Вполне реальный мир. Глава Реальные истории измены жены рассказы Часть 7

Полицейский автофургон в последний раз несколько раз дернулся вперед-назад, и, наконец, замер. Несколько секунд управлявший им компьютер о чем-то раздумывал, затем в недрах машины что-то щелкнуло, зашипело, и задняя стенка пассажирского отсека начала медленно опускаться. По глазам находившихся внутри детей резанул яркий свет прожектора, направленный точно в створ двери. В качестве компенсации за обожженную сетчатку в лицо пахнуло свежим прохладным воздухом, столь желанным после спертой вонючей духоты фургона.

– Ну, наконец-то. Кажется, приехали, – вздохнула Пенни.

– Точно, – кивнула Венди своей новой подруге, отворачиваясь от ослепительного диска, после которого в глазах плавали огненные пятна.

– Ты хоть представляешь, где мы находимся?

– Как где? В Приюте, разумеется, – пожала плечами Венди.

– Это и так понятно. А где он?

– Ох, Пенни, спроси чего полегче…

Судя по скорости, с которой мчался автофургон, а также времени поездки, они вполне могли быть в сотне миль от родного дома…

– Может, хоть пожрать дадут? – неуверенно пробормотала Пенни

– Может и дадут, – снова пожала плечами Венди. О порядках в Приюте она знала столько же, сколько о химической структуре белка, но, прислушиваясь к голодному бурчанию в желудке, хотелось надеяться на лучшее. В последний раз она ела утром, дома и в другой жизни…

Девочки сидели на корточках под боковой стенкой фургона, тесно прижавшись друг к другу. Помимо взаимной симпатии их сковывала трехфутовая тяжелая цепь, протянувшаяся между ошейниками. Девочки были скованы по рукам и ногам стандартными кандалами модели «М-1», обе смертельно устали и были голодны. Ужасно хотелось пить. Кто как, а Венди была готова лакать по-собачьи из первой попавшейся лужи.

Поездка оказалась длинной и утомительной. Управлявшей фургоном автоматике было абсолютно безразлично физическое состояние живого груза, запертого в его железном чреве, здесь в расчет бралась только скорость доставки и оборачиваемость казенного транспорта. Поэтому закованным в цепи детям пришлось несладко, особенно когда фургон швыряло по колдобинам разбитых городских улиц…

– Всем арестованным немедленно покинуть транспорт! Начало цикла очистки и стерилизации через 90 секунд, – скомандовал механический голос из динамика.

Все находившиеся в фургоне девочки дружно поднялись на ноги и заторопились к выходу. Цепи на их ногах волочились по стальному полу машины и издавали жуткий грохот. У выхода возникла небольшая давка: никто не хотел задерживаться в фургоне дольше отведенного срока, все знали – с автоматикой шутки плохи. Возьмет – и закроет дверь, коптись потом в собственном соку…

Здесь не было погрузочного пандуса. Задняя дверь фургона, она же лестница-трап, превратилась в крутую горку до самой земли. Задние напирали на передних, и процесс разгрузки шел очень быстро. Скованные попарно девочки поочередно садились на свои филейные части и скатывались вниз.

Кому как, а Венди пришлось совсем несладко, ее недавно выпоротый зад отчаянно протестовал против такого обращения. Однако альтернативы не было. Спускаться по крутому пандусу со скованными ногами было просто невозможно. Шипя сквозь зубы, пришлось садиться и скатываться вместе с Пенни. При этом цепь, тянущаяся по спине от ошейника через руки к ногам, попала между ног и больно придавила копчик.

– Дерьмо! – услышала Венди раздраженный голос Пенни. Судя по тону, она испытала те же ощущения…

Не успела Венди подняться, как чьи-то пятки больно врезались ей в спину, прямо по почкам, придавая дополнительное ускорение. Чьи-то руки схватили за плечо, приподняли, а затем толкнули вперед, к строящейся шеренге. Щурящиеся от яркого света Венди и Пенни поспешили занять свое место…

– Живее, живее, мать вашу! Построиться вдоль желтой линии! Живее, я сказал! Выровнять шеренгу! Что вы копаетесь, как дохлые мухи! – торопил другой голос, более молодой, и с легкой хрипотцой. – Прибыло двадцать четыре, в строю двадцать четыре, сэр!

– Отлично! – ответил первый.

Венди выровняла носки по желтой линии и быстро осмотрелась. Прожектор больше не слепил глаза, теперь рассеянный свет падал сверху, от четырех больших фонарей, заливших ярким светом обширный двор. Большую его часть загораживала темная туша полицейского фургона, больше всего похожая сейчас на какое-то встревоженное чудовище. Пока шла разгрузка, непрерывно вращалась сенсорная решетка, время от времени пулеметная турель на крыше машины начинала вращаться из стороны в сторону, выискивая вероятные цели.

Машина взвыла турбиной, и, обдав шеренгу вонючим спиртовым выхлопом, уехала. Где-то вдалеке на повороте взвизгнули покрышки, а затем наступила полная тишина, нарушаемая лишь громким пением цикад.

– Напра-во! – гремя цепями по бетону шеренга перестроилась в колонну по два. – Шагом марш!

Скованные попарно девочки заковыляли по широкой бетонной дорожке. Свежий ночной ветерок пронизывал до самых костей, и Венди быстро озябла.

Она смогла, наконец, рассмотреть, кто тут командует. Колонну сопровождало несколько парней в черных мешковатых комбинезонах и с голубыми повязками на руках, широкоплечих и одинаково коротко подстриженных. «И тут, оказывается, есть дежурные! » – Венди поежилась от неприятных воспоминаний. Она также заметила, что парни откровенно разглядывали голых девочек и скалили зубы, обмениваясь скабрезными шуточками. Венди не особенно прислушивалась, но до нее отчетливо донеслось: «Сиськи… Жопа… Ляжки… Глянь, у рыжей… А у этой, тощей…» Венди почувствовала, что краснеет. Несмотря на то, что большую часть дня Венди провела совершенно голой, тем не менее, именно сейчас она особенно остро ощутила свою наготу. И ведь ничего не поделаешь, приходится терпеть и сопеть в две дырки: руки-то скованы за спиной!

