В яме Часть 1

1. Чечня, Алхазурово - Ханкала, декабрь 2000 г.

Москва. Гостиничный комплекс "Измайлово", корпус "Дельта". Стандартный одноместный номер с прожженным паласом на полу...

Мы вошли в село с северо-запада. Окраина Алхазурово - разрушенная школа, роддом... Осматривая дом за домом по обеим сторонам улицы, мы продвигались к центру.

Спецназ. Краповые береты. Про нас говорят, что мы сначала стреляем, потом думаем, а шепотом добавляют, что руки у спецназа по локоть к крови. Пусть болтают...

Зачистка. Делается это просто. В дом или в подвал летит граната, после этого вопрос: "Документы есть?". Если оставался кто-нибудь, кто мог ответить "есть", летела вторая граната, и после этого уже входим мы. Это называется "постучаться".

Каждый дом в селе сулил расправу. Если верить разведке, жители здесь по ночам превращаются в волков и убегают в лес. Ребята шли, подобравшись как для прыжка, красивые и страшные одновременно. Молодых диковатых мужчин вороной масти вытаскивали из уцелевших домов, раздевали прямо на улице, искали шрамы от ран и следы приклада на плече.

- Бля! Стоять!

Один из задержанных рванул, петляя вдоль улицы. Очередь в воздух. Поймали. Раздели, предварительно расчетливым ударом разбив лицо. Трусов на нем не было, документов тоже. "Ваххабит", - они не носят нижнего белья.

Из подвала школы выползло около 20 человек. Выходили боевики гуськом с белыми тряпками на стволах своего оружия. Чуть ли не половина могла двигаться только с помощью кривых самодельных костылей. Два раза из развалин появлялись две снайперши, лишь на третий окончательно решили сдаться. Молодые, чеченка и блондинка, видимо, прибалтийка...

- Может, повеселимся, пока теплые? - сострил Миха, типичный спецназовец, здоровый и тупой...

- Стой! Раздевайся, обувь снимай... - тут же рядом начинался дотошный обыск, на землю вместе с ножами и патронами летели шприцы.

- Товарищ капитан, жрать уже охота, - подал голос Дрын.

Не дожидаясь команды "отбой", мы расположились на перекур в более-менее уцелевшем доме.

- Вот, пидорасы, даже на толчке растяжку поставили, - проорал, входя в комнату, Кощей. - Не простой был хозяин, - произнес он, опустившись на диван.

Мягкая кожаная мебель, большой разбитый телевизор Sony на фирменной подставке, ковры, видимо сорванные со стен, валялись на полу. Ореховая стенка и бар, в центре комнаты большой овальный стол с толстенной столешницей. Повсюду пустые бутылки, грязная побитая посуда, какие-то тряпки, окровавленные бинты.

- Товарищ капитан! - услышал я радостный вопль, - нашел!

В дверях, загородив собой весь проем, возник Дрын и, держа в вытянутых вперед руках две литровые бутылки "Текилы", строевым шагом направился в мою сторону:

- Гуляем, Серега! В лисьей норе нашел. Три коробки!!!

Разложили на столе сухпай, разлили по кружкам мексиканскую отраву. Выпили.

- Эх, сейчас бы бабу! Ту блондинку, снайпершу... - мечтательно утонул в мягком кресле Дрын.

- На, подрочи, - Кощей достал из подсумка пачку помятых любительских фотографий и бросил на стол, - в сортире нашел.

- Ни хуя себе... - на фотографиях чеченцы трахали девок славянской наружности. - На блядей не похожи, какие-то затравленные...

- Дрын, давай разливай, хватит пялиться. Не видел, как баб ебут?

Разлили. Выпили. Ребята рассматривали фотографии.

- Ненавижу, - Дрын вскочил, схватил со стола, пустую уже бутылку и грохнул ее об стену.

Появился Миха. Подошел к столу, взял одну фотографию, посмотрел. Сделал несколько глотков прямо из горлышка и сказал:

- Пошли во двор.

Солнце уже было высоко. Туман рассеялся. Над окраиной села кружила вертушка.

- Бабка рассказала, что в этом доме духи держали рабов. Трех мужиков вчера, когда уходили, с собой взяли, а баб, видимо, тех, что на фотках, с ними не было. Вон там они жили, - он показал на пристрой, от которого остались только две кирпичные стены.

Мы подошли. И тут я вздрогнул, откуда-то снизу послышался приглушенный стон. Дрын скинул сбрую и бросился разбирать завал.

- Мины, придурок! - заорал Кощей.

