Вполне реальный мир. Глава Эротические рассказы реальные Часть 8

В конечном счете, все имеет свое начало, и все когда-нибудь заканчивается. Это равно справедливо касается как вещей приятных, так и не очень. То, что сейчас происходило с Венди Кинг, относилось как раз к последней категории.

Несколько минут (часов? веков? эпох?) назад с нее слез, отдуваясь, последний из тех ублюдков, кто решил воспользоваться ее «совершенно добровольным» предложением. С Венди наконец-то сняли наручники, и теперь она просто лежала на боку, инстинктивно приняв позу эмбриона – измученный мозг принимал решения сам, на бессознательном уровне. Холод от мокрого бетонного пола пронизывал ее насквозь, но девочка была не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Каждая клеточка ее измученного тела молила о пощаде. Ощущение времени совершенно потерялось, и Венди даже не представляла себе, сколько же на самом деле продолжался этот кошмар. Оставленные плетью рубцы пекли огнем, влагалище и анус тупо ныли, взрываясь острой болью от малейшей попытки напрячь мышцы промежности. Во рту продолжал ощущаться специфический вкус спермы, эта же жидкость, высыхая, стягивала кожу на лице, груди и животе, оставляя после себя ощущение грязи. Впрочем, Венди ощущала себя грязной не только снаружи. Она чувствовала себя так, будто ее накачали нечистотами по самые уши, да так, что и не отмоешься. Никогда и ничем.

«Сколько же их было всего, этих уродов, этих… этих… Восемь. Или десять? Нет, все-таки восемь. Это если не считать тех, в самом начале. Как все болит… Как же все это мерзко…» – Венди вдруг поймала себя на мысли, что продолжает думать о том, что с ней произошло, как та наивная глупая девчонка, которой она была несколько часов назад. Это было так давно, десятки тысяч лет, миллионы назад, в другую эпоху. Теперь все безвозвратно изменилось, и никогда не будет прежним. «Теперь все изменилось, – мысли Венди текли медленно, как кленовый сироп из проткнутого блинчика. – Я теперь, гм, женщина. Женщина…» – Венди задумалась над последним словом, как будто примеривая его на себя. До сих пор она, вполне осознавая свою половую принадлежность, никогда не думала о себе подобным образом. Она была девочкой, школьницей, юной леди, тинэйджером – кем угодно, но только не женщиной. По крайней мере, в таком, гм, утилитарном понимании этого слова…

– Ну, ты, подъем. Чего разлеглась? – чей-то сапог больно ткнул Венди под ребра.

Девочка вздрогнула и приподняла голову, оглядываясь вокруг себя затравленным взглядом. Рядом с ней стояли двое дежурных. Венди узнала их. Эти пришли вместе с Диком и остались. Вон тот, рыжий, заставил ее отсосать после того, как…

– Вставай! Кому говорю! – рыжий снова ткнул ее сапогом.

Венди разжала руки и приподнялась, опершись правой рукой о пол. Ноги не слушались, тело было словно ватным. Она сделала несколько попыток стать на ноги, но все, что ей удалось, это стать на четвереньки, низко опустив глову.

– Ну, нет. Так не пойдет. Джим, цепляй ее за клешню, а то эта падаль будет тут до утра ковыряться.

Девочку подхватили под руки, встряхнули, подняли, и подтащили к стене, прислонив к ней спиной. Ноги расползались, и Венди тут же стала медленно сползать по стенке. Дежурные, ругаясь в полголоса, снова приподняли ее, развели руки в стороны и застегнули на запястьях кандалы, свисавшие с вмурованных в стену колец. Венди снова оказалась распятой на стене, повиснув на цепях.

– Все, отдыхай, ха-ха-ха, – заржал рыжий, потрепав Венди по щеке, – увидимся завтра, крошка!

Смеясь, дежурные вышли из камеры. Светильники под потолком пару раз мигнули, и свет резко потускнел. Где-то вдалеке лязгнула дверь.

Венди осталась одна в полумраке подземелья. Если бы это случилось с ней раньше, она бы, наверное, испугалась до икоты и со всех ног бросилась искать выход, зовя кого-нибудь на помощь. Но теперь, после всего, ей было все равно. Вряд ли с ней могло произойти что-то страшнее того, что уже произошло…

Некоторое время Венди просто без сил висела на своих оковах, согнув ноги в коленях и касаясь спиной стены. Но острые углы кандалов врезались в запястья все сильнее, плечи выворачивало из суставов, а растянутые мышцы грудной клетки мешали нормально дышать. Вскоре Венди почувствовала настоятельную необходимость сделать глубокий вдох и дать отдых рукам. Она собралась с силами, напряглась, и медленно встала на ноги, чуть прогнувшись вперед и упираясь задом о стену. Колени дрожали, но так стоять было намного легче. Покрытая рубцами задница тут же отозвалась болью от жесткого соприкосновения со стеной, но терпимо. По крайней мере, теперь было можно спокойно дышать, и руки не так сильно выворачивало из суставов. Что же касается всего остального… Рубцы от плетей ныли дергающей болью и отзывались резкой вспышкой боли каждый раз, когда Венди делала неосторожное движение. Кожа зудела от покрывавшей ее грязи, ее все время подташнивало, а в довершение ко всему из тупо ноющего влагалища продолжала сочиться сперма, которая медленно стекала по бедрам до самых колен, чтобы затем засохнуть и добавить ощущение нечистоты…

Венди всхлипнула и тут же испуганно осеклась, прислушиваясь. В подземелье стояла поистине гробовая тишина. То ли Венди была здесь единственной узницей, то ли местные обитатели были приучены к полному молчанию – одним словом, тут было очень тихо. Единственным звуком, доносившимся до ушей девочки, было слабое позвякивание ее собственных кандалов, когда она шевелила руками, да шарканье ног, когда Венди меняла положение тела.