Звеня кандалами, колонна завернула за угол, и…

– Срань Господня!.. – вырвалось у Пенни.

Венди была с ней совершенно согласна. Ночную тьму, как нож, прорезал узкий луч прожектора, пронзительно ярко освещая площадку с тремя крестами. До места казни было не более двадцати ярдов, и Венди даже не надо было напрягать зрение, чтобы рассмотреть обнаженные тела распятых. Двум казненным девушкам можно было дать лет по 15-16, но что касается третьей… Венди была шокирована, поняв, что распятой на среднем кресте девочке не больше лет, чем ей самой. А по некоторым признакам – может даже и меньше. И от осознания этого факта становилось действительно страшно. Нет, Венди понимала, что чисто теоретически казнить могут и ее, закон позволял делать это, но она никогда не слышала, чтобы на крест отправляли 12 – 13-летних подростков. Ведь несмотря на то, что она вчера говорила маме, по-настоящему взрослой Венди себя не ощущала! А тут ее сразу, с ходу, приложили лицом к суровой действительности, давая понять, что по чем в этой жизни…

Венди видела, как кровь продолжает вытекать из-под огромных гвоздей, пробивших запястья и ступни этих несчастных. Время от времени одна из распятых чуть приподымалась, делала шумный вдох, и снова опускалась, повисая на руках. При этом из ее рта вырывался даже не стон, а что-то вроде жалобного поскуливания. Девочка непроизвольно сжала ягодицы, когда заметила, что все трое сидят верхом на толстых деревяшках колышках. Она вспомнила внешний вид этой разновидности седел: рожок шести дюймов в длину, продлевающий жизнь жертвы, тупой и недостаточно длинный, чтобы проткнуть насквозь, но достаточный, чтобы причинить максимум боли. Именно такие колья виднелись между окровавленных бедер распятых девочек. На соответствующей иллюстрации в учебнике Прикладной Истории все было нарисовано очень красиво и очень подробно, только там не было крови – темно-красной или черной, запекшейся, такой, что была на седлах этих несчастных…

– Стой! Нале-во! Построиться в одну шеренгу!

Четко выполнить команды не удалось никому из девочек. Но, в конце концов, колонна приняла вид более-менее ровной шеренги, оказавшись лицом к лицу перед высоким, широкоплечим мужчиной, одетым в строгий деловой костюм с какой-то эмблемой на лацкане черного двубортного пиджака. Он появился как будто ниоткуда, просто взял – и материализовался прямо из ночного мрака, как призрак.

Лицом он напоминал хищную птицу. Из-под мохнатых бровей клювом нависал над тонкими губами крючковатый нос. Глубоко посаженные глаза прожигали насквозь, как боевые лазеры. Венди почувствовала, что дрожит мелкой дрожью, когда его взгляд на секунду остановился на ней. «Коршун!.. Настоящий коршун! » – подумала девочка и покосилась на распятия. У нее промелькнула мысль, что их сюда привели не просто так…

– Сэр…

– Отставить! – мужчина отмахнулся от подбежавшего с докладом дежурного. – Снять с прибывших воспитанниц кандалы. Живо!

Дежурные бросились исполнять приказ. Несколько минут не было никаких других звуков, кроме звона падающих на бетон цепей, и вскоре Венди смогла почесать нос и растереть затекшие руки.

– Смирно!

«Коршун» бросил взгляд на электронный планшет, поданный ему дежурным, нахмурился, и несколько раз прошелся вдоль строя, искоса оглядывая оцепеневших от страха девчонок. Наконец «Коршун» остановился и, стоя в паре шагов от Венди, сказал в пол голоса, обращаясь к самому себе, но так, что всем было слышно:

– Кто бы мог подумать, что я буду заниматься этим дерьмом!

Он опять оглядел весь строй, подолгу задерживая на каждой из девочек свой пронзительный взгляд. Венди испытала что-то вроде удара током, встретившись глазами с этим страшным человеком.

– А ну, втянуть кишки! Глаза прямо! Грудь вперед!

От акустического удара и от полной неожиданности Венди чуть присела. По шеренге пробежала волна. Венди быстро втянула живот, хотя и не была уверена, что «Коршун» обращается к непосредственно к ней.

– Вы, жалкое подобие мартышек! Стадо баранов! Мешки с дерьмом! Я сказал – смотреть прямо перед собой! Я с вами разговариваю!.. – бушевал «Коршун».

Венди старалась даже не дышать, только чтобы не привлечь к себе внимания. А «Коршун» все орал, и орал. Он подробно и очень живо описал умственные, моральные и генетические пороки стоявших перед ним навытяжку голых девочек, сделав это с большой художественной силой и многими подробностями, при этом ни разу не повторившись.

Наконец «Коршун» замолчал. Во время паузы он еще раз прошелся вдоль шеренги и заявил:

– Нет, я даже не знаю, что с вами делать, – демонстративно тяжело вздохнул «Коршун». – Думаю, для всех было бы намного лучше, если бы вы сегодня сдохли вместе с вашими недоделанными мамашами, умудрившихся произвести на свет столь гнилое потомство. Что и говорить, по плодам узнаете их…

«Коршун» покачал головой и вдруг снова заорал:

– Чертовы ублюдки, мать вашу!.. – далее последовали несколько совершенно непечатных выражений. – Ваши задрюченные мамаши были неудачницами, а это значит, что вы все точно такие же никчемные неудачницы. Понятно?

