Шел по городу волшебник Часть 5

Утром, за завтраком, Толик пытался составить “правильное” заклинание для сегодняшних школьных дел. Но ничего путного не получалось. В голове роилась масса желаний, но упаковать их во что-то внятное и не слишком длинное, ему никак не удавалось. Мать, напевая, одевалась и прихорашивалась в своей комнате. Собиралась на работу. Ночью Толик спал как убитый. Проснулся сам. Пресек мамины поползновения сделать ему утренний отсос. Он в принципе и не возражал, но поджимало время. И вот сейчас пребывал в “муках творчества”. На кухню вошла уже одетая мама.

– Дорогой мой, может ты, все-таки чего-нибудь хочешь? Я могу и чуть-чуть опоздать!

Многозначительно улыбаясь, она приподняла юбку, игриво качнув бедрами.

Толик, задумчиво грызя карандаш, посмотрел на нее:

– Мам, а тебе нравится мне подчиняться?

– Ну, конечно, золотце! Ты же мой Господин, а я – твоя любимая подстилка! Как же иначе? Мне и в голову не приходит, что может быть как-то по-другому!

– А как сделать так, чтобы сразу много людей тебя слушалось? Понимаешь, хочу сегодня в школе порядок навести. А там учителя… ученицы… тьма народу…

– Да очень просто, ненаглядный мой, ты им приказывай, и они все будут делать по-твоему!

Гениально! Толик даже выронил карандаш, изумляясь простоте решения. Надо загадать, чтобы ВСЕ ПРОСТО ЕГО СЛУШАЛИСЬ! Как и маме, им и в голову не придет, что может быть как-то иначе.

– Молодец, мамусик, хвалю! Это то, что надо! Можешь отправляться на работу… Да, после работы сразу иди в школу… там найдешь меня.

– А что там будет, сынок?

– Заседание родительского комитета, – дурачась, ответил Толик.

Но мама не уходила и явно хотела еще о чем-то спросить.

– Ты что-то хотела?

– Да… Мой Господин!.. Могу я кое-что Вам предложить?

Ну, вот, еще один генератор идей, – подумал Толик, – мало ему Риммы… но, милостиво разрешил:

– Только коротко.

– Мой Господин, чтобы Вы со мной не заскучали, я хочу для Вас стать лошадкой… Будете кататься на мне по квартире, а летом… на даче… по травке… я уже придумала как уздечку сшить… и хлыстик сделаю, чтобы меня подгонять… да, и сзади хвостик… А еще я могу быть зайчиком…

Тут мама присела на корточки, свесила впереди себя руки, как зайчонок из мультика, и потешно прыгнула “на задних лапках”.

– Я такие ушки себе сделаю, а сзади беленький пушистый хвостик… А еще…

– Ну, ладно-ладно, подумаем… Двигай на работу, – заткнул фонтан Толик.

Когда мать, наконец, ушла, Толик достал спичку. Задумался. Затем, для верности, достал из коробка еще одну. Сложил их вместе и произнес:

– Хочу, чтобы ВСЕ СЛУШАЛИСЬ ТОЛЬКО МЕНЯ и СЧИТАЛИ БЫ ЭТО НОРМАЛЬНЫМ!

И сломал обе спички. Свершилось! Толик замер на стуле, ожидая, что сможет что-то почувствовать. Но ничего не произошло. Он начал спешно надевать пальто, и вдруг в голове у него раздался чужой насмешливый голос: “Дурак, хватило бы и одной спички”.

Толик замер на месте, оглянулся… и голос добавил: “Да никого тут нет… Ты же хотел идти в школу… вот, и иди!”. Толик потер лицо ладонями… Что-то часто стало ему мерещиться последнее время разной ерунды. То змеиный язык у Риммы, то голос какой-то. И, вновь услышал :”И вовсе я не ерунда… Вали в школу!”.

Кубарем скатившись по лестнице, Толик в смятении вышел из подъезда.

