Бомжи, жизнь на Хованской свалке, не выдуманные истории. Глава Секс истории Часть 9

В этот раз Лида ещё лизала пизду у моей мамы и довела её до экстаза, в ответ Света душила её ляжками в пылу клиторального оргазма и уже сама без принуждения ласкала свою невестку. От этого запретного действа секса между двумя женщинами хуй у меня практически не падал. И я то и дело засаживал матери и Лиде одной строго в очко, а другой, используя презерватив, во влагалище.

По счастью, Лида оказалась бисексуалкой, что нас всех устраивало. Молодая женщина любила мужчин так же, как и " розовый " секс. Причем Лида была всегда активной в лесбийских играх с моей матерью и никогда не просила ту лизать у нее влагалище.

— Мне больше самой нравится быть активной, я удовольствие получаю, когда сама все делаю с женщиной. - говорила нам наша общая любовница, лаская добротное тело моей строгой мамы училки.

На следующей день Лида нашла на центральной свалке в куче с отходами, только что привезенными из Москвы, почти новые джинсы, в кармане которых лежали деньги, две бумажки по пятьсот рублей и несколько иностранных порножурналов, все в одном пакете, и, по иронии судьбы, оба журнала были строго на "розовую " тематику.

На их страницах молодые и зрелые дамы предавались всевозможным видам разврата друг с другом. По двое и пара на пару. Вероятно, хозяйка выброшенных на свалку вещей сама была лесбиянкой и по какой-то причине выбросила вполне нормальные брюки и журналы в мусоропровод.

Вечером после ужина, мать и Лида вдвоем уселись на тахте голые, положив на колени порно журнал с лейсбискими картинками, и внимательно их рассматривали, попутно целуя друг дружку в губы. Меня они с собой смотреть картинки в " розовых " порножурналах не приглашали, да мне и не нужно было гораздо возбуждающе смотреть со стороны на то, как моя мать, солидной комплекции дама в возрасте, с большими грудями и заросшим черными волосянками лобком, сосется, ласкается с худенькой женщиной своей невесткой, держит у нее на коленях порножурнал и рассматривая в нем развратные картинки.

— Девчонки. Вы хотите, чтобы у меня член лопнул. Я не могу спокойно смотреть, как вы лижитесь друг с дружкой. - говорил я матери и Лиде, по очереди набрасываясь на них.

Меня дико заводил вид лежащей на спине матери с раздвинутыми в разные стороны ногами, у которой моя будущая жена лижет покрытое чёрной волоснёй влагалище. И я с остервенением долбил мать в жопу и не менее яростно набрасывался на Лиду, натирая членом стенки её узкой письки.

Через неделю моя мать вошла во вкус и сама просила Лиду, чтобы та у нее полизала пизду и даже заигрывала с ней, соблазняя свою невестку. И это было мне на руку, так как в таком случае я отдыхал и дико возбуждался от подобного вида ласк.

А ещё через неделю, накопив денег и получив зарплату у Дмитрича за работу по прессованию картона, мы закрыли наш вагончик на замок и отправились со свалки в Калужскую область, в деревню, где находился дом Лиды. Ехали мы на несколько дней и по этому поводу предупредили супругов Галю и Дмитрича, что нас не будет на работе по семейным обстоятельствам. К тому времени вся свалка знала, что Лида моя невеста и что мы с ней скоро поженимся, включая мою землячку Иру, молодую, но в конец спившуюся девушку. Но она отнеслась к появлению Лиды, как ни странно, доброжелательно и не стала меня ревновать к ней и натравливать своих корешей, уголовников Фрола и Игната.

Продукты с собой в дорогу мы взяли со свалки, не покупать же их за деньги в магазине. Спиртное, "паленую " водку, заработанную мной на погрузке листов ДСП для Дмитрича в количестве трёх бутылок, я положил к себе в рюкзак, туда же поставил и три полуторалитровых баклажки пива и с десяток банок "джин- тоника, " найденного нами недавно на свалке. "Джин - тоник" любила Лида, и я его положил в рюкзак для нее.

Из продуктов мы взяли в основном крупы, макароны и тушенку с консервами. А также сухую колбасу, чай, сахар, конфеты и печенье, всего этого добра было у нас в достатке. Единственное, чего не хватало, так это хлеба, его мы решили купить в магазине на месте.

— Как нарочно, ни одна машина не ходит. Помнишь, Костя, как мы с тобой в первые на эту свалку попали, и нас сюда шофер молдаванин подвёз на своем мусоровозе. - говорила мне мать, идя по накатанной в снегу дороге вниз с полигона, то и дело спотыкаясь на каблуках.