Строй молчал. Венди, ошеломленная таким неожиданным переходом от цитирования Святого Писания к площадной брани, молчала вместе со всеми.

– Я кажется спросил, вам понятно?

– Да, сэр… – недружно ответили девочки. Это была их ошибка.

– Да вы, уроды дерьмоголовые, даже говорить толком не умеете! Я спросил – понятно вам? – снова разбушевался «Коршун».

– Да, сэр! – хором ответил строй. Эхо от их дружного вопля еще долго металось между невидимыми в темноте строениями Приюта.

«Коршун» криво усмехнулся:

– Ну, да ладно, научитесь, у нас впереди еще масса времени. Или сдохнете, что тоже вполне вероятно.

Венди сглотнула комок в горле и посмотрела на распятия. Прямо перед ней было доказательство того, что страшный «Коршун» отнюдь не преувеличивал.

– Так вот. Вы находитесь в Федеральном Приюте имени Дугласа Макартура. Я Джон Бенждамен Мерлоу, Директор этого заведения. И я не говорю вам – добро пожаловать. Это полное дерьмо. Приют и так под завязку переполнен подобными вам отбросами, и вы мне здесь нужны не больше, чем ведро песка на пляже. Но, так или иначе, с этого момента вы воспитанницы моего Приюта, а я для вас LOCO PARENTIS. Не забывайте это.

Джон Мерлоу сделал паузу и с презрением осмотрел строй. Наверное, его позабавило выражение лиц его новых воспитанниц:

– Дьявол! Я даже отсюда слышу, с какой натугой работают ваши маленькие, тупые, никчемные мозги. Если кому-то неясно, то я поясню. «Loco parentis» значит – вместо родителей. Все, на что вы имеете право, это подчиняется мне, и только мне, точно так же, как если бы, не приведи Господи, я был вашим отцом. Это касается абсолютно всего. А как распоряжаться своими правами, я решаю сам. Здесь только я решаю, что для вас хорошо и что плохо, будете ли вы жить или сдохнете, подобно этим неблагодарным тварям!.. – Директор мотнул головой, указывая на распятых.

Мистер Мерлоу сделал паузу.

– Правила жизни в Приюте очень просты. Собственно говоря, оно одно: запрещено все, что не разрешено мной лично. Вопросы есть?

Желающих задать вопросы не нашлось.

– Отлично. Вы умнеете прямо на глазах. И еще.

Директор ткнул пальцем за спину:

– Как вы можете видеть, здесь никто с вами церемониться не будет. Малейшее нарушение дисциплины будет наказываться быстро и беспощадно… – последнее слово Директор просто процедил сквозь зубы.

Венди судорожно сглотнула: «Боже, куда я попала!.. » С каждой секундой этот милый Приют ей нравился все больше и больше…

– …и я не собираюсь вам рассказывать, за что были казнены эти бывшие воспитанницы. Это вы узнаете и без меня. Я скажу только, что их распяли по моему приказу. Как официальный опекун по праву loco parentis я сам судил их и приговорил к смерти. Для этого мне понадобилось всего четыре с половиной минуты. К сожалению, вас привезли слишком поздно, и вы пропустили все самое интересное. Но не переживайте. К вашему сведению, это место у нас пустует крайне редко. Запомните это.

Венди с ужасом посмотрела на распятых. Кто как, а лично она все поняла и запомнила. Она будет самой-самой-пресамой дисциплинированной воспитанницей этого долбанного Приюта. Эталоном прилежности и послушания…

Неожиданно она заметила, что девочка на среднем кресте подняла голову и смотрит, как показалось Венди, прямо ей в глаза… Она испуганно отвела взгляд. Нет, нет и еще раз нет. Это не для нее, с ней никогда ничего подобного не случиться, ибо этого не может случиться никогда…

– Теперь последнее. Сейчас вас проведут в душевую, а затем разведут по спальням. Вещевое довольствие получите завтра перед завтраком.

Венди вздохнула. И так было понятно, что ужина не предвидится, ну а шмотки… Может, хоть полотенца в душе дадут?.. Она уже представила, как напьется, как подставит себя под теплые струи воды, как…

– Так-так-так!.. А это еще что? Я смотрю, к нам попала злостная нарушительница дисциплины?! Ну что ж, это была ее бо-ольшая ошибка. Мисс Венди Кинг!

– Я, сэр! – «Нет!.. Не я-я!!! »

– Три шага вперед!

Привычка к послушанию и беспрекословному выполнению приказов взяла свое. Мозг сопротивлялся и протестовал, но ноги сами вынесли Венди из строя. Ее коленки мелко дрожали, а желудок превратился в тугой комок. Взгляд перепуганной девочки упал на пустующие гнезда в ряду распятий. Вот и все, сейчас Мерлоу прикажет принести крест, и ее распнут рядом с этими тремя несчастными…

– Я вижу, юная леди, вы прибыли к нам прямо из школьной тюрьмы?

– Да, сэр!

– Вы никчемное ДЕРЬМО, мисс Кинг! Повторите.

– Я никчемное дерьмо, сэр! – послушно повторила Венди. Она была готова назвать себя чем угодно, только…

– И мне не нравится ваш внешний вид. Значит, вы нарушили Главное Правило Приюта. Дежурные!

«Ну все, мне конец…» К Венди подскочило двое мордоворотов с повязками, и схватили за руки.

– Эта юная леди уже получила свой Сертификат и теперь вполне взрослая. Значит, она будет наказана, как взрослая. ТРИ ДЮЖИНЫ ПЛЕТЕЙ! Сейчас же!