Время тянулось очень медленно и совершенно неощутимо, как и положено в подземелье. Венди понятия не имела, который сейчас час. Она дико устала, но никак не могла толком отдохнуть. Вместо отдыха девочка получила еще одну, причем весьма изощренную, пытку. Венди была вынуждена все время напрягать силы, чтобы остаться стоять на гудящих от постоянного напряжения ногах. Стоило только хоть немного расслабиться, как она тут же сползала по стене, и вес тела начинал безжалостно выламывать плечевые суставы, а через некоторое время Венди начинала чувствовать удушье.

Усталость медленно, но верно, брала свое. Несколько раз Венди отключалась и некоторое время проводила в бездумном забытьи. Несколько минут она стояла, опустив голову на грудь, широко расставив ноги и наклонившись вперед, упираясь задом о стену. Руки при этом оставались вывернутыми за спину. Затем колени подкашивались, ноги разъезжались в стороны, и девочка тряпичной куклой повисала на цепях, как на дыбе. Через мгновение Венди со стоном приходила в себя, вскидывала голову, безумным взглядом оглядывалась вокруг, и торопливо вставала, чтобы через некоторое время все повторить сначала. Так продолжалось бесконечно долго, до тех пор, пока вконец измочаленная Венди не услышала далекий лязг металла – кто-то открывал дверь. Свет в камере мигнул и стал ослепительно ярким, заставив Венди крепко зажмуриться.

– Привет, новенькая! Как спалось?

Сквозь резь в глазах Венди наконец рассмотрела вошедшего. Генри был весел и вполне доволен жизнью. Юная узница потянула носом – от дежурного шел приятный запах пищи, сразу напомнивший девочке, что она ела в последний раз сутки назад.

– Мда-а… Ну и видок у тебя!

Венди не ответила и даже не потрудилась свести ноги вместе. Где-то глубоко-глубоко в сознании тринадцатилетняя девочка почувствовала укол стыда, но у нее просто не было сил на это естественное и очень простое движение. В эту секунду она больше всего мечтала о том, чтобы упасть на этот уютный, прекрасный, ровный бетонный пол и пару часиков соснуть. И пусть этот Генри и все его приятели делают с ней, что угодно, лишь бы не мешали спать… Но сначала…

– Пить! – охрипшим голосом жалобно попросила Венди.

– Потерпи, не сдохнешь. Только не делай вид, что тебе хуже всех. Кое-кто, между прочим, сейчас мучается побольше твоего.

Венди подняла голову и удивленно посмотрела на дежурного. Она не видела его лица и не могла понять, серьезно он говорит или шутит. Генри в этот момент разматывал шланг и говорил небрежным тоном, стоя вполоборота к девочке:

– Если хочешь поскулить, представь, каково сейчас твоей мамаше. Готов поспорить, что она еще жива-живехонька, и проживет еще не меньше суток. Вот уж кому точно не позавидуешь.

«Мама!.. – мелькнуло в голове у Венди. Чувство вины укололо девочку. Она совершенно перестала вспоминать о ней, – А ведь Генри, скорее всего, прав. Мама еще жива… Должна быть живой. Ее распяли вчера около полудня, и прошло… О Господи! Неужели меньше суток? Да, все верно… Как странно, мне сказали, что ее казнили, и я думаю о ней, как об умершей, а она еще жива… Но что это меняет? Вот черт! Ровным счетом ничего! »

Тем временем Генри размотал шланг и направил его раструб на девочку.

– Ух! – не выдержала Венди, когда тугая струя окатила ее с ног до головы. – Аа-х! Ой!

Следующие несколько минут Венди не могла думать ни о чем, кроме как о том, как самой уцелеть от обрушившегося на нее водопада. Девочка отфыркивалась, прятала лицо, поджимала ноги и вскрикивала все время, пока продолжался этот принудительный душ. Вода оказалась дьявольски холодной, и Венди дрожала, как лист на ветру. Но зато можно было вдоволь напиться, тем более, что горло пересохло, а во рту со вчерашнего дня сохранялось ощущение одновременной гибели пары сотен кошек, успевших обгадиться перед смертью. Ледяная вода больно хлестала по всему телу, но зато смыла с Венди всю оставшуюся со вчера грязь. Когда душ прекратился, девочка почувствовала себя немного лучше. Если бы еще ей дали поспать… И поесть…

– Ну, как? Полегчало?

– Оум-м… Угу… – промычала Венди, проглатывая остатки воды.

– То-то! Кстати, утро без хорошего перепихона – не утро. Как ты считаешь?

Венди испуганно вскинула голову и встретилась взглядом с Генри. Он улыбался, но отнюдь не шутил. «О, нет!.. – пронеслось в голове у девочки, – Только не это!.. »

– Ну, так как? – с нажимом повторил Генри.

Девочка опустила голову. Ничего не изменилось. Выбор у нее, как и вчера, был небогат: «А-а! Что мне уже терять?.. »

– Да, сэр. Я тоже так считаю, – Венди подняла голову и, вымучено улыбаясь, произнесла, – давайте сделаем это.

– Молодец, детка. Поумнела, теперь соображаешь.

Генри расстегнул брюки и спустил их до колен. Подойдя к Венди, он легко приподнял ее под ягодицы и…

– Ай!

– Не ори на ухо, дура. Лучше обхвати ногами, удобней же будет и тебе, и мне, – недовольно буркнул Генри, чуть подбрасывая и перехватывая девочку поудобней.

Венди обхватила бедрами парня и закусила губу. Чтобы кандалы не так больно врезались в запястья, она ухватилась за цепи и сделала, как велел Генри.