Мы вышли со свалки рано утром, ещё затемно, специально, чтобы попасть в деревню в Калужской области, где был дом Лиды в светлое время суток. Мусоровозы, естественно, в этот час не ходили, и нам предстояло пройти с горы, где находился полигон, вниз к Хованскому кладбищу пешком порядка с километр.

Ещё будучи в вагончике, мы переоделись в чистые вещи и выглядели не как бомжи, а как обычные люди, москвичи. За две недели нахождения на свалке Лида также прибарахлилась, и сейчас на молодой женщине был надет модный импортный пуховик с капюшоном, синие джинсы и белые сапожки с меховой отделкой на ногах. Да и мы с мамой были одеты в теплые фирменные куртки на меху, на свалке можно было достать брендовые вещи, которые по непонятным причинам выбрасывали москвичи.

Из-за маленькой дырочки возле кармана выбросили на свалку красивый, почти новый пуховик, который был сейчас надет на Лиде. На мне так же были надеты джинсы с дыркой на одной из штанин. Мать ее аккуратно заштопала синими нитками, и джинсы выглядели как новые, а их выбросили на свалку богатые москвичи.

— Да, помню, мам, как такое забудешь. Эта гора стала нашим спасением. Если бы не свалка, мы бы с тобой однозначно замёрзли бы в Москве. - ответил я матери, останавливаясь и снимая с плеч рюкзак, чтобы перекурить.

Мы прошли половину пути и можно было передохнуть. Тем более, что нам всё равно придётся ждать у входа на Хованское кладбище, когда к нему подъедет первый автобус с Москвы. Женщины, как и я, поставили свои сумки на снег и дружно достали сигареты, а я дал им огня.

— Эта свалка и мне путёвку в жизнь, можно сказать, дала, как и встреча с вами, родные мои. Я бы однозначно в Москве на вокзале одна бы пропала или загремела обратно на зону, где была. - произнесла Лида, расстегивая пуховик и спуская штаны.

Молодая женщина села ссать прямо на дороге, не выпуская из губ сигарету. Моя мать последовала ее примеру, облегчаясь перед поездкой в Москву, да и я тоже расстегнул ширинку, достал член и стал поливать ссаками снег под ногами. Хотел написать ими два имени, Света и Лида, но у меня ничего не получилось, и я бросил это занятие, затоптав написанное ссаками на снегу ногой.

На входе в Хованское кладбище возле крематория, где была остановка, с которой нам предстояло ехать в Москву, мы ещё успели выкурить по сигарете и немного замерзнуть, прежде чем сесть в теплый салон автобуса, и на нем мы доехали до метро Теплый стан, а оттуда уже до Киевского вокзала, где сели на электричку, идущую в Калугу, и через три часа пути очутились в городе на Оке.

В Калуге нам ещё раз пришлось сесть на автобус, идущий до небольшого райцентра, возле которого и находилось нужное нам село, в этом райцентре мы купили в магазине хлеб и с десяток домашних яиц у бабок, торгующих всякой всячиной через дорогу от гастронома. Они же нам и подсказали, как доехать до деревни, где находился дом Лиды, так как она была там всего один раз и толком не знала, на каком автобусе туда ехать.

На местном автовокзале с выкрашенной зелёной краской стенами и пристроившихся к нему разнопестрыми ларьками мы купили билеты до деревни с ягодным названием Малиновка и через пол часа были на месте.

— А здесь раньше, наверное, колхоз был и магазин работал. - сказала моя мать, осматриваясь по сторонам.

Пожилой добродушный дядька, шофёр автобуса с прокуренными рыжими усами, высадил нас на остановке в Малиновке, и ведомый им "Лаз" с красными полосками по бокам покатил дальше по маршруту, оставив нас одних на заснеженной остановке.

Малиновка была расположена практически на трассе, ряды однотипных шлакоблочных домов простирались по обе стороны дороги и тянулись к виднеющемуся невдалеке лесу. Автобусная остановка, на которой мы вышли, располагалась в аккурат напротив здания с покосившейся от времени вывеской " Продукты", но, судя по выбитым окнам и сияющему чернотой проему вместо двери, магазин этот давно не работал, как и соседнее с здание бывших колхозных мастерских, разбитое и разграбленное самими же колхозниками при распаде колхоза.