Осмотрев завал, мы очистили то место, откуда слышался стон. Уперлись в железобетонную балку. Навалившись, приподняли ее и отодвинули в сторону. В нос ударил знакомый сладковато-приторный трупный запах. В полу была щель. Я лег и посветил туда фонариком.

- Дрын, давай!

Через пять минут из-под завала извлекли девушку лет двадцати пяти, без сознания. В рваной полуразвалившейся хламиде на голое тело. Чуть позже - два изуродованных трупа молодых женщин, вовсе без одежды.

- Вызывайте борт, - скомандовал я.

Поздним вечером задержанных боевиков на трех вертушках доставили в Ханкалу. Людей в оборванных грязных камуфляжах, чьи лица едва можно было различить в свете осветительных ракет, прямо с трапа пинками бросали ловить ртом пыль. На взлетке, в свете вертолетных фар боевиков раздевали догола и клали в рядок на землю. Одежду еще раз тщательно обыскивали. Практически у каждого на теле чернели обугленные спекшиеся дыры огнестрельных ранений, кое-как заткнутые грязными промасленными тряпками.

Голая белобрысая снайперша, лежавшая на земле вместе с мужчинами, уже с вывернутой челюстью, плевалась обломками зубов...

- С трапа упала, - бесстрастно пояснил Дрын, - она, сука, столько наших пацанов положила, что ей не челюсть выбить, а гранату между ног всунуть и чеку выдернуть...

Ночь боевики должны были провести полусогнувшись, как селедки, в "автозаке" - специальной машине для перевозки заключенных. Когда щелкнула задвижка за последним боевиком, раздетые женщины продолжали лежать лицом вниз на холодной бетонке...

- Ну, сучки, начнем считаться...

Их трахали молча. Женщины и не думали сопротивляться - очень хотели жить...

Через два дня в Ханкале, в подсобке полевого госпиталя я, нарушая все правила приличия, застегивая ширинку, за которой скрылся мой натруженный товарищ, только что побывавший внутри старшего сержанта медицинской службы - симпатичной медсестры, расспрашивал о той...

- Да, поступила... - подтвердила раскрасневшаяся медблядь, заглянув в толстенную, заляпанную какими-то пятнами амбарную книгу, где регистрировали поступающих раненых, - Ирина Николаевна С., москвичка...

- Адрес установили?

- Да, она уже пришла в себя...

- Можно к ней?

- Губу подбери, Дон Жуан!

- Что с ней?

- Молодым симпатичным мужчинам об этом лучше не знать... - кокетливо улыбнулась медсестра, захлопнула свой талмуд и скрылась за зеленой обшарпанной дверью с табличкой "Приемный покой".

2. Краснодарский край, Май, 1998 г.

Моя, вторая по счету, чеченская война закончилась. Я прилетел в столицу нашей "любимой родины" рано утром. В номере было прохладно. Второй час подряд я пялился на желтый казенный телефон и не мог заставить себя набрать семизначный номер...

- Алло, слушаю Вас...

- Я хотел бы услышать Ирину... Ирину Николаевну, - я почему-то сразу охрип, "да что я, в самом деле, как ребенок", разозлился я сам на себя.

Я сидел в ресторане на втором этаже гостиницы, в самой дальней нише. Минутная стрелка на моем трофейном "Лонжине" давно перевалилась за цифру шесть и с бешенной скоростью приближалась к семерке... Я предвидел такой вариант развития событий: "С какой стати она должна встречаться с человеком из той страшной прошлой жизни, даже если этот человек и спас ей жизнь". Пятьдесят грамм "Смирнова" прокатились по пищеводу и упали в голодный желудок. Я немного расслабился. Хоть Москву посмотрю, пять лет не был...

- Заказывать будете? - сочувственный голос официантки вернул меня в реальность.

В этот момент дверь в противоположном конце зала открылась, и я увидел стройную темноволосую женщину, которая на секунду остановилась, оглядывая зал.

- Знаешь, Сережа... - она пила со мной наравне...

Паралич. Шок. Животный ужас. Так можно было описать мое состояние. Нас с Ленкой в наручниках, заклеенным скотчем ртами и с мешками на головах везли в КАМАЗе, оборудованном для перевозки фруктов, всю ночь. Четыре бородатых чеченца и одна светловолосая девушка лет двадцати пяти. Главным был Бабек, немногословный, с военной выправкой. Чаще других в разговорах упоминалось имя Рустам - я поняла, что это человек, который руководил переправкой заложников в Чечню и поставкой наркотиков в обратном направлении - на территорию России. Остановились. Было еще темно. Когда сорвали скотч, я попросилась в туалет.

- Ну, пойдем, - сказал Бабек. Мы отошли метров 30 в темноту.

- А наручники? - мои руки все еще были за спиной.