…Ну и ладно… Вроде ОНО не собирается мешать, а, наоборот, торопит. Толик прагматично решил, что пока про этот ГОЛОС надо просто забыть и успокоился. Бодрым шагом он направился в сторону школы. Его ждали великие дела!

На ступеньках школы уже стояли Мишка и его мамуля. Толик опоздал на двадцать минут. Римма Николаевна, кутаясь в меховой воротник кожаного пальто, явно не “нашего” пошива, увидев Толика, сразу заворковала:

– Ах, вот и Вы, Анатолий! Я уж подумала, что Вы захотите выспаться… Мы еще бы подождали… право, Вам не стоило так торопиться…

И уже шепотом, оглянувшись на насупившегося Мишку, наябедничала на него:

– А ЭТОТ… вообще не хотел вставать… еле, его растолкала… еще бы, он вчера и после Анны Гавриловны не угомонился… устроил мне скачки в пампасах, – и Римма Николаевна, совсем тихо, томно добавила:

– Мне так Вас не хватало!!!

Интересно, – подумал Толик, вспомнив мамину лошадиную задумку. – Скакал Мишка на Римме в прямом или переносном смысле? Но уточнять у Мишкиной мамы подробности семейного вечера Павловых он не стал. Сумрачно посмотрел на них обоих.

Да-а-а… та еще гоп-команда… глаз, да глаз нужен… а, Римма-то, Римма… так и старается Мишку оттеснить… Честно говоря, Мишка по характеру – явно не первый номер. Если не последний, то шестой точно. Да и туповатый немного, хоть и учился лучше…

– Значит, так! Очень серьезно предупреждаю – никакой самодеятельности! На все спрашивайте моего разрешения! Иначе обоих примерно накажу!

Римма Николаевна и тут не удержалась.

– Конечно, конечно, Анатолий… – и, одарив Толика очередным обожающим взглядом своих хитрющих глазищ, прошептала:

– Ах, Вы мой любимый тиран!..

Мишка же, недовольно выпятив нижнюю губу, как-то очень недобро посмотрел на Толика:

– Что, мне теперь и посрать отпрашиваться у тебя?

Толик решил, что надо другана Миху маленько вразумить. Он не исключал со стороны Мишки подобных вывертов и специально взял с собой коробок обычных спичек. Демонстративно его достал из кармана. Медленно извлек из коробка спичку.

– Знаешь, Миха, я сейчас тебя превращу в… таракана!.. Посидишь тут под лестницей… в щелку забьешься… подумаешь! Крепко подумаешь о своем гнусном поведении…

И Толик хрустко переломил спичку. Мишка сначала густо покраснел, затем побледнел, и, если бы Римма Николаевна не поддержала его за плечи, то он конкретно бы бухнулся в обморок. Глядя на то, как Мишка постепенно приходит в чувство, испуганно себя осматривает, как бы удивляясь, что руки и ноги не превратились в хитиновые лапки, Толику даже стало его немного жалко.

– Ладно, успокойся… это была учебная тревога… но, в следующий раз сломаю настоящую.

Все! Вопрос с дисциплиной был закрыт!

Римма Николаевна, стерва такая, не утруждая себя, чтобы скрыть злорадную усмешку, нагнулась, зачерпнула ладошкой снег и с удовольствием протерла им Мишкину физиономию. Чтобы, типа, быстрее очухался. Толик продолжил инструктаж:

– Сейчас идем к директору. Там впариваем ему, что наша школа, там, – Толик многозначительно указал перстом на небо, – выбрана, как самая лучшая, для внедрения новой системы обучения. А, мы будем ее проводить… Для начала поработаем с преподавательским составом.

Мишка пришибленно молчал. Римма Николаевна же восторженно всплеснула руками.

– Как, Вы, Анатолий все продумали… Мне ТАК нравятся эти игры!

Толик и сам удивился, что так складно, по-взрослому, говорит. И, главное, он сам не прилагал каких-то усилий. Из него просто само перло. Наверное, за эти дни он сильно изменился и повзрослел.