— Ты говорила про дом возле леса и озера, а тут какие-то бараки стоят. - спросила моя мать у Лиды, доставая из пачки сигарету и прикурив, вопросительно смотрела на свою любовницу и будущую невестку.

— Это центральная часть села, а хибара, в которую меня из Москвы вывезли, дальше находиться. Нужно от дороги к лесу идти. Вот здесь, в этот проулок вроде. - Лида, так же, как и моя мать, закурила сигарету и не совсем уверенно повела нас от остановки в проулок мимо разрушенных колхозных мастерских, и ее неуверенность можно было понять, она была в этом колхозе всего-то один раз и плохо ориентировалась на местности.

Мы с мамой шли за нашей общей любовницей, и я честно начал паниковать, уже темнело, и если мы не найдем нужный нам дом, то нам придётся ночевать тут, в селе. Конечно, можно было бы попроситься к кому-нибудь из жителей на ночлег, тем более, что у нас была водка и деньги в качестве оплаты, но хотелось бы употребить спиртное самим, да и деньги целее будут, если мы найдем свое жилье.

— Да вот же она, эта хибара! И береза возле нее кривая растет. Я ее точно запомнила. - воскликнула Лида, приведя нас с матерью по деревенской улице к небольшому кирпичному дому под железной крышей, а рядом с ним росла высокая берёза, но только она была не кривая, а наклонившаяся.

— Ключ от дома у тебя есть, дорогуша? А то на его двери замок висит. - спросила у Лиды моя мать, подойдя к дому и увидев на его дверях большой амбарный замок.

— Он не закрыт вовсе. Я его просто так повесила для вида, когда уезжала. Там и брать нечего, голые стены. - Лида подошла к двери и, откинув замок, открыла дверь, и мы зашли в дом.

— Да, тут настоящие хоромы, по сравнению с нашим вагончиком на свалке! - воскликнула мать, когда мы зашли в дом, закрыв за собой дверь, и Лида, найдя на ощупь выключатель на стене, щелкнула им, и в доме на удивление загорелся свет.

Мы стояли на довольно просторной кухне, в которой была установлена традиционная для деревень русская печь, выкрашенная побелкой. Кроме печи, в комнате у стены стоял стол, накрытый цветастой клеенкой, местами облезлой со следами порезов от ножей, несколько стульев и раковина умывальника в углу с водопроводным краном, из которого капала вода. Холодильника и других благ цивилизации на кухне не было. Но меня удивило то, что в доме не отключили электричество и вода в водопроводной трубе не замёрзла.

— А это что, зал? Какой он просторный. По площади даже больше, чем у нас в старой квартире. - не переставала удивляться и восхищаться моя мать, когда мы из кухни перешли в другую комнату через дверь в стене, и нам открылся просторный зал, который служил в том числе и спальней, так как в нем помимо круглого деревянного стола, стоящего по центру, и стульев у стены находился диван, а сбоку виднелся бельевой шкаф, и за ним выглядывала кровать с шишечками.

В зале, как и на кухне, была установлена вторая печь, но она была поменьше, приземистая и так же выкрашена побелкой. В этой комнате работало электричество, но было довольно холодно, и из наших губ шел пар.

— А дрова тут есть. Необходимо печи протопить в обеих комнатах, а иначе мы тут дуба дадим до утра. - спросила у Лиды моя мать, но та в ответ пожала плечами.

— Откуда я знаю Света. Я тут летом была. Может и есть нужно в сарае за домом посмотреть. Пусть Костя сходит посмотрит. А мы с тобой что нибудь на стол сварганим и выпьем по рюмочке для согрева. - предложила Лида, но моя мать на это предложение не согласилась.

— Пока тепла не будет. Ни о какой выпивке и речи нет. Сначала печи натопим, а потом об ужине будем беспокоиться. Поняла дочка. - Света назвала Лиду дочкой, хотя она была её моложе на десять лет.

— Да будет тепло, мам, не ссорьтесь. В крайнем случае, если дрова не найду, то сарай разломаю. Замерзать точно не будем. Дай мне лучше фонарь. - успокоил я мамашу, видя, что та вот вот поссориться со своей любовницей.

Несмотря на то, что обе женщины были привязаны к друг другу как ни как, они спали вместе в одной постели и были любовницами, иногда между ними случалась ругань, и мне приходилось их разнимать.

— Держи, сынок. Как знала, с собой взяла на крайний случай. - мама достала из кармана куртки небольшой китайский фонарик и отдала его мне.

— Посмотри, есть ли возле дома туалет Костя. А то приспичит и некуда выйти. - крикнула вдогонку мне мать, но я уже вышел на улицу, светя под ноги фонарем.