Влагалище болело еще сильнее, чем вчера. И пекло также, если не больше. Но приходилось терпеть, терпеть, терпеть, изо всех сил стараясь не закричать и не расплакаться. Венди подтягивалась, как могла, на прикованных к стене руках, стараясь меньше тереться спиной о стену. Но все равно, она чувствовала, как сдираются свежие корки на рубцах. Попке тоже пришлось несладко. Генри крепко сжимал ее ягодицы, а свежих рубцов хватало и там…

– Уф-ф! – наконец выдохнул дежурный, опуская Венди на пол. – Это совсем другое дело. Уф…

Венди стояла перед ним на дрожащих ногах, чувствуя, как по ее ногам снова потекло горячее и липкое.

Генри подтянул брюки и поправил портупею. Он еще раз окатил водой взвизгнувшую от холода Венди, а затем открыл кандалы. Девочка смогла, наконец, опустить затекшие руки.

– Так, ну ладно. Раз ты у нас такая умница… – хмыкнул Генри, – вон там, за углом, твой завтрак. На всю жратву тебе пять минут. В качестве бонуса я даже не буду надевать на тебя наручники, хотя и должен. Ясно?

– Да, сэр, – кивнула Венди.

– То-то, цени, – улыбка Генри стала еще шире. Вдруг он сделал страшное лицо и заорал во всю глотку, – Приступить к приему пищи! 300 секунд! Время пошло!

Вздрогнувшая от такого неожиданного перехода Венди со всей возможной быстротой заковыляла на задеревеневших ногах к выходу из камеры. За углом действительно находилась небольшая пластиковая миска с какой-то серой осклизлой размазней.

Никогда еще давно остывшая овсяная каша не казалась Венди такой вкусной. Она набросилась на нее, как голодный волк, не обращая ни малейшего внимания на то, что каша, сваренная на воде, изрядно пересолена, с кучей остяков и… «Ну и хрен с ними, с червяками! Они переварены… и вообще, это просто МЯСО! » – со злостью подумала Венди, облизывая испачканные пальцы. Тарелка уже была вылизана дочиста.

Венди слегка отрыгнула и с тоской посмотрела в пустую тарелку. Мягкий пластик был идеально чистым, но все же девочка еще раз прошлась по тарелке языком.

– Дырку протрешь! – заржал Генри у нее за спиной, – 4 минуты 40 секунд! Совсем неплохо для первого раза. До рекорда не дотянула, но ничего, научишься!

Он отобрал у девочки тарелку.

– Что, не наелась? – с преувеличенным участием спросил Генри.

Венди замотала головой. Желудок, обрадованный легкой закуской, настойчиво требовал еще. И громко протестовал против задержки.

– Ничего, в обед добавишь! – щедро пообещал Генри. Потом подумал и глубокомысленно добавил, изменив голос, явно повторяя чьи-то слова, – и вообще, девчонкам много жрать вредно, а то они становятся толстыми и ленивыми!

Едва заметно пожав плечами, Венди глянула на тарелку. У нее были большие сомнения насчет того, что ее фигуру можно испортить порцией червивой овсянки.

– Значит так, распорядок дня у тебя такой. Сейчас шесть утра. До полудня сидишь в карцере, потом порка. Гм, учти, микроб, Мастер приказал всыпать тебе три дюжины, но забыл уточнить, чем тебя драть. Так что шевели мозгами. Можно как вчера, плетью… – Венди вздрогнула, – а можно и чем-нибудь еще, полегче.

Девочка с надеждой посмотрела на Генри. Дежурный говорил вполне серьезно.

– Потом отправляешься пару часов скакать на пони, потом снова карцер, и на ночь возвращаешься сюда, на цепочки, отдыхать и набираться сил. Завтра то же самое. Ясно?

– Да, сэр, – тихо ответила Венди. Чего уж тут неясного?

– Кстати, учти. Я сейчас сменяюсь, и тобой займется Джеф. Надеюсь, ты его помнишь?

– Да, сэр.

– Бесплатный совет: здесь у нас не любят непонятливых. Ты все поняла? – с нажимом спросил дежурный, сковывая наручниками руки Венди за спиной.

– Да, сэр, – и не надо было Генри так напирать на последнее слово, Венди и так уже все давно поняла. Тем более, что после этой ночи просто глупо изображать из себя недотрогу…

– Отлично. Шевели копытами! Нам направо!

Карцер представлял собой маленькую клетушку три на четыре фута, в которой было ровно столько места, чтобы зайти и сесть, поджав под себя ноги. Массивная цепь свисала с низкого сводчатого потолка и заканчивалась широким стальным ошейником, который болтался в паре футов над бетонным полом. Ошейник был открыт, прямо под ним находилось небольшое сточное отверстие, забранное ржавой решеткой. Венди, прекрасно понимая назначение этой дырки, чуть расставила ноги, и безо всяких напоминаний стала на колени, расположившись точно над отверстием. Генри застегнул на ее шее замок ошейника и вышел, с лязгом закрыв за собой дверь из толстых стальных прутьев.

Какое-то время Венди стояла на коленях, чуть касаясь пятками зада, затем пересела на корточки. Почувствовав острую потребность, девочка устроилась чуть поудобнее и помочилась, стараясь попасть точно в дырку в полу.

Сидеть на корточках оказалось еще неудобнее, чем стоять на коленях. Ноги быстро затекли, и ей пришлось встать. Вначале стало чуть легче. Однако затем Венди поняла, что не все так просто. Тяжелая цепь из толстых звеньев повисла всем своим немалым весом на ошейнике и давила к полу. Венди оказалась перед выбором: или все время стоять на коленях, не имея возможности нормально сесть на пол из-за подтянутой кверху шеи, или стоять на ногах, преодолевая вес цепи. Венди подумала и осторожно облокотилась о стену, перенеся вес тела с одной ноги на другую. Вскоре ноги устали и пришлось возвращаться в первоначальное положение, на корточки, а затем – на колени. Потом цикл повторился. Отдых в карцере не предусматривался…

Венди показалось, что прошла целая вечность, пока за ней, наконец, пришли.

