Путь к свободе Глава 8. Париж

Двое суток спустя после достопамятного допроса барон Кавиньяк, посвистывая, спустился в узилище. Ему предстояло сопроводить герцогиню-изменницу в Париж. Екатерина Медичи желала лично допросить обвиняемую, а точнее, Шарлоту должны были пытать в её присутствии. Королева прекрасно знала, что Шарлоту собирались выдать за короля, поэтому свести счеты с соперницей, да еще ТАКИМ способом, было делом чести!

Фуке, всё также покашливая, открыл дверь камеры, где после допроса содержалась герцогиня Нэверская, и почтительно склонился в поклоне. Барон вошел в камеру и с любопытством огляделся.

Шарлота сидела в углу на охапке соломы, покрытой рогожей. Женщина была обнажена, руки и ноги были скованы тяжелыми кандалами, а от стального ошейника тянулась к стене массивная цепь. Барон с легким чувством жалости рассматривал обнаженную фигуру герцогини, её посиневшие груди. На запястьях виднелись глубокие следы от врезавшихся в плоть веревок.

Шарлота медленно открыла глаза. Перед ней стоял человек, разрушивший её жизнь. Устало она поинтересовалась:

– Пришли посмотреть на дело своих рук, барон? Ну и как?

– Честно говоря, дорогая Шарлота, выглядите вы неважно.

– Да уж! Знаете, барон, после пытки и вы бы выглядели бы неважно!

– Э-э-э! Смерть Христова, герцогиня, вы получили по заслугам!

– Мда… ладно, что вам нужно?

– Приказано перевести вас в Париж. Королева лично хочет вас допросить.

– Допросить?!! Ноя уже и так всё рассказала!

Кавиньяк пожал плечами.

– Но в таком виде я вас не повезу. Фуке! Расковать и перевести в верхнюю камеру. Там, где она была по прибытии, ясно? Приказ мессира де Франса!

Пока её расковывали, Шарлота безучастно смотрела в стену. Её терзала мысль, что она ПРЕДАЛА своих соратников. НЕ ВЫДЕРЖАЛА ПЫТКИ!!! Эта мысль так глубоко засела в её мозгу, что женщина практически не воспринимала окружающую реальность.

От Кавиньяка не ускользнуло состояние герцогини. Поэтому, когда Шарлоту привели в прежнюю камеру и переодели в длинную рубаху, он велел всем выйти. Сев на табурет, барон издевательски участливо спросил:

– Послушайте, Шарлота, мне не нравится ваше состояние. Где ваша ярость, где обещания меня удавить или обезглавить? Что с вами?

Шарлота мрачно усмехнулась:

– Удавить? Обезглавить? Барон, ваша смерть будет более ужасной, уж поверьте мне!

– Прекрасно! Я, кажется, начинаю понимать. Вы удручены, что рассказали все при допросе? То есть при пытке? Полноте! На вашем месте любой другой рассказал бы всё, что знает, даже мужчина! А вы, слабая женщина, очень даже неплохо держались!

– А Жюли? Меня ведь не терзали, как её!

– У нас было распоряжение Жиля де Франса. Ладно, поговорим через три, нет, четыре дня. К вам сейчас придет врач, подлечит вас немного, потом принесут поесть. Прощайте, герцогиня.

Прошло четыре дня. Постепенно Шарлота пришла в себя после жестокой пытки. Ежедневно её посещал молчаливый врач, который своими припарками и мазями практически исцелил её груди. После четырех дней интенсивного лечения они снова порозовели и налились, как и прежде. Кроме врача и стражника, приносящего пищу, к ней никто не приходил, за что она была очень благодарна. Шарлота не знала, как бы она повела себя, увидев де Боли или Кавиньяка.

На пятый день за ней пришли. Стражник принес одежду – нижнюю рубаху, шерстяное платье и грубые чулки с башмаками. Одевшись, Шарлота последовала за стражником и вышла во внутренний двор Шарле. Тут уже стояла карета, обитая листами железа с зарешеченными окнами. Возле кареты стоял улыбающийся Кавиньяк и, как всегда невозмутимый, Боли.

– Ба, герцогиня, вы прекрасно выглядите для преступницы! Ха-ха-ха!

– Барон, – ядовито улыбнулась Шарлота, – вы как всегда несносно остроумны. Но ваши шутки выдают в вас человека худородного и невоспитанного! Да и что взять с сельского дворянчика! Ведь вы недавно появились в Париже, а до этого прозябали в своей дыре, не так ли?