Когда они вошли в школу, их встретила старая техничка баба Люба, как все ее звали:

– А-а-а! Вечные опоздальщики! Что, и мамку в школу привели? Ужо, вам Нина Юрьевна мозгу вправит!

Толик спокойно на нее посмотрел, усмехнулся:

– Что-то неласково ты нас, баба Люба, встречаешь. Причем тут Нина Юрьевна, нам к директору.

Моментально с бабой Любой произошло чудесное превращение.

– Ой, да это же сам Рыжиков! Простите дуру старую, не признала… глазами последнее время слаба стала… А директор заболел… надорвался сердешный… Дак за него, как завуч, наша Нинка заправляет… Идите, идите… она у себя в кабинете… на втором.

Толик пошарил в кармане пальто, достал пятачок и небрежно подал его бабе Любе:

– Вот, тебе… чайком побалуйся…

Та раболепно согнулась пополам, облобызала его руку, приговаривая:

– Ну, Барин… Чисто, Барин…

Краем глаза Толик поймал восхищенный взгляд Риммы Николаевны.

Оставив кланяющуюся им вслед техничку, Толик с грустным Мишкой и его матерью пошли по пустынному школьному коридору. Первый урок должен закончиться минут через пятнадцать. М-м-да, – подумал Толик, – сейчас все срабатывает сразу, как только он начинает говорить… совсем не надо напрягаться… даже скучновато, как-то… А не подключить ли к этому делу Римку?

– Римма, давай-ка, я только начну, а ты, когда я тебе дам слово, все и распишешь.

Толик не стал вдаваться в детали. Почему-то он был уверен, что Римма Николаевна сделает все лучшим образом. Да, и чего греха таить, нравилась ему эта ушлая бабенка.

Римма Николаевна вся так и зарделась от удовольствия и победоносно взглянула на сына. Мишка же, похоже, смирился со своей шестерочной участью.

Около кабинета завуча Толик еще раз напомнил, что будет говорит он и, не постучавшись, открыл дверь.

Нина Юрьевна, крупная женщина бальзаковского возраста, поправив очки в тонкой оправе, недоуменно уставилась на вошедших. Ее строгий взгляд требовал объяснений.

– Здравствуйте, Нина Юрьевна! Вам уже звонили на счет нас?

Лицо завуча мгновенно приобрело испуганно-растерянное выражение:

– Не-е-ет… а, что должны позвонить?

И тут же на столе Нины Юрьевны затрезвонил большой черный телефон. Толик взглядом указал ей, что надо взять трубку. Со звонком Толик придумал буквально на ходу. И – сработало. С первых же секунд разговора Нина Юрьевна подскочила, вытянулась по стойке смирно.

– Да, да… они уже здесь… так… Рыжиков, Павлов и Павлова… я поняла… да, да… полное содействие и подчинение… вопросов не задавать… понимаю… секретность…

Толик удовлетворенно хмыкнул. Но что-то было не то. Конечно, это очень клево, когда тебе все задницу лижут и не надо прилагать особых усилий. Он вспомнил вчерашний день. Без всяких спичек Анна Гавриловна была буквально раздавлена Риммой и обращена в послушную скотинку… Да, да… спички это, конечно, хорошо… Но вот, вероятно, чего ему не хватает… ПОДЧИНЕНИЕ!.. Честно заработанное самим подчинение… Видеть, как под твоим давлением, женщина морально ”разваливается на куски” и через стыд, унижения и слезы начинает тебя БОЯТЬСЯ… ОБОЖАТЬ… ЛЮБИТЬ!