- Обойдешься, - Бабек подошел ко мне вплотную, расстегнул ремень у меня на джинсах и спустил их вместе с трусиками. Я присела прямо напротив него...

Он стоял и мочился рядом со мной... Закончив, подошел ко мне. Член был прямо перед моим лицом. Объяснений не требовалось.

Как ни странно, в свои двадцать четыре года минет я делала только один раз в жизни, человеку, который должен был через месяц стать моим мужем... Мы подали заявление, он сразу уехал в командировку в Минеральные воды чего-то там проектировать, а я готовилась к свадьбе...

Я встала на колени и взяла в рот вонючий отросток, не мытый как минимум две недели - чуть не стошнило... Когда закончили, он так же молча натянул на меня джинсы...

Возле машины насиловали Лену...

Лена была старше меня на три года. Ее муж и мой жених работали в одном конструкторском бюро и вместе загремели в эту никому не нужную командировку. Узнав, что я собралась на недельку к своему Лешеньке, она подкинула двух малолетних карапузов предкам и полетела со мной...

- Отдохнули? По коням!

Дом, в котором Рустам поселил боевиков Бабека, вроде был неказистым с виду, но зато утопал в зелени сада, да и был на поверку гораздо больше, чем казался снаружи. То ли за счет недостроенной мансарды, которая из-за ломаной крыши превратилась в настоящий второй этаж, ничем не уступающий первому, то ли из-за огромного полуподвала. Полуподвала, где свободно разместились гараж на две машины и вполне приличная котельная, способная обогреть не только этот дом, но, пожалуй, всю эту улочку, которая числилась вроде бы и окраиной, а в тоже время от центра рукой подать. Да и вместительный погреб был заделан по всем правилам, что тоже говорило в пользу владельца дома.

О Джабралы, хозяине дома, Бабек знал немного, но и того, что знал, было вполне достаточно, чтобы с полным уважением относиться к крепко сложенному земляку, который в свои сорок лет не имел не единой седой волосинки на голове. Широкие мозолистые руки, больше привычные к кетменю, чем к такому темному делу, как наркотики и заложники, выдавали его крестьянское происхождение. И, тем не менее, дом Джабралы являл собой классическую перевалочную базу наркоты, которая шла из Чечни и Ингушетии в здешнюю область.

Нас с Леной провели через пристроенный к дому гараж. Откинули крышку погреба. По отвесной металлической лестнице вниз. Вслед за нами с вполне очевидными намерениями спустились два боевика... Тусклая грязная лампочка под потолком. На полу один грязный матрац.

Когда за этими скотами захлопнулась крышка погреба, я поймала себя на мысли, что по привычке считаю дни: "не залететь бы...". Ленка, размазывая по щекам слезы и сперму, всхлипывала. В эту первую, в аду, ночь мы с ней почти не разговаривали.

Бабек рвался в бой и злился на слишком спокойного и рассудительного Рустама, который, сидя в Минеральных Водах, все выжидал чего-то. Более решительный, но более примитивный боевик не знал, чего тянет их босс, и от этого злился, срывая злость на своих же ребятах и на Линде, которая вместе с ним выходила из обугленной и разрушенной Чечни, когда стало ясно, что русские воевать больше не намерены. А нет войны - ну что без дела торчать. Не грабить же себе подобных...

Впрочем, была ли эта Линда для Бабека женщиной - тоже еще вопрос. Снайпер - да! Причем снайпер высочайшего класса, какие водятся только в прибалтийских странах, но вот зачем она в свои двадцать пять лет приперлась из своей Эстонии в Чечню - это Бабеку не дано было понять. Да он и не пытался особо.

Однажды Бабек попробовал сунуться к Линде и получил такой удар по яйцам, что потом часа два вздохнуть не мог.

- Еще сунешься, пристрелю! Таких красавцев, как ты, и в Таллинне хватает.

Он заскрипел зубами перед этой блондинистой сучкой в камуфляжном комбинезоне, однако больше подобных попыток не делал.

Как-то в одном бою в Грозном он видел, с какой спокойной и умной целеустремленностью она хреначила русских мальчишек, которые пытались взять штурмом их дом. Да и стреляла сучка белобрысая, не в голову, чтобы наповал, а в коленную чашечку, и, когда солдатик падал, извиваясь от боли, к нему тут же бежали его товарищи, и вот тут-то...

Стреляла она, почти не целясь, но после каждой такой серии на площади оставалось три, а то и четыре трупа. А самого подстреленного своего манка она добивала последним. Прицельным выстрелом в голову.

