Гости будут довольны или Рассказ света приехала в гости чтобы я ее выебал Часть 1

Она

Бессмысленная пытка продолжалась бесконечно долго. Бесконечно долго они бежали по выжженной безжалостным солнцем бесплодной земле. Она давно потеряла счет времени. Часы и минуты потеряли свой смысл, важно было лишь бежать. И не упасть.

Огромный диск солнца, неподвижно застывший в синем, как чернила, небе, неторопливо облизывал обжигающими лучами беспомощные почти обнаженные тела пленниц, словно понимая, что жертвы никуда не денутся, а так и будут бежать, подгоняемые кнутами охранников. Она задыхалась, жадно хватая широко открытым ртом горячий воздух, который не приносил облегчения, а лишь еще сильнее разжигал пожар в измученном теле. Колодка, становившаяся тяжелее с каждым шагом, больно давила на плечи, в кровь растирая шею и кисти рук. Сначала она еще пыталась обернуться назад, туда, где в конце их скорбной колонны бежала Маша, но колодка мешала повернуть голову даже на сантиметр, а уже очень скоро она только тупо смотрела в загорелую до черноты спину женщины, бегущей впереди, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упасть.

Они бежали в никуда. Восемь женщин, у которых теперь не было ни имени, ни дома. Восемь рабынь. Самой старшей было под сорок. Плотно сбитая, коренастая женщина бежала первой. Самой младшей было четырнадцать. Она бежала последней. Ее звали Маша, и это была ее дочь. Они бежали под палящими лучами солнца, почти голые, прикрытые лишь набедренными повязками, создающими лишь видимость одежды, сбивая босые ноги о раскаленную солнцем каменистую землю. Их руки и шеи, за исключением Маши и девочки-узбечки, которой было на вид чуть больше, чем Маше, были закованы в тяжелые дубовые колодки, служащие скорее инструментом пытки, чем средством удержания. Сопровождающие колонну охранники ехали верхом, нещадно избивая беспомощных пленниц хлыстами…

... Они стояли перед красивым домом, словно сошедшим со страниц сказочных книг, и казавшимся совершенно чужим посреди выжженной солнцем степи. Они приехали на рассвете, и солнце уже начинало припекать, прорываясь сквозь утреннюю дымку. Охранник, наблюдавший за ними сквозь приспущенное стекло, удобно развалился на водительском сидении и лениво дымил сигаретой. Усталость, вызванная дальней дорогой на полу трясучей колымаги, недоеданием и побоями сказывалась все сильнее. У женщины ощутимо дрожали ноги, и Маша все крепче прижималась к матери, а в ее глазах, сквозь пелену страха и усталости она читала вопрос, который мучил ее саму.

За что? Почему это случилось именно с ними? Почему?

Тихое позвякивание, доносящееся из-за угла дома, вывело ее из оцепенения, и она повернула голову.

Оттуда неторопливо вышел невысокий подросток, лет 15, одетый в защитного цвета шорты, майку и неожиданно тяжелые высокие ботинки. А за ним… Маша тихо ойкнула и до боли вцепилась в ладонь матери. За ним брела совершенно голая девочка, совсем юная, младше Маши. Вряд ли ей было больше 12-ти. Коричневая от загара тонкая кожа в подпалинах солнечных ожогов туго обтягивала худое, истощенное тельце. Лодыжки девочки туго обхватывали стальные браслеты, соединенные короткой, тяжелой цепью, которая и издавала странный звякающий звук. Голову девочки скрывал глухой черный капюшон, схваченный на горле толстым кожаным ошейником. Руки она держала за спиной. Приблизившись к ним, подросток остановился, по-птичьи склонив голову на бок и обшарив женщину с девочкой внимательным взглядом. Девочка тоже остановилась. Продолжая осмотр, подросток равнодушно дернул конец цепочки, и девочка послушно подошла ближе, мелко семеня по земле босыми ногами и слепо вытянув шею. Приблизившись, она села на колени у ног подростка и замерла, опустив голову. Только сейчас женщина увидела, что запястья подтянутых к затылку рук девочки были стянуты маленькими стальными наручниками.

- Новенькие? Прекрасно, - он протянул руку, и их конвоир, оказавшийся за спиной, протянул ему красную книжку, в которой женщина узнала свой паспорт.

- Савельева Елена Ивановна, разведена, 35 лет, дочь… Дочь? - в маленьких, близко посаженных глазках сверкнула искра интереса. - И правда дочь… - женщина почувствовала, как Маша испуганно прижалась к ее бедру и крепче сжала узкую теплую ладошку дочери.

- Очень вовремя, как раз сегодня у нас гости, а гости должны быть довольны, - охранник громко хмыкнул.

Женщина в ужасе смотрела на скованную, измученную девочку, покорно стоящую на коленях. Она была неподвижна. Только еле заметно приподнимались тонкие плечи, и подрагивала кожа на животе, прямо над лобком с несколькими волосинками.

- Ладно. Сейчас я вами займусь, - повернувшись, подросток неторопливо зашагал к калитке, ведущей во внутренний дворик. Проворно вскочив на ноги, девочка молча засеменила за ним, позвякивая цепью. Не в силах вымолвить ни слова, женщина молча смотрела на узкую спину, покрытую замысловатым узором заживших и полузаживших рубцов. Подросток приоткрыл калитку и завел девочку во двор.

Дворик оказался небольшой, и в проем калитки женщина видела лишь его часть. Все еще не отойдя от шока, они смотрели, как девочку подвели к большому деревянному колесу, расположенному горизонтально, параллельно земле на уровне человеческого роста. Со своего места они видели лишь его часть. С края колеса свисали несколько проводов в толстой черной изоляции, расположенные по его окружности. Подросток сноровисто пристегнул ошейник девочки к кольцу на колесе, для этого ей пришлось встать на цыпочки, изо всех сил вытянув шею. Потом девочка послушно расставила ноги так широко, насколько позволяла цепь. Прихватив конец провода, подросток присел между ног девочки. Женщина не видела, что он сделал, но когда подросток распрямился, провод, уходящий в промежность девочки, был закреплен на ее бедре куском пластыря. Звонко хлопнув девочку по ягодицам, подросток ушел куда-то вглубь двора. Девочка покорно стояла на цыпочках, все еще расставив ноги и вытянув шею, прикованную к колесу. Внезапно по ее телу пробежала судорога. Изогнувшись от боли, девочка едва не упала на колени, но петля на ее шее удержала ее. Нижняя часть ее тела мелко тряслась, передавая дрожь коленям. Узкая спина напряглась, и девочка сделала шаг, поворачивая колесо. Потом еще, еще. И она медленно побрела вперед, скрывшись из виду…

…Резкий рывок сзади заставил ее задохнуться. Ноги продолжали по инерции бежать вперед, и женщина грузно упала на спину. Тяжелая колодка ударила по шее с такой силой, что она едва не потеряла сознание.

Невысокую плотную девушку с огромной грудью звали Сися. Конечно, это было не имя, а кличка. Безвольно разбросав в стороны короткие ноги, она лежала на земле, не делая попыток встать. Набедренная повязка сбилась на бедро, обнажая лобок, покрытый жесткими курчавыми волосами, но Сися не имела сил даже прикрыть наготу. Обессиленная девушка только сипло и громко дышала, вздрагивая всем телом. В воздухе негромко свистнула плеть, и поперек живота девушки вспухла, наливаясь кровью, алая полоса. Коротко вскрикнув, Сися беспомощно засучила ногами, но встать не смогла. Малыш ударил ее еще раз, потом еще. Стоя на коленях, пленницы молча смотрели на истязуемую девушку. Маша стояла в самом конце. Девочка тяжело дышала, опустив голову, и на глаза женщины навернулись слезы. Коротко посовещавшись с подъехавшим Саидом, Малыш фыркнул. Спешившись, Саид отстегнул Сисю от общей цепи и снял с нее колодку. Потом девушке сковали наручниками руки и ноги и перекинули через седло. По-хозяйски прикрепив к седлу колодку, Саид легко вскочил на лошадь и направил ее в сторону дома.

- Ну что, суки, расселись. Бегом! - Малыш громко щелкнул плетью, и женщины послушно встали на ноги, продолжая свой бессмысленный бег.

…- Раздевайтесь, - подросток покачивался с пятки на носок, склонив набок голову. По тонким губам скользила издевательская усмешка. Женщина не шелохнулась, замороженная ужасом. Маша до боли сжала своими ладошками руку матери.

- Что, непонятно? - подросток повел плечами. - Снимайте одежду, обувь. Короче раздевайтесь до гола, - его взгляд блуждал по телу женщины, цепляясь за глубокий вырез блузки, в которой виднелась лямка лифчика.

Немного подождав, подросток вздохнул:

- С новенькими всегда так, - усмехнулся он за спину женщине, где, скрестив руки на груди, замер охранник. Ответный понимающий смешок отвлек внимание женщины. Она успела заметить какое-то движение, но не успела среагировать. Сильнейшая боль в промежности согнула ее тело пополам. Задохнувшись, она не могла даже крикнуть. Слезы, брызнувшие из глаз, мгновенно залили ее лицо. Сильные руки ухватили ее за плечи, удерживая на ногах. Тщательно прицелившись, подросток размахнулся. Носок тяжелого ботинка угодил точно между слегка расставленных бедер женщины. Вспышка боли едва не погасила сознание. Ее локти отпустили, и женщина тяжело рухнула на колени, прижимая ладони к низу живота. От нестерпимой боли женщина обмочилась. Трусы мгновенно промокли, по ногам потекли теплые струйки. Где-то далеко, сквозь наполнивший голову звон, она слышала тонкий крик Маши, но не в силах была разогнуться.

Скорчившись на земле, она жадно хватала воздух широко открытым ртом. Боль не угасала, терзая низ живота. По лицу струились слезы боли и унижения. Ее руки оторвали от низа живота и с силой завели за спину. Потом ее рывком поставили на ноги.