Планируя “школьную операцию”, Толик решил, что для начала они поразвлекаются с тремя-четырьмя учительницами. А там – как покатит. Он и списочек составил:

● Лидия Ивановна, учительница русского языка, лет около 30-ти, широкобедрая статная пава с вавилоном русых волос на голове и впечатляющим бюстом;

● Ольга Петровна, миловидная географичка, где-то такого же возраста, брюнеточка и тоже не обиженная формами;

● И, наконец, Елена Алексеевна. Такая светловолосая, с рыжинкой, цыпочка и, кажется, хорошая подруга, “светлой памяти”, Анны Гавриловны. Учились, вроде, вместе. Но, в отличие от своей подружки, гонору в ней было поменьше. Вот ее-то и хотел Толик вывести из-под действия спичек. Заняться ею персонально. Римкина методика была, конечно, предельно эффективна и смотрелась неплохо. Но Толику захотелось узнать, как поведет себя Елена Алексеевна, глядя на своих послушных коллег. Будет ли так же безропотно раздеваться или ей придется “помочь”? А вдруг она тоже целочка? Процесс лишения девственности Толику очень даже понравился… трепещущая, протестующая плоть… кровь на белой простыне… Ну, а если ее кто-то уже и объездил, то не беда, в школе еще найдутся смазливые старшеклассницы…

– Товарищ Рыжиков, – развеял сладкие грезы голос Нины Юрьевны, – какие будут распоряжения?

…Хм… товарищ Рыжиков… ладно… пусть будет товарищ Рыжиков… а, эти, значит, товарищ Павлов и Павлова… Умора!…

Толик сделал суровое лицо и, снимая пальто, грозно произнес:

– Вы, Нина Юрьевна, даже раздеться нам не предложили… присесть… И, вообще, как стоите?!.. Ну-ка, смирно! Руки по швам… грудь вперед! – Толик тыкнул рукой оторопевшую Нину Юрьевну в выпирающее брюшко. – Живот подобрать!.. Смотреть на меня… с обожанием!

После каждого его отрывистого приказа Нина Юрьевна тут же его выполняла. Особенно не просто ей было подтянуть свой объемистый крепкий животик. А, вот, с задачей «смотреть с обожанием» она справилась очень даже неплохо и сейчас была похожа на армейского новобранца в строю. Прозвучал звонок. Первый урок закончился.

– Вот так-то лучше… Вы осознаете, Нина Юрьевна, что на вашу школу возложена большая ответственность?

– Так, точно, товарищ Рыжиков, осознаю!

– Хорошо! В первую очередь мы оценим физическое и моральное состояние ваших подчиненных. Но чтобы не нарушать учебный процесс, будем работать не со всеми сразу. Вот этих, – Толик озвучил завучу вышеупомянутых учительниц, – соберите сейчас в этом кабинете и товарищ Павлова проведет с ними инструктаж. Исполняйте!

По-военному ответив: “Есть”, Нина Юрьевна опрометью выскочила из кабинета.

Толик уселся за стол на место завуча и командирским взглядом обвел свою команду. Римма продолжала придерживаться в одежде стиля такого агрессивного шарма: очень ладно сидящие на ней брючки светло-коричневого цвета заправлены в высокие черные сапоги; непонятного цвета пуловер поверх брючек, не очень длинный. Сняв свое кожаное пальто, она тут же подернула рукава пуловера, обнажая предплечья до локтей, как бы демонстрируя готовность приступить к работе. В голове у Толика всплыло, неизвестно каким образом запомненное, изречение В. И. Ленина ”Чертовски хочется работать!”.

М-да… каким только мусором не забита башка советского школьника!

Мишка был в своем обычном костюме… Никакой фантазии.

Толик же – в темно-серой рубашке с карманами на груди и погончиками. Она ему жутко нравилась из-за своего военизированного вида и придавала, как ему казалось, взрослость. Первой нарушила молчание Римма:

– Не соблаговолит ли “Уважаемый товарищ Рыжиков” выслушать нижайшую просьбу “товарища Павловой”?

Ну, вот, началось! – подумал Толик, глядя на невинно улыбающуюся Римму.

– Валяйте... товарищ Павлова.