Как и говорила Лида, позади дома был сарай, да ни один. Большой, деревянный, крытый шифером, оказался пустым, он, вероятно, служил прежним хозяевам как двор для скотины, потому что внутри, когда я в него зашёл, пахло сеном и мышами. А вот стоящая рядом небольшая сарайка была до отказа забита поленьями дров. Их было много, под самый потолок. И этот факт меня чрезвычайно обрадовал, так как не хотелось ломать на дрова сарай, который впоследствии нам пригодится, если мы будем здесь жить.

— Девки. Мы с вами спасены. И сейчас будет тепло. - сказал я матери и Лиде, принеся в дом большую охапку березовых дров, и вывалил их у русской печи на кухне.

— Там возле сарая за домом есть дровник под завязку, набитый дровами на целую зиму. Так что проблем с обогревом у нас не будет. Сейчас ещё пойду принесу. И заодно посмотрю, где туалет. - оставив своих женщин в доме, я вышел во двор и, светя фонариком, без труда нашел деревянную уборную, стоящую немного вдали от сараев в саду, и ещё чуть подальше я обнаружил баню, небольшую, но вполне себе добротную, в которой можно будет попариться при случае.

— А как ее разжигать, Костя. Куда тут дрова положить? - спросила у меня мать, смотря на русскую печь с необычной топкой на высоте.

По правде, я и сам не знал, как ее разжигать, так как всю жизнь прожил в городе, а на свалке в силу обстоятельств научился пользоваться лишь примитивной буржуйкой. Но тут нам на помощь, как ни странно, пришла Лида.

— Я на зоне, когда сидела так от скуки книжки читала русскую классику, и там было описано про быт в деревнях и как эту печь, на которой можно сверху спать, топить. Давайте я ее по памяти растоплю. - сказала Лида и принялась за дело.

Молодая женщина нашла на окне старую газету " Труд", пожелтевшую от времени ещё советских пор, зажгла её от зажигалки и положила в топку печи. Газета вспыхнула как факел, и ее моментально затянуло в дымоход.

— В той книге, которую я читала, было написано, что если печь долго не топилась, то её сначала необходимо прожечь бумагой, а иначе из дома убежишь. Весь дым тогда пойдет внутрь. - пояснила нам с матерью Лида и принялась укладывать дрова в топку печи, ложа их колодцем.

Молодая женщина умело положила дрова в печь и, подсунув под этот своеобразный колодец из поленьев газету, взятую с подоконника, зажгла её, чиркнув зажигалкой, газета загорелась, и вместе с ней моментально вспыхнули сухие берёзовые поленья в печи.

— Вот и все, теперь будет тепло, правда, русская печь долго нагревается, но и длительно хранит в себе тепло. В её топке в старину готовили еду, ставили внутрь чугуны на угли специальным ухватом. И на этой печи сверху даже можно спать, там должен быть лежак. - пояснила нам с матерью Лида, зная в теории, как устроен быт в деревне, начитавшись про это из книг во время отсидки на зоне.

— А как туда попасть наверх? - спросила у своей любовницы Света, но тут же сама догадалась, отодвинув в сторону занавеску сбоку печи, и за ней оказался внушительный проем, в котором стояла различная домашняя утварь, железные ведра для воды, чугуны с кастрюлями, а на стене висело большое оцинкованное корыто, так же сбоку печи к ней была прислонена небольшая лесенка в три ступеньки.

— Ого, а там действительно можно спать. И кирпичи уже теплые. - мамаша первая залезла по лестнице на печь, сгорая от любопытства, и обнаружила там на высоте неплохой лежак.

— В старину только на печах и спали. И еблись там же. Там тепло, и никому из домашних не мешали. А раньше в семьях по десять детей было, и где родителям от них уединиться для интима только на печи. - ввела нас в курс дела Лида, по праву знающей о деревенском быте до революции из книг.

Со второй печью в зале наша с матерью любовница проделала то же самое, как и с печкой на кухне, сначала прожгла в ней газету, сунув ее подальше в дымоход, а уже потом растопила дровами, и через полчаса в доме от двух горящих печей стало тепло и уютно.

— Полы бы не мешало подмести и промыть. А то ссаками мышиными пахнет. - предложила нам с Лидой мать, и мы с ней согласились, не смотря на то, что хотелось уже выпить, поесть и лечь на диван отдохнуть, нюхать мышиные ссаки у нас не было желания.