Маша сидела на гладко утоптанной земле, поджав к груди босые ноги и прикрываясь руками. По маленькому личику текли слезы. Голубой сарафанчик, подаренный ей после окончания шестого класса, валялся рядом, разорванный пополам. Нехитрое девичье бельишко было небрежно разбросано вокруг. Чуть дальше валялись стоптанные сандалии.

Глядя прямо в расширившиеся от боли глаза женщины, подросток протянул руку. Затрещала ткань, посыпались пуговицы. Разорванная блузка повисла на пояснице, обнажая белое, едва загорелое тело. Пошарив по карманам, подросток вытащил перочинный нож и разрезал пояс ее юбки. Тонкая невесомая ткань упала на ее ступни. Посмотрев на мокрые трусы и влажные потеки на ее ногах, подросток ухмыльнулся. Оттянув резинку трусов, он заглянул внутрь и поцокал языком.

От боли и унижения она потеряла способность сопротивляться, и только тихо плакала. С нее сняли лифчик, потом спустили трусы. Переступив через легкую тряпочку, она покорно сбросила с ног туфли, оставшись босиком.

Привычно склонив на бок голову, подросток жадно ощупывал взглядом голую женщину.

- Городская блядешка-то, - липкие пальцы коснулись обнаженной груди, и она слабо дернулась.

- Стоять, корова, - зажав между пальцами розовый сосок, подросток лениво хлестнул ее свободной рукой по щеке.

- Какие сиськи, а! Беленькие, мяконькие. А что у нас там? - скользнув по животу, он пропустил между пальцами лобковые волосы и сунул ладонь в промежность.

- Фу, зассанка. Такая взрослая, а обоссалась, корова, - холодные пальцы властно проникли в ее лоно.

- И писька тоже ничего. Милая девочка, - он поднял с земли разорванную блузку и вытер мокрую ладонь.

- Ладно, я скоро. Пора размяться, а то ляльки застоялись. Эй, ты, мокрощелка, чего расселась? Ну-ка к маме!

Они стояли посреди площадки, тесно прижавшись друг к другу. Одной рукой она обнимала хрупкие плечи дочери, второй прикрывала груди. Обнаженные спины заметно припекало. Огромный огненный шар поднимался все выше, разбрасывая вокруг обжигающие лучи...

…Она сама села в эту машину. Назойливый низенький узбек, вьющийся вокруг нее последний час, не внушал никакого доверия, но уже смеркалось, поезд уходил меньше чем через полчаса, а автобуса не было и в помине. Да и уставшая за день Маша тихо поскуливала. Скрипя сердцем, она села в раздолбанный жигуленок, держа на руках нетяжелую сумку - все их с Машей небогатое имущество.

Жигуленок надрывно скрипел, подскакивая на ухабах. Прикрыв глаза, она мысленно была уже дома. Всего два дня в уютном купе отделяли ее от узких улочек родного города. Всего два дня. А на вокзале ее будет ждать Андрей. Две недели пролетели почти незаметно, но она ощутимо устала от этой невыносимой жары, неспешной жизни, назойливого и хлебосольного гостеприимства. Домой. Всего через неделю у Маши день рождения, а через две ее надо собирать в очередной класс. Первый раз в седьмой класс. Словно наяву ощутив на своих плечах сильные ладони мужа, она поежилась от удовольствия. Последний раз они говорили по телефону два часа назад, и нежность, сквозящая через тысячи километров, растрогала ее да слез. Наверное, поэтому она и села в машину - любовь к близкому человеку заставила ее доверять всему миру.

Машина затормозила так резко, что ее швырнула вперед. Задремавшая было Маша вздрогнула и подняла голову. Дверцы открылись одновременно, и в сумраке сгустились массивные тени. Обеими руками она обнимала дочь и просто не успела их поднять. Влажная, остро пахнущая тряпка прижалась к ее лицу. Перегнувшись через водительское сидение, узбек весело скалился ей в лицо. Коричневое морщинистое лицо стремительно расплывалось в мутное пятно. Потом наступила темнота…

Они просидели в маленьком подвале два дня. Света не было, и они сидели в полной темноте на железной кровати с продавленной до пола сеткой. К ножке кровати была пристегнута длинная цепь, заканчивающаяся браслетом, застегнутым на ее лодыжке. Молчаливый немолодой узбек два раза в день приносил им воду и лепешки. Потом по очереди выводил в туалет - маленький деревянный сарайчик во дворе, предварительно надев на женщину наручники. Дверцу он не закрывал и бесстрастно смотрел на справляющих нужду пленниц. Он не отвечал на вопросы, не слушал мольбы и угрозы, только жестикулировал, приказывая встать, повернуться, сесть. К концу второго дня на нее напала отупляющая слабость. Маша постоянно плакала, но сопротивляться не было сил. Их с дочерью не били, не насиловали, не издевались. Все чего-то ждали.

К вечеру второго дня их вывели на улицу и усадили в знакомый жигуленок. Узбек прижал к их лицам знакомо пахнущую тряпку, и они провалились в беспамятство…

…Измученных женщин построили перед той самой П-образной перекладиной, которую женщина видела мельком. На этот раз перекладина была прикрыта ширмой. Один из охранников театральным жестом откинул легкую ткань.

Сначала им показалось, что Сися стоит на корточках на высокой деревянной подставке. Женщина пригляделась. Девушка была подвешена за руки посреди перекладины. Ее колени были привязаны к концам веревки, переброшенной через шею, так, что ее широко расставленные ноги были высоко задраны вверх. Сейчас она упиралась пальцами босых ног в подставку, стремясь снизить нагрузку на руки. Между зубов Сиси было вставлено круглое металлическое кольцо, не позволяющее закрыть рот. Обнаженное тело девушки мелко дрожало от боли и страха, широко открытые глаза с мольбой смотрели на них.

Мимо строя рабынь медленно прошел Малыш, сжимая в руках две тонкие деревянные палки и моток шнура. При виде нехитрых предметов Сися побледнела и затряслась еще сильнее. Подойдя к помосту, на котором стояла девушка, Малыш повернулся к строю.

- Вы, бляди, должны понять одну простую вещь. Все приказы должны выполняться беспрекословно и со старанием. Тех, кто этого не сделает, ждет наказание, - он повернулся к Сисе и подал знак охраннику. Лицо девушки, бледное, как мел, исказила гримаса ужаса. Она трясла головой, пытаясь что-то сказать, и дергала связанными руками. Женщина не могла понять, чем две палки могли так напугать девушку, и без того находящуюся в ужасном положении. Веревка, перекинутая через блок, натянулась, вздергивая руки девушки вверх и назад. Сися слабо застонала и откинулась назад, балансируя на кончиках пальцев ног. Выбрав удобное положение, Малыш вставил большие, чуть отвисшие груди девушки, давшие ей кличку, между палками, ловко соединил палки шнуром и принялся закручивать шнур, сжимая палки и раздавливая Сисины груди.

Боясь опустить глаза, женщина смотрела, как стремительно багровеют, наливаясь кровью, комки нежной плоти, расплющиваемые между палками, как судорожно извивается беспомощное тело девушки, как вздуваются крупные вены на ее висках, как вспухают алые капли на кончиках гротескно вздутых сосков. Во время истязания Сися потерла сознание, но ее тут же заставили очнуться, и пытка продолжилась.

Решив, что Сися больше не выдержит боли, Малыш закрепил шнуры на палках, сжимающих груди девушки, но не собирался останавливаться. Обойдя девушку вокруг, он встал между ее широко расставленных ног. Женщина не видела, что он делает, но Сися громко замычала и задергала ногами, а потом в руках Малыш оказалась тонкая прозрачная пластмассовая трубочка, конец которой уходил Сисе в промежность. На глазах у всех трубочка стала наполняться желтой жидкостью, и женщина какой-то частью своего сознания, еще не сломленного и продолжающего мыслить, поняла, что он сунул девушке трубку через мочеиспускательный канал в мочевой пузырь. Пленницы молча смотрели, как Малыш опустил конец трубочки, из которой уже капала моча, в широко открытый рот Сиси, закрепив его пластырем.

Потом Малыш потянул на себя подставку, на которой стояла девушка, и Сися повисла на руках. Голая, измученная, с грудью, сжатой между палками, с капающей в рот собственной мочой, она должна была провисеть целый день на невыносимой жаре…

Небольшой автобус с затененными окнами неслышно остановился около площадки…

- Э, совсэм бэсталковый женщин, - невысокий коренастый мужчина раздраженно пожал плечами.

- Подыми вверх. Вот так. Тэперь рукы и шея суй сюда, - эту колодку она раньше видела только в кино. Кажется, и читала у Толстого. Толстая колода из потемневшего от времени дерева раскрылась на петле. Одно большое отверстие посередине и два поменьше по бокам ждали свою жертву. С усилием удерживая колодку на весу, мужчина раздраженно поторопил женщину.

Толстое дерево сомкнулось вокруг ее шеи, запястий, колени слегка согнулись, принимая на плечи груз. Увесистая деревяшка, весящая килограммов восемь, ощутимо пригибала ее тело к земле. Вставив в кольца маленький замочек, мужчина защелкнул его и подошел к Маше. В его руках появился ошейник, похожий на собачий. Из толстой кожи с железными накладками. Маленькие блестящие наручники крепились к ошейнику за среднее кольцо короткой цепочки. Легко отведя в стороны руки Маши, которыми она пыталась заслониться, мужчина застегнул на тонкой шее ошейник так, что наручники оказались сзади.

- Нэ дергайся, дэвочка. Подыми руки. Заложи за голову, - на запястьях дочери щелкнули браслеты.

- Харашо. Вот так и стой, - повернувшись, мужчина неторопливо направился к дому…

- Мамочка, у меня руки затекли, - проклятая колодка мешала даже повернуть голову, и женщина повернулась всем телом. Маша смотрела на нее округлившимися глазами. Наручники заставляли девочку держать плечи высоко поднятыми, четко очерчивая маленькие припухлые груди с острыми коричневыми сосками. Если она опускала руки, ошейник начинал душить девочку.