– Привет, мартышка! Соскучилась? – За решеткой стоял, ослепительно улыбаясь во все тридцать два зуба, вчерашний знакомый – Джеф.

Девочка не ответила, сделав вид, что ее интересует исключительно пол под ногами. Джеф вошел в камеру и открыл замок на ошейнике. В первую секунду Венди показалось, что она взлетит – настолько тяжелой была цепь на ее шее…

– Пошли. Там тебя плеть заждалась, – самым зловещим тоном пообещал Джеф.

Однако что-то в его голосе подсказывало Венди, что ее дела обстоят не так плохо, как вчера. С этим дежурным можно договориться. И она даже знает как…

Спустя три дня.

Венди шлепала босыми ногами по выщербленному бетону дорожки, изо всех сил стараясь не отставать от дежурного, шедшего в нескольких шагах впереди. То ли от свежего вечернего воздуха, то ли от эйфории по поводу освобождения голова чуть кружилась. Последние три дня были, мягко говоря, не лучшими в жизни Венди Кинг, но теперь большая часть неприятностей, как надеялась девочка, осталась позади.

После пребывания в подвале она чувствовала себя, как Железный Дровосек до прихода Элли: такой же скованной и скрипучей, боящейся сделать неосторожное движение, чтобы не рассыпаться на части. Но все это ерунда, главное – она выжила. Раны на теле как-нибудь заживут, а что касается всего остального… В благополучном исходе первого Венди была уверена полностью. А насчет остального… Венди начинало тошнить от одного воспоминания о том, как ей пришлось ублажать дежурных, чтобы остаться в живых. Ну, в общем, ладно, как-нибудь да будет.

Пять минут назад в медицинском центре Приюта медсестра, упитанная дама с замашками строевого штаб-сержанта, пропустила Венди через мультисканер и заявила, что «воспитанница мисс Кинг» повреждений внутренних органов и признаков беременности не имеет, ссадины на спине и прочих частях тела поверхностны и заживут естественным путем, в госпитализации «эта юная леди» не нуждается, а потому, чем скорее она уберется с ее глаз, тем лучше. И вообще, нехрен симулировать и отбирать ее, медсестры, драгоценное время. Затем вкатала пневмоинъектором две инъекции, выдала короткий одноразовый халатик и велела проваливать. Венди, почухивая зудящий после выстрелов инъектора зад, молча проглотила обидное замечание насчет симуляции и поспешила покинуть столь гостеприимное место.

Но в посещении медцентра были и свои положительные стороны – из него девочка вышла, одетая в короткий синий халатик без рукавов, да еще сжимая в руках выданный медсестрой крошечный тюбик с регенерирующим кремом для спины и «прочих частей тела». Одноразовая ткань халатика неприятно царапала кожу и цеплялась за свежие корочки на спине. Однако Венди, последние три дня одетая только в собственную кожу, была несказанно рада и этой, хоть и весьма жалкой, но все же – одежде.

На улице было уже совсем темно. Редкие фонари горели только по периметру Приюта, освещая желтым натриевым светом высокий проволочный забор с застрявшими шарами перекати-поля. Венди с любопытством крутила головой, в день приезда она так толком ничего не рассмотрела…

Собственно говоря, рассматривать было особо нечего. Приют Маккартура представлял собой несколько рядов приземистых длинных строений, группировавшихся вокруг квадратной башни Главного корпуса, из которого они только что вышли. В большинстве зданий светились окна, некоторые были совершенно темны и казались давным-давно заброшенными. Вообще, территория комплекса освещалась весьма и весьма скудно. Может, при свете дня и можно было рассмотреть еще какие-нибудь подробности, но что-то Венди подсказывало, что тут вряд ли найдется что-нибудь интересное. «Все самое интересное я уже здесь видела…» – вспоминая подвал, подумала Венди, и передернула плечами, как от холода.

Впрочем, на улице действительно было не жарко. Вначале она на радостях этого не заметила, а теперь почувствовала, как вся покрылись гусиной кожей. Свежий ветер трепал полы халатика и неприятно холодил кожу. Венди вздрогнула и покрепче затянула хлипкий поясок.

Завернув за очередной угол, она чуть не споткнулась. ЭТО все еще было здесь. Как и три дня назад прожектор ярко освещал площадку с тремя распятыми нагими телами. Только теперь они были совершенно неподвижны. Глядя, как их волосы треплет холодный ветер, Венди подумала: «Они все мертвы. Так же, как и моя мама… Мамочка!.. » – девочка судорожно сглотнула и перевела дух, оказывается, она на несколько секунд задержала дыхание и только теперь спохватилась.

– Эй! Какого черта ты там застряла? – Венди испуганно оглянулась. Этот долговязый дежурный, Уильям Ллойд, отличался от прочих в лучшую сторону и даже дал ей часок поспать, но лишний раз сердить его все же не стоило.

Дежурный нетерпеливо махнул рукой:

– Ну, чего вытаращилась? Никогда не видела, что ли? Насмотришься еще, пошли скорее!

Венди отвернулась и прибавила шаг. Главное – она жива. И хочет жить еще долго-долго…

На вещевом складе спертый воздух пах пылью и пластиком. И еще какой-то дезинфекцией. Закрытые пронумерованные шкафы, зашторенные стеллажи, какие-то огромные пластиковые мешки вдоль стен…

– Миссис Бенчли! – вежливо позвал дежурный, – я привел к вам новенькую!

