Тайга. 2

Спустя пять лет в моей жизни появился Никита — парень, который отсидел три года в лагере за неумышленное убийство и был отправлен по амнистии в наш поселок на поселение. Но жизнь его здесь оказалась не сахар. В лагере его сразу же опустили — молодой, симпатичный, неопытный, такие всегда в зоне быстро попадают под каток. Сначала он был при воре в законе, своего рода "личной женой", а когда того перевели в другой лагерь, Никита пошел по рукам. Он надеялся, что после освобождения все изменится, но и на поселении "лагерных девок" не жаловали. Жить можно было только в бараке, где все были такие же, как он, но свободных мест там не было. Да и с работой беда — полпоселка трудились в лагерных службах: в парикмахерских, прачечных, на кухнях. Но туда опущенным путь был закрыт — лагерь бы взбунтовался! Я разрешил ему пожить в бане, пока было тепло.

С наступлением холодов я сжалился и пустил его в дом. Как раз тогда ввели должность помощника лесничего. Зарплата была копеечная, но для Никиты это стало настоящим счастьем. Он не знал, как мне отблагодарить. Вернее, знал — и всегда был готов помочь, стоило только позвать. Безотказный парень, всегда под рукой. Где бы меня ни настигло желание, я тут же находил выход, а он ни разу не отказал. Он даже научил меня кое-чему новому. Я и представить не мог, что лизание задницы может быть настолько приятным. Не только для того, кто получает удовольствие, но и для того, кто его доставляет. Сначала я стеснялся, казалось, что унижаю парня. Но он так самозабвенно отдавался процессу, что мои сомнения быстро улетучились, и я всерьез подсел на эти утехи.

Правда, была одна проблема — мои размеры ему не подходили. Когда дело доходило до анала, он кричал, вырывался, а я злился и иногда даже бил его. Но парень оказался упертым — начал тренироваться, используя все, что попадалось под руку: огурцы, старую скалку. Когда я впервые попробовал войти, он замер, глаза вылезли из орбит, мычал, сжимая одеяло в кулаках. Но вытерпел, хотя потом неделю лечил задницу. Так мы и жили.

В доме жила женщина — настоящая хозяйка. Всегда в делах: то моет, то варит, то стирает. Вроде бы ничего особенного, но в поселке ее не жаловали. Он старался туда не соваться, чтобы лишний раз не нарываться на неприятности. На меня, конечно, тоже косо смотрели, но я — мужик, мне проще. А ему покоя не давали — то придирались, то били. Однажды прибежал пацан из поселка и сказал: "Твоего в лесу поймали, избивают!" Я схватил ружье и побежал спасать. Оказалось, его не просто били — издевались. Я взвел курок и сказал: "Сейчас самому активному яйца отстрелю!" Нехотя отпустили, но пригрозили: "Все равно поймаем и прикончим!"

И не соврали. Где-то через год его подкараулили, увели в тайгу, раздели и привязали к дереву. Я нашел его только на следующий день, но было уже поздно — комары и мошкара заживо сожрали. Скучал по нему сильно, привык. Без него дом опустел, и жизнь потеряла смысл. Даже запил. Самое время было бы уехать, но в лесхозе свободных мест не было, а с моей специальностью лесничего я был нужен только здесь, в тайге. С тех пор дал себе зарок — никого близко к себе не подпускать. Привыкаю быстро, а терять потом — больно. Но чуть не сорвался...

Как-то вызвали меня в Ачинск на курсы повышения квалификации. Эти курсы мне были, мягко говоря, не нужны — про тайгу я знал больше, чем их преподаватели. На учебу я забил, но каждый вечер гулял по городу, наслаждаясь видом нормальных людей — с нормальной речью и в нормальной одежде. Нашел кафе — приличное, но недорогое. Сидел, пил пиво, разглядывал девушек, а иногда и парней. Ничего не поделаешь — и те, и другие интересовали. Пару раз уходил с женщинами к ним домой (в гостиницу, где нас поселили, бабу не приведешь!). Были и симпатичные парни — вроде бы смотрели на меня, но кто их знает? Может, и не голубые. Не рискнул подойти — мало ли, нарвешься на натурала!

Однажды в заведение зашли парень с девушкой. Выглядели они настолько привлекательно, что все вокруг невольно обращали на них внимание. Казалось, что для них больше никто не существует — они сидели, увлеченные друг другом. Однако, как часто бывает в подобных местах, компания подвыпивших парней начала приставать к девушке. Пара попыталась уйти, но их не отпустили: молодчики начали трогать девушку, хватать ее, явно провоцируя парня. Тот, конечно, не выдержал и вступился за свою спутницу. В завязавшейся драке он схватил бутылку шампанского и ударил одного из нападавших. Тот упал и не поднимался. Парень крикнул девушке: «Беги!» — а сам схватил вторую бутылку. Девушке удалось скрыться, а парня сбили с ног и начали избивать. Охрана вмешалась только спустя время.