Облизав пересохшие губы, женщина открыла рот. Невысокая плотная женщина осторожно переступила через невысокий порог, цепляясь за дверной косяк краями колодки на плечах.

- Быстрее, суки, быстрее, - помахивая короткой черной палкой, подросток открыл дверь пошире.

Они выходили из двери одна за другой. Молодые и не очень, высокие и низкие. Мелко семеня босыми ногами, они выстроились перед стеной. Набедренные повязки едва прикрывали голые загорелые тела, покрытые пятнами солнечных ожогов. Последней появилась девочка чуть старше Маши. Вместо колодки на ней был ошейник.

- Быстрее, - палка звонко шлепнула по обнаженной спине. Пройдясь мимо строя почти голых беспомощных женщин, подросток потянулся.

- Утренняя разминка. Для новеньких повторяю правила. Пока не прикажут остановиться, будете бежать. Остановитесь, будете наказаны. Очень простые правила…

…Короткая толстая цепь позволяла делать лишь крохотные шажки, и женщина мелко и часто перебирала скованными ногами, пытаясь пристроится к широким уверенным шагам Малыша. Голова была пустой и бездумной. Первой увели девочку-узбечку. Удары железной палкой по прутьям клетки вывели ее из короткого забытья, не принесшего отдыха. Сбившиеся в кучу женщины привстали, тревожно и обречено озираясь по сторонам. Ослепительно яркий луч фонарика медленно прошелся по лицам, остановившись на девочке. Сквозь маленькую дверцу в клетку влетел звенящий узел. Смуглое лицо девочки, мгновенно ставшее белым, оцепенело. По грязным щекам покатились слезы. Замерев на коленях, она сжалась как от удара. Фонарик требовательно мигнул. Словно в забытье, девочка стянула набедренную повязку и на коленях подползла к свертку. Дрожащими руками она распутала свернутые цепи. Застегнув на своих лодыжках браслеты кандалов, она вставила себе в рот кляп, старательно завязав тесемки на затылке. Потом завела за спину руки и надела на свои запястья наручники. Дверца клетки лязгнула и приоткрылась. Не вставая с колен, девочка медленно выползла из клетки.

Спустя некоторое время все повторилось снова. Теперь увели самую старшую из них. Женщина так же покорно надела на себя оковы. Потом пришли за ней.

Остановившись перед маленькой дверцей, Малыш осторожно заглянул внутрь.

- Стой тихо. Не шевелись. Представление еще не закончилось, - широко ухмыльнувшись, он открыл дверцу пошире. Опустив голову, женщина шагнула через высокий порог. Пронзительный, душераздирающий вопль ударил в уши. Кричал ребенок. Длинно, истошно. Кричал ребенок, которого пытали.

Замерев на месте, она ошеломленно озиралась по сторонам. Вопль не прекращался. Скованные за спиной руки не позволяли закрыть уши. Подталкивая женщину в спину, Малыш заставил ее сделать еще несколько шагов. Местами шершавая, местами гладкая как полированная, древесина невысокого помоста приятно грела озябшие на каменном полу босые ступни. Надев на шею женщины толстую петлю, Малыш подтянул ее вверх, заставив ее встать на цыпочки. Вопль оборвался так же внезапно, как и начался.

Небольшой уютный зал был неярко освещен маленькими лампами. Дюжина людей, сидящих за небольшими столиками, создавали видимость элитного ресторана или клуба. Или кинотеатра. Слышались короткие негромкие реплики, где-то в углу позвякивала вилка.

Девочка сидела в крохотной комнате, отгороженной от зала большим, во всю стену стеклом. Она сидела в большом железном кресле так близко к стеклу, что казалось, касалась его коленями. Высоко поднятые и широко расставленные тонкие ножки были пристегнуты к креслу широкими ремнями. Руки были заведены за спинку, а лоб охватывал кожаный ремень, заставляя смотреть вперед. Глаза девочки были широко открыты, потому что веки были приклеены ко лбу кусочками пластыря. Худенькое, изможденное тельце густо опутывали провода. Они свисали с сосков на крохотных, почти незаметных грудях, с ушей, мизинцев на ногах. Взгляд женщины скользнул по обнаженному телу девочки, цепляясь за малейшие детали. Ослепительно яркий свет безжалостно высвечивал все подробности, а поза, в которой она была привязана, не оставляла скрытой ни малейшей самой интимной детали детского тела. Два провода в толстой черной оболочке были прикреплены зажимами к малым половым губам ребенка, один свисал с клитора, еще один скрывался в глубине влагалища. Два провода были приклеены скотчем к лобку, покрытому детским едва заметным пушком.

Грудь девочки глубоко и часто вздымалась от судорожного дыхания, и провода на ее сосках гротескно покачивались. По телу девочки скользили крупные капли пота, поблескивая в свете ламп, как драгоценные камни. По обе стороны стекла висели большие динамики, из которых доносилось хриплое, натужное дыхание.

Зал тихо гудел. Громче застучали тарелки. Между столиком мелькнули неясные фигуры с подносами. Пальцы ног женщины онемели, но она не могла опуститься на всю ступню. Петля больно впивалась в шею, перекрывая воздух. Шумно втягивая ноздрями воздух, она стояла, не в силах пошевелиться, и смотрела на несчастную девочку в ее стеклянной клетке. Ребенка, которого чудовищно пытали для потехи публики. О том, что будет с ней, она старалась не думать. У нее просто не было на это сил.

Мужчина, сидящий за отдельным столиком в углу, поднялся и негромко предупредительно кашлянул.

- Дамы и господа. Не пора ли продолжить сеанс? Девочка уже восстановилась и, как видите, просто жаждет продолжения, - негромкий смешок волной прокатился по залу.

- Итак. Размер суммы вам известен. Кто же будет следующим? Такое развлечение не часто встречается даже у нас, - голос мужчины был негромким и спокойным, как будто он предлагал своим гостям выпить.

Из-за одного столика поднялся невысокий плотный мужчина.

- Замечательно. Смотреть это одно, а участвовать - совсем другое. Обратите внимание на схему.

Слева от стекла, за которым сидела девочка, зажегся экран, на котором была огромная фотография обнаженной женщины в полный рост. На ее теле горели маленькие зеленые огоньки. Мужчина подошел к небольшому пульту, стоящему перед стеклом.

- Жаль, она нас не видит, - слегка дрожащий голос выдавал его напряжение.

- О, да. Но это одностороннее стекло. Она видит только себя. Поверьте, это гораздо интереснее.

Мужчина протянул руку к пульту, и один огонек на схеме стал красным. Подумав, он нажал еще одну кнопку. Девочка за стеклом дернулась. Пальцы на ногах зашевелились. Дыхание, доносящееся из динамика, стало чаще.

- Оригинальный выбор. Ток пойдет от клитора к мизинцу левой ноги. Вы большой мастер.

Хмыкнув, мужчина повернул одну из ручек. По телу девочки пробежала крупная дрожь, дыхание сбилось.

- Смелее. Это не смертельное воздействие, хотя очень болезненное. Женский клитор, как вы знаете, очень чувствительное место, - левая нога девочки конвульсивно задергалась, тело изогнулось. Мужчина резко повернул ручку, и девочка закричала, извиваясь на своем кресле. Только теперь женщина увидела на сидении кресла толстый стальной штырь, вставленный в задний проход девочки. Она была просто насажена на него, как на кол.

- О, вам это удалось, - ведущий громко хмыкнул. В зале раздался приглушенный смешок. По ноге девочки потекла струйка мочи, смешенной с кровью.

- Рекомендую попробовать пустить ток через соски. Исключительно познавательный опыт. Не через груди от одной к другой, а именно через соски. Они очень чувствительны, и на это замечательная реакция.

Сколько длилась пытка, женщина не знала. Время растянулось, став бесконечным. Один палач сменялся другим, нетерпеливо ожидающим своей очереди. Мужчины сменялись женщинами. Женщины пытали гораздо более изощренно. Мужчины в основном пускали ток через пальцы рук и ног девочки, соски и уши. Женщины наносили удары через половые губы, клитор, в шейку матки. Высокая худая дама в вечернем платье приказала вставить девочке электрод в мочеиспускательный канал. Ведущий кивнул Малышу, и тот стремглав ушел, появившись уже в комнатке. В мочеиспускательный канал девочки он вставил катетер, пропустив через него внутрь провод. Женщина лично пытала девочку несколько раз.

Девочка уже давно не кричала, сорвав голос. Но для палачей, впившихся взглядами в обнаженное тело, это было неважно. Она могла чувствовать боль. Это было главное. Несколько раз девочка теряла сознание, и тогда Малыш делал ей укол, после которого она мгновенно возвращалась к жизни.

Впав в прострацию, женщина уже не реагировала на оживленные возгласы, крики, шум, слившиеся в неясный гул. Глядя прямо перед собой, она застыла, не в силах пошевелиться.

Он

…Украдкой вытря мокрую ладонь о штаны, он быстро глянул по сторонам. На него никто не обратил внимания. Все лица были повернуты в сторону стекла, за которым мучилась девочка. Когда он ехал сюда, то очень скептически относился к происходящему. Увиденное превосходило все ожидания, и стоило тех огромных денег, которые были потрачены.

Настоящие жертвы, настоящие пытки, настоящая смерть. Ни в одном фильме, ни в одной книге нельзя было это почерпнуть. Даже самые жестокие из садомазохистких лент, которые он с огромным трудом выискивал, не могли сравниться в реальности с происходящим. Прекрасно сознавая, что после съемок актеры смывают бутафорскую кровь и идут обедать вместе с палачами, он редко досматривал эти ленты до конца. Заплатив бешеную сумму за неделю пребывания в роскошной крохотной гостинице, спрятанной в горах, он ожидал увидеть нечто подобное, но то, что он увидел, превосходило все самые смелые ожидания. После завтрака он вместе с дюжиной других постояльцев сел в комфортабельный автобус с прикрытыми шторками окнами. Они ехали довольно долго, сначала спускаясь по горному серпантину, потом кружа по безжизненной пустыне. Шторки разрешили открыть, только когда автобус остановился. Лениво выглянув наружу, он ошеломленно сморгнул. Сердце сладостно забилось в ожидании чуда. Да, он много слышал, многого ожидал, но такого.