Кавиньяк заметно побледнел и стиснул зубы. Удар герцогини пришелся прямо в цель. Всю свою жизнь барон пытался пробиться в высший свет, где эта сучка была по праву рождения. Тем не менее, он деланно рассмеялся:

– Ха, Боли, наша узница с чувством юмора! Не находите?

Боли усмехнулся и слегка поклонился Шарлоте:

– Прощайте, герцогиня. Буду вспоминать нашу встречу с удовольствием.

Шарлота сделала наивно-удивленные глаза:

– О, это вы, мэтр Боли! Вам еще не откусили ваш стручок? Ну, эта, Магда, по-моему! Или вас ублаготворяют ваши стражники? Вы знаете, говорят, на Востоке содомия очень распространена! Так что не скучайте. В крайнем случае, можете воспользоваться своей рукой, это помогает!

Не обращая внимания на побагровевшего от гнева коменданта Шарле, Шарлота хохотнула и впорхнула в открытую дверь кареты. Выругавшись сквозь зубы, Кавиньяк также залез в карету, дверца захлопнулась, и тюремный экипаж тронулся в путь.

– Итак, господин де Франс, герцогиня призналась в заговоре?

– Да, ваше величество. Мало того, она назвала ряд имен своих соучастников.

– Вот как?! Хм, а это правдивые сведения?

Жиль де Франс усмехнулся:

– Ваше величество, на дыбе говорят только правду!

– Её пытали?

– Да, но я приказал не увечить и не калечить.

– Правильно! И что дальше?

Главный советник Французского королевства с хитрецой посмотрел на Екатерину Медичи:

– Её можно казнить. За подобные преступления это вполне заслуженное наказание. Но…

– Ну, договаривайте.

– Понимаете, ваше величество, Шарлота готова принять смерть, и даже этого хочет. Но перед казнью она наверняка обратится к толпе с речью. В конце концов, это право осужденных. То есть она хочет героически погибнуть, чтобы остаться в памяти черни, этакой новой Жанной Д'Арк. А нам это не нужно, да и разве смерть это самое страшное?

– Что вы предлагаете?

Жиль опять хитро посмотрел на королеву…

Карета мягко покачивалась на рессорах. Шарлота, сидя на жесткой деревянной скамье угрюмо смотрела сквозь зарешеченное окошко на простирающийся пейзаж. Ах, чтобы она только не отдала, чтобы опять оказаться в своей карете, и напротив бы сидела Жюли, а не этот мерзавец. Всего две недели назад она мчалась в Анжер, полная великих и благородных мыслей, а теперь… Теперь её везут как преступницу в Париж, где наверняка обезглавят. Карету тряхнуло, и мысли Шарлоты обратились к человеку, которого она вполне могла считать главным виновником её бед.

– Ну что, барон Франсуа Рабле де Кавиньяк, вы уже придумали, как будете лизать зад господину де Франсу? Или у вас это в крови?

Кавиньяк с ненавистью посмотрел на насмехающуюся женщину. Как же он ненавидел эту сучку, и всех породистых сучек, которые, только узнав, кто он такой, жеманно отворачивались от него. Он ненавидел и весь этот высший свет, в который так страстно желал попасть. Поэтому, когда Жиль де Франс, старинный друг его отца, попросил его оказать некоторую услугу, он ни капли не сомневался. Хотя поручение было несколько не дворянским. И вот теперь, несмотря на то, что всё прекрасно удалось, особой радости барон не испытывал.

– Ну что же вы молчите, барон Слизняк? Нечего сказать?

Кавиньяк неожиданно крикнул, что есть силы:

– Возница, стой, черт побери!!

Дернувшись, карета остановилась. Шарлота с недоумением смотрела на перекошенное от гнева лицо барона. Тот выскочил из кареты и буквально выдернул её вслед. Не говоря ни слова, Кавиньяк грубо развернул женщину к себе спиной и резко заломил ей руки.

– Что вы делаете? – взвизгнула Шарлота.

Тут же она получила болезненный удар кулаком в бок.

– Молчи, шлюха, – прорычал барон.

Достав из камзола кусок веревки, он туго стянул ею запястья Шарлоты. Затем повернул голову к вознице:

– Жди здесь! Никуда не отъезжать, понял?!!

Жестко ухватив Шарлоту за плечо, барон потащил её к ближайшим кустам. Женщина пыталась сопротивляться, но что могла она, ослабленная пытками и плохим питанием, противопоставить сильному и тренированному атлету.

