Два желания. Сексуальные желания и фантазии

«Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри» З. Фрейд

Я хочу рассказать вам свою историю. Вы только не Фууу! — кайте, а просто выслушайте.

Меня зовут Катя. Я живу в городе с папой и мамой. Мне двадцать два годика. Я учусь в... аа, впрочем, неважно, где я учусь.

Папа с мамой собрались по турпутёвке на Кипр. Аж на две недели, а на меня у них, как всегда, не хватило денег.

Вот.

И они, чтобы я не скучала в городской квартире одна, а больше, чтобы я была под присмотром, отправили меня к родственникам в деревню.

В деревне у мамы живёт старший брат, дядя Паша, с тётей Надей, евойной женой и с сыном Антохой, моим, значит, кузеном.

Деревня, конечно, не Кипр, но, всяко разно, лучше, чем в пыльном и душном городе.

Меня посадили на автобус, предварительно всю облапав (ну, в смысле, что папа и мама крепко пообнимали), измусолив мои щёки мокрыми губами и, окропив слезою (это, конечно, мама!).

Они махали мне руками, а я уже мысленно была там!

В райцентре меня встретил дядя Паша. Он тоже меня облапал, но уже не так, как папа и мама, а осторооожно приобнял, как будто я была из хрусталя сделана.

Люблю дядю Пашу: он немногословный, не задаёт глупых вопросов, типа — Жениха ещё не нашла, племяшка?

Бррр, не люблю это слово, оно у меня вызывает две ассоциации: племенной бык и пельмень.

От райцентра до деревни двенадцать километров по просёлочной дороге через бор. За два года, что я не была здесь, бор нисколечко не изменился: всё такой же глухой, пугающий своей молчаливой угрюмостью. Я представила, как поскрипывают сосны и кедры, как мяукает сойка, услышала жужжащее стрекотание козодоя, напоминающее морзянку в ускоренном режиме и барабанную дробь дятла — неутомимого санитара леса.

— Как Таня?

— Да всё нормально. Работает.

— Там же?

— Да

— Отец?

— Тоже и там же

Определённо, с дядь Пашей можно дружить. Больше он вопросов не задавал!

Когда подъехали к дому, ворота были открыты и Антоха, рот до ушей и пританцовывает от нетерпения тоже меня облапать, уже ждал нас.

Заехали во двор и, когда я вышла, потягиваясь до хруста в суставах, из дыры в стене сарая выкатил Шарик и, увидев меня, замер на мгновение, а потом, узнав, завилял хвостом, подбежал и, привстав на задние лапы всё подпрыгивал и старался лизнуть. Я поймала его лохматую башку и затормошила — Привет, Шарик!

Шарик извернулся и всё-таки лизнул меня в нос, своим горячим и шершавым языком.

— Ну, здравствуй сестричка! — Антон с какой-то хитроватой улыбкой смотрел на меня.

Я протянула руку

— Чё, даже не обнимемся? — и облапал меня и стал тискать и мять, так что я взвизгнула, а Шарик бегал и прыгал вокруг нас и звонко, и радостно лаял.

— Ну, что вы пристали к девчонке — это тётя Надя, обтирая руки о подол фартука, подошла к нам, обняла меня и чмокнула в щёчку.

От тёти Нади пахло парным молоком, пирожками с картошкой и земляникой (духи, или туалетная вода, а может и самой настоящей).

— Ты поди проголодалась с дороги?

— Неэ, я сначала в туалет.

Туалет за забором огорода, у стены сарая.

Я стянула трусики, задрала подол юбчонки и присела. В стенках были дырки, в которые можно было палец просунуть. Было чисто, видимо недавно вымели, но всё равно характерный запах щекотал ноздри и я, пописав и, подтеревшись трусиками (всё равно стирать), вышла.

Постояла на огороде, чтобы развеялся запах мочи.

Картошка уже отцвела и её окучили. Капуста, на высоких ножках, с влажными лунками, видимо с утра поливали, морковка, подсолнухи. У стены сарая разрослась на солнцепёке малина, крупная, красная, спелая и я подошла, и стала срывать сочные ягоды: малина была тёплая и сладкая.

— Катька — Антон тронул меня за руку — пойдём в дом, мамка уже стол накрыла, а потом я баню истоплю, помоешься с дороги.