Посреди крохотного утоптанного пятачка за глухой стеной на стойке, напоминающей виселицу, висела молодая голая женщина. Она была подвешена за руки с широко расставленными поднятыми ногами. Чудовищно распухшие багровые груди были зажаты между двумя палками. Глядя в перекошенное некрасивое лицо, искаженное гримасой боли, он почувствовал шевеление в штанах. Напротив короткой шеренгой были выстроены остальные пленницы. Семь женщин самых разных возрастов. Почти обнаженные, босые, прикрытые лишь скудными набедренными повязками. Шеи и запястья взрослых женщин были закованы в массивные деревянные колодки, лежащие на плечах. Руки двух юных девочек были заложены за шеи и прикованы наручниками к ошейникам, охватывающим тощие шеи.

Подросток, чинно прохаживающийся мимо строя, оглянулся на подъехавший автобус, дверь которого мягко зашипела, выпуская наружу Виктора. Виктор, приятный молодой человек, был их хозяином. И хозяином очень гостеприимным. В поездке, да и раньше - при первой встрече, он часто повторял девиз своей фирмы - "Гости будут довольны".

Повинуясь короткому жесту Виктора, подросток подскочил к висящей женщине, подставил скамеечку, валяющуюся рядом, и проворно завязал ей глаза широкой черной лентой. Потом махнул рукой. Женщины покорно повернулись и гуськом отправились за ним, скрывшись за углом дома.

Они вышли из автобуса. После прохлады кондиционированного салона раскаленный воздух обжигал легкие. Остальные гости тоже остановились, стараясь отдышаться.

- Прошу всех в дом. На улице сейчас находиться небезопасно. В это время дня температура доходит до 60 градусов. А ночью падает почти до нуля. Поэтому вас поселили в горах. Там климат гораздо мягче.

Почти не слушая приятный баритон Виктора, он подошел к виселице поближе, чувствуя, что остальные гости поступают также. Да. Это была не игра. Женщина была настоящая. И страдания были настоящие. Тяжелый запах пота, мочи и страха, исходящий от ее тела, пьянил его не меньше вина. Глядя на трепещущее обнаженное тело, распухшие груди, распахнутое влагалище, он ощутил невероятный экстаз, почувствовал, как кружится голова.

Потом Виктор продемонстрировал им еще один аттракцион, как он это называл. В углу маленького дворика к большому деревянному колесу была пристегнута за шею совсем юная девочка. На вид ей было лет десять, не больше. Совершенно голая, со скованными на шее руками и ногами в цепях, она ходила по кругу, вращая тяжелое колесо. Голову девочки скрывал глухой черный капюшон. Тонкие ножки девочки тряслись и подгибались, но, дрожа всем телом, она продолжала толкать колесо.

- Видите провода у нее между ног? - Виктор непринужденно махнул рукой. - В колесе стоит маленький генератор, который подает на ее внутренние половые губы постоянный ток маленькой мощности. Однако его вполне достаточно, чтобы причинить сильную боль, даже свести с ума. Когда колесо вертится, ток уменьшается. Поэтому она не может остановиться ни на секунду. Они падают от изнеможения, но не раньше. Это замечательная воспитательная мера.

Высокий пожилой господин восторженно зацокал языком, словно сняв незримые барьеры, отгораживающие их от этого дворика, которого просто не могло быть в природе. Как по команде все гости заговорили разом. Высокий господин что-то негромко шепнул на ухо Виктору.

- Да, конечно, - Виктор развел руками. - Любое желание гостя будет исполнено. Прошу.

В доме царил уютный полумрак и благостная прохлада, казавшаяся раем после невыносимого пекла улицы. Их усадили за маленькие столики, уставленные едой и напитками. Появившийся подросток склонился к Виктору и понимающе кивнул, мгновенно скрывшись за дверью. Посасывая напитки, гости заворожено смотрели во двор, где слегка покачивалось беспомощное тело, и где ходила по кругу несчастная девочка.

Спустя час подросток появился под окном, подгоняя четырех женщин из числа тех, кто стоял на плацу. Теперь на женщинах были наручники и ножные кандалы…

Она

Она плелась, уставившись в гладко утоптанную землю, когда идущая впереди женщина резко остановилась.

- Губа, Дырка, Пышка и… - Малыш стоял, покачиваясь на каблуках, - и новенькая. Вы остаетесь, - он выронил из рук большой, спутанный комок. Негромко звякнув, тот шлепнулся на землю, оскалившись во все стороны хищно раскрытыми браслетами.

- Рекс за вами присмотрит пока, - достав из кармана ключи, он отомкнул замки на колодке старшей женщины и бросил ключи на землю.

- Снимите колодки, потом свои тряпки. Оденете браслеты. И ждите. Специально для новенькой. Дурить не советую. Слушайся старожил. А вы, бляди, помогите ей. В случаи чего, наказаны будут все, - ухмыльнувшись, Малыш повернулся и пошел к дому, увлекая за собой оставшихся. Маша оглянулась, отчаянно глядя на мать, и женщина непроизвольно сделала шаг вслед. Негромкое рычание заставило ее оглянуться. Огромная серая овчарка, больше похожая на волка, предупредительно оскалила белоснежные клыки.

- Не надо, - очень тихо сказала Дырка - высокая, худощавая женщина лет сорока, которая стояла рядом, - она бросится.

Узкая спина дочери скрылась в низкой подвальной двери. Губа - сорокалетняя изможденная женщина отомкнула замок на ее колодке, и женщина с облегчением сбросила ее на землю, растирая натертые запястья и плечи.

Открыв последнюю колодку, она сняла с бедер набедренную повязку, и, голая присела воле кучи цепей.

Так же поступили Дырка и Пышка - полная низенькая узбечка. Шокированная, она смотрела, как голые женщины покорно вытаскивают из кучи тяжелые цепи, застегивая браслеты на своих лодыжках.

- Делай то же самое, - Губа оглянулась, смерив женщину тяжелым неподвижным взглядом. - Надевай сама, а то мы наденем. Иначе будет только хуже.

Она молча стояла, машинально прикрыв руками обнаженную грудь.

Вздохнув, Губа поднялась с корточек.

- Надевай, - к босым ногам женщины упала тяжелая цепь. Не шевелясь, она тупо уставилась на широкие стальные полосы браслетов и грубо склепанные кольца.

Тяжело передвигая скованные ноги, Губа направилась к ней. За ней шли Пышка с Дыркой. Звякая цепями, женщины окружили ее, и Пышка с Дыркой с силой завели ей руки за спину. Словно очнувшись, женщина попыталась вырваться, но ее держали крепко. На ее запястьях щелкнули наручники. Губа затянула их с такой силой, что боль в запястьях, в которые впились стальные браслеты, заставила женщину вскрикнуть.

- Это чтобы ты не дурила, - Губа стояла так близко, что женщина чувствовала ее дыхание.

- Неужели ты ничего не поняла? Посмотри на Сисю, - женщина говорила негромко и равнодушно. - Здесь все всерьез. Пытки. Смерти. Все. Ты теперь игрушка, как и мы все. Делай, что тебе говорят, и может быть, умрешь легко и быстро.

Присев около ее ног, Пышка защелкнула на ее лодыжках кандалы.

- Ты уже мертва. Ты еще это не понимаешь, но скоро увидишь, - женщина смотрела в мертвые глаза Губы, и слова застревали у нее в горле.

- Ты еще новенькая. Твое тело белое, нетронутое. А посмотри сюда, - женщина расставила скованные ноги, открывая вытянутые почти до середины бедер половые губы, болтающиеся коричневыми тряпочками. Края были надорваны, засохнув струпьями.

- Два дня я ходила с грузом на них. Пока они не повесили слишком много. Я не хотела, я кричала. А зачем? Для забавы. Посмотри на нее, - она указала на Пышку

Гладко выбритый лобок восточной женщины, живот и груди покрывали точки ожогов.

- Они тушили об нее сигареты. А во влагалище стряхивали пепел. А знаешь, почему ее назвали Дыркой? Не знаешь. Она почти неделю носила в себе бутылку. Ей забили во влагалище бутылку из-под шампанского. Чтобы было интереснее трахать. Мы все ходим на цыпочках, потому что нам отбили пятки. Удары по пяткам здесь любимое наказание. Нас бьют каждый день. Сися упала сегодня, потому что вчера получила двадцать ударов. Вчера она вообще не ходила.

Пышка молча подошла к ним, протягивая за спиной руки. Защелкнув на ее запястьях наручники, Губа надела их и на Дырку.

- Ты пока ничего не понимаешь. Но скоро поймешь. Знаешь, что сейчас Малыш трахает в подвале Певицу? Он это делает каждый день. И по нескольку раз. И не только он, - женщина завела за спину руки и застегнула на своих запястьях браслеты.

- Она беременна от них, - немного помолчав, сказала она.

Голые, скованные по рукам и ногам, они стояли на солнце очень долго. Никто больше не произнес ни слова. Женщины просто стояли, уставившись в землю. Пока из подвала не появился Малыш. Плотоядно щурясь, он застегнул ширинку и потянулся.

Низкий стол из широких не струганных досок был высотой до середины бедра. С обоих его концов свисали широкие ремни из задубевшей от пота и жары кожи.

- Вы, бляди, сегодня плохо бежали, - поигрывая толстой резиновой палкой, Малыш привычно покачивался на каблуках.

- Наказание вам известно. Ты, - кончик палки уперся в живот Пышки.