Кавиньяк бросил Шарлоту к дереву и не спеша стал раздеваться. Лежа на спине, Шарлота с ужасом и испугом смотрела, как барон отстегнул шпагу, вытащил кинжал и стал расстегивать камзол. Глядя в насмешливое лицо своего палача, герцогиня догадалась, ЧТО с ней собираются сделать. Извиваясь всем телом, Шарлота пыталась как-то отползти, скрыться. Наконец она спросила дрожащим голосом:

– Послушайте, барон, что вы собираетесь делать? Ведь я все-таки дворянка! Я понимаю, что вы привыкли насиловать своих крестьянок, но я…

– Ты простая, тупая сучка! Да и кто узнает? А вам все равно не поверят.

Раздевшись догола, барон направился к Шарлоте. Та с ненавистью смотрела на мускулистую фигуру насильника, на его вздыбленный внушительный член. Подойдя вплотную к лежащей женщине, Кавиньяк опустился на колени и рывком раздвинул ноги Шарлоты. Та взвизгнула и попыталась ударить барона ногой, но добилась лишь того, что её юбки оказались задранными чуть ли не до груди. Кавиньяк навалился на свою жертву и, несмотря на отчаянное сопротивление, одним толчком вошел в герцогиню. Далее барон удовлетворял свою похоть с деликатностью кабана в период течки. Разорвав корсаж платья, он грубо мял её груди, жестоко сдавливая и выкручивая соски. Всё это сопровождалось рычанием, приличествующим скорее дикому зверю, но не человеку. Извиваясь под бароном, Шарлота вспомнила слова Жюли о бароне, как он терзал местных девушек. Кричать она не могла, а только глухо стонала, лишь вскрикивая от боли, когда орган барона слишком глубоко входил в её нежную плоть, или жесткие пальцы слишком сильно сжимали её соски.

Наконец барон излился в неё и встал на ноги, насмешливо глядя на свою жертву. Так же не спеша он оделся и рывком поднял Шарлоту с земли.

– Надеюсь, вы получили удовольствие, милая Шарлота, – усмехнулся насильник. – Можете поплакать, я это даже люблю! И теперь сучка, прикуси свой язычок, а то я могу и повторить!

Раздавленная, Шарлота молчала. Второй раз её грубо изнасиловали, как простолюдинку. С растрепанными волосами, с разорванным спереди платьем, почти не скрывавшим груди, Шарлота мало напоминала блестящую красавицу двора.

Весь оставшийся путь до Парижа попутчики молчали. Шарлота тихо, про себя плакала. После того, как Кавиньяк её изнасиловал, что-то надломилось в гордом характере герцогини Нэверской. Теперь это была просто испуганная женщина. И поэтому, когда карета въехала во двор Лувра, Шарлота вся дрожала от внутреннего страха, обуявшего её. Она-то прекрасно знала мстительный характер Екатерины Медичи, чтобы понимать, КАКАЯ беседа ей предстоит.

Карета подъехала к маленькой невзрачной дверце в глубине двора. Кавиньяк практически вытащил полумертвую от страха женщину и повел её коротким коридором. Пройдя метров двадцать, он и герцогиня стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Барон толкнул низенькую дверь, и у Шарлоты перехватило дыхание. Женщина оказалась почти в такой же камере пыток, что и в Шарле. Исключение составляло массивное кресло, в котором восседала королева, а также два гвардейца. Кавиньяк молча подвел Шарлоту и поставил перед креслом. Минуту Екатерина рассматривала бывшую соперницу. Затем она повернулась к Кавиньяку:

– Спасибо барон, можете идти! Его величеству будет доложено о вашем участии в раскрытии заговора.

Барон низко поклонился и вышел из камеры.

– Так вот она какая, наша заговорщица! Здравствуй, Шарлота. Рада тебя видеть!

Герцогиня мрачно промолчала. Екатерина встала из кресла и подошла вплотную к ней. Веером она приподняла подбородок Шарлоты и несколько мгновений смотрела той в глаза. Затем, отвернувшись, королева глухо сказала гвардейцам:

– Разденьте её!

Послышалась возня, треск рвущейся материи, и несколько секунд спустя голая Шарлота была почти подвешена к потолку. Руки женщины продели в свисающие с потолка петли так, что она могла стоять только на цыпочках, на ногах закрепили короткую распорку.

– Готово, ваше величество, – смиренно сказал один из гвардейцев.

Екатерина, не обернувшись, бросила:

– Оставьте нас!

Дождавшись, пока солдаты уйдут, королева медленно повернулась к висящей Шарлоте. Поджав губы, королева смотрела на нагое тело герцогини, на её торчащие груди с острыми сосками, на гладко выбритый лобок с чуть раздавшимися в стороны половыми губками.

– Да, у тебя красивое тело! Красивей, чем у меня! Будь ты поумней, возможно, была бы королевой. Но королева – Я!