Втроем мы по быстрому подмели полы в зале и на кухне, и Лида, ловко орудуя тряпкой, их промыла. По словам молодой женщины, в исправительной колонии, где она сидела, ей частенько приходилось дежурить в отряде и мыть пол.

— Костя, не стой столбом, раздвигай диван, мы на нем спать втроём будем. А на кровати все не поместимся и неудобно на ней сексом заниматься, там перина мягкая. - скомандовала мне мать, и я с удовольствием выполнил её просьбу, так как хотел засадить мамаше в чужом месте и посмотреть на то, как она ласкается с Лидой.

В бельевом шкафу, стоявшему возле печи, мама нашла чистые постельные принадлежности, простыни, наволочки и пододеяльник и застелила ими постель на разложенном диване. Подушки с большим байковым одеялом мать сняла с железной кровати с шишечками и положила их на диван, предварительно надев наволочки и пододеяльник.

Газовой плиты, как и самого газа, в доме не было, но мать с успехом пожарила яичницу с колбасой на плите в зале, в которой были сверху конфорки. Сковороду мы нашли на кухне за печкой, несколько штук висело на стене, большая и поменьше. И огромная сковородка с аппетитно пахнущей яичницей с ломтиками жареной колбасы стояла на столе в зале. А ещё на печи вскипел чайник, найденный нами, так же на кухне и стояло ведро горячей воды кипятка. Мать его разбивала холодной водой, и она с Лидой по очереди подмылись в большом оцинкованном корыте в закутке за русской печью. Ну и я тоже за компанию с ними промыл свои причиндалы.

— В саду баня, есть и уборная. Завтра можно её осмотреть и, если все нормально, как следует помоемся в бане. - сказал я матери, прижимаясь к ее толстой жопе стоящим колом членом.

В доме стало жарко от горящих печей, и мы разделись до гола.

— Отличная новость, сынок. Баня нам необходима. Но впоследствии нам нужно будет в этом пространстве в закутке за русской печью установить ванную, чтобы мыться дома. - ответила мне мамаша, игриво прижимаясь ягодицами к моей залупе.

В дополнение к яичнице я открыл ещё несколько банок рыбных консервов, Лида порезала сухую колбасу, хлеб с сыром, и у нас получился неплохой стол.

— Выпьем за наш новый дом. После свалки тут просто рай. - сказала мать, поднимая налитую рюмку с паленой водкой.

И она была права, тут в деревне было тихо и не слышался гул работающих бульдозеров, а ещё здесь не пахло тем мерзким запахом гниения и разложения, которым была пропитана свалка. В нашем доме стоял приятный запах берёзовых дров, которые горели сейчас в печи.

— Я сначала этот дом ненавидела и боялась в нем одна ночевать. А с вами я его полюбила. Тут хорошо и можно с удовольствием жить. Во всяком случае, лучше, чем на вашей свалке в вагончике. - сказала Лида, выпивая налитый алкоголь в рюмке.

Она уже привыкла к водке и пила её без боязни, не то что раньше.

— Знаете что, друзья. Нам сейчас не фарт зимой сюда переезжать. До весны нужно побыть на свалке, подзаработать денег и набрать шмоток сигарет побольше. Будем приезжать в этот дом наездами с проверкой, и хорошо бы замок настоящий на дверь повесить и найти в деревне какого-нибудь алкаша, чтобы за домом присматривал за выпивку, пока мы в Москве будем. - рассудительно произнесла мать, закусывая выпитую водку куском яичницы с колбасой.

Выпив бутылку водки и как следует закусив, мы от стола переместились на диван. Настала пора для занятий любовью, а чем еще было заниматься в этой глуши. Телевизора в доме не было, от него осталась только тумбочка, стоявшая в углу.

— А я вазелин с собой взяла. Он в сумке лежит, поищи его Костя. Но пока отдохни, сынок. Пусть меня твоя жена поласкает. Я от её языка кончить хочу. Совсем клиторная стала по ее вине. - ласково произнесла мать, целуя и обнимая севшую к ней на диван Лиду с лесбийским порножурналом в руках.

Две голых женщины, молодая и зрелая, обнявшись, сидели на диване и рассматривали развратные картинки в журнале. Ну, я, стоя возле них на полу, наносил на залупу вазелин, выдавливая его из тюбика. Обычно после секса с Лидой мамаша просила, чтобы я вдогонку засадил ей в очко и как следует продрал в него до вскриков с ее стороны. Вот и сейчас, дождавшись, когда моя гражданская жена, устроившись на животе между ног своей зрелой свекрови, доведет её до клиторального оргазма, и мама сдавит ляжками ей голову, кончая. Я полез к ним на диван и засунул член матери в задний проход, предварительно поставив её в позу сзади.