— Какой ты заботливый стал, братик — я легонько щёлкнула Антоху по носу

— Даа, это папка, говорит «поухаживай за сестрой, а то она притомилась с дороги». Только я чё то не вижу, что ты притомилась, вон как малину лопаешь, аж за ушами пищит!

— Жжадина! Ну, ладно, пойдём. Где тут у вас руки помыть можно?

— Ой, а ты будто забыла где? — издевательски вежливо ответил Антон — прямо вся такая городская. В ванне, конечно, где ещё?

— Ой, а у вас прям ванна есть?

— Конечно! — Антон пошёл, и я за ним.

Он подошёл к калитке палисадника и открыл — Вон ванна!

У стены сарая на кирпичах стояла старая, поношенная ванна, заполненная водой.

— Да там лягушки поди завелись?

— Какие лягушки? Я там руки и лицо мою — обиделся Антон

— А жопу ты там не моешь? — съехидничала я

— Ну ты и стервоза, Катька! Думал с возрастом хоть... — Антон отскочил, видимо почуял что у меня руки зачесались — изменишься — закончил он

— Да ладно, не буду я тебя бить

— Ага, солдат ребёнка не обидит — Антоха ухмыльнулся

— Давай, поливай! Где мыло?

Антон дал мне мыло, зачерпнул ковшиком воды из ванны и поливал.

Я вымыла руки и ополоснула лицо.

— Антоха, привет!

Какой-то пацан с улицы махал нам рукой.

— Васька, иди с сеструхой познакомлю!

Но Васька, глянув на меня, пошёл дальше — Мне надо сахар купить, у нас кончился, а мамка варенье варит.

— Это он тебя испугался

— Я такая страшная?! — у меня опять зачесались руки

— Не-не-не! — Антон выставил ладони — он твоей красоты испугался. Ты же у нас императрица, Екатерина!

И хотя его улыбка была с хитринкой, я приняла его слова, как должное.

— Ребятишки, ну скоро вы? — тётя Надя вышла на крыльцо — Идёмте.

Я не ошиблась: и молоко и пирожки с картошкой, с пылу с жару, и земляничное варенье.

— Таак! — потёр руки дядя Паша — За встречу! — и поднял стопку.

— Это настойка, на смородине и на рябине — подмигнул он мне, увидев, как я принюхиваюсь.

Мы чокнулись и выпили: дядя Паша залпом, в один глоток, Антоха выпил за два глотка, а мы с тётей Надей пили маленькими глоточками.

Дядя Паша тут же наполнил стопки ещё раз

— Паш, ну куда ты торопишься? — пусть ребёнок поест — остановила его тётя Надя.

— Ты ешь, Катя, ешь, а мы выпьем за твоё здоровье.

Я, наверное, и правда проголодалась; остановилась, только, заметив, как они все втроём, с улыбкой наблюдают за мной — «Ещё подумают, что меня родители не кормят».

Когда дядя Паша потянулся к графинчику с настойкой в третий раз, тётя Надя придержала его — Отец, может хватит уже, а? Тебе завтра рулить

— Дак мы же не в город

— Куда это вы собрались?

— Да вот, матери захотелось черники

— Так уж выбрали всю чернику вокруг — удивился Антон

— Неэ, мы в Ракиты

— Ого! Это ж сорок км!

— Мы же не пешком — ответил дядя Паша

— Вот я и говорю, хватит! — и тётя Надя убрала со стола графин.

Потом Антон истопил баньку, и я помылась, и даже немного попарилась берёзовым веником.

Быстро стемнело и крупные звёзды на чёрном небе сверкали, как бриллианты.

Я постояла, вдыхая прохладный и пахнущий травами воздух.

Вышел Антон и встал рядом

— Хорошо?

— Да.

Ни о чём не хотелось думать, сразу почему-то навалилась усталость — «Как будто на мне воз возили» — вспомнила я мамину присказку и грустно улыбнулась.

Антон, наверное, почувствовал моё состояние: тронул за руку — Пойдём, а то прямо здесь уснёшь.

Спала, как убитая! И проснулась от солнечного лучика, ласково греющего мою щёку.

Потянулась, сладко зевнула и села, прислушиваясь.

Кто-то бубнил вполголоса на кухне и мне показалось, что разговаривают двое.

«Передумали за черникой».

Скрипнула половица, дверь неслышно приоткрылась и Антон, просунув голову увидел меня — О! Проснулась! Ну ты и спать, Катька, уже скоро полдень

— А чё, за черникой не поехали?...