– Иду!

Из-за дальних стеллажей показалась высокая женщина с выражением абсолютной неприступности на бледном узком лице. Одетая в синий рабочий комбинезон, миссис Бенчли шла по проходу широким мужским шагом, ловко лавируя между мешками.

– Эта, что ли, новенькая? – кастелянша недовольно скривила тонкие губы, будто вместо Венди увидела перед собой что-то совершенно непотребное.

– Да, мисс Бенчли, – дежурный был сама вежливость. Видать, с этой кастеляншей было не все так просто. Или просто парень не хотел портить с ней отношения – в конце концов, он тоже жил в этом Приюте…

– А что, еще позже не мог привести? – сварливым тоном осведомилась мисс Бенчли.

Дежурный пожал плечами и промолчал. Кастелянша включила монитор и несколько раз щелкнула мышкой.

– Так-так, посмотрим, посмотрим… Венди Кинг, 18-883! Наконец-то…

Кастелянша открыла большой шкаф за своей спиной, вытащила из него большой пластиковый пакет и с размаху шмякнула его на прилавок перед Венди.

– Вот, забирай свое барахло. Распишись, – Венди поставила подпись там, куда ткнул палец кастелянши. – Здесь полный комплект. Все, проваливайте!

Венди подхватила увесистый пакет за крючок в его верхней части и вышла в коридор, следуя за дежурным, изо всех сил стараясь не выронить драгоценный тюбик с мазью. Она попыталась было прямо в коридоре сорвать с мешка защитную ленту, но парень ее остановил:

– Постой! Ты что, с ума сошла? Захотелось обратно в подвал?

Венди испуганно посмотрела на дежурного и замотала головой:

– Нет!

– Скоро отбой, хождение по коридорам после сигнала запрещено. Так что лучше поторопись. Ты будешь жить в этом корпусе, спальный блок номер 301. Это третий этаж, лестница справа по коридору. Поняла?

– Да, сэр. Спасибо, сэр!

– Не за что. Вали скорее, – небрежно бросил дежурный.

«Ага, черта с два – не за что! » – зло подумала Венди. Этот Ллойд был последним из тех, кому она предложила.

Мешок был не столько тяжел, сколько велик. «Черт, да как же тебя нести?! Тяжелый, сволочь! » Венди попыталась было взвалить его себе на спину, но вовремя опомнилась – следы от плети на плечах только-только начали заживать, и тревожить их не стоило. В конце концов она не нашла ничего лучшего, чем просто волочить за собой мешок. С виду он казался вполне крепким и должен был выдержать.

Третий этаж оказался и последним. Добравшись до него, Венди вся взмокла и тяжело дышала – сказывалось напряжение трехдневного заключения, а по сути – непрерывной пытки…

Свернув направо, Венди оказалась перед обычной дверью из серого пластика с номером 301. С другой стороны лестничной площадки была точно такая же дверь с номером 302. Венди повернула дверную ручку и потянула на себя.

В спальне было довольно шумно. Никто особо не кричал, но если несколько десятков людей будут говорить даже вполголоса…

Венди затащила мешок в спальню и остановилась у двери. Шум голосов моментально стих. Все повернули головы, с любопытством разглядывая новенькую. Венди, оказавшись в центре пристального внимания, почувствовала себя немного не в своей тарелке. Смущенно улыбаясь, она машинально запахнула свой жалкий халатик, как будто тот мог ее защитить. Венди быстренько осмотрелась. На ближайшие пять лет это помещение должно было стать ее домом. Она с облегчением убедилась, что все девочки в спальне были ее сверстницами, что сразу решало многие проблемы. На всех был лишь самый минимум одежды, либо и вовсе ничего, так что халат был здесь явно не нужен.

А вообще, спальный блок номер 301 не понравился ей с первого взгляда. Комната оказалась тесной и узкой. Все здесь было каким-то до омерзения казенным и потрепанным. Тусклый свет, поцарапанные голые стены, низкий потолок, истертый до дыр пластик на полу, забранные под решетку светильники… Здесь не чувствовалось ни капли столь дорогого сердцу домашнего уюта. Под одной стеной спальни стояло два десятка двуярусных железных кроватей армейского образца с узкими проходами между ними. Под противоположной стеной располагались стальные шкафы для вещей. Над кроватями Венди разглядела пару наглухо закрытых узких окошек, затиснутых под самым потолком.

Девочка потянула носом и невольно поморщилась. Воздух в спальне был довольно спертым. И здесь пахло. Не воняло, как в раздевалке после урока физкультуры, а именно пахло. Запах исходил от нескольких десятков молодых тел, запертых в душном тесном помещении, в котором, вдобавок ко всему, было жарко, а вентиляция либо не справлялась, либо отсутствовала вовсе.

– Ну, ни хрена себе! Смотрите, кто пришел!

Напряженную тишину прорезал знакомый насмешливый голос. Венди улыбнулась. Пенни Райт была здесь, и это было хорошо. Эта девочка с самого начала пришлась ей по душе, и Венди была рада, что они снова оказались вместе. Начинать новую жизнь на новом месте и так тяжело, а в одиночку, без друзей, было бы тяжело вдвойне.

Венди подождала, пока подруга выберется из щели между кроватями, и шагнула ей навстречу, волоча за собой мешок.

– Венди! А мы уже думали, что ты того… – Пенни улыбалась, – в смысле, копыта откинула. Представляешь?

– Не дождетесь…

Напряжение в спальне спало. Снова послышался смех и гул голосов.

– Ну, что я говорила! – торжествующим тоном заявила Пенни, обращаясь к кому-то в глубине спальни. – Она живая и пришла на своих ногах. Эй, Кристи! Где ты там? Ты должна мне сладкое!

