Мара. Глава 2

Его больше не пугало ее присутствие. Она не могла его видеть, лишь чуять, а он мог только слышать ее.

Порой на смену из ночи в ночь повторяющемуся “эпизоду” с пожаром приходил другой. Более зловещий.

Она заходила в горчицу. Поднимала половицу и, судя по последующим звукам, доставала из тайника книгу. Скорее всего это была та самая книга, которую она показывала своему гостю, как две капли воды похожему на него.

Он слышал шелест сухих хрупких страниц, ее шепот. Он не мог разобрать, что она говорит, спрятавшись в углу за печкой. Язык, на котором была написана эта книга, не был ему известен, но от этих слов ему становилось жутко.

На мгновение она замолкала, а после, со скрипом открывалась дверь. И тот, кто входил после этого в комнату, нес с собой леденящий душу ужас.

Она сама его боялась, продолжая скрываться за печью, но все равно, раз за разом, произнося слова страшных заклинаний, она его звала. Такой у них был уговор. Они будто бы играли в прятки. Он искал ее, а она пряталась. Было страшно представить, что могло бы произойти, если бы она обнаружила себя. Сидя в углу за печью до первого крика петухов, она не шевелилась и старалась не дышать.

Тот, кто приходил к ней по ее зову, нес с собой лютый холод. Было отчетливо слышно, как все сковывает тонкой коркой льда. Лед трескался под его ногами, но трещины зарастали вновь. Он бродил по горнице, садился на лавки. Временами был слышен его голос, соединяющий в себе миллионы голосов, сливающихся в один общий гомон, который невозможно было разобрать до того момента, пока он не обращался к ней напрямую.

Он просил вернуть ему его книгу. Говорил, что она его обманула, когда он, однажды, пришел за ней. Что смертным не дано понять того, что таится на страницах гримуара, который старше самой Вселенной. Но не найдя ее, снова уходил ни с чем.

Далеко не сразу, она выбиралась из своего укрытия, благодаря и угощая домовика, который скрывал ее от нюха того, встреча с кем имела бы один всем известный исход.

Он был далеко не глуп и сразу понял, что это за книга и кому она принадлежит. И что бы произошло лишись она ее.

Но этой ночью не было пожара, не было ужасного гостя. Да, и звуки стали иными.

Он услышал, как отворилась  дверь. Без скрипа, без скрежета петель, без шума тяжелой металлической щеколды.

Хоть дверь в его спальню и продолжала быть закрытой, он знал, что открылась именно она. Послышались легкие шаги по наливному покрытию. Этот звук существовал и отсутствовал одновременно. Дверь закрылась, щелчок кнопки, блокирующий дверную ручку.

Слыша ее шаги, он понимал, что она идет целенаправленно. Кто-то указал ей его местоположение. Она подошла к кровати и остановилась.

Смесь страха, который делал его тело неспособным двигаться. Дикого ужаса, который бежал по холодной, покрытой мурашками коже, обдавая его потоками ледяной воды. Лицо его покрыла испарина, выступил холодный пот. Он даже был не в силах дрожать. Чувствовал себя заживо погребенным.

Даже его веки не двигались. Широко открытые глаза смотрели в одну точку. Странную тень на потолке, которая все время роста, сползая на стену. Этой тени не нужно было света. Она существовала сама по себе, будучи видимой в темноте. То был обнаженный женский силуэт.

Смесь страха и дикого возбуждения. Причем второе пришло извне. Насильно.

Тень сошла со стены и повисла в воздухе. Обладательница же тени продолжала неподвижно стоять у его постели.

Внезапно он почувствовал боль в груди. Что-то незримое, но тяжелое, село к нему на грудь, придавив к кровати его и без того неподвижное тело.

Тень смешалась с сумраком ночи. Опять остались одни лишь звуки и леденящие кровь ощущения. Он спал и бодрствовал одновременно.

Видя тысячи жутчайших кошмаров, расщепляющих его психику. С ним происходило все, чего он когда-либо боялся. Все разом, в один момент.

