Батянины подарки Первый пузырь. Тематика: В очко первый раз

Нонче я сам уж на пенсии, в органах, ясно дело, не служу, там заместо меня сынок, да и то уж не в органах, куда как дальше пошел, я и тут еле от топтунов оторвался... Давай, разливай пузырь, а я расскажу, как батяня меня уму-разуму научил. И где ты его, пузырь этот, прикупил? На Драгомиловском? Да ты что! Я-то, значит, думал, что Лужок и его прикрыл. Ну, будем!

Так вот, я-то, как маленьким сопляком был, летчиком, значит, хотел стать, - как вырасту, челюскинцев спасать или еще кого подурее. А батяня: в органы, мол, и баста! Я, значит, в слезы. Вот тогда он все это и надумал...

Жили мы тогда в Усмани, на улице Сталина, дом 4, это уж опосля в Ленинград перебрались. С батяней, значит, вдвоем токмо, мамка померла, как я еще под стол пешком ходил. Слухи, правда, случались, что не сама преставилась, батяня, значит, помог. Да, по-моему, вранье это все, зависть, ясно дело. У батяни к тому времени четыре звездочки на плечах было, а капитан МВД, это тебе не вшивый комбат какой, это станет и маршала, значит, куда покруче. Да и на войне тож не лопухи он стриг. С конца 41-го в заградотряде, опосля в СМЕРШе. Там и капитана схлопотал.

Батяня Усманским райотделом командовал, так весь город, ясно дело, оперед ним на цырлах. Еще бы, время-то послевоенное, шпионов с диверсантами и прочих врагов народа осталось полно аж у нас. Тем боле, объект там особый был. Про Усманскую тюрьму слышали? Да вы что, мужики? Это ж промеж Липецка и Воронежа пересылочный центр какой был! С него, значит, столыпинские эшелоны куда токмо не шли! И на юг, и в Сиблаг чуть не во весь...

Да и покупатели вечно всё к нам в город норовили. Что за покупатели, говоришь? Ну, темнота, а еще в очках! А сам, значит, вдумайся, начальникам лагерей рабсила нужна? Ясно дело, нужна. Вот у нас кумовья, да замы кумовьев, значит, и паслись, товар из пересылочных потоков для себя выбирали. А как без этого? Без этого, значит, одних токмо доходяг с инвалидами и пришлют. И товар-то зырить надо не по бумажкам, ясно дело, а живьём да гольём, никак не иначе. А потоки-то, значит, всякие были, не токмо мужские, так что баб, что помоложе, тож ясно, для какого дела выбирали... Не, ты закусь от меня в сторону не оттягивай, не боись, не пролью!

Так что, значит, батяня для начала смудрил? Мне ж тогда без чего-то тринадцать было. И, значит, бабами, да своим кулаком интересоваться вроде как начал. А взял он меня с собой на отбор товара. Вообще-то пацаненку, ясно дело, не хрена при этом находиться было. Ну, а батяне мог, что ли кто-то хоть слово поперек сказать? Ясно дело, не мог!

Значит, иду я с батяней к тюрьме, а сердчонко так и стучит, так и стучит. Ясно дело, понимает, зараза, какой театр будет. В тюрьму, значит, зашли, опосля в большой бокс, где покупатели за столами расселись, человек двадцать офицеров, все в форме МВДшной, ясно дело. На меня уставились было, но батяня их живо в чувство привел. Мол, надо парню показать, что органы - это всё, остальное дерьмо. Да еще, значит, цыкнул на них, чтоб не рыпались, а то токмо по бумажкам разрешит товар отбирать. И еще сказал, чтоб прежде, чем для себя отбирать, мальцу ихние стати разглядеть как следует дали. Так что даже залыбились мне: зырь, мол, пацаненок, учись.

Сели, значит. Батяня на заглавное место, я рядышком с ним, ясно дело. Опосля слышу, топот по переходам, и вертухаи покрикивают. И, значит, штук десять зэчек в бокс входят, у двери останавливаются. На нас уставились, ждут. А там, у двери лавка стоит. Батяня, значит, самую симпатичную для начала выбрал.

Лет где-то под восемнадцать, стройная, светленькая, с волосьями длинными, в косу, ясно дело, заплетенными. Глаза серые, красивые, опосля разглядел, нос прямой как стрелка. Пальцем на нее тыкает и на лавку показывает, раздевайся, мол, говорит. Та в краску сразу. Да еще спорить начала: мол, токмо мужчины тут, значит, да мальчик еще... А батяня тогда к себе ее подзывает, привстает, да как со всех сил пощечину влепит. Аж белая пятерня у ней отпечаталась.

Ну, та к лавке поплелась, кофту с юбкой, ясно дело, скидывает. В длинной рубашке чуть не до колен, значит, остается. И к нам поворачивается. А батяня ей ладонью: снимай, мол, снимай. Опосля как по морде, умная стала, сняла. В бюстгальтере стоит, трусах бесформенных, бумазейные чулки с резинками. А сама еще, значит, руками закрывается. Тут батяня мне: "Помоги ей. Никак, стервь продажная, не поймет, значит, что голяком надо". Офицеры вокруг, ясно дело, в смех.

А я тож, ясно дело, покраснел, но отец меня пихает, так что я к ней подхожу. За резинку трусов беру, стягивать начинаю. А она тут: не надо, мол, я сама, - отворачивается к стенке и прямо оперед моим носом раздеваться начинает. Трусы слева я ей почти спустил, а справа токмо немного. Ну, а она все равно задницей, ясно дело, полуголой к нам поворачивается, за спину руки заводит, пуговки на лифчике расстегивает. Вижу еще, значит, на левой заднице три родинки одинаковые почти, треугольником ровненьким. Не выдержал, шлепнул по ним, быстрей, мол, раздевайся. Ну, а опосля лифчика и трусы скидывает, побыстрей уже, значит. Так что, ясно дело, оплеуха моя помогла.

Я ж до того, ясно дело, голых баб никогда не видел. Токмо по ночам, как кулаком доился, оперед глазами чего всплывало. Это нонче молодежь развратная пошла, ясно дело. Что ни газета-журнал, сиськи гольные, да и по ящику, значит, тож. И порнушных катушек для видака полно. И бордели-стриптизы всякие. Тогда ж по-другому, культура была, ясно дело. А тут - вот она, голый зад с родинками этими на меня светит, а под ним, как ноги приподнимала, от трусов избавляясь, тож, значит, чего-то розовое мелькнуло. Ну, а я ж ниже ее крепко, головы на две, так что видно было. И запах женский натуральный, ясно дело... Меня тогда, помню, так этим духом обдало, чуть голова с катушек не тронулась. Тож впервой его учуял....

А она тем временем руками свои сиськи-письки прикрыла и к батяне оборачивается. "Чулки тож?" - спрашивает. Он ржет, и мне: "Вован, двинь ей в пузо, чтоб грабли опустила". Ну, а я, ясно дело, рад стараться, что тут она оперед меня гольём стоит и ничего возразить не может. Так что от души кулаком ей под дых врезал. Да так врезал, что она аж пёрднула. Звучно так. Но руки, ясно дело, опустила, перестала свои сокровища прикрывать.

И стоит она, значит, оперед меня в самом, что ни на есть, натуральном виде, токмо пояс с резинками, чулки да ботики на ней остались. И сиськи большие с бледными сосками у моего лица колышутся. Опосля уж, как повзрослее и вспоминать стал, понял, значит, размер четвертый, не меньше. На правой тож две родинки усёк, ясно дело. Одна маленькая под кружочком и внизу груди, значит, тож.

И курчавая шерсть меж ногами чуть прямо не ко мне вьется. Чуть потемней, чем на башке, и в рыжину, но тож светлая, ясно дело. И разрез, значит, под шерстью этой виден. Но хоть лишь самое начало, только ямочка, где волосня погуще, зато дух бабий оттуда такой прет, что сердце не в груди, а аж в штанах у меня, ясно дело, дергается. Ну а сама, значит, глаза потупила и краской от стыда налилась. Так налилась, что вот-вот лопнет, даже промеж грудей пятна пошли.

Тут батяня ее к себе зовет и мне тож рядом показывает. Подошли. Я на стул, она оперед ним навытяжку, ясно дело. И косу велит ей еще расплести, чтоб красивше. Как руки приподняла, груди заколыхнулись. Батяня же со стола длинную линейку берет и еще, значит, их подколыхивает. А я, ясно дело, на это во все глаза. Опосля он линейку ниже опускает, начинает волосню ей перебирать и в дырке, значит, ковырять. Сам же еще дело другой рукой листает и вопросы ей: фамилия, мол, родом откуда, да статья. Зэчка эта косу расплетает, а от стыда чуть ни плачет. Голос от слез хриплый, но отвечает, ясно дело, куда ж денется. Лариса, мол, по фамилии Гончарная, да 58-6, да с Ленинграда, да СПВШ.

Чего? Да и ты тож не знаешь? Хрена ж тогда пузырь сами дуете, меня чуть не обнесли? Вона какие, ровесники мои, а можно думать, токмо детсад кончили. СПВШ - добавка литерная, особой строгости требующая. А значила она "связи, ведущие к подозрению в шпионаже", вот так! Помню ли, что у ней за связи такие? Небось, думаешь, склероз меня уж заел. А я ж, ясно дело, чекист, хоть и на пенсии, так что всё помню. У батяни опосля спросил, он, значит, и рассказал.

Сама в булочной работала, и подруга у ней лучшая была, тож продавщица, ясно дело. У подруги хахаль. А у хахаля этого в семье кого-то по крупному, значит, взяли, за недонесение о шпионаже. В банке тот работал, да главный банковский начальник помер, темная история, ясно дело. Так что потому и этой зэчке прямая дорога открылась, она ж тож, ясно дело, могла быть с тем крупняком знакома. Что значит "может, незнакома"? Ты что, сука, против товарища Сталина прешь? Ты что, сука, из этих нынешних дерьмократов?!

Лады, лады, успокоился... Дальше-то рассказывать? На чем, значит, я остановился?

Так вот, на Ларку эту аж три офицера глаз положили, каждый, ясно дело, в свой лагерь шлюхой взять захотел. К каждому она подходила, на вопросы отвечала, приседала, ноги раздвигала. Ну, а как они заспорили, батяня рыкнул и совсем даже не тем, значит, ее присудил.

Другие зэчки, спрашиваешь, в это время? А ты лучше, значит, не спрашивай, а наливай, вона еще сколько осталось... А другие чего ж? Стоят, ясно дело, как и стояли, своей очереди ждут, на нас токмо лупятся. Ну, опосля той, ясно дело, до них очередь дошла. Там уж быстрей было. Сначала батяня для разрядки, значит, опосля первой, толстых самых и старых выбрал. Сразу несколько. Они своими телесами трясут, а я, ясно дело, на Ларку токмо зырю, как она одевается. Опосля по одной смотрели, посимпатичнее которые, значит. Тож раздеваться стеснялись, но уж не перечили, ясно дело.

Часов четыре-пять прошло, как последняя группа появилась. Мы уж, ясно дело, пообедали к тому времени. Я, помню, еще удивился тогда, как вкусно в тюрьме кормят. Опосля уж, конечно, узнал, что для батяни повара так расстарались. На деньги, значит, от зэковского питания сэкономленные. Ну и вправду, ясно дело, чего на врагов народа продукты тратить. Но извелся я еще к обеду, дальше некуда. Стояк такой был, ясно дело, что невозможно просто. Так что опосля обеда я, значит, в сортир вертухайский заглянул и в кабинке кулаком поработал. Но все равно, ясно дело, надолго не помогло, молодой же был, не то, что нонче... Ты давай, наливай, чего застыл?

Так, значит, последняя группа... Я уж к вечеру на голых баб, ясно дело, до тошноты назырился. Тем боле и старухи были с сиськами худыми отвисшими. И толстые со складками на пузе. И с вонючими месячными всяких, значит, полно. Ну а в последней группе все ж одна очень симпатичная оказалась. Черненькая такая, из испанских детей, вывезенных, ясно дело, опосля ихней гражданской. Не помню, как звали, помню токмо, что по 7-35, значит, шла. Объясню уж для вас, пентюхов дерьмократических. Эта статья значит, девка социально-опасная. Раз из иностранцев, ясно дело.

Тож, даром что зэчка, а гольём своим дорожила. Никак трусы добровольно снимать не хотела. Так что вертухаи за руки держали, значит, а я стаскивал. Ну, а она все одно норовит руками прикрыться, красная стоит, башкой от стыда в стороны мотает, слезы текут...

Но уж за это, ясно дело, батяня ей по полной программе осмотр устроил. Да это ж ей и полезно. В лагере, ясно дело, еще не то с ней опосля было, верняк. Так что к себе подозвал и линейкой со всей силы начал. На сиськах уж и без того, ясно дело, кровоподтеки, а он еще ровно по соску попасть норовит. Чтоб, значит, больнее. Она дергается, взвизгивает аж. А батяня ей: "Смирно!". И ничего боле, значит.

Опосля в шерсть меж ногами линейку запихивал. Волосья-то там у нее черные, не видать, значит, ни зги, где там дырка. Так батяня со всех сил тычет. Тож, ясно дело, пищит. А батяня говорит, ноги шире плеч, мол, поставь. Не слушается, делает вид, что по-русски не понимает. Врет, значит, это ж с 36-го за столько-то лет! Тогда он по ляжкам сечь стал. Ну, как там красные полосы появились, ясно дело, послушалась.

Как ноги раздвинула, и щелка в волосьях обрисовалась, батяня туда снизу, значит, со всей силы ребром линейки лупцевать стал. Она уж подвывает токмо, но стоит, ясно дело, как вкопанная. Научена уже. Правда, не выдержала разок, струйку подпустила.

Ну, батяня спиной к нам ей встать велел и нагнуться. Опосля чтоб еще пониже и сама себе, значит, задницу в стороны развела. К этой поре, ясно дело, не стала выдрючиваться, что русского не знает. Так что, как миленькая. Раскорячилась, за зад руками схватилась, раздвинула. Куда ж денется, ясно дело... А он ей в дырки, то в одну, то в другую, линейку тычет. В зад, конечно, не влазит, токмо в щель получалось. Зато глубоко втюхивал, ясно дело. До отказа.

Опосля опять к нам повернуться велел и над столом наклониться. Сам за одну сиську ухватился и ну мять ее, сосок выкручивать. А ей, значит: "В сиськах, небось, антисоветскую литературу прячешь?". И, ясно дело, мне на вторую показывает: "Вован, эту сам проверь".

Я ж к тому времени хоть назырился и нанюхался во всю Ивановскую, однако щупать не щупал. Разве что, значит, чуть дотрагивался, как трусы с лифчиками с нескольких зэчек стаскивал. Так что хотелось, конечно, ясно дело... Вот за нее и принялся. И так, значит, жму, и эдак обжимаю, и сосок вытягиваю да пощипываю. Батяня на меня косится, ухмыляется, ясно дело. А опосля говорит: "Может, она еще где шпионскую пропаганду запрятала?". И мне, значит, под живот зэчкин показывает.

Ну, я на офицеров оглянулся, а они, ясно дело, лыбятся, довольны театром. Мы ж с ними уж за целый день друг с другом освоились. Так что встаю, зэчку распрямляю, ботинком ноги ей раздвигаю, и давай, значит, ей меж них шуровать. И ничего интересного, помню, не нашел. Ляжки, правда, ясно дело, гладенькие, а волосня над ними жесткая и колючая до противности. И в дырку ей палец еле засунул, сухо там. Токмо в самое начало получилось. Как батяня линейку умудрился туда впендюрить, ума не приложу.

Так что коленкой ей под зад заехал и к батяне, значит, повернулся. Говорю: "А вот нельзя ли, ту, самую первую?". Я ж, как весь день эти зэчки оперед глазами проходили, все время эту Ларку вспоминал. Уж очень, ясно дело, в душу запала. Батяня мне подмигивает, и: "Товарищи офицеры, возражений нет?". Ну, кто ж ему возражать будет? Да и театр, опять-таки, ясно дело, напоследок позырить... Так что, значит, кивают все.

Ну, батяня, ясно дело, вертухаям задание дает. Зэчек к тому времени в боксе, значит, уж не осталось, офицеры одни. Так что расслабились, ясно дело, сидят нога на ногу, покуривают. Тут ее вводят. Она на нас зырит непонятливо: чего, мол, еще? Ей тогда батяня: мол, сигнал поступил, что ты, Гончарная, с собой заговорщицкие листовки носишь, ясно дело, среди других зэков раздаешь. И еще, что взрывчатку тож, побег сделать хочешь. Так что, значит, мол, контрольный обыск. И вот он проведет, - на меня кивает.

Встала она посередь бокса, я, значит, к ней подхожу. А она тихо так, шепотом, чтоб другие не услышали: "Чего, мальчик, мало тебе, не натешился?". Ну, меня с этих слов, ясно дело, такая злость одолела... Так что велю голову наклонить и такую пощечину врезаю, что у ней аж из носа капелька красная показалась. Слышу, офицеры в ладоши захлопали, а кто-то один и высказался. Мол, так с ними, врагами народа, и надо. И что, мол, наша, чекистская выучка видна...

Ты давай, дерьмократ хренов, разливай на всех, раз пузырь держишь. И рот закрой, а то слюнями с моего театра изойдешь... Коли другое место со старости уж не работает...

Да, так, значит, всыпал я ей, приструнил маленько. Опосля линейку с батяниного стола беру и с расстояния ей юбку спереди приподнимаю. Пока трусы показались. А она покраснела отчаянно и руками, значит, юбку одергивать стала. Хоть чего уж стыдиться, когда гольём тут прохаживалась? Спрашиваю: "Еще по морде захотелось?". Замерла, руки убрала, ясно дело. Я, значит, тогда ей еще с боков юбку задрал, на заднице тож. Говорю батяне: "Тут, вроде, ничего подозрительного не видно". А мне офицер какой-то: "А ты на ощупь проверь!". Ну а другой: "Сверху не забудь пошарить, бабы туда всё запихивают!". И смеются, ясно дело.

Ну, я линейку отложил, значит, пуговицы по одной на ее кофте расстегиваю. Расстегнул, но снимать не стал, ясно дело. Просто сзади зашел, приподнял и лифчик расстегнул. А она стоит, мордаху руками закрыла, - стесняется, значит. Опосля сиськи стал ей мять. Они у нее большие, еще когда застегнуто было, выпирали. А тут мокрые оказались. Вспотела, ясно дело. От стыда, небось. Что пацан маленький ее щупает, а она, значит, ничего не сопротивляется...

Опосля я обе сиськи с под рубашки выпростал и давай за соски в разные стороны тянуть, как батяня с той испанкой делал. А она ничего, молчит, ясно дело. Токмо послед за соском качается в ту же сторону. Как на улице ее болталки очутились, то, ясно дело, обсохли живо, токмо холоднющие сделались. Я тогда для сугрева их еще, значит, потрепал немного. И сказал, чтоб руки с морды убрала, на меня чтоб смотрела. Послушалась, ясно дело. Лицо краснющее, из глаз слезы текут, губу нижнюю аж прикусила.

Сказал ей, чтоб сама юбку задрала, а ноги в стороны расставила. И обе руки с разных сторон - ей в трусы. Я ж Ларки пониже, так что удобно, почти не нагибаюсь даже. Как руки встретились, чую, там мокро. Тож вспотела, ясно дело. А может, нонче уж думаю, еще от чего... Зато в дырку забираться удобно. Так что там изнутри, значит, полазил вволю. То одной рукой, то другой.

А волосня у нее там мяконькая оказалась, значит, не в пример испанке той. Ясно дело, блондинистая же. Гладить приятно, значит. Подергал опосля по ней вверх-вниз, под трусами прямо. Она ничего, стоит, не шевелится, юбку у шеи держит, на меня зырит. Токмо слезы, ясно дело, еще пуще текут. Мне на руку даже капнуло.

Решил тогда еще подраздеть Ларку маленько. Трусы ей, значит, до колен спустил и в сторонку отставил. Чтоб самому на театр полюбоваться и офицерам дать. "А юбку, - говорю, - не отпускай. И сиськи взад не запихивай. И глаза, ясно дело, не закрывай".

Вид получился, ясно дело, что доктор прописал! Стоит то ли одетая, то ли нет. Всё на улице. А что юбку держит, то будто нарочно нам свое гольё предъявляет. И плачет уж чуть не в голос, ясно дело. Всхлипывает, значит, носом шмыгает. Да и краской налилась куда пуще, чем в первый раз.

Это уж опосля сообразил, значит, как взрослым стал. Бабы, они что? Как гольём в натуральном виде, то вроде, ясно дело, как так и надо. Как в бане вроде. Или оперед зеркала. Или с мужем. А вот как Ларка эта стояла, то стыдно им, значит, вусмерть. Вроде как в одежде своей обычной, а, ясно дело, гольём на предъявление получается. Вроде как она себя супротив воли предлагает... Лады, давай еще по маленькой. Что значит, на всех не хватило? Так ты второму пузырю голову свинчивай, ясно дело...