«О нет!!! » – Венди поняла, что она не падает только потому, что ее держат под руки. С одной стороны она испытывала чувство облегчения – ее не собирались распинать на кресте, но с другой стороны… Венди помнила, какой вернулась мамуля после того, как она получила ДВЕ ДЮЖИНЫ плетей. Мамочка была еле живой и три дня провалялась влежку. Ее спина и все, что ниже, представляли собой сплошной кровоточащий рубец. И это были всего только две дюжины, а ей назначили целых три…

Венди была слишком напугана, чтобы сопротивляться. Она безропотно шла между дежурными, которые волокли ее к столбам на противоположном краю площадки. Венди поставили между двумя столбами и с помощью наручников распяли между ними, подтянув цепями за руки высоко вверх. Ноги развели в стороны и приковали к кольцам, вмурованным в бетон.

– Всем подойти к желтой черте и смотреть! Смотреть, я сказал!

Венди стояла, вытянувшись в струнку, открытая со всех сторон для ударов, ни живая, ни мертвая от страха. До этого момента ее еще ни разу не били плетью, и от этого было вдвойне страшно. Она слышала за спиной шелест босых ног по бетону, а затем слова Директора:

– После порки… Гм, после… Короче говоря, если эта маленькая дрянь останется живой, она добудет весь назначенный ранее срок в карцере Приюта. Начать экзекуцию!

Все время, пока говорил господин Директор, Венди смотрела прямо перед собой, на верзилу дежурного, который держал в руках плеть с девятью длинными черными хвостами, сделанных из переплетенных полосок кожи. Хвосты, каждый из которых заканчивался узлом, крепились к длинной рукояти из полированного дерева.

Услышав приказ, дежурный медленно обошел растянутую на цепях девочку. Венди закрыла глаза и сжалась в ожидании удара…

Первый удар стегнул наискось поперек плеч. Венди задохнулась от боли и запрокинула голову назад, повиснув на руках:

– Аа-ай!

Венди показалось, что с ее спины заживо сняли кожу, настолько была жгучей боль. Не успела она опомниться, как следующий удар лег чуть ниже первого, захлестнув узелками на концах плети правую подмышку. Венди изогнулась дугой, вопя во все горло:

– А-ай! Не-ет, не надо, прошу вас, а-а!

Третий удар ожег ягодицы. Концы плети захлестнули через верхнюю часть бедра и стегнули по нежной коже живота, достав почти до пупка.

– Аа-й! Я больше не буду, простите меня-я!

Новый удар поперек спины.

– А-а! – девочка извивалась всем телом от невыносимой боли.

После пятого или шестого удара она кричала уже непрерывно, до хрипоты. Удары следовали один за другим, без передышки, с пяти-шести секундным интервалом. Венди совершенно обезумела от боли. Особенно было больно, когда удар приходился по ягодицам, по свежим следам от предыдущей порки. Несколько раз удар направлялся наискось, через нижнюю часть спины, и тогда плеть захлестывала живот, впиваясь девочке между ног и вышибая из нее дикий вопль.

Дежурный слышал напутствие Директора и сек Венди совершенно беспощадно. Собственно говоря, он рассматривал его слова как прямой приказ и смертный приговор этой новенькой. Поэтому, чтобы выслужиться перед Директором, экзекутор изо всех сил стремился вышибить из нее дух. Ему уже приходилось делать нечто подобное, однако на этот раз девчонка оказалась на редкость выносливой и никак не хотела подыхать. Это еще больше злило парня, заставляя вкладывать в удар всю свою силу. К его глубокому сожалению лимит ударов был ограничен, поэтому экзекутору требовалось уложиться в назначенные Мастером три дюжины. Каждые шесть ударов дежурный менял руку, при этом левой рукой он продолжал наносить удары с той же силой, что и правой. Но вместо того, чтобы безжизненным мешком обвиснуть на цепях, всякий раз после удара упрямая девчонка продолжала дергаться и кричать, явно не собираясь сдаваться. Поэтому плеть с удвоенной силой свистела в воздухе и с хлестким звуком опускалась на спину, плечи, ягодицы и бедра Венди. Кровь уже стекала по ее спине и ребрам, вытекая сразу из нескольких глубоких рубцов, глубоко рассекших кожу.

На третьей дюжине Венди начала быстро слабеть. Она еще продолжала извиваться и дергаться после каждого удара, однако ее рывки становились все более вялыми, а вместо отчаянного крика с губ девочки слетал лишь слабый стон. Наконец Венди без сил обвисла на руках, опустив голову на грудь. Однако и сейчас, несмотря на жестокую порку, Венди оставалась в ясном сознании, продолжая ощущать удары и невыносимо жгучую боль, когда плеть рассекала кожу.

От плеч до верхней трети бедер ее спина была сплошь покрыта вздувшимися багровыми рубцами, которые перекрещивались и кровоточили во многих местах. Повиснув на руках, она тяжело дышала, не будучи в состоянии перенести хотя бы часть веса на ноги. В конце концов, Венди потеряла сознание, но только в самом конце экзекуции. Вдруг навалившаяся со всех сторон темнота закрутила ее в свою бесконечную спираль, и девочка решила, что умирает. Почему-то эта мысль не напугала ее, а наоборот, была воспринята с облегчением. Остатками меркнущего сознания она успела ощутить, что описалась, но эта мысль совершенно ее не смутила и была отброшена за ненужностью…

Последние три удара пришлись по совершенно бесчувственному телу. В полной тишине концы плети с ужасным чавкающим звуком трижды опускались на окровавленную спину Венди, и все три раза девочка ни разу не шевельнулась и не вскрикнула в ответ на удар.

Венди пришла в себя самостоятельно. Это произошло как-то само по себе, одним мощным рывком, выхватившим ее из багрового полумрака и швырнувшего прямиком в объятия боли. Венди осознала себя лежащей лицом вниз, с раскинутыми в стороны руками и широко разведенными ногами. В левую щеку больно упиралось что-то очень твердое и холодное, однако не было никаких сил сдвинуть голову в сторону хоть на дюйм. Венди резко вздохнула, и все ее тело сотрясла судорога боли.