Прошло несколько дней. Кормили нас один раз в сутки. На прогулку выводили ночью. Несколько раз в день в подвал спускались маявшиеся от безделья боевики Бабека... Когда четвертая по счету за сегодняшний день девяностокилограммовая туша придавила меня к полу, резкая боль пронзила низ живота, дыханье перехватило...

- Порвал... - я закричала.

Перед тем как уйти, нас, раздавленных, униженных и перемазанных спермой обязательно избивали. Били профессионально, почти не оставляя следов, в основном в живот и в грудь. Особенно раздражало и бесило боевиков вынужденное бездействие. Хорошо отлаженная боевая машина начинала терять свои основные качества: единый настрой на цель, слаженность, но главное - управление. Даже железная Линда и та стала томно вздыхать и закатывать глаза, когда ребята крутили по видаку очередную порнуху. Телевизор, видак с ящиком какой-то американской хренотени, кассеты, нарды, обильная еда под длинные семейные разговоры - это было, пожалуй, единственным развлечением и отдушиной для души, которую мог позволить своей команде Бабек. На спиртном и наркотиках, даже самых легких лежало табу. Чем очень был доволен и сам хозяин дома. Джабралы сам наркотиков не употреблял и сыновей своих держал в строгости, сумев внушить им, что ему нужно хорошее потомство, а не дебилы, которыми теперь переполнены не только средняя Азия с Кавказом, но и русские города.

Сыновья Джабралы, с позволения отца, спускались к нам в погреб чаще других. Младшему 13, старшему 16. Это были серьезные, целеустремленные ребята. Сам Джабралы пользовался нами редко.

Видимо лавры братьев Люмьер не давали покоя Бабеку, и он изобрел свое "кино"...

Изобретение было, конечно, примитивное: нас с Ленкой просто трахали по очереди или одновременно, а высокий и абсолютно лысый, и, наверное, самый продвинутый в техническом плане боевик снимал это на фотокамеру...

Это стало самым любимым развлечением чеченцев в последнюю неделю пребывания в доме Джабралы.

Прошло еще несколько дней. Мы превратились в самок животных, причем животных домашних, ручных... Я уже старалась не вспоминать о Лёше... Жизнь, свадьба, мечты... Единственная цель - выжить сегодня... У Ленки стали сдавать нервы. Каждую ночь - истерика... Единственное правило, которое установил Бабек для своих подчиненных: "Испортите товар - убью".

Как-то под вечер к нам в погреб бросили молодого солдатика. Он успел отслужить всего один месяц, когда "дедушка" послал его за какой-то надобностью в деревню... Славик, так звали нашего нового соседа, плакал, рассказывая о том, что делали с ним дембеля...

Я не могла поверить, что мы находимся на территории России. Боевики выжидали удобного момента, чтобы перевезти нас в Чечню. Сделать это должен был Джабралы - хозяин дома, на том же КАМАЗе.

Ночью я проснулась оттого, что чьи-то руки шарили по моей груди...

- Прекрати, пожалуйста, - прошептала я.

Солдатик, который прижимался ко мне сзади, уже пытался расстегнуть мне джинсы...

- У меня никогда не было женщины, и, наверное, уже не будет.

Я услышала, как он всхлипывает... Не оборачиваясь, нащупала его напряженный член, упиравшийся мне в ягодицы... через минуту он кончил.

- Извини, - услышала я.

- Спи...

Принимал участие в съемках и Славик...

Ленка сорвалась... Она ударила пыхтевшего на ней чечена в лицо растопыренными пальцами. Он завыл и закрыл лицо руками, сквозь пальцы сочилась кровь. Она выбила ему глаз. Лену увели... Через несколько часов меня со Славиком вытащили в гараж... Раскаленный мангал. Возле него на четвереньках стояла голая Лена. Кровавая маска вместо лица... Глаз не было... Ей что-то вкололи в вену на шее. Бабек прихваткой достал из мангала металлический прут, раскаленный почти добела. Присел на корточки и хладнокровно, не торопясь, засунул его Лене в анальное отверстие. Она закричала страшно и подалась вперед, пытаясь избавиться от куска железа, разрывавшего прямую кишку. Но Бабек левой рукой подхватил ее снизу. Медленно вытянув прут и отбросив его в сторону, Бабек спустил штаны, пристроился и вогнал в изуродованное, кровоточащее отверстие свой член. Лена упала грудью на бетонный пол, потерять сознание ей не давал героин... После Бабека ту же самую процедуру проделали остальные мужчины, включая сыновей Джабралы. Кровь текла у Лены по бедрам, не останавливаясь...

На следующее утро нас троих погрузили в знакомый уже фургон. Лена умерла по дороге... Ее труп выбросили на обочину. Впереди была Чечня и полтора года издевательств и унижений...