Римма шустро обошла стол, встала сзади него, сидящего. У Толика промелькнуло в голове – сейчас удавку на шею накинет. Но Римма достала из кармана брючек какие-то листочки, расправила их и положила перед ним. Листы были из обычной двухкопеечной тетрадки. Какие-то рисунки. Честно говоря, Толик ни черта сначала не понял. Но Римма, склонившись и неотвратимо укладывая тяжелые груди ему на плечи, стала объяснять. Толик ощутил тонкий и возбуждающий запах ее духов… Умеет, мартышка, подкатиться…

– Вот… Нам, для более эффективного внедрения “новой системы обучения” потребуются… хм… новые учебные пособия… так… кое-какой инвентарь… Я тут все нарисовала… раскрасила… Ну, как смогла…

– Это вот чего? – Толик ткнул пальцем в изображение, сильно смахивающее на половой член, но почему-то черного цвета. Впрочем, это действительно им и оказалось.

– Это искусственный мужской половой член. Называется дилдо. Но тут он… видите, Анатолий… с лямочками такими... ну, чтобы женщине можно было на себя надеть… тогда это называется страпон… а, вот здесь – без лямочек… это дилдо.

Толик ошалело разглядывал Риммины художества. Дилд и этих страпонов разных размеров и окраски было, наверное, с дюжину.

…И когда успела все это намалевать… полночи, наверное, корпела… И где, в конце концов, всей этой мути мог нахвататься обычный советский академический работник?

– Римма, а откуда ты все это знаешь? Вроде ЭТО не относится к твоей науке.

– Ну… Анатолий… когда мы были заграницей… там… наши немецкие коллеги… кое-что и показали… у нас же этого нет… было очень познавательно…

…Да, да, – смекнул Толик, – видать эти немецкие товарищи… а, может и товарки… отодрали тебя, Римма, по полной программе… этими самыми дилдами… А мне вчера плела: вечером… на кафедре… практикант… такой славный… всего один минет… Все-таки блядво ты доброе, Римма Николаевна… Да, и где ж муженек, прохвессор-то твой, был?

Но, всего этого он Римме говорить не стал. Бесполезно.

– Римма, а где ж я это тебе все возьму?

– Ну, Анатолий, – замурлыкала Римма, сильнее прижимаясь к нему грудью и игриво пощекотав за ухом, – при Ваших способностях!.. Да, еще бы… вот на этом листике… плеточка такая, хлыстик… стек… ну, и веревочки и наручников с десяток…

– Ну, ладно, Римма… убедила, но, – Толик указал на один из рисунков, – этот, вот… страпон… за каким, он такой гнутый как сабля?

– А это для удобства… ну, когда человечек стоит в известной позе… ну, раком… ему сзади вставляешь и, как букашку, поддеваешь, и он соскочить не может… Да, чуть не забыла… все бы это в такую удобную сумочку уложить… на молниях… стильную.

Толик представил Римму со всем этим инвентарем, и ему стало даже немного дурно.

Забористое будет зрелище. Слабонервным и беременным вход воспрещен!

– Да-к, ты, что… Римма… сама хочешь их… того!?

– Анатолий… Мой ГОСПОДИН!.. Ну, мне тоже хочется!.. Да, и для дрессировки будет полезно!.. Не все же чулочком…

– Баба… бабу!?

– Ну, почему же только девочек… наверняка в школе найдутся и красивенькие мальчики… – вид у Толика, наверное, был очень забавный, и Римма Николаевна политкорректно потупила глазки.

…Ну, смотрите… смотрите… Анатолий Рыжиков на творений своих шаловливых мыслей и рук… Любуйтесь!.. Выпустил джина из бутылки… Старик Хоттабыч какой-то в юбке…

Тут Толик ошибался. Юбок, Римма Николаевна, похоже, совсем не носила.

Чувствуя, что Толик продолжает ее внимательно рассматривать, как будто впервые видит, Римма Николаевна осмелилась вновь посмотреть на него. Зрачки ее резко расширились. В них Толик увидел бездну. И ему жутко, до неимоверной ломоты в яйцах, захотелось ее.