– Ну, что? Сдохла?

Кто-то прижал пальцем шею Венди, а затем легонько пнул ногой в правый бок. Это отозвалось новой волной боли в измученном теле, и девочка жалобно застонала.

– Прошу прощения, нет, сэр.

– Ты гляди, а мартышка-то оказалась на редкость живучей. Интересно… – удивленный голос принадлежал мистеру Мерлоу.

Чей-то палец приподнял правое веко Венди:

– Она даже в сознании! Вот это да!

Яркий свет иглой впился в мозг девочки…

– Куда ее, сэр? В медцентр?

– С какой это стати? Не хрен койку занимать всякой полудохлой дрянью. Сдохнет, так сдохнет, невелика потеря. Здесь не курорт. В карцер ее. Заодно проверим теорию одного яйцеголового умника о естественном отборе. Ясно?

– Да, сэр.

– Все, уберите с моих глаз это дерьмо.

Венди схватили за руки и куда-то потащили, как мешок с овощами. Впрочем, ничего обидного в этом сравнении она для себя не чувствовала, потому что ощущала себя именно так. Идти она не могла бы при всем своем желании. Ее ноги то волочились по бетону, обдирая в кровь кожу, то больно бились о какие-то ступеньки. Голова болталась между плечами, как тряпка, болело все, что могло болеть, а к горлу подкатывалось что-то горько-соленое…

Венди бросили на пол (именно бросили, а не опустили) в месте, о котором она могла сказать только то, что здесь чертовски холодно и сыро. «Опять подвал!.. » – равнодушно констатировал ее мозг. Аналитическая его часть заметила: «Что-то в последнее время мне очень везет на подвалы…»

Где-то рядом с головой громко лязгнула дверь.

– Фил, что за хрень вы притащили? На кой дьявол нам здесь труп? Мусорник находится…

– Заткнись и не умничай, Генри. А то сам станешь трупом. Мастер приказал принести ее сюда. Если сдохнет – значит сдохнет. Ясно? Лучше помоги.

– ОК. Только давай ее сюда, поближе к подъемнику, чтоб завтра не надо было далеко тащить.

Венди снова куда-то поволокли. Она с трудом разлепила глаза, но увидела под собой только серый выщербленный бетон пола. Поднять голову и осмотреться не было сил. Венди снова швырнули на бетон, чья-то нога бесцеремонно перевернула ее на спину. Она открыла глаза, но тут же их закрыла – в лицо бил нестерпимо яркий свет ручного фонаря.

– А кто это? Что-то я раньше ее не видел.

– Из новеньких. Только что привезли.

– А-а! Пополнение! За что ее так?

– Телке просто не повезло. Как обычно, Мастер привел новеньких на спецплощадку, выбрал себе одну и вздрючил так, что все остальные обоссались со страху.

– Да, на спецплощадке это особенно впечатляет. Кстати, как там наша троица?

– Молли уже почти протухла, а Лиззи и Кэт еще пока ничего, шевелятся. Ну вот, в общем, Мастер навел такого страху на остальных, что те теперь и перднуть побоятся без разрешения. Ты бы видел, как они маршировали обратно! Гы-гы…

– А чего именно эту? Вроде ничего так, симпатичная…

– Мастер в нее вцепился, потому на девчонке висит трое не отбытых суток школьной тюряги.

– А-а! Тогда понятно. Ну, что? Сюда? Или потащим дальше?

– Сюда, – деловым голосом ответил тот, кого назвали Филом, – все равно, девять против одного, что девчонка до утра не дотянет.

– Точно. А кто ее так разрисовал?

– Бен Морган.

– Ого! Сам господин Президент – «Каменная Башка»? И она до сих пор живая? Невероятно!

– Да, представь себе. А ведь Бен, поверь, лупил девчонку насмерть, уж я-то видел. Засранец, выпендривался перед Мастером. Да вот не вышло, живучая оказалась. Ну ладно, бери ее.

Венди схватили за руки и подняли. Застонав от боли в вывернутых за спину руках, она попыталась помочь себе ногами. К ее удивлению, ноги послушались. Правда, сил было маловато, но все же лучше так, чем никак. Дежурные еще выше подтянули ее разведенные руки и застегнули на запястьях широкие кандалы.

– Порядок!

Венди без сил повисла на руках, распятая на цепях. Руки больно выворачивало за спину, поэтому пришлось упираться ногами, прижимаясь спиной и задом к холодной стене. Девочка нашла в себе силы поднять голову и оглянуться. Ей никак не удавалось рассмотреть лиц дежурных. Они были для нее говорящими силуэтами со смазанными чертами. Венди с трудом могла фокусировать взгляд на чем-либо, мир вокруг нее плыл, раскачивался, и все казалось каким-то зыбким и ненастоящим. Настоящей была лишь боль в истерзанной спине, проникающая во все клеточки тела…

Венди поняла, что она находиться в подвале, слабо освещенном несколькими тусклыми древними лампочками накаливания под низким сводчатым потолком. Справа от нее была глухая стена, слева виднелась решетка, перекрывающая выход в темный коридор. На противоположной стенке болтались три пары массивных цепей с открытыми браслетами кандалов, подобным тем, на которых висела она. Под каждой парой находилось зарешеченное отверстие стока для воды, точно такое же было и у нее под ногами. Если бы не электрический свет и не бетонные стены со следами опалубки, можно было подумать, что она оказалась в средневековом подземелье.

Пока девочка оглядывалась…

– Слушай, Фил, да она же вся обоссаная!

Венди вспомнила теплую струйку, бегущую по ногам, и нашла в себе силы смутиться. Хотя по большому счету ей было все равно, спина просто разрывалась от дергающей жгучей боли…

– Ну, так возьми и помой! Или забыл, как это делается?

– А чего я?