Венди пожала поданную руку. Ладонь у Пенни оказалась крепкой и теплой.

– Венди, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть! – Пенни осторожно обняла Венди, но та все равно вздрогнула от прикосновения к спине.

Девочки посмотрели друг на друга.

– Помочь с мешком?

Венди кивнула. Пенни одним рывком взвалила на себя мешок и потащила как пушинку. Возле одного из шкафов она остановилась и открыла дверцу.

– Это твой, – Пенни повесила мешок на крючок, – мой рядом. Вот.

Она показала пальцем на шкаф слева. В прорезь была вставлена написанная синим фломастером от руки табличка «Пенелопа Райт».

– Не смотри на меня так, – фыркнула Пенни, отвечая на недоуменный взгляд подруги. – Писала не я.

Повесив мешок на дверцу шкафчика, Пенни ловко подковырнула ногтем и содрала защитную ленту с мешка. Пластик сполз вниз и Венди, наконец, увидела его содержимое. Большую часть объема занимало платье, помещенное в мешок вместе с вешалкой. Собственно, крючок от вешалки и торчал наружу, служа одновременно ручкой для переноски. Венди взяла в руки и внимательно рассмотрела свое новое платье. Голубенькое, с короткими, до середины плеча, рукавами и отложным воротничком платье было сшито из мягкого немнущегося спандекса и застегивалось на груди тремя маленькими белыми пуговками. Широкая юбка, заложенная в складки, чуть ниже середины бедра. Венди приложила к себе платье и пожалела, что в шкафчике нет зеркала. Почему-то она была уверена, что оно должно подойти ей в самый раз.

– А где…

– Зеркало? Здесь одно на всех, в умывалке. Но зато большое, – ответила Пенни.

Пока Венди рассматривала платье, Пенни извлекла из глубин мешка все остальное его содержимое: запечатанные в прозрачный пластик пакеты с нижним бельем, со спортивной формой, с гигиеническими принадлежностями… В отдельных пакетах лежали две пары гольфов, две пары колготок телесного цвета, туфли и кеды. Пенни все аккуратно разложила по полкам и приняла из рук Венди платье.

– Вот и все. Платье одно на год, все остальное – на пол года. Понятно?

– Как это – все? Ни хрена себе! А если порвется?

– Твои проблемы.

– А что же мне…

Пенни вдруг больно наступила подруге на ногу. В ответ на изумленный взгляд Венди девочка показала глазами на потолок. Венди глянула вверх, и незаданный вопрос тут же застрял у нее в горле – под потолком поблескивала сенсорная лента. «Вот черт!.. » – у нее сразу пропало желание задавать любые вопросы.

– Гм… Понятно, в общем, – пожала плечами девочка, крутя в руках белые школьные туфли: удобные, легкие, на низком каблуке. Универсальная обувь на все случаи жизни. Добрый дядюшка Сэм на поверку оказался редким жадюгой. Но весьма практичным.

Венди сбросила халат и распечатала пакет с бельем: «Так, что тут у нас… Угу, понятно…». Лифчик, две маечки и две пары трусиков. Все ее размера, очень простенькое, белого цвета. Ну что ж, не густо. Даже пижамы нет. Ну, и черт с ней. В такой жаре она и не нужна.

– Туалет, умывалка и душевые – вот там, – предупреждая следующий вопрос подруги Пенни махнула рукой в дальний угол спальни. – Только в душевой уже вырубили воду.

– А туалет?

– Пока работает, – рассмеялась Пенни, но тут же осеклась. Она увидела спину подруги, когда Венди нагнулась. – Да, крепко тебя…

– Ничего, заживет.

– Заживет, конечно. Только… Не хочу тебя расстраивать, но вот тут, тут и тут останутся шрамы, – пальцы Пенни осторожно прикоснулись к плечам и к спине подруги, – и еще, наверное, вот тут.

– Ты думаешь?..

– Поверь. Я тут уже насмотрелась.

– Вот черт… – Венди знала, что ей хорошо досталось, но чтобы так… Неужели останется на всю жизнь?

Она задумчиво покрутила в руках трусики, вспомнила, в каком состоянии сейчас находится ее многострадальная попка, и – положила их обратно на полку. Если дали всего две пары на год…

– Это правильно. Здесь все свои, – Пенни захлопнула шкафчик. – Ладно, идем, покажу твою койку.

Койка Венди оказалась прямо над койкой Пении. Она вопросительно посмотрела на подругу.

– Нет-нет, я тут не при чем. Все места были распределены без нашего участия. Видишь, все подписано?

– Ага.

– Садись, не бойся.

Венди нагнулась и осторожно присела на койку Пенни. Матрас оказался довольно жестким. Обе простыни и наволочка были ослепительно белого цвета и… одноразовыми. Но, как заметила Венди, качеством ничуть не хуже чем те, что покупала мама. «Мама…»

– Ничего, привыкнешь, – хмыкнула Пенни, увидев выражение лица подруги.

– Да я ничего… – пробормотала Венди. Последние трое суток она практически не спала и сейчас была рада растянуться хоть на полу, лишь бы не мешали.

Пенни, видя ее состояние, помогла девочке забраться наверх. И сама забралась следом.

– Ложись на живот. И знаешь что… Давай сюда «дружка».

Венди безропотно доверила Пенни самое дорогое, что у нее было – тюбик с регенерирующим кремом. Она чувствовала – эта не обманет…

Чувствуя, как спину начинает покалывать под действием крема, Венди расслабилась и спросила:

– Ну, а вообще, как тут?..