Опустив голову, женщина вышла вперед и легла на стол животом вниз. Малыш проворно пристегнул обнаженное тело ремнями. Один ремень прихватил к столу ее грудь и скованные за спиной руки, другой лодыжки.

Коротко свистнула палка, рассекая застоявшийся раскаленный воздух. Тело женщины дернулось, она коротко замычала. Поперек босых ступней вспухла толстая багровая полоса, на глазах наливаясь синевой. После третьего удара она придушенно вскрикнула, потом только тяжело и протяжно стонала. Отсчитав десять ударов, Малыш расстегнул ремни, и женщина тяжело сползла на землю. Глаза ее были налиты кровью, губы искусаны до мяса. Встав на колени около стола, Пышка замерла, опустив голову.

Дырка во время пытки не издала ни звука, извиваясь в путах. Губа закричала почти сразу, Малыш продолжал избивать женщину, пока на левой подошве не лопнула кожа, разбрызгивая вокруг крохотные алые капли. Потерявшую сознание женщину спихнули на землю, где она замерла, нелепо разбросав скованные ноги.

Пока ее пристегивали к столу, замороженная ужасом женщина не сопротивлялась. Только когда ремень сдавил ее лодыжки, она очнулась и попыталась вырваться, елозя обнаженной грудью по гладким, отполированным другими телами доскам. Она еще услышала хихиканье Малыша. Потом раздался свист палки, и все звуки исчезли, сливаясь в однородный шум. Первый удар пронзил ее тело от пяток до шеи, взорвавшись в мозгу ослепительной болью. Она хотела закричать, но перехвативший горло спазм не пропускал наружу ни звука. И в этот момент ее настиг второй удар. Боль не поглощала друг друга, усиливаясь, и расползаясь по всему телу мучительными волнами. Малыш бил женщину с оттяжкой, тщательно целясь по розовым ступням. Потом она потеряла сознание.

Глухой черный капюшон душил ее, едва пропуская воздух. Она втягивала этот горячий, провонявший застарелым потом, но живительный воздух ноздрями, потому что им всем заткнули рты резиновыми кляпами. Каждый шаг отдавал нестерпимой болью в отбитых ступнях, но она покорно шла, слепо перебирая босыми ногами по раскаленной земле дворика. На ее шее поверх мешка застегнули тугой ошейник. Присев на корточки около нее, Малыш тычком приказал расставить ноги. Что-то звякнуло, и дикая боль в промежности заставила ее замычать сквозь кляп. Во внешние половые губы впились острые зажимы. Перебирая ногами, женщина заерзала, не в силах избавиться от этой боли. Закрепив провода на ее бедрах кусками пластыря, Малыш перешел к другой жертве. Кто-то негромко вскрикнул. Легкое жжение в промежности застигло ее врасплох. Еще не успев отойти от избиений, она замерла, пытаясь понять новую пытку. Жжение усиливалось, становясь нестерпимым. Извиваясь от боли, она сделала шаг вперед. Еще и еще. Ошейник заставлял ее идти по кругу. Еще шаг. Боль в ступнях еще возможно было терпеть, боль во влагалище нет. Ей казалось, что у нее между ног развели костер. Подвывая от боли, она шла вперед, стремясь ослабить боль. И чем быстрее она шла, тем слабее становилась боль. Сзади громко всхлипнула Пышка. Ошейник рванул ее вперед, и она побежала, тяжело переставляя скованные подгибающиеся от усталости ноги.

Он

Нервный негромкий смех нарушил гробовую тишину хорошо кондиционированного помещения. Только сейчас он понял, что сжимает в пальцах прохладную ножку бокала. Преувеличенно осторожно он поставил бокал на стол. Представление, разворачивающееся за хрустально чистым стеклом, приковало внимание всех гостей. Только Виктор не выдавал своей заинтересованности, слегка снисходительно улыбаясь гостям. Женщины уже почти бежали, смешно выкидывая по сторонам босые ноги и вытянув напряженные шеи. Изредка одна из них подпрыгивала, подстегнутая болью. У всех четверых электроды были приложены к разным местам. У самой старшей, потрепанной тетки с уродливо вытянутыми половыми губами они свисали с сосков, у толстой, смешной азиатки один провод был приклеен пластырем к выбритому лобку, второй вставлен в задний проход. У третьей женщины провода свисали с мочек ушей как огромные серьги. На ней единственной не было капюшона, скрывающего лицо. Глаза были завязаны черной лентой. Его взгляд остановился на женщине, которая как раз бежала к нему лицом. Ее обнаженное тело казалось неестественно белым на фоне загорелых дочерна тел своих подруг. Округлые, чуть отвисшие груди с розовыми, вызывающе торчащими сосками попрыгивали в такт бега. Когда ее били, она неожиданно тоненько жалобно кричала, и это белое зрелое тело извивалось на столе так зовуще… Плоский живот, аккуратно подстриженные светлые волосы на лобке, сильные длинные ноги. Пожалуй, уже не первой молодости, но он любил зрелых женщин. Впившиеся в нежную плоть ее половых губ металлические зажимы влажно поблескивали в глубине промежности, обещающей наслаждения. Жаль, что ее голову скрывал капюшон. Пока они сидели в автобусе, он успел заметить длинные русые волосы, разбросанные по колодке у нее на шее, но ему важно было видеть глаза. Проводив взглядом полные руки, безвольно сложенные на пояснице и перетянутые стальной полосой наручников, он с сожалением взглянул на упругие подрагивающие ягодицы. Он ее хотел.

Она

...- Итак, господа, аукцион продолжается, - Виктор картинно повел рукой.

К сожалению, пресытившийся наслаждениями организм был другого мнения. Слишком большая доза крепкого алкоголя, употребляемого с утра почти без перерыва, сыграла с ним злую шутку. Он почти равнодушно смотрел на нее. Голая женщина стояла на цыпочках, поддерживаемая лишь петлей, затянутой на шее. Ее лицо оказалось именно таким, как он и представлял. Не красавица, но довольно мила. Лицо сильной и самостоятельной женщины. Невысокий помост, освещенный ярким направленным светом, окружили гости, внимательно рассматривая жертву. Руки поднимались одна за другой, повышая сумму.

По лицу женщины текли слезы, сверкающие в лучах света драгоценными камнями. Тело мелко дрожало, позвякивая цепями на руках и ногах.

Негромко хлопнул молоток, называя окончательную сумму. Высокая немолодая женщина в черной бархатной полумаске грациозно поднялась с места, махнув рукой Виктору.

- Да, мадам. Вас сейчас проводят. Позвольте предложить вам замечательное вино, пока ее приготовят, - подросток сноровисто снял с женщины петлю и вывел ее из зала.

- Всем остальным, господа я предлагаю продолжить развлечение, - Виктор мельком взглянул на стекло, за которым конвульсивно подергивалась девочка. Над ней хлопотал Саид. Последняя пытка была настолько продолжительна, что девочка не желала приходить в сознание. Ничего. Один-два укола, и она придет в норму.

- Наша маленькая гостья весьма вынослива. Сейчас она к нам вернется.

С некоторым сожалением отвернувшись от опустевшего помоста, он одним глотком выпил содержимое своего стакана, одновременно поднимая руку. Прикинув, как можно еще прогнать ток через беспомощное юное тело, он хмыкнул. Что ж. Нажать на кнопку его сил еще хватит.

... Она скорее почувствовала слабое дуновение воздуха, мягко коснувшегося обнаженного тела, чем услышала тонкий скрип двери. Легкие шаги, так отличающиеся от тяжелой развалистой поступи Малыша. Женщина слабо пошевелилась, скорее обозначив попытку освободиться. Тело уже не слушалось. Онемевшие руки выше запястий, сжатых ремнями, она уже не чувствовала. Шаги приблизились к ее подвешенному распятому телу. Легкие шаги. Такие шаги не могут принадлежать мужчине. Щелкнул выключатель, и даже сквозь плотную повязку на глазах она почувствовала яркий свет, заливший ее тело. Внезапно с ее лица сдернули повязку. Свет, направленный в лицо, ослепил ее, и женщина затрясла головой.

- Ну что, красотка, - легкая рука коснулась ее груди, острые ногти пробежали по ее ребрам, спустившись на лобок.

- Такая беленькая, мягкая, - лицо женщины в черной полумаске, оказалось совсем рядом с ее лицом. Отступив на шаг, женщина полюбовалась своей жертвой. Несчастная была подвешена к потолку за руки, привязанные ремнями к концам короткой палки. Ноги женщины, чуть-чуть не касающиеся пальцами пола, были широко расставлены и привязаны к кольцам в полу. Обнаженное тело поблескивало от выступившей испарины. Налитые ужасом голубые глаза уставились на своего мучителя в безмолвном вопросе.

Отступив еще на шаг, дама повернулась и неторопливо сняла вечернее платье, оставшись в черном белье. Если сначала ей можно было дать лет 30, то теперь цифру можно было смело увеличить раза в полтора. Небрежно бросив платье на стул, она нацепила черный кожаный фартук.

Оцепенело глядя на приготовления, женщина почувствовала, как сжалось ее тело в предвкушении боли. Повернувшись, дама приблизилась к своей жертве, и женщина увидела в ее руках огромный вибратор с чудовищно большой головкой. Тело рванулось помимо ее воли, но жесткие ремни легко удержали слабый порыв. И тогда она заплакала.

Секунды растягивались в минуты, минуты в часы, часы в вечность. И каждое мгновение этой вечности было наполнено мучениями. От очередного тычка в живот ее снова вырвало желчью. Отвратительная масса стекала по подбородку на грудь, но она не в силах была стряхнуть ее. Новый спазм пронзил ее влагалище, заставляя беспомощное тело исполнить в воздухе непристойный танец. Вибратор, вставленный в ее влагалище так далеко, что касался головкой стенки матки, не прекращал работу ни на секунду. Два коротких промежутка, когда она меняла батарейки, не принесли отдыха. Оргазм следовал за оргазмом, давно превратившись не в наслаждение, а в дикие страдания. И все это время ее били. Ловко орудуя палкой, ее мучительница высасывала из своей жертвы всё без остатка. Каждый удар доставлял столько боли, сколько возможно, приходясь на пик оргазма, перебрасывая ее с вершины одной боли на вершину другой. Кричать она уже не могла. Голос пропал еще в самом начале пытки, пока еще она пыталась умолять, просить. Теперь она хрипела, сипела, кашляла, блевала.