– Да, Като, но король-то тебя не любит! А меня он любил!

– Возможно. Но теперь ты в моей власти, понимаешь?!

– О, я очень хорошо это ПОНИМАЮ! Но все равно, король никогда не полюбит тебя, и никогда, слышишь, никогда ты не будешь счастлива!

– Ты дерзка, дрянь! Что ж, сейчас тебе преподадут один урок! Анджело! – хриплым от ярости голосом, позвала Екатерина.

В комнату, усмехаясь, вошел худощавый человек в коричневом костюме. Войдя, он низко поклонился королеве, и спросил с сильным итальянским акцентом:

– Звали меня, моя королева?

Шарлота остановившимся взглядом смотрела на вошедшего. Звали этого человека Анджело Перуцци. Выходец из Италии, он являлся одним из доверенных лиц Екатерины, а также, по слухам, ходившим по двору, был личным палачом Медичи. Эту "милую" комнату Екатерина приказала соорудить, чтобы лично допрашивать своих врагов.

Екатерина сняла со стены короткий хлыст.

– Знаешь, как в Италии наказывают шлюшек? Анджело, покажите это дряни! – сказала она, передавая хлыст.

Анджело опять поклонился. Затем, обернувшись к Шарлоте, он взмахнул рукой, и, что есть силы, хлестнул по выпяченным грудям, целясь по соскам. От жуткой боли Шарлота издала крик и бессильно обвисла в петлях. Екатерина довольно усмехнулась и уселась в кресло.

– Ну, как тебе? Обычно шлюхам дают полсотни таких ударов. После этого женщина никогда и никому не покажет свою грудь. Может так тебя и наказать?

– Как скажете… ваше величество, – прохрипела Шарлота.

– Хм, крепкая, да?

Королева погрузилась в размышления, перебирая в уме вида казней, ей известных. Наконец она прервала затянувшееся молчание:

– Скажи, Шарлота, зачем вообще всё это? Заговор, заговорщики? Неужели тебе чего-то не хватало?

– Вам этого не понять… ваше величество…

– Вот как, опять дерзишь? Считаешь меня глупее? Сука! Анджело!

Слегка кивнув головой, тот начал стегать хлыстом висящую женщину. Умелые удары приходились по соскам, животу и лобку Шарлоты. Несчастная, крича от боли, извивалась в своих путах, пытаясь увернуться. Вдруг жалящие удары стихли, и Шарлота открыла залитые слезами глаза. Перед королевой стоял в низком поклоне Жиль де Франс, и о чем-то горячо говорил.

– Ваше величество, не надо её калечить, у меня великолепный план!

Екатерина сделала знак Анджело. Усевшись в кресло, она с ненавистью смотрела на исхлестанное тело Шарлоты. Затем, немного успокоясь, бросила Жилю:

– Ладно, что у вас там?

– Мы строго накажем герцогиню! Но казнить её не будем. Её приговорят к пожизненной каторге на юге страны.

– Жиль! Я не хочу, чтобы эта особа когда-нибудь вышла бы на свободу! А с каторги, как известно, можно бежать. Да и про её сообщников не забывайте!

– Ваше величество! Доверьтесь мне!

– Ну, договаривайте!

– Дело в том, – Жиль де Франс замялся, – начальник каторги мой хороший знакомый. И…

– Ну, ну!

– В общем, это немного противозаконно… Он иногда продает молодых и красивых каторжанок маврам.

– И вы предлагаете…

– Да, ваше величество! Шарлота будет продана, как простая рабыня, в какой-нибудь гарем! А оттуда уже не убежишь! Всю оставшуюся жизнь герцогиня Нэверская будет ублажать какого-нибудь толстого пашу! Хе-хе-хе!

– Хм, а вы выдумщик, мессир Франс! Хорошо!

Екатерина подошла в Шарлоте и слегка хлестнула её по лицу.

– Очухалась, дрянь? Я придумала тебе наказание! По сути, ты шлюха, поэтому и наказывать тебя будут, как шлюху! Публичная порка и позорный столб – вот мой приговор. А затем, дрянь, тебя отправят на каторгу!

Екатерина провернулась к советнику и резким голосом проговорила:

– Господин советник! Эта женщина отдается в распоряжение королевского суда, как прелюбодейка! Суд должен быть закрытый, приговор стандартный. Времени вам на всё это – неделя! Эту женщину поместить в Бастилию! Анджело, идем!

С этими словами Екатерина Медичи покинула камеру. Минуту Жиль де Франс разглядывал висящее тело, затем вздохнул и также вышел прочь.