Пенни осторожно втерла последние капли «дружка» в плечи подруги и устроилась у нее в ногах:

– Как тебе сказать, – вздохнула Пенни, – жить, в общем-то, можно. Дерьмово, конечно, но… Дисциплина просто зверская, дерут за любую мелочь, особенно нас, новеньких. Тем более, по местной традиции у нас сейчас идет «адская неделя».

– Что это еще за хрень? – удивилась Венди.

– Скоро узнаешь, – коротко пообещала Пенни.

Впрочем, Венди и без Пенни догадывалась, о чем идет речь. Новичкам всегда доставалось больше всего. Самая тяжелая работа, самые неприятные поручения и обязанности по традиции доставались именно им. Так было и будет везде и всегда, до тех пор, пока на смену не придут другие и по эстафете не примут на себя их обязанности.

– Ночными проверками уже просто достали, будят почти каждую ночь и гоняют чуть ли не до утра. Скорее всего, сегодня опять спать не дадут, – вздохнула Пенни, широко зевая и прикрывая рот ладонью.

– Вот черт! – в сердцах выругалась Венди. Она так рассчитывала отдохнуть, и вот на тебе… – Слушай, а как тут насчет пожрать?

– С голоду не умрешь, но и никакого удовольствия не получишь. Кормежка так себе, сплошная хлорелла с соей и овсянка с кукурузой. Да, и учти, драться тут нельзя. Совсем нельзя. Ты помнишь этих трех, там?.. – Пенни кивнула головой на стену.

Венди сразу поняла, о ком идет речь.

– Так их?..

– Точно. За это самое, – кивнула Пенни. – Элизабет Вронски и Кэтлин Пайнц, старшие, подрались. Они обе были центровыми в команде по хардболу, ну и сцепились прямо на тренировке. Да так, что когда дежурные кинулись их разнимать, то досталось и им. Причем сразу прямо по орешкам. До сих пор двое «стрелков» в медпункте валяются, яйца руками держат, чтоб не стекли.

– Ого!

– Вот тебе и ого. Девчонки так завелись, что ничего не соображали, с шевронами парни или без… А потом, когда их скрутили, было уже поздно. Нарушение Закона о Протекции, умышленное нападение с нанесением телесных повреждений, и все такое…

– Твою мать… Ну, с этими все ясно. А та, что помладше? Ее то за что?

– А-а, Рейчел Шульц… Странная девочка. Она, кстати, училась в нашем классе. Спала во-он на той койке, – Пенни показала на пустую койку через два ряда от них.

Она немного помолчала, задумчиво почесывая свежую ссадину на бедре.

– Ты знаешь, тот день вообще был какой-то проклятый. У Рейчел там, – Пенни махнула рукой за спину, – остались какие-то родственники. То ли двоюродная тетка, то ли троюродная бабка, черт их разберет. Ну, короче говоря, она решила воспользоваться суматохой с Лиззи и Кэтти и слинять.

Венди покачала головой:

– Она что – ненормальная? Или еще не прошла Аттестацию?

– В том-то и дело, что прошла. И Идентификатор ей ввели, и все остальное, как положено. Не знаю, что на нее нашло, и на что эта телка надеялась. По-моему, она просто ненормальная. В здравом уме до такого не додумаешься.

– Это уж точно, – кивнула Венди.

Без денег, без разрешения на передвижение по стране, с Идентификатором в крови, без сопровождения взрослых – у беглянки не было ни единого шанса.

– Естественно, далеко она не ушла. Через полчаса патруль сцапал ее на шоссе и привез обратно. На Мастера, как на официального опекуна, наложили штраф.

– Ого, вот это да! Большой?

– Гм, черт его знает. Но, судя по тому, что Рейчел оказалась на кресте через три часа после возвращения в Приют, можешь себе представить, как он был зол. Их всех троих распяли одновременно. Девочки говорили, что они никогда еще не видели Мастера в таком бешенстве.

– А-а, понятно. И тут привозят нас, – криво усмехнулась Венди.

– Точно. Ты, подруга, просто попала в ненужное время и в не то место. Прямо Мастеру под горячую руку.

Венди помолчала. Потом ей на ум пришли слова Мастера, Директора Мерлоу, сказанные им на площадке для казней:

– И часто тут такое?

– Ты имеешь в виду казнь?

– Угу.

– Ну, судя по разговорам, где-то раз в три-четыре месяца. Иногда реже, иногда чаще…

– Да ты что?! – Венди от изумления даже привстала на локте.

– Лежи спокойно, пусть «дружок» подсохнет, – удержала ее Пенни. – А ты думала! «Мы не в Канзасе, Тотошка! » Тут ни с кем не цацкаются, раз-два и готово.

– Вот черт… – Венди была полностью согласна с Пенни-«Элли», но все же поинтересовалась, – А за что?

– Ну, чаще всего – Лотерея…

– Лотерея?! Так часто? Почему? – изумилась Венди, снова перебивая подругу.

– А что тебя удивляет? – пожала плечами Пенни, – подумай сама. Квоту выполнять надо? Надо! А мы? Мы же никому не нужны, и никто особенно не расстроится, если вместо всеми уважаемой миссис Джонсон на кресте вдруг окажется никому неизвестная круглая сиротка, за которой и всплакнуть-то некому, – с горечью в голосе ответила Пенни, – так что привыкай, подружка. Лотерея здесь не просто популярное телешоу.

– Но ведь отбор Победительниц Лотереи…

– Абсолютно беспристрастный и совершенно случайный, – закончила за нее Пенни, – поэтому заткнись и не будь дурой, если не хочешь сама оказаться в числе Призеров. Я просто говорю тебе, что воспитанницы Приюта выигрывают несколько чаще остальных. Понятно? – с нажимом спросила Пенни, чуть кивая себе за спину.

