Необычный гимн обычной п#зде. Из книги Необычные секс истории

Необычный гимн обычной пизде

Всё когда-то случается в первый раз. У подавляющего большинства мужчин первая женщина оставляет лишь смутные воспоминания да чувство неловкости. Тем не менее, опыт этот трудно переоценить, так как, зачастую, он разворачивает всю последующую сексуальную жизнь в то или иное русло.

Я лишился девственности в институте, с одной простенькой и невзрачной девушкой из нашего потока. Её звали Аня. Был первый курс. Вокруг парни только и говорили, что о женских гениталиях и связанных с этим маневрах. Повсюду царила гиперсексуальность и прыщеватость.

Я вряд ли обратил бы внимание на эту Аню, но был один случай, который заставил меня сделать это.

В самом начале учебы, на первом курсе, у нас был медосмотр. Там была предусмотрена одна странная и многими рассматриваемая как позорная операция. Надо было сдать анализ мочи. Ничего предосудительного в самом этом факте нет. Однако, так как народа было море, наши циничные медики придумали остроумный трюк, который по их мнению, существенно ускорял их деятельность и избавлял от необходимости плавать в море разливанном студенческой мочи.

В медпункте был туалет. С этим туалетом граничило так называемое техническое помещение. В этом помещении обычно были свалены всякие ненужные медицинские вещи. На этот раз, техническое помещение по возможности разгребли. Там на полу были расставлены десятки пустых баночек. Изуверская технология, придуманная медиками, была такова: каждый осматриваемый должен был взять у врача индикаторную полоску с уникальным номером, зайти в техническое помещение, закрыть за собой дверь, наполнить баночку мочой (попросту, пописать в неё), окунуть индикатор в мочу, а затем выйти из тех. помещения, отдать индикатор врачу, а мочу из баночки вылить в находящийся рядом туалет и баночку вымыть.

Уж чего таким образом хотели узнать наши медики, я не понимаю до сих пор. Однако, это определенно не был тест на беременность, так как проверяли и парней и девиц.

В медпункте царил ажиотаж, толкотня и шум. В какой-то момент я оказался в очереди прямо перед дверью технического помещения. Неожиданно, щеколда громко щелкнула, дверь открылась и на пороге появилась невзрачная Аня — моя однопоточница. В руке она гордо держала литровую банку, почти на половину заполненную янтарно-желтой и в то же время прозрачной жидкостью — её, аниной мочой. Края банки были в густой испарине — анина моча была горяча. На поверхности плавала тонкая белесая пенка. Толпа за моей спиной беспощадно прижимала меня к двери, ведущей в техническое помещение, и бедной Ане пришлось практически протискиваться мимо меня, чтобы сдать свою мокрую, неопределенного цвета индикаторную бумажку. Девушка потупила взор и мелко семинила, почти касаясь меня. В этот момент я отчетливо уловил пряный запах, идущий от Аниной банки. В воздухе неотвратимо распространялось тонкое и, в то же время резкое амбре женской мочи, только что покинувшей мочевой пузырь хозяйки.

Зайдя в техническое помещение и заперев за собой дверь, я некоторое время боролся с разбушевавшимся членом. На полу, на некотором расстоянии от позорных баночек отчетливо виднелись многочисленные отдельные капли и целые сполохи жидкости. Моча, понял я. Я мог дать зуб, что парни без труда попадали в банку — неэрегированный член все-таки довольно удобная штука. Женщинам же, с их непростой анатомией, было гораздо сложнее решить эту проблему, не проронив ни капли на пол. Таким образом, пол в этом углу комнаты был обильно уделан знакомыми и незнакомыми мне девицами.