– Генри, а что, по-твоему, я должен этим заниматься? – Фил явно не горел желанием помочь коллеге. – Твоя камера, ты и выгребай.

– Черт!

– Не ной. Я помогу, – услышала Венди голос третьего, прежде молчавшего, дежурного.

– Вау! Джеф! Ну, спасибо, дружище, не ожидал.

– Хватит трепаться, Генри. Тащи шланг.

Свет в подземелье моргнул и стал более ярким. Венди подняла голову и напряглась, пытаясь сфокусировать зрение. Предметы и фигуры перестали расплываться перед глазами, и теперь она могла лучше все рассмотреть.

Генри оказался здоровенным широкоплечим парнем, обладателем самого квадратного и мощного подбородка из всех, что девочка видела до сих пор. Джеф, обнаженный по пояс, оказался ему под стать: те же шесть футов с лишком в высоту, волевой подбородок, короткий ежик волос на голове. Накачанные бугры мышц перекатывались под безупречно гладкой загорелой кожей. Венди глянула на мощные бицепсы Джефа и подумала, что попала в клуб культуристов. У мальчиков в ее прежнем классе, конечно, тоже были мускулы будь здоров, но по сравнению с этой парочкой они бы все выглядели жалкими задохликами. Венди вспомнила верзилу, отделавшего ее плетью, который к тому же оказался местным Президентом, и содрогнулась. Она знала, каким образом становятся Президентом, и поняла, что лишь чудом осталась в живых…

– Давай сюда шланг, – Генри без разговоров отдал брандспойт приятелю. – А где рассекатель?

– А зачем? И так сойдет!

– Мы же собрались подмыть девчонку, а не переломать ей ребра. Добить ее нам не приказывали, – спокойно ответил Джеф.

– Какие мы стали нежные, с чего бы это?

– Тащи рассекатель и не вякай.

Недовольно бурча под нос, Генри вернулся с рассекателем. Джеф установил его на наконечнике шланга, и спустя секунду мощный поток ледяной воды обрушился на Венди. Даже с рассекателем напор оказался таким сильным, что припечатал девочку к стене. Специально или нет, Венди этого так и не узнала, Джеф подолгу направлял струю ей в лицо. Она фыркала и отдувалась, но смогла, наконец, напиться. Холодная вода привела ее в чувство, смыла кровь, грязь и испражнения. Когда водопад иссяк, сознание Венди прояснилось настолько, что у нее снова проснулся угасший было интерес к жизни. Сквозь боль в иссеченном теле пробилось уже изрядно подзабытое чувство стыда. До сознания 13-летней девочки внезапно дошло, что она стоит совершенно голой с широко расставленными ногами, да к тому же еще перед двумя здоровенными парнями, которые вольны сделать с ней все, что им заблагорассудится. Венди опустила голову, свела ноги и чисто машинально дернула руками в инстинктивной попытке прикрыться.

– Гляди, Джеф, а мартышка-то ожила! Даже жаться начинает, – заржал Генри.

– Точно. Нет, кореш, думаю, эта телка не сдохнет, слишком уж живучая. Как гремучка, ты ее хоть на части кромсай, а она все шевелится. Гм, слушай, Генри, я тут краем глаза видел формуляр этой новенькой…

– Ну, и?..

– Так вот. Наша мартышка вчера получила Сертификат. И она – целка! – торжественно объявил Джеф.

Несмотря на то, что она стояла голой и мокрой после ледяного душа, Венди вдруг стало жарко. Это говорили о ней. Она чуть подняла голову и принялась исподлобья наблюдать за резвящимися дежурными.

– Вау! Правда? Вот это подарочек!

– А я тебе про что?

– Так ты остался только из-за этого? – ухмыльнулся Генри.

– Нет, что ты. Исключительно из-за твоих голубых глаз и врожденного обаяния, гы-гы-гы!

– Хм, а то я и думаю, с чего это ты стал такой внимательный к какой-то сраной полудохлой мартышке. Прямо тебе сестра милосердия… – улыбка Генри стала еще шире. – Слушай, а другие знают? – в голосе Генри прорезались озабоченные нотки.

– Думаю, пока нет. Это я сливал Мастеру на планшет информацию по новеньким. Кроме этой, Венди Кинг, там было еще две целки, но те пока без Сертификатов. Мелюзга, одним словом.

– Понятно…

– Не переживай, скоро все об этом узнают. Это открытая информация. А когда на ночном дежурстве делать нечего, сам знаешь, начинаешь листать личные файлы, особенно с новенькими.

– Смеешься? Знаю, конечно, – кивнул Генри и противненько рассмеялся.

Венди вспомнила, как месяц назад в школьном отделе идентификации кроме обычного трехмерного фотографирования нагишом, снятия отпечатков рук и ног, сканирования сетчатки и анализа крови для образца ДНК, ее заставляли приседать, ходить и бегать по движущейся дорожке. И вот теперь выясняется, что это открытая информация, и любой придурок может вызвать ее файл и дрочить, сколько душе угодно…

– Ну ладно, – заключил Джеф, – думаю, минимум полчаса до прибытия первых посетителей у нас есть. Больше мой блок на папке с файлами не продержится.

– Так ты поставил блок? – восхитился Генри. – Голова!

– А то! – довольно ухмыльнулся Джеф. – Только учти, я буду первый! – заявил он.

– Может, кинем жребий? – неуверенно предложил его приятель.

– Ты что, забыл? Мы его уже кинули. И я выиграл. Ты думаешь иначе? – хохотнул Джеф. При почти равной ширине плеч он был минимум на полголовы выше Генри.

Генри промолчал, справедливо решив, что лучше быть вторым, чем непонятно каким в очереди.

Пунцовая от стыда Венди слушала весь этот разговор и понимала, что сделать ничего не в силах. Эти двое верзил говорили о ней так, будто ее здесь не было. Она была для них никем и ничем, мартышкой, бездушной куклой, чье мнение и чувства абсолютно не в счет.