Нападавшие унесли своего товарища, а я помог парню подняться. Его сильно избили. Но хуже всего было то, что за дверью его, скорее всего, ждали. И он это понимал. Мне стало его жаль. Я уговорил охрану выпустить нас через черный ход. Спросил у парня: «Куда тебя отвезти?» Он лишь покачал головой — у него не было вариантов. Оказалось, что те парни жили с ним в одном общежитии, а тот, кто получил бутылкой по голове, был сыном местного влиятельного милиционера. Они ему этого не простят. Делать было нечего, я привел парня в нашу гостиницу, попросил у горничной воды и ваты, кое-как обработал его раны и уложил на раскладушку. Утром выяснилось, что сын милиционера скончался в больнице. Парень был в шоке: «Это конец! Оставаться здесь нельзя, а ехать некуда и не на что!» Я решил уехать с курсов на день раньше и забрал парня с собой в Суриково — чтобы он мог переждать.

Не знаю, как нам удалось избежать преследования, но парня никто не искал. Через неделю его раны зажили. Можно было бы вернуться, но куда? Скорее всего, его уже объявили в розыск. У него не было ни денег, ни документов. А в поселке его сразу бы заметили и донесли властям. Так он и остался в подвешенном состоянии. К счастью, у нас были запасы еды, так что голодать не пришлось. Но что делать дальше — не знали ни он, ни я. Так и жили, не представляя, что будет завтра.

Молодого человека звали Петром. Умный, мастеровитый, всегда стремился выполнить работу за меня. Очень благодарен был за то, что я его спас. Но со временем затосковал! То ли по своей девушке, то ли по городской жизни. Вечером ложится на кровать, утыкается в телевизор — и лежит до самого сна. А у меня началась какая-то ерунда. Уже вроде и возраст не юный, а ничего с собой поделать не могу — он мне понравился. Даже не столько секс нужен — просто нравится его мужская энергия! Хотя, если честно, по утрам возбуждение такое, что хоть гвозди забивай! В баню с ним боялся идти — вдруг случайно спугну! Но он заметил, что я к нему тянусь, и, кажется, обрадовался, тоже начал проявлять интерес. Стал называть меня по отчеству — Савельич да Савельич!

Жаль, водку он не пил — может, тогда бы удалось его на что-то подтолкнуть. Через пару недель стало совсем невыносимо. Стоит только прикоснуться — как током бьет. Хотелось схватить его, прижать к кровати. Он тоже заметил перемены, но молчит, не понимает, что происходит. Я первым не выдержал — будь что будет! Натопил баню и позвал его с собой. Он разделся, а я не могу оторвать взгляд. Смотрю на него, как завороженный. Загнал его на верхний полок, начал веником обрабатывать. Руки сами собой скользят по его телу — плечи, руки, ноги. Возбуждение не дает покоя. То ли он смутился, то ли мои руки слишком дрожали, но он опустил голову и, не глядя на меня, ушел.

Когда я вернулся в дом, он только спросил: — Ты думаешь, я педик? У меня пересохло в горле: — Нет, Петя, просто ты мне очень нравишься! Он ответил: — В каком смысле? Трахнуть хочешь? Ты, наверное, любишь парней?

Я долго не мог подобрать слов. — Ну, да, Петя, у меня были отношения с парнями. Но ничего подобного тому, что происходит сейчас, я раньше не испытывал. Никогда не думал, что могу ТАК сильно желать кого-то. Я обычно не из нежных, скорее даже жесткий, но... не могу понять, почему меня так тянет к тебе... будто нежность какая-то! Я не просто хочу тебя, я хочу быть с тобой, жить вместе, чтобы ты был только моим... и навсегда.

Он долго молчал, опустив взгляд в пол. Не поднимая глаз, тихо произнес: — Прости меня, Савельич. Мне с тобой хорошо, спокойно, тепло. Давно уже ни с кем я не чувствовал такой близости. Наверное, и ты одинок, и тебе тоже нужен кто-то рядом. Я бы хотел стать таким человеком для тебя. Но не смогу. И дело даже не в том, что люблю свою девушку! Просто я... другой. Я не такой, каким тебе нужно, и никогда им не стану. А видеть, как ты из-за этого страдаешь, для меня тоже тяжело. Прости, Савельич, не держи на меня зла...

Утром он ушел. Я понимал, что он больше не вернется. Сначала я корил себя за то, что не сдержался, но потом осознал — он был прав. Жизнь вместе только принесла бы нам обоим страдания. Зачем терзать сердце? Неделя в запое не принесла облегчения, но окончательно убедила меня в одном — больше у меня никого не будет. Мимолетные связи — это одно, но подпускать кого-то близко я больше не готов. Не потому, что я плохой. Просто я не умею и не хочу приобретать, чтобы потом терять.