Моё воображение немедленно нарисовало яркую картину, того, как наша поточная замухрыжка Аня стягивает джинсы и трусы, неловко приседает, одновременно поднимая с пола пустую ещё пока, стеклянную банку, подставляет банку под волосатую промежность и некоторое время ждет, пока моча ищет выход из тела. После этого раздается неуверенный фс-с-сык и предательская струя устремляется в сторону по половой губе, минуя края спасительной банки и звонкими пахучими каплями падая на пол. Аня мучительно перекрывает мочеточник, несколько одиноких капель грустно отделяются от её промежности и падают в банку. Через несколько мгновений, предельно сосредоточившись, Аня начинает потихоньку сцеживать горячую жидкость в банку. К этому времени её непростая пизда, ещё хранящая следы смятости под трусами, уже приняла более правильную конфигурацию, и может извергать мочу единой почти управляемой струёй. Аня ссыт всё более и более уверенно, и в какой-то момент напор усиливается настолько, что её пизда начинает петь. В банке к этому времени уже бурлит почти пол-литра мочи. Вероятно, уже приехав на медосмотр, Аня хотела писать. Хоть это радует — не пришлось мучительно выдавливать из себя по капле... Когда струя иссякает, Аня ещё некоторое время зависает над баночкой. Одинокие капли падают в банку с волосатой промежности. Подтереться здесь нечем (я, во всяком случае, не увидел нигде смятых женских бумажек). Аня делает неуклюжую попытку несколько раз присесть над банкой, чтобы стряхнуть остатки мочи с волос, но янтарная жидкость наполовину заполненной банки начинает опасно раскачиваться. С досадой поставив банку на пол перед собой, Аня быстро натягивает трусы и джинсы, одновременно ощущая, как остывающие капли мочи пропитывают ткань трусов.

Вся эта картина пронеслась у меня в голове за доли секунды. Представив себе писающую Аню, сдающую анализ, я возбудился ещё больше. Кое как добыв член из брюк, я понял, что ситуация аховая, так как мне никоим образом не направить струю вниз. Некоторое время помучившись с непреклонно — несгибаемым самостоятельным телом моего члена, я, обзывая его самыми последними словами, пытался думать о чем-нибудь гадком и антисексуальном, например, о надвигающемся коллоквиуме по химии, но в следующий момент уже ловил себя на мысли о том, что снова и снова возвращаюсь к возбуждающей теме женского мочеиспускания.

С этого момента, я, что называется, запал на Аню и всё, что с ней связано... Вскоре я затащил её к себе домой под каким-то смешным предлогом. Между ног у меня бушевал костер. В голове царил ураган мыслей и все об одном. «Нравлюсь ли я ей?» — я был почти уверен, что да. Иногда какими-то неизведанными окольными путями из женского лагеря к нам доходила инсайдерская информация. «Но с чего начать? Как сделать так, чтобы не испортить все одним движением, жестом, словом?

При всем при том, она шла ко мне в гости как на заклание. Я смел наивно надеяться, что она не догадывается, зачем я её пригласил. Она, конечно, обо всем догадывалась. Я чувствовал себя почти графом Дракулой... Что надо делать в такой ситуации я представлял лишь в общих чертах — по разговорам с друзьями, — такими же, как и я профанами. В 85-м году ещё не было обстоятельных руководств типа «Секс для чайников». А как бы мне тогда это пригодилось.

Аня лениво перемещалась по моей комнате, скучливо разглядывая разноцветные корешки моих многочисленных виниловых пластинок. Я понимал, что для того, чтобы чего-нибудь добиться, мне необходимо уменьшить дистанцию настолько, насколько это возможно в сложившейся ситуации. На помощь мне пришел магнитофон с какой-то унылой баландой. Неожиданно, она с радостью согласилась потанцевать. Я уловил запахи незнакомых духов, дезодоранта, свежевспотевшего девичьего тела и скрывающей тинейджерские изъяны кожи косметики. Под руками у меня оказался непроницаемый бандаж её джинсов. Её маленькие острые грудки, упакованные в девичий лифчик, уперлись мне в печень. Аня была невысокой девушкой. Мы пытались говорить о чем-то, но получалось плохо, так как я всецело был занят ощупыванием её зада под сбруей нелепых джинсов. Она же понимала, что моя неумелая атака началась.