– Ладно, как скажешь. Начинай! – Генри отошел в сторону. – Может, опустим на пол?

– Не надо. Я могу и так.

Джеф подошел к Венди и по-хозяйски помял ее левую грудь. Девочка сжала челюсти и попыталась отодвинуться в сторону.

– Гляди-ка, Генри, а мы, оказывается, умеем ломаться! – заржал Джеф, брызгая слюной в лицо Венди.

Девочка отвернулась, и тут же почувствовала, как рука Джефа грубо полезла ей между ног. Венди сжала ноги. Рука убралась, но спустя секунду в голове у девочки зазвенело от затрещины.

– Дура! Чего ты ломаешься? – пощечина справа. В глазах расцвел июльский фейерверк. – Тебе мало плетей? – пощечина тыльной стороной ладони слева. Очередная ракета взорвалась перед глазами у Венди. Во рту появился привкус крови. – Ты хочешь жить или предпочитаешь сдохнуть в этом подвале? Отвечай! – Джеф поднял голову Венди за подбородок, обдав ее лицо густым запахом нечищеных зубов.

Горло Венди было сжато горьким чувством обиды и унижения, этот твердый ком в глотке не давал произнести ни единого слова. Венди прекрасно понимала, чего от нее ждут. Все взрослые парни, которые сегодня ей встречалась, хотели от нее этого самого. Сначала в Школьной тюрьме, затем здесь… Венди все время держала в голове рассказ Пенни о том, при каких обстоятельствах та утратила невинность. И вот теперь перед ней самой стоял подобный выбор. Губы девочки беззвучно шевельнулись.

– Я не слышу ни единого слова! Учти, завтра я заступаю в наряд по этому сраному обезьяннику, и твоя маленькая задница будет в моем полном распоряжении целых 24 часа. Как ты думаешь, ты сможешь выдержать еще три дюжины плетей?

– Нет… – прошептала Венди.

Одна только мысль о плети заставила девочку покрыться холодным потом. Венди понимала, что непонятно каким чудом выжила после первой порки, но второго такого раза она точно не выдержит. Быть, или не быть. Жить, или не жить, вот в чем вопрос. Фраза из школьного спектакля крутилась в голове у Венди, как запись в плеере на непрерывном повторе. Ответ был ясен. Жить хотелось, и даже очень. Венди прекрасно отдавала себе отчет в том, что если этот здоровяк Джеф возьмется за нее всерьез, шансов выжить ноль целых хрен десятых, это и ежу понятно. Значит, нужно умаслить Джефа. Тогда глядишь, может и пожалеет, не станет ее убивать. Конечно, очень не хотелось делать это здесь, сейчас, и с ним, но… Другого выбора у Венди не было. Или она сама даст Джефу, или завтра ее хладный труп выволокут из подвала. Точка.

– Что значит – нет? – переспросил Джеф.

– Я не хочу плетей. Я хочу жить, – тихо, но твердо ответила девочка.

– Умница! – поощрил Венди дежурный. – Ну, и?..

– Я хочу, чтобы вы… вы… – Венди никак не могла произнести это слово. Их, этих самых слов, было несколько. Одно из них казалось ей ужасно противным, другое глупым, ну, а третье было просто неуместным…

– Чтобы я тебя трахнул. Ты ведь хочешь именно этого? – Джеф пришел на помощь Венди, произнеся за нее нужное слово. То самое, противное.

– Да! – громко, с надрывом, выкрикнула Венди. – Я хочу, чтобы вы меня трахнули! Я хочу именно этого. Сэр, – уже спокойней добавила Венди. «Ага! Можно сказать, всю жизнь мечтала. Чтоб вы все сдохли, сволочи…»

– Ну, что ж. Слово сказано. Ты сама это предложила, при свидетеле. Генри?..

– Я все слышал, Джеф. Все по закону.

– Да, сэр, – прошептала Венди.

Джеф кивнул приятелю:

– Вот так это и делается. Учись.

Генри пожал плечами:

– Тоже мне, наука… – потом подумал и просительным тоном добавил, – слушай, Джеф, дружище, тебе ведь все равно, как ее трахать. И ты в любом случае будешь первым.

– Ну, и?.. – с подозрением переспросил Джеф.

– Будь другом, дай хоть раз глянуть на настоящую целку!

Джеф заржал:

– Так ты что? Ни разу целки не видел?

Генри смущенно пожал плечами.

– Джеф! Ну где бы я их видел? Среди наших-то целок отродясь не водилось, а к новеньким пока протолкнешься, так уже и смотреть не на что.

– Гы-гы-гы, это уж точно. Ну ладно, посмотришь. Снимай ее.

Венди слушала все это, низко опустив голову, мучаясь от стыда и собственной беспомощности. Дежурные освободили ее руки от кандалов, и Джеф приказал:

– Ложись на спину и раздвигай ноги, детка.

Кряхтя и постанывая сквозь зубы, Венди опустилась на колени. В голове кружилось от накатившей слабости, к горлу подкатывала тошнота. Девочка осторожно перенесла вес на левую руку и медленно опустилась на локоть. Затем так же осторожно, помогая себе руками, легла на спину, согнув ноги в коленях. Спина болела просто ужасно, и боль от соприкосновения с полом еще больше усилилась. Но Венди уже все для себя решила: она будет покорной и послушной пай-девочкой, она сделает все, что от нее потребуют… Тут Венди чуть запнулась: «Все?.. Гм. Да, черт возьми, все! Хоть меня и тошнит от одного вида этих самодовольных вонючих ублюдков. Абсолютно все, только бы выбраться из этого подвала…»

– Так, а теперь будь умницей, раздвинь пошире ножки и покажи дядюшке Генри свою маленькую щелку!