Но… в то время, как ее тень сидела у него на груди, ее незримое тело оказалось с ним рядом. Она была холодная. Такая холодная, что нет в материальном мире того, что могло бы описать этот холод. Абсолютный ноль теплее, чем ее кожа. Космос теплее, чем ее дыхание.

Все еще оставаясь неподвижным, он почувствовал, что падает. Это чувство в самом низу живота, будто бы там образуется вакуум.

Ее руки легли к нему на плечи. Закованный в лед, он с трудом мог дышать. Внутренне вопя от ужаса, он продолжал оставаться неподвижным.

Его плоть ощутила, как ее погружают в ледяную воду. Он падал в бездну, а она, продолжая шептать свои странные заклинания, тихо, едва уловимо покачивалась, оставаясь незримой, обращалась ведва уловимой вибрацией в воздухе.

Но чем дольше это продолжалось, тем сильнее трескались льды Северного Ледовитого Океана, поддаваясь неизвестно откуда взявшемуся теплому течению.

Холод вовсе отступил, уступая место теплу, когда они вновь оказались в ее крошечной хорошо протопленной избе.

Отныне мог видеть ее, прикасаться к ней, чувствуя нежность и тепло ее кожи. Он лежал на печи, на мягкой перине.

Жар печи, сливаясь с жаром его тела, превращал его в нечто бестелесное. В воздух, мягкий мелкий песок, нежную прибрежную волну, хранящие в себе тепло закатного солнца.

Он был призраком, блуждающим по пляжу ночью. Шум морского прибоя заглушал звуки незнакомого ему языка.

Он смотрел на нее. Смотрел взглядом памяти. Она была ему до умопомрачения знакома. Так, будто память о ней хранилась в каждом атоме, из которых небрежно и торопливо было скроено его тело. Отражаясь в его глазах, она касалась его души. Ее мягкая теплая ладошка ложилась на его сердце, заставляя его бешено биться.

Страх ушел вместе с холодом. Он не знал, где он на самом деле. Остатки сознания умоляли его бежать сломя голову, но наблюдая за тем, как вздымается высокая грудь, он оставался неподвижен.

Она дышала всем телом. Будто совершая странный ритуал, медитацию, пребывая в трансе. Закрытые глаза, слегка подрагивающие ресницы, отбрасывающие еле заметную тень под глазами. Делая глубокий вдох, она будто бы вытягивалась всем телом, делая выдох, расслаблялась. Ее дыхание было глубоким и спокойным. Грудь поднимаясь и опускаясь, слегка колыхалась будто бы она лежала на берегу, а волна, набегая, подталкивала ее вверх, а, отступая, позволяла вернуться в исходное положение.

Ее лицо было спокойным и расслабленным. Будто вуалью покрытое легчайшей пеленой неги и медленно нарастающего наслаждения.

Ее руки лежали на печной трубе, не желая подарить ему даже малейшей ласки. Она не наклонялась к нему за поцелуем. Была не с ним. Была далеко. Была недосягаема.

Совершая волнообразные движения тазом, легко скользя, плавно поднимаясь и опускаясь, она будто бы совсем позабыла о нем.

Его руки лежали на ее талии, но сжав его запястья и, немного  подавшись вперед, она с силой придавила их к печи.

Он нырял под воду с головой, плавал на поверхности. Теплые течения ускорялись, накатывая и отступая.

Но внезапно налетел холод, сковывающий дыхание. Он снова неподвижно лежал с своей постели. На груди его сидела его тень.

Удовольствие никуда не пропало, оно лишь усилилось от вернувшегося ужаса. Но она более не была незримой, более не была прекрасной. Ее сгоревшая плоть пахла серой.

“Где моя книга, предатель”?! - Прошипела она, будто звук исходил из забитых дымом легких. - “ Отдай мне ее”! - Ее обугленные руки сжали его горло и неизвестно, чтобы было, если бы не спасительные четыре утра.