Аккуратно обойдя лужу мочи, разлившуюся под жертвой, дама обошла вокруг подвешенного тела. Немного подумав, она подошла к маленькому столику с разложенными на нем инструментами. Кроме этого столика и стула в крохотной комнате ничего не было. Кроме жертвы и ее палача.

Женщина с трудом подняла голову. Сквозь слезы и пот, заливающий глаза, она видела лишь мутную фигуру, задумчиво перебирающую зловещие инструменты. Легкое позвякивание легко перекрывало тихий гул вентилятора, выгоняющего из комнатки вонь крови и испражнений жертвы.

Повернувшись, дама подошла к измученной женщине вплотную.

- Приступим ко второй части, - она поднесла к глазам женщины изогнутые блестящие щипцы.

Небрежно смахнув платком с грудей жертвы хлопья рвоты, дама поднесла щипцы к ее левой груди.

Острая, жгучая боль пронзила истерзанное тело, подбросив его в путах. Женщина закричала, но крик, вырвавшийся из пересохшего горла, напоминал скорее звериный вой. Захватив щипцами сосок, ее мучительница сдавливала его, пока голова женщины беспомощно не упала на грудь. Полюбовавшись на капельку крови, выступившую на конце острого маленького соска, она поднесла щипцы ко второй груди. Ее время было ограничено, и она старалась использовать каждую минуту...

...- Шагай, сука, - тычок в спину швырнул ее вперед. Спазм дикой боли в промежности согнул ее тело, и она с трудом устояла на ногах. В глазах потемнело. По ногам побежала теплая влага.

- Вперед, - просунув палку между цепочкой на ее наручниках, Малыш вздернул ее скованные за спиной руки вверх, толкая ее вперед. Каждая клетка тела, наполненная болью, отчаянно ныла, но именно эта боль не давала ей потерять сознание. Короткий коридор казался бесконечным. Уставившись в пол, она слепо брела вперед, едва не ударившись головой об открытую дверь, когда босая ступня попала в липкую теплую лужу, натекшую из-под двери.

- Нет, - в глазах снова потемнело, но причиной этому была не боль в теле.

- Нет, - губы самопроизвольно шевелились, выталкивая наружу только одно слово. Губа висела посреди маленького помещения, похожего на то, где ее пытали, забрызганного кровью до потолка, как лавка мясника. Женщина была подвешена вниз головой за большие пальцы широко расставленных ног, привязанных к палке под потолком. Лишенное всякого достоинства, искореженное тело еще жило, хотя разум, вероятно, давно умер. Лохмотья полусодранной кожи свисали с тела женщины, как чудовищная бахрома. Груди женщины вырезали вместе с мышцами, и теперь в зияющих кровавых ранах белели кости грудной клетки. Пальцев на ногах несчастной не было, кроме больших, за которых она была подвешена. Влагалище напоминало кровавый фарш, из которого торчал толстый деревянный кол, загнанный глубоко внутрь. Рук, завернутых за спину, она не видела. Зато она видела лицо. Бывшее лицо, уже ничем не напоминающее человеческое, похожее на маску кошмаров из фильмов ужасов. У женщины отрезали уши, нос, губы и язык, выкололи глаза, выбили все зубы.

Женщина была мертва. Но тело еще жило, слабо подергиваясь в предсмертных конвульсиях.

Когда ее втолкнули в клетку, она молча упала на пол, обхватив себя руками. Каким-то уголком сознания она чувствовала прикосновения дочери. Но не могла вымолвить ни слова. Ее трясло. Боль, все еще сотрясающая ее тело, отступала на задний план, выталкивая вперед боль душевную. Мягкие прикосновения теплых ладошек Маши заставляли ее думать о том, что им предстоит. Наконец она смогла заставить себя расцепить руки, и в ее объятья скользнуло теплое тельце дочери. Поглаживая онемевшими руками нежную, бархатистую кожу, она плакала слезами отчаяния и бессилия. Потом она провалилась в спасительное забытье...

День второй

Она

Услышав свист, Пышка заворочалась, силясь повернуть голову, и слабо застонала. Выстроившись вдоль площадки, женщины сидели на корточках, широко расставив ноги. Сегодня их лишили последней одежды, дающей хоть иллюзию защищенности. Они бежали голыми, и кроме колодок на них надели ножные цепи. Теперь рядом с ними медленно ехал уже знакомый им автобус. Жестокая, изощренная пытка жарой и усталостью длилась недолго. Теперь они сидели, пытаясь отдышаться, держа на плечах тяжеленные колодки. Группа людей из автобуса чинно прошла в дом, и теперь наверняка устроилась у окон, наслаждаясь зрелищем. Но женщинам было все равно.

Повернув голову, насколько позволяла колодка, она нащупала взглядом Машу. Девочка сидела, опустив голову. Худенькое тело дочери, покрытое потом, дрожало, а заломленные за шею пристегнутые к ошейнику руки неровно дергались в такт дыханию.

Малыш свистнул еще раз, и на площадку выскочила уже знакомая им овчарка. Присев у ног подростка, она бдительно оглядела неровный строй женщин. Потом она увидела Пышку, и острые уши вздернулись вверх. Подняв вверх черный, блестящий нос, собака принюхалась и заскулила, поглядывая на Малыша.

Маленькая полная женщина стояла на коленях посреди площадки. Колодка, в которую были закованы ее шея и запястья, была привязана к кольцам, вделанным в землю. К другой паре колец были привязаны широко расставленные ноги Пышки. Высоко поднятые и расставленные ягодицы полностью открывали влагалище женщины.

По лицу беспомощной женщины текли слезы.

- Давай, Рекс, - Малыш махнул рукой, и пес, мгновенно подскочив к женщине, пристроился между ее ног, забросив передние лапы на спину.

Пышка тихо вскрикнула. Побелевшие от напряжения пальцы рук вцепились в край колодки. Тело женщины ритмично задергалось под тяжестью собаки.

Она опустила глаза. Смотреть на это было выше ее сил.

Он

Прихлебывая ароматный прохладный коктейль, он поерзал, удобнее устраиваясь в кресле. Разгоряченный пес уже в пятый раз залезал на свою жертву. Повернутое в их сторону лицо азиатки было белым, как мел. Застывший взгляд устремился в никуда. Слезы и пот чертили светлые дорожки на покрытых пылью щеках.

Он перевел взгляд на женщин, мгновенно вычленив из шеренги знакомое лицо, обрамленное слипшимися от пота русыми волосами. Женщина сидела на корточках. Широко расставленные ноги открывали ее самые сокровенные места. Вглядываясь в розовое лоно, едва скрытое раздвинутыми светло коричневыми складками, он почувствовал шевеление внизу живота. То, что пришлось ей пережить после аукциона, он не знал, но видел распухшие, побагровевшие соски и проступающие на гладкой коже синие рубцы ударов. Она сидела, опустив взгляд, упершись подбородком в край колодки.

Скользнув взглядом дальше, он равнодушно осмотрел Звездочку, которая сегодня бежала с ними. Девочка-узбечка по кличке Гюльчатай после вчерашней экзекуции, закончившейся только под утро, находилась под присмотром врача. Следом сидела девочка, ненамного старше. Светленькая, белокожая. С легким русым пушком на лобке. Эти глаза, подбородок, волосы…

Да они родственницы. Если их поставить рядом… Он удовлетворенно хмыкнул. Да, похоже, их действительно ждет развлечение.

Она

Малыш вывел из строя Дырку и молодую симпатичную девушку татарку по кличке Певица. С обеих женщин сняли колодки и надели наручники, сковав за спиной руки. Подведя дрожащих пленниц под деревянную перекладину, подросток подпрыгнул и сдернул с крюка обрывок веревки, на котором висела Сися. Девушку сняли только утром, когда их гнали на пробежку. Одеревеневшее, но живое тело унесли в дом.

На расстоянии полутора метров под перекладиной Малыш вбил в землю два стальных колышка с кольцом наверху. Приказав Дырке встать на цыпочки, он привязал лодыжку правой ноги женщины к кольцу. Высокий колышек не позволял женщине опустится на всю ступню, заставив стоять на кончиках пальцев ноги. Потом он привязал к другому колышку левую ногу Певицы, развернув женщин лицом друг к другу.

- Поднимите-ка ножки, - дождавшись, пока женщины поднимут свободные ноги, и босые ступни соприкоснутся, Малыш связал вместе большие пальцы ног обеих пленниц. К тонкому шнурку, стянувшему пальцы, он привязал длинную прочую веревку, перекинув ее через крюк на перекладине.

С коротким стоном женщины задергались, пытаясь сохранить равновесие. Малыш тянул за веревку, пока ноги женщин не поднялись на уровень головы. Потом он закрепил веревку и отошел в сторону, любуясь на построенную композицию.

Повинуясь мелькнувшей за окном руке, он поднял с места оставшихся женщин и трусцой погнал их в подвал, где сегодня их тоже ждали сюрпризы. За его спиной остались скрюченные напряженные фигурки.

Он

- Сегодня у нас исторический день, - Виктор приветственно поднял бокал. - В том смысле, что он будет посвящен истории. Истории инквизиции. Программа начнется как всегда после ужина. А пока, дорогие гости, у вас есть личное время, которое вы можете потратить как вам угодно. Вы будете довольны. Композиции, одну из которых вы видите за окном, а другая вам будет скоро предоставлена, имеют не сколько воспитательное значение, сколько выстроены для вас. И помните, любая из женщин, которых вы видели, в любой момент будет вам предоставлена. Для любой цели. Хотя я лично предлагаю вам для личных потребностей гораздо более привлекательный для вас товар, - Виктор махнул рукой, и дверь бесшумно отворилась, пропуская в комнату стайку миловидных девушек.