Скривившись от боли в иссеченной заднице, Венди, как на медосмотре, прижала колени к животу и широко развела ноги в стороны. Промежность, тоже отведавшая плети, сразу же отозвалась острой болью. С чувством отчаянной решимости девочка обхватила руками ягодицы и пальцами развела большие половые губы, открывая то, что было спрятано под ними: «Хотите? Ну, и смотрите! »

Генри присел рядом с ней на корточки, и Венди почувствовала прикосновение пальца…

– Вот это она, что ли?

– Но-но! Поаккуратней там руками. Дай-ка гляну… Ну да, вот это она и есть. Целка. Эй! Глядеть гляди, но руками не трогай!

– Да ладно, ладно… Что ей сделается? Понятно. Сейчас, погоди, я сделаю фото на память.

– Валяй…

Венди закрыла глаза: «Спокойно, Венди, спокойно… Это не плеть… Спокойно…»

– Ну, вот и все, – Венди открыла глаза и приподняла голову. Сквозь рамку из собственных разведенных ног она увидела смартофон в руках у Генри. – А ну-ка, детка, улыбнись! Улыбнись, кому сказано!

Венди выдавила из себя улыбку и держала ее все время, пока Генри делал себе фото и видео на память.

– Ну, все. Хватит. Прячь свою технику, а то сейчас сюда пол-Приюта сбежится, – остановил Джеф увлекшегося Генри.

Джеф оценивающе посмотрел на распростертое перед ним нагое тело.

– Генри, знаешь что, дай-ка мне свою пару наручников. Так будет надежнее. Да, и вот еще что. Притащи из кладовки коврик.

Генри молча снял с пояса пару наручников и подал Джефу.

– Правильно. Это дело нужно делать с комфортом. Оставим физкультуру на потом.

– Точно!

Генри ушел, а Джеф сковал наручниками левую руку Венди с ее левой лодыжкой. То же самое он проделал и с правой стороны. Впрочем, все эти старания Джефа были излишними, Венди и не собиралась идти на попятную, прекрасно понимая, чем для нее это может кончиться.

– Вот теперь порядок! – удовлетворенно произнес Джеф и шлепнул Венди по попке.

Девочка чуть не взвыла от боли. Рука у Джефа оказалась тяжелой.

Вскоре вернулся Генри, который принес с собой узкий оранжевый коврик из пластика, какой обычно выдавали на ночь заключенным в Школьной тюрьме.

– Ага, я смотрю, ты ее уже стреножил?

– Угу. Давай сюда коврик.

Коврик Джеф оставил для собственного удобства. Венди оставалось только сжать зубы и ждать, когда он решит приступить к делу. Через какое-то время за спиной у девочки раздался громкий звук расстегиваемого зиппера и шорох спускаемой одежды. Джеф прижался к оттопыренной попке Венди и она почувствовала, как что-то твердое и горячее тычется ей между половых губ. Дежурный еще ничего ей не сделал, а было уже больно – промежности тоже хорошо досталось во время порки.

–Ай!

Она не раз слышала от подруг, что в первый раз бывает больно, а иногда – даже очень. И Венди убедилась, что все это правда. Она даже не уловила тот момент, когда Джеф двинулся вперед, и под его напором порвалась та самая штучка. Краем сознания она почувствовала, как по внутренней части бедер побежало что-то теплое, но Джеф резким толчком полностью вошел в нее, и все заслонила собой острая разрывающая боль. Затем стало еще хуже. Боль становилась особенно нестерпимой, когда член доходил до самого конца, заполняя ее целиком. В этот момент Венди казалось, что ее нанизывают на кол и разрывают пополам, и она вскрикивала от боли. Иссеченный зад отзывался острой болью всякий раз, когда по нему ударяли бедра Джефа. Венди молилась, чтобы все поскорее закончилось, но это все продолжалось и продолжалось. Наконец она почувствовала, как член Джефа как-то особенно часто задвигался внутри нее, а затем что-то горячее стало толчками заполнять ее влагалище, обжигая его стенки и вызывая нестерпимое жжение. Джеф еще несколько раз дернулся напоследок и замер, всем весом навалившись на Венди.

«Вот и все…» – всхлипнула девочка. Ее правая щека лежала на мокром бетонном полу, ныли колени, внутри все пекло огнем, а про спину и зад лучше было и не вспоминать. А еще Венди переполняло ощущение неправильности происходящего, замешанного на остром чувстве стыда. В ее по-детски идеализированном представлении об этом все должно было происходить совершенно иначе, а тут… Все было совершенно не так. Больно. Грязно. Противно. И до невозможности унизительно.

– Уф! Здорово. Но сухая, сука, что тебе песок в Мохаве. Пилишь ее, пилишь, и хоть бы чуть помокрела, сволочь, – отдуваясь, пожаловался приятелю Джеф. Его руки продолжали больно сжимать бедра Венди.

Когда Джеф резко вышел из нее, Венди почувствовала внутри себя пустоту. Такая же пустота была в ее душе…

– Черт! Так и есть, брюки заляпал.

– Сам напросился! – злорадно заметил Генри.

– Да пошел ты!..

– Пойду. Только место освободи, будь добр.

Джеф встал с коленей, уступая очередь приятелю. Венди чувствовала, как по ногам течет что-то теплое и противно-липкое.

– Ну, ты и напрудил! Смотреть страшно. И кровь до сих пор течет, бр-р! – брезгливо заметил Генри, спуская брюки. – Придется идти этажом выше. Хоть где-то буду первым…

Венди вначале не поняла, о чем идет речь, но затем почувствовала, как Генри смазывает ее задний проход той липкой массой, что стекала по ногам. «Неужели… НЕТ! » – пронеслось в голове девочки.

– Ну, вот. Машины любят ласку, а телки смазку, гы-гы-гы! – заржал