— Аааа. Оооо. Так хорошо. Давай, сынок, глубже, глубже, еби меня, родной. А то твоя жена мне языком нащекотала, а я член хочу и поглубже. - выла мать, стоя на четвереньках, повернув ко мне голову, насколько это было возможно, а я, что есть силы, порол её в задний проход, обхватив руками за бедра, и смотрел, как мой член раз за разом скрывается в волосатом мамином очке.

— Я тоже кончить хочу, и в этот раз от твоего языка Света. Раньше я тебя не просила у меня лизать. А сегодня хочу, чтобы именно твой язык и губы довели меня до оргазма, а не язык твоего сына. - неожиданно предложила моей маме Лида и, не дожидаясь ее согласия на это, встала в изголовье дивана на колени, чуть прилегла и руками притянула голову своей свекрови к своему лобку.

Несколько секунд мама вроде как бы сопротивлялась, упрямилась этому, а потом сдалась, и это было видно по лицу её невестки, которое расплылось в блаженной ухмылке моя строгая мама училка отлизала пизду у другой женщины, одновременно принимая в свой разбитый зад член сына.

— Вот так, Света. А говорила, что ты лизать не умеешь. У тебя лучше, намного лучше получается, чем у Кости. - говорила Лида, обхватывая руками голову моей мамы и прижимая ее к своему лобку.

Мать сопела, как-то кряхтела от наслаждения, по всей видимости, получая двойное удовольствие от анального секса и кунилингуса со своей невесткой, и вскоре мы все втроём кончили, испытали оргазм с разницей в несколько секунд.

Первым зарычал я, впрыскивая порции спермы в горячий мамин зад, за мной завыла мать, почувствовав удары моей спущенки в своем заднем проходе, а за ней простонала Лида, поймав клиторальный оргазм от языка своей свекрови.

— А мне это понравилось. Я такой оргазм словила, который раньше никогда не испытывала. - говорила нам мать, лежа на спине на диване с раздвинутыми ногами, выставив напоказ своей черный лобок.

Мы с Лидой лежали от моей мамы пообок и сосали у нее соски на грудях, а Света гладила нас тёплыми материнскими ладонями по волосам на головах.

— Я раньше думала, что я строго актив в отношениях с женщинами, но теперь поняла, что ошибалась. Мне так же по кайфу чувствовать, когда к моей письке прикасается нежный женский язык и губки. Мужчина грубый и с ним кайф не тот. Не в обиду тебе, Костя. - произнесла Лида, с удовольствием посасывая крупный тёмно-коричневый сосок у моей мамы на одной из ее больших грудей, второй сосок держал во рту я и так же с удовольствием его сосал.

— Да пофигу на мораль. Я гомиков только не люблю, а против женщин ничего не имею. Ну и член Кости, естественно, обожаю. А сейчас давайте ещё выпьем и отметим наше новое жилище, в котором нам хорошо заниматься любовью. - предложила нам мать, вставая с дивана.

Мы вновь выпили водки, закусили ее яйцами и колбасой и, перекурив, полезли опять на диван. Но, как и в первый раз, я стал наблюдать за любовной схваткой своей матери и Лиды, тридцатилетней уголовницы, недавно освободившейся из тюрьмы. На этот раз женщины поменялись местами, Лида лежала на спине, раздвинув ноги, а Света, устроившись на животе между ее ног, лизала у своей молодой невестки влагалище.

Я видел, как мамин язык щекотал моей жене половые губы и продвигался к клитору, от чего Лида, сладко постанывая, гладила ладошками мою мать по волосам на голове. Зрелище было настолько завораживающим, что хуй у меня стоял колом от увиденного. И как только Лида кончила, жалобно пискнув, я дождался, когда моя мать отвалится с нее в сторону, лег сверху на свою жену и стал ее ебать "по офицерски", запрокинув ноги женщины кверху, удерживая их на своих плечах.

Спать мы легли поздно уже ночью, до изнеможения насытившись друг другом в новом месте. Дрова в обеих печах прогорели, но новые подкладывать Лида запретила, заявив, что это не безопасно, оставлять горящие угли на ночь. Да и так в доме было тепло, а чтобы жар из печей не улетел в трубы за ночь, Лида перекрыла у них движки, специальные железные пластины вверху.