– Понятно… – протянула Венди, невольно ища взглядом полоску сенсорной ленты. Такого подвоха она не ожидала, – ну, а остальные?

– А все прочие отправляются на крест со стандартной формулировкой «за грубое и систематическое нарушение дисциплины». Мастер ведь все ясно объяснил – он наш опекун и абсолютный хозяин, loco parentis, что захочет, то и сделает. И никто ему в этом деле не указ. Инспектора в Приюте нет, а дисциплинка тут такая… – Пенни поджала губы и покачала головой, – что никакой Школе и не снилась. И дня не проходит, чтобы кого-нибудь не выпороли. В подвал, правда, тут попадают не часто, но уж если попадают, то… Тебе еще повезло. Девчонки, которые тут подольше нашего, тебя сразу в мертвяки записали.

Девочки помолчали. Венди все время ждала, когда Пенни начнет ее расспрашивать о том, что происходило с ней в подвале, но подруга деликатно молчала. И Венди была ей благодарна за это. Может быть, потом она сама все расскажет. Потом. Если захочет. Но только не сейчас.

Венди решила сменить тему:

– Слушай, а как тут с учебой? Очень строго?

Пенни заложила руки за голову и потянулась, выгнув спину:

– А ты знаешь – никак, – Пенни села, скрестив ноги в позе лотоса. – Совсем. Такое впечатление, что Мастеру и всем остальным глубоко насрать, учимся мы, или нет. Дрючат здесь только за Прикладную Историю. Живой преподаватель ведет только этот предмет. Мистер Оливер Бартон. Зверь. Девчонки прозвали его «Тарантул». И ты знаешь, очень подходит. Тихий такой, спокойный. Но если укусит…

– С Прикладухой все понятно. И что, больше ничего?

– Ну, и еще физкультура. Там тоже живые преподаватели. Гоняют так, будто готовят в профессиональную лигу. А все остальные предметы – полная фигня. Учебные фильмы-лекции и преподаватели-виртуалы.

– Ух ты! Правда?

– Ага. Сидишь и тупо смотришь в экран. Хочешь – учи, хочешь – не учи… Но на уроке сиди. Делай, что хочешь, только не спи. На контрольных нужно просто сдать заполненный формуляр с тестами, а что ты там нацарапаешь – это никого не волнует.

– Вот это да! Круто! – такой порядок дел пришелся Венди весьма по вкусу. – Слушай, а откуда здесь столько мальчиков? Я думала, что уж они-то в Приюты не попадают.

– С чего это ты так решила? – искренне удивилась Пенни. – Очень даже попадают. Все, кто остался без родителей и опекунов, так или иначе оказываются здесь. Сама посуди, катастрофы там всякие, несчастные случаи… Правда большинство из тех, что в нашем Приюте – это «государственные» дети, из разных там правительственных программам по клонированию и всяким разным хитрым штучкам-дрючкам, – Пенни хихикнула и осеклась.

Опасливо оглянувшись по сторонам, девочка нагнулась к самому уху Венди и прошептала:

– А как по мне, так большинство из них – просто дебилы, которых даже в военные Школы не принимают по причине нулевого IQ. Или импотенты без зеленого шеврона. Такие тоже на хрен никому не нужны.

– Понятно, – кивнула Венди.

– Да, кстати…

Через минуту Венди выяснила, что забеременеть здесь можно не бояться – каждой воспитаннице, прошедшей Аттестацию, раз в полгода в задницу загоняют прививку, предохраняющую от беременности. Она вспомнила инъекции, сделанные в мед центре…

– Правда, потом полдня потом чувствуешь себя так, будто в зад воткнули иголку и забыли ее вытащить. Но потом ничего, отпускает. Так что, леди, трахайтесь на здоровье, – жизнерадостно заключила Пенни. – Ой, извини, – спохватилась девочка, увидев выражение лица Венди.

Подружки проболтали до самого отбоя. Устраиваясь поудобнее на животе, Венди уже знала, что местные обитатели большую часть свободного времени проводят или за занятиями спортом, или в игровой комнате за компьютерами. Здесь много клевых игрушек, прчем самых новых, и мест хватает всем. Кабельное транслирует только полсотни каналов, но зато никто не мешает выбирать, время есть – сиди и смотри, пока голова не опухнет. При Приюте есть ясли для грудничков и раз в две недели девочки назначаются на дежурство либо туда, либо в младшие группы, практически весь уход за малышами лежит на старших воспитанницах. О месте расположения Приюта все знают только то, что он находится где-то в нескольких десятках миль к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Из Приюта никого никогда никуда не выпускают, сюда никто не пишет и не звонит, и отсюда нет никакой возможности связаться с внешним миром. Во время каникул просто прекращаются занятия по предметам, и появляется еще больше свободного времени. Экскурсий никаких не бывает в принципе. В качестве профориентации здесь учат только делопроизводству, танцам и домоводству. Раз в месяц на счету у каждой воспитанницы появляется 10 бонов, которые можно и нужно потратить тут же, потому что псевдоденьги на следующий месяц не сохраняются и сгорают. Как правило, на эти боны приобретались средства личной гигиены и конфеты. И Боже упаси попытаться что-то отобрать у младших или украсть – за это наказание одно, смертная казнь. Что-то утаить или спрятать нельзя, все вещи маркированы. За любую драку наказывают всегда и очень жестко. В подвале или выдерут до полусмерти, или… А что бывает, когда «или», Венди уже знала.

И еще Венди поняла самое главное. С того момента, как их матери поставили свои подписи под бумагами об опекунстве, они стали никому не нужны. Их списали и засунули в самую дальнюю дыру, какую только смогли отыскать.

Потому что Главный Принцип Приюта – потратить на воспитанниц как можно меньше и сэкономить, как можно больше.