– Мишка… ты… это… постой там, снаружи… чтоб никто не вошел, – медленно, не сводя глаз с Риммы, сказал Толик.

Мишка уже давно понял, к чему идет дело. Понятливо усмехнулся, коротко кивнул головой и пошел на выход. Уже приоткрыв дверь, он оглянулся, набрался смелости и ляпнул:

– Ну, Вы… там не слишком долго… не как вчера.

Но его никто не услышал. Толик, судорожно расстегивающий штаны, не мог отвести взгляда от Риммы… Она вышла из-за стола, на ходу вжикнув молнией своих брючек, резким движением сдернула их до самых щиколоток… ее щечки пробил прямо-таки девичий румянец… глазки влажно заблестели... она, как будто помолодела лет на 10-15… Сегодня на ней, под брючками, были полупрозрачные черные трусики, отороченные красивыми кружевами. Четкое, быстрое движение рук, и трусики легли поверх спущенных брючек. Толик, наконец, справился со своими штанами. Римма, по-детски невинно распахнув свои глаза, кротко улыбнулась, грациозно – это она умеет – опустилась на колени, мягко бухнулась вперед, на локотки… обстоятельно расставила пошире ноги и прогнулась…

Толик заворожено смотрел, как ее подбритая щелка распахнулась, издав при этом звук, похожий на томный выдох, как будто это было отдельное от Риммы существо. Время остановилось! Когда Толик оказался внутри Риммы, то вскоре ощутил, как стенки ее влагалища цепко охватили его член. Остатками покидающего его рассудка он сумел заглушить готовый вырваться наружу звериный рык. Со стороны это выглядело так, как если бы Толик проглотил что-то ужасно кислое и скорчил соответствующую гримасу.

Римма, не оглядываясь и самозабвенно прогибаясь, энергично подмахивала.

В какой-то момент она, в очередной раз насадив себя на член Толика, резко замерла и, закинув голову назад, громко прошептала, как выдохнула:

– Даз ист фантастиш!!!

…Ишь, ты – отстраненно подумал Толик, – не по-нашему залопотала… видать, крепко ее проняло…

И вот! Залп спермы был такой сильный! Толику показалось, что он пробил им Римму насквозь, и на противоположной стенке качнулся застекленный портрет Льва Николаевича Толстого, а в его окладистой бороде сверкнули перламутровые капли…

Когда Толик неохотно вышел из Риммы, она тут же зажала свои “врата наслаждения” ладошкой… осторожно встала и оглянулась вокруг. Сквозь ее пальцы сочилась и капала на паркет семенная жидкость Толика. Не найдя в обозримых пределах ничего подходящего, просеменила к окну и начала протирать свою промежность длинной, почти до самого пола, шторой. Делала она это непринужденно, глядя в слегка заиндевевшее окно.

– Ой… а, там в столовую свежие булочки привезли… разгружают… – и немного помолчав, с другой интонацией добавила, – Анатолий, а Вы кого хотите, мальчика или девочку?

Толик, с трудом запихивающий свое натруженное “хозяйство” в штаны, понял, о каких мальчиках-девочках говорит Римма, но не нашелся, что ответить. Тяжко вздохнул. Велел закончившей гигиеническую процедуру Римме встать лицом к стене и не подглядывать. Сложил ее листики стопкой, прошептал заклинание и сломал спичку.

Из ничего на середину кабинета бухнулась черная кожаная сумка на молниях. Римма, все-таки спросив предварительно разрешения у Толика, оглянулась и, взвизгнув, начала копаться в сумке. Побренчав внутри нее чем-то металлическим, она, радостная до жопы, сообщила Толику, что все доставлено согласно заявке. Полный комплект!

Да-а-а, – Толик почесал затылок, – быстро ТАМ со снабжением вопросы решают, не эС-Се-Се-Р! – и громко сказал

– Эй, “товарищ Павлов”… Можно запускать!