Похотливый хрыч, всхлипнув, скинул халат, обнажив заросшее седыми волосами тело, обвисшую грудь и выступающий складчатый живот. Как раскрывает человека нагота! Подтащив к краю кровати, он подхватил меня за колени, приподнял вверх, сам присел и ввел член. Я зажмурилась, не найдя в себе сил смотреть, как меня имеет сластолюбивый старик. Могущий стать моим родственником. Почти отцом. Но пожелавший сделать меня наложницей.

Быстро он затрясся и выплеснулся в меня. Хорошо, что хотя бы процесс был недолгим! Устало опустился на кровать рядом и вытянул жилистое тело, касаясь моего. — Тебе понравилось? — не глядя на меня. — Да... — Мой сын лучше? — так и спросил. Ну как ответить? Переспросить, который из сыновей? — Вы нежный и ласковый... добрый... Мне хорошо с вами... Одобрительно похлопал меня по груди. — Ты доставила мне большое удовольствие. Я умею быть благодарным, не пожалеешь... Сжимая мою руку: — Спи, девочка моя! Завтра важный день, с мамой поговоришь. Оставшись одна, я опять плакала, поняв, что никогда не выберусь отсюда — не отпустит престарелый любовник. Почему судьба так несправедлива ко мне? Я совсем не разбираюсь в людях и выбираю не тех мужчин. Впервые почувствовала к бросившему меня здесь Омару глухую неприязнь я, так долго мысленно оправдывавшая его.

Вожделенное пробуждение.

Филиппинка Джейн помогает мне одеться и красиво укладывает волосы — я готовлюсь к видеосвязи с мамой. — Нет, не плачь! — она вытирает мне слезы. — Красное лицо будет заметно на экране, тебе не разрешат звонить. Ещё слой пудры — и цвет кожи допустимого оттенка. — Мне плохо Джейн... Надежды нет... Как жить?... Кто мне поможет вернуться домой? — вопросы без ответа. — Меня тоже не выпускают. Подозревают, что мы с тобой договорились и я хочу помочь тебе, — шепчет Джейн. — Молодые хозяева злятся и вымещают все на слугах. Бьют, насилуют девушек... Все шепчут, что из-за тебя. Думают, ты поссорила их с отцом, его выбрала вместо них. Я непонимающе смотрю на служанку и, поняв, истерически хохочу; та пытается успокоить меня. Вот оказывается, как со стороны выглядит мое положение: я перебрала всех мужчин семьи, перессорила и остановилась на отце. Хохот переходит в рыдания: хотела бы я получать удовольствие от своей ситуации, да что-то не хочется! Не получается!

Смыв расплывшийся макияж, накладываем свежий и выходим к ожидающему хозяину. С ним фотограф и уже знакомый по видеосвязи переводчик. В разных домашних интерьерах меня фотографируют, я старательно позирую, изображая полное довольство жизнью. Правила разговора прежние: я говорю то, что положено, избегая запретных тем. При малейшем сомнении переводчика разговор прерывается, и возможность последующего откладывается на неопределённый срок. Я враждебно смотрю на довольного собой старика и переводчика; они делают вид, что не заметили. Представление для мамы удается на ура: она трогательно благодарит хозяина, так заботящегося о её дочери. Салман-ага благочестиво кивает головой в ответ и прижимает руку к сердцу в знак ответной благодарности. Он гладит под столом мои колени и пожимает руку.... Читать дальше →