Обернувшись к прибывшим, гости одобрительно загудели, настраиваясь на развлечения.

Она

Боль потихоньку отступила, превратившись из тупой в тягучую, мучительную. Женщина впала в странное, равнодушное оцепенение, не реагируя ни на что. Тихий протяжный стон, уже который за долгое время. Она открыла глаза. Клетка была приподнята на полметра над землей. Крохотный глазок телекамеры, стоящей на полу, весело подмигнул ей зеленым огоньком. У ее ног кто-то заворочался. Прядь волос коснулась ее ягодиц. Не в силах терпеть мучительную позу, кто-то захрипел. Она жалела только об одном, что не видит дочь, хотя знала, что Маша сидит где-то сзади в такой же позе. Уткнувшись щекой в холодные прутья клетки, она думала о дочери.

Пытка, устроенная Малышом, была не менее страшна и мучительна, нежели все остальное. Женщины стояли на коленях в два ряда внутри клетки, где они жили. Толстый стальной прут, протянутый через ячейки клетки почти у пола, прижимал вниз их шеи. Второй прут был протянут чуть сзади и пропущен под коленями женщин, заставляя их замереть с высоко поднятыми ягодицами. Прутья не позволяли ни повернуться, ни разогнуться, ни даже пошевелиться. Руки женщин были скованы за спиной. Взрослые женщины сидели в первом ряду. Девочки за ними. Они были скованы так же, и женщина чувствовала теплое дыхание на своей ступне. Тело затекло уже до такой степени, что женщина уже не чувствовала ни рук, ни ног. Только мучительную боль в изогнутой спине.

Он

Откинувшись на спинку кровати, он расслабленно вздохнул. Приникшая к нему девушка дремала, обхватив его рукой. Нащупав теплое плечо, он погладил нежную кожу.

Сегодня он кончил столько раз, сколько у него не получалось за месяц. Девочка была мастерицей, но главное было в другом. Стоило ему только взглянуть на два монитора, установленных напротив кровати, как он чувствовал очередной прилив. Нащупав сигарету, он закурил, вытянувшись на влажных от пота простынях.

Женщины, привязанные во дворе, не шевелились. От жары и боли они уже давно потеряли сознание, повиснув на вытянутых вверх ногах. Большие пальцы ног почернели, и тонкий белый шнур был почти не виден, утонув в распухшей плоти. В клетке большинство пленниц тоже отсутствовали в этом мире. Камера равнодушно скользила по прижатым к прутьям лицам. Закатившиеся глаза, слабо шевелящиеся губы. В самом начале пытки с одной из женщин случилась истерика, и она принялась извиваться, дергая руками и ногами. Потом она сломалась и затихла. Вот ее лицо - перекошенное гримасой, с которой она кричала. А вот и Белоснежка. Неподвижные глаза женщины смотрели прямо в камеру.

Привстав, он коснулся пальцами прохладной поверхности, проведя по губам женщины.

Зашевелившись, девушка гибко приподнялась и тоже закурила.

- Кто это? - не оборачиваясь, кивнул он на монитор.

- Всякий мусор, - девушка равнодушно скользнула взглядом по экрану.

- Тебе их не жалко? - вдруг спросил он.

- Нет, - девушка обняла его, - мне платят не за это. Вы уже готовы? - промурлыкав ему в ухо, она скользнула рукой вниз.

- О, пожалуй, да.

Она

- Теперь ты, - Малыш подтолкнул ее вперед. - Подними-ка руки.

Прижавшись голой спиной к холодному камню, она подняла руки. Широкие ржавые кольца замкнулись на ее запястьях. Это были не наручники. Тяжелые кандалы запирались на замочки, больно впиваясь в запястья. Она была последняя. Слева от нее на расстоянии двух метров стояла Пышка. Чуть дальше Сися. Бледная, изможденная, но живая. Эта комната была самая большая из тех, которые она видела. Примерно 6 метров на 4. Стены, сложенные из грубого необработанного камня, такой же пол. Низкий сводчатый потолок. В трепещущем свете факелов, висящих на стене, она видела странные и зловещие приспособления, расставленные вокруг. Все было деревянное или грубо сделанное железное. Напротив на стене висело огромное зеркало, в котором женщины видели себя. Голых, беспомощных, униженных.

Раздался скрежет, и ее руки дернуло вверх. Все выше и выше, пока она не поднялась на кончики пальцев ног. Присев около ног женщин, Малыш достал толстую пеньковую веревку. Она не видела, что он делает, но Пышка вдруг застонала. Зазвенели цепи, на которых были подвешены женщины. Стараясь удержать равновесие, она уперлась пальцами ног в скользкий пол.

- Ну-ка, вытяни ножку, - скрестив лодыжку ее правой ноги с лодыжкой левой ноги Пышки, Малыш сноровисто обмотал их веревкой. Повиснув на руках, Пышка глухо застонала. Она висела с очень широко расставленными ногами, она не могла опуститься на пол. От внезапной тяжести женщина потеряла равновесие, вцепившись руками в цепи кандалов и балансируя на пальцах одной ноги. Вторую ногу, привязанную к ноге Пышки, она тоже не могла опустить и теперь весь вес грузной женщины пришелся на цепи, на которых она висела, и на ноги ее и Сиси. Не выдержав тяжести, она рефлекторно дернула ногой. Растягиваемая почти в шпагат Пышка закричала.

Эта пытка была тоже изощренной. Пытаясь уменьшить свою боль, они причиняли все большие мучения Пышке, но ничего не могли с этим поделать. Очень скоро Пышка потеряла сознание. А потом начался кошмар.

Сначала в камере появились две массивные фигуры, одетые лишь в кожаные фартуки и колпаки кроваво красного цвета. Подкованные сандалии громко цокали по каменному полу. Поклонившись зеркалу, они замерли посреди камеры пыток. Сися истерично закричала, дергая ногой и раскачивая тело Пышки.

Тихий шелест босых ног был почти не слышен. В камеру втолкнули Дырку и Певицу. Голые женщины, со связанными за спиной руками замерли около палачей. Представление для кучки маньяков начиналось.

Огромные мышцы на обнаженных руках палача вздулись. Ворот заскрипел, и Певица пронзительно закричала, повиснув в воздухе на связанных за спиной руках. Тонкие ноги девушки отчаянно дергались, пытаясь нащупать пол вытянутыми босыми ступнями. Не обращая внимания на вопли, палачи подошли к оцепеневшей Дырке. Безвольную женщину уложили животом вниз на длинный деревянный стол, вытянутые над головой руки пристегнули к столу ремнями, лодыжки зажали в колодку. Огромный ворот, приделанный к столу, повернулся мягко и почти бесшумно. Вопль женщины перекрыл крики подвешенной на дыбе Певицы. Колодка, в которую были зажаты ее ноги, поехала в сторону, растягивая тело несчастной. Не переставая кричать, женщина отчаянно извивалась на столе, пока ее тело не было вытянуто в тугую струну. Крики смолкли, сменившись всхлипами Певицы. Теперь сдавленная грудная клетка не позволяла Дырке даже шипеть. Вооружившись тонкими гибкими палками, палачи заняли позиции возле стола.

Женщина закрыла глаза. Несчастная могла только сипеть сквозь зубы. Тонко свистели палки, одновременно поднимаясь и опускаясь вниз. Один из палачей бил женщину по икрам, второй по спине. Хорошо поставленные удары не рвали кожу, оставляя на ней лишь глубокие, наливающиеся кровью рубцы. Пытка продолжалась долго. Женщина уже не шипела, только мучительно изгибалась.

Бесчувственную Дырку сняли со стола и окатили водой, которую палач достал на ведре из глубокого колодца.

Слабо шевелящееся тело подтащили к массивному железному креслу. С содроганием женщина увидела, что сидение и спинка кресла усеяны длинными острыми шипами, которые медленно впивались в истерзанное тело. Закричав, женщина рванулась, но палачи легко удержали слабое тело. Ноги Дырки пристегнули ремнями к ножкам кресла, а руки - к подлокотникам так, что кисти свисали вниз. Ступни Дырки не доставали до пола. Извиваясь на страшном сидении, женщина не переставала кричать хриплым сорванным голосом, пока шипы мягко входили в податливое тело. Под креслом медленно собиралась темная лужица крови.

Один из палачей принес тонкую пластину из грубого металла. В пластине были прорезаны две небольшие круглые дырки. Установив пластину перед привязанной в кресле женщиной, палач прикрепил ее к подлокотникам кресла так, чтобы она касалась ее грудей. В руках другого палача появились почерневшие от времени щипцы, и женщина поняла, что он собирается делать. Дырка тоже это поняла, ее глаза расширились, и она закричала, извиваясь в кресле. Просунув щипцы в отверстие пластины, он подцепил ими левую грудь несчастной и принялся протаскивать ее в узкую щель. Несчастная кричала не переставая. Женщина закрыла глаза.

Когда она их открыла, Дырка уже не кричала. Груди несчастной торчали из отверстий пластины почти до основания, Дырка прижалась к страшной пластине. Ободранные, кровоточащие, в лохмотьях нежной кожицы, груди стремительно наливались кровью. Под распухшие босые ступни женщины поставили таз, наполненный кусками льда.

После этого палачи перешли к Певице. Услышав тяжелую поступь, девушка задергалась на дыбе, пытаясь поднять голову. Раздвинув ноги девушки, палач вставил глухой катетер в ее мочеиспускательный канал и затычку в задний проход. Потом он отвязал от блока веревку, на которой висела девушка. Другой палач сноровисто стянул дергающиеся ноги веревкой. На большие пальцы ног девушки накинули петлю и привязали ее к концу веревки. Теперь девушка была растянута на дыбе между веревкой, соединяющей вывернутые за спину руки и большие пальцы ног. Потом в рот девушке вставили длинную изогнутую воронку. Один палач удерживал подвешенное тело, другой заливал в ее желудок воду, доставаемую из колодца.