Устроились мы на диване под теплым ватным одеялом втроем, вот только мне пришлось довольствоваться толстой жопой моей матери, в которую я вставил член и так и заснул, а сама мамаша обнимала мою жену, положив ладони рук той на груди.

Мать говорила нам, что нужно будет найти кого-то из местных, чтобы присматривали за домом в наше отсутствие, но искать нам никого не пришлось. На следующий день к нашему дому подошёл щупленький мужик с недельной щетиной на худощавом лице, одетый в бушлат камуфляжной расцветки и в такого же фасона брюки, он постучал в дверь, а когда я ему открыл, поинтересовался, кто мы такие и что делаем в этом доме. Мать ответила бдительному мужику, что мы новые хозяева этого дома, и на всякий случай показала ему документы на дом, но они его мало заинтересовали, через приоткрытую дверь он увидел бутылку водки на столе на кухне и переключил все внимание на нее.

— Да ты заходи, дядь. Новоселье наше отметим. Теперь мы на постоянку, будем тут жить и станем соседями. - из уборной в саду вышла Лида, одергивая юбку, она слышала наш разговор, сидя на толчке, и быстро смекнула, что к чему.

— Да я просто проверить зашел. Я за этим домом присматривал. Жалко было, что его малолетки сожгут. Тут раньше кореш мой жил. Но он уехал на Север и там пропал, а дом остался. - начал оправдываться мужик, но предложение Лиды отметить новоселье принял с удовольствием, и у него даже его синий нос принял розовый оттенок в предвкушении халявной выпивки.

Мужика звали Анатолий Михайлович, но он просил называть его просто Михалычем. Во время застолья наш новый знакомый больше выпивал, а вот закусывать практически не закусывал, как и все алкаши, выпив водки, тут же потянулся к сигаретам. Моя мать положила перед ним пачку "Тройки", и мужик то и дело смолил халявные сигареты до фильтра, пока огонь не обжигал его заскорузлые пальцы.

На предложение моей матери присматривать за домом в наше отсутствие за выпивку и курево захмелевший Михалыч ответил положительно, он и так, считай, бесплатно за ним смотрел, а тут ему предлагают водку и сигареты. Правда, с собой у нас водки было мало, как и сигарет, мы не рассчитывали задержаться тут на долго и ехали всего на несколько дней. Но моя мать дала мужику денег на бутылку и пачку "Тройки", пообещав, что в следующий раз на выходных она привезет ему целый мешок сигарет россыпью и табака для самокруток.

И это было не пустое бахвальство со стороны моей матери. Курева на Хованской свалке действительно было много, к примеру, тамошние бомжи курили строго сигареты с фильтром, а на простые, без фильтра "Приму" даже и не смотрели. Так и мы с Лидой собирали на табачной свалке только сигареты с фильтром, хотя в мусорных мешках, привозимых ежедневно с двух табачных фабрик "Ява" и "Дукат", было полно сигарет без фильтра "Примы" и так же много табака, вполне пригодного для самокруток. И набрать мешок этих сигарет и табака для Михалыча было плевым делом.

— Ну вот, проблема с охраной нашего дома, считай, решена. Правда, гарантии, что этот алкаш Михалыч не уйдет в запой, нет никакой. Но все же это лучше, чем ничего. А сейчас давайте займемся баней. Я вечером хочу в ней попариться, перед тем, как завтра поедем обратно на свалку. - предложила моя мать, и мы все втроём оделись и пошли во двор.

Баня оказалась в исправном состоянии, и когда мы наносили в котел воды, вмазанный в печь внутри бани, и заложили в топку печки дрова, они хорошо зажглись и весело затрещали в печи. А вечером мы втроём парились в бане, с удовольствием хлестая друг друга березовыми вениками, которые висели тут же на стене.

После бани мы попили пивка, выпили водки, закусили как следует и предались своему любимому занятию, а именно поревом друг с дружкой. На следующей день рано утром мы закрыли дом на замок, ключ от которого лежал, как оказалось, в доме на подоконнике на кухне. Уходя, моя мать зашла к Михалычу, он жил недалеко от нас, и отдала ему ключ от дома для того, чтобы он время от времени протапливал в доме печи и смотрел, чтобы вода в водопроводе не замёрзла, так как на улице сильно похолодало. В дополнение мать отдала нашему сторожу остатки продуктов, крупы, макароны, тушенку с консервами и несколько пачек сигарет, чему Михалыч был несказанно рад, он жил один, без жены и детей, и в доме у него было шаром покати.

До Москвы мы добрались без приключений и вечером уже сидели у себя в вагончике на Хованской свалке. Всю неделю мы только и делали, что старались заработать как больше денег, собирая бутылки и цветной металл на центральной свалке после того, как заканчивали работать у Дмитрича по прессовке картона, за который он так же платил.

Наша общая с матерью любовница Лида оказалась фартовой на деньги, и несколько раз молодая женщина, бывшая уголовница, находила в карманах выброшенных на свалку вещей из Москвы крупные купюры по пятьсот и даже по тысяче рублей, и все найденные деньги шли в общую копилку. Мы всерьез решили покинуть весной свалку и поселиться в нашем доме в деревне в Калужской области, а для этого нужны были деньги на первое время.

К выходным наша троица снова отправилась в путь, закрыв на замок вагончик на свалке. На этот раз мы затарились основательно, у меня помимо рюкзака за плечами, наполненного по большей части паленой водкой, пивом и джин - тоником, в руках были еще две сумки с продуктами. А мои женщины, мать с Лидой, держали по большому баулу с одеждой и обувью. На свалке можно было найти любую одежду, за исключением нижнего белья, и нам не нужно было покупать ничего в магазине в плане одежды и обуви. Все было в достатке на Хованской свалке, как ношенные вещи, так и новые с магазинов, которые время от времени привозили на свалку, а также контрабанда, отобранные на таможне вещи, подлежащие уничтожению, и их посылали на полигон бытовых отходов.

Про Михалыча мы так же не забыли, набрали ему не мешок, конечно, но целый рюкзак курева, в основном сигарет без фильтра, Примы и курительного табака в пачках. Этот рюкзак был за плечами у Лиды.

Весной, едва сошел снег, как мы и планировали переселиться со свалки в дом в Калужской области, так и сделали. Правда, Галя с Дмитричем уговаривали нас остаться, так как в нашем лице они теряли нормальных, трезвых работников, но нас уже было не переубедить. Мы с мамой и Лида хотели стать нормальными людьми и жить в своем доме, на своей земле, а не на свалке.

Свой вагончик мы продали Гале, она планировала открыть в нем еще один пункт приема пустых бутылок и поселить там же семейную пару бомжей, которые будут у нее работать. В целом, расстались мы с нашими начальниками Галей и Дмитричем вполне мирно, они ведь сами были бывшие бомжи и выбрались со свалки в Москву, купив там квартиру.

Лида вместо справки об освобождении получила в милиции паспорт и прописала нас с матерью в своём доме, документы ведь у меня и у мамы были. Первое время, поселившись в деревне в Калужской области, мы часто ездили на Хованскую свалку за продуктами, сигаретами и выпивкой, на несколько дней, оставляя дом на Михалыча. Обычно наш визит на свалку длился пару дней, мы затарились всем необходимым и возвращались домой. Но вскоре Хованскую свалку закрыли, и наш источник доходов иссяк.

К этому времени у нас дома появился значительный запас сигарет и необходимых в быту вещей, и мы могли себе позволить не покупать те же сигареты и одежду в магазине на долгое время. Возле нашего дома было небольшое озеро, в котором водились жирные карпы и караси. И я часто ходил туда для того, чтобы наловить рыбы на стол. Так же мы посадили картошку и овощи на огороде позади дома, завели живность в сарае кур, гусей, уток и поросят. Так что мясо и яйца у нас были свои.

Осенью мы с мамой устроились на работу в райцентре, до которого от деревни, где мы жили, было не так далеко, всего семь километров. Мать пошла работать в среднюю школу по своей специальности учителя, а я в местную автоколонну водителем, так как права шофера я получил, ещё учась в школе. Лиду на работу по специальности не взяли, так как она имела судимость, а судимых учителей не берут работать с детьми. И она осталась сидеть дома на хозяйстве.

Так же осенью, в сентябре, мы с Лидой расписались и стали официально мужем и женой. Отметили это дело скромно в семейном кругу дома, пригласив на застолье лишь Михалыча, с которым сильно к этому времени сдружились.

Через девять месяцев, как и положено, Лида родила мне дочку, которую мы с ней назвали Надей, в честь надежды на то, что все плохое когда-то заканчивается и, как в случае с нами, наступают светлые дни.

Иногда, лёжа в постели, обнимая своих любимых женщин, мать и Лиду, я добрым словом вспоминал брачного афериста Бориса Владимировича, ведь не появись он в нашей жизни, ничего этого бы и не было.

Конец!