Выпученные в смертельной муке глаза девушки смотрели прямо на нее. Расширенные зрачки, не видя, глядели сквозь нее. Перед пытками им вкололи наркотик, не дающий потерять сознание. Теперь женщине это стало очевидно. Мерное бульканье воды, и скрежет зубов по металлу воронки. Остальных звуков она не слышала. Живот девушки на глазах раздувался, нависая над лобком. В Певицу влили два ведра ледяной воды. Потом ей заткнули рот и оставили висеть, лишив возможности пошевелиться, кричать, оставив ей только мучения.

Время снова замедлилось, растягиваясь до бесконечности. Отвратительное зловоние горелого мяса наполнило камеру. Вентилятор уже не справлялся со своей работой. Она не чувствовала затекших ног, бессильно повиснув на руках. Зловещее шипение раскаленной иглы, погружаемой в беззащитную плоть. Тихий хруст ломаемых костей. Легкое потрескивание пламени в жаровне. Звуки мучений, звуки страха, звуки ужаса. Она боялась открыть глаза, боялась снова увидеть этот кошмар, невольным свидетелем которого они стали. Но Дырка еще жила. Протяжные, исполненные нечеловеческой мукой стоны захлебывались в хриплом, булькающем кашле. Сильный удар по грудям вернул ее в камеру. Изредка один из палачей приводил в сознание подвешенных у стены женщин, заставляя их смотреть. Она открыла глаза. Звонко шлепнув по ягодицам Певицу, палач приподнял за волосы свесившуюся на грудь голову и заглянул в лицо девушке.

Застывшая на лице Дырки гримаса была ужасна. Прижавшись щекой к пластине, в которую были зажаты ее груди, она тупо смотрела вбок. Широко распахнутые глаза, налитые кровью, были совершенно безумны. Между полуоткрытыми искусанными в кровь губами слабо шевелился распухший язык.

Груди, похожие на туго надутые мешки с кровью, были густо утыканы обугленными огрызками тонких деревянных щепок. Эти щепки вонзали глубоко в ее груди, под ногти пальцев рук и ног и поджигали. На обеих ступнях женщины были надеты испанские башмаки. Железные палочки, вставленные между пальцами ног, медленно сжимали, ломая косточки одну за другой. Окровавленные синие обрубки, лишенные ногтей, торчали теперь в разные стороны, зажатые почерневшим от копоти железом.

Один из палачей принес маленький, похожий на грушу металлический предмет. Повернувшись к зеркалу, он поднял его вверх и принялся крутить винт на одном конце. Другой конец груши принялся раскрываться диковинным страшным цветком. Острые сегменты зловеще выпирали в разные стороны, раскрываясь все больше и больше, и походя на маленький чудовищный зонтик. Свинтив грушу назад, палач легко поклонился и подошел к Дырке.

Присев около расставленных ног женщины, он склонился к ее промежности. Истошный вопль Дырки перекрыл тонкий скрип раскрывающейся груши. Давно сорвавшая голос женщина кричала так пронзительно, что было трудно поверить в существование боли сильнее той, что ей пришлось испытать в эту страшную ночь. Тело несчастной изогнулось в судороге, по ногам побежали алые ручейки.

Палачи распустили заскорузлые от крови ремни и сняли с изуродованных ног пыточные башмаки. Глубоко впившиеся в тело шипы не хотели отпускать свою жертву. Пластину с зажатыми грудями оставили висеть на ее теле. Уложив женщину на живот, палачи сноровисто связали за спиной руки жертвы. Потом ей связали ноги, подтянув пятки к ладоням. Женщина с ужасом смотрела на маленькое залитое кровью колечко на конце груши, виднеющееся между сомкнутых бедер. Грушу загнали глубоко во влагалище Дырки, и раскрыли там острые лепестки, впившиеся в нежную плоть. Представив себе этот кошмар, боль, которую должна была испытывать несчастная, она с трудом удержала порывы рвоты. Безжалостное острое железо, впившееся в самое сокровенное, предназначенное для продолжения рода место…

Привязав к кольцу груши веревку, палачи перебросили ее через блок посреди камеры. Извивающееся обнаженное тело, когда-то принадлежащее еще не старой, полной сил женщине, повисло посреди камеры пыток. Она еще слабо шевелилась, но уже не кричала. Тело мерно покачивалось, заливая пол кровью из влагалища и сотен глубоких ранок на спине и ягодицах.

Светящийся неярким красным светом кончик прута приблизился к вздувшемуся, посиневшему соску. Длинный волосок, вызывающе торчащий возле соска, коротко вспыхнул и исчез. Задымилась нежная кожа больших коричневых ареолов. Громкое, зловещее шипение, облачко коричневого зловонного дыма и комочек плоти мгновенно превратился в обугленный черный комок. Тонкая струйка крови брызнула в лицо палачу и тут же свернулась под действием жара. Но палач продолжал прижимать раскаленное железо к груди женщины, равнодушно глядя, как оно пожирает живую плоть. Другой палач приложил свой прут к пяткам, прожигая кожу и мясо до костей. Толстые рукавицы палачей надежно защищали руки от жара.

Отодрав прилипшие прутья от обгорелых ран, палачи положили их на жаровню к двум другим, ожидающим своего часа. Аккуратно отодвинув прутья в сторону, палач накрыл весело потрескивающее пламя большой железной воронкой, похожей на те, с помощью которых раздували горны кузнецы. На конец воронки надели длинную тонкую жестяную трубу. Один палач раздвинул ягодицы висящей женщины, другой вставил конец трубы глубоко в задний проход.

Несмотря на нечеловеческие муки, женщина еще жила. Подстегнутое наркотиками тело цеплялось за жизнь, надежно удерживая несчастную на самой грани. Скорее всего, Дырка уже давно лишилась разума. Такое невозможно было вынести. Но ее тело жило. И чувствовало боль, что и требовалось палачам.

Раскаленные щипцы легко вырывали куски плоти из ее ягодиц. Пластина уже давно упала на пол - обугленные клочки плоти на вырванных до основания грудях не могли ее удержать. Дырке отрезали уши и выжгли глаза. Почерневшая от копоти труба, по которой в ее тело закачивали горячий воздух, была покрыта запекшейся кровью почти до воронки. Клочки вывернутого лепестками груши влагалища вытарчивали наружу адским цветком.

Острое лезвие, коротко сверкнув в свете факелов, легко коснулась живота несчастной. Жирный блестящий клубок вывалился из распоротого живота, и, стремительно разматываясь, упал в жаровню. Зашипевшее в первый момент пламя резко метнулось, и тут же вернулось обратно, жадно облизывая серые кольца кишок. Но женщина этого уже не чувствовала.

Он

Облако дыма, мгновенно, заволокшее комнату за стеклом, когда кишки женщины упали в жаровню, медленно рассеивалось. Из белесой пелены появилась массивная фигура в красном, с рук которой беспомощно свисало обнаженное тело. Руки и ноги Певицы были по-прежнему связаны между собой. Девушку уложили на пол. Тело слабо изгибалось. Огромные синяки вокруг худых острых плеч на глазах наливались синевой. Вытаращенные глаза с мольбой смотрели прямо в стекло, кляп, из-под которого свисала длинная нитка слюны, шевелился.

Немного подумав, палач поднял ногу в подкованной сандалии и наступил на огромный, свесившийся набок живот чуть выше пупка, перенося на ногу всю тяжесть своего большого тела.

Громкое мычание сопровождалось судорогой, изогнувшей тело несчастной. Появившийся второй палач прижал ее плечи к земле. Мягкая плоть легко продавливалась под ногой палача. Тело забилось сильнее. Из-под кляпа на подбородок побежала мутная струйка.

Длинная струя вырвалась между расставленных ног девушки, забрызгав подвешенных на стене женщин. Вылетев из ее мочеиспускательного канала, катетер попал в лицо пухленькой узбечки. Колени девушки судорожно дергались, но палач продолжал нажимать на ее живот, пока струя не иссякла. Девушка обмякла и затихла.

Вентиляторы старательно выполняли свою работу, практически очистив камеру пыток. Подвешенное к потолку изуродованное тело мерно покачивалось на веревке. Уже мертвая, женщина скалилась в стекло беззубым ртом. Ее кишки медленно догорали в жаровне, выбрасывая облачка жирного черного дыма.

Выдавив из измученного тела последние капли мочи, палачи сноровисто подвесили ее на дыбу. В рот девушке вставили воронку и снова принялись наполнять ее чрево водой.

Встав по обе стороны от тяжело нависшего над лобком живота, они достали короткие палки.

Голова девушки бессильно свесилась на плечо, но ее глаза по-прежнему были широко открыты. Она уже не мычала, только содрогалась при каждом ударе. Тихий свист палки сменялся хлюпающим глухим звуком, как будто палачи били по наполненному водой мешку. После каждого удара струйка мочи вырывалась из промежности несчастной и с силой била в пол, забрызгивая обнаженные ноги палачей.

Тяжело дыша, он попытался расслабить онемевшее тело. Все гости уставились в стекло, жадно впитывая все подробности. За все долгое время, сколько длились пытки, никто не вымолвил ни слова.

- Если вам угодно, господа, эту девушку тоже принесут в жертву. Тем способом, который вы назовете, - негромкий голос Виктора взорвал напряженную тишину. Он обвел внимательным взглядом зал, обратив внимание на выражения лиц, и понял, что гости пресытились на сегодня видом крови. Девушка молодая и сильная. День отдыха…

- Хорошо, господа. Вы подарили ей жизнь, - он улыбнулся, - недолгую, но полную впечатлений. Тем не менее, прошу не расслабляться, - он подал знак подростку. - Вас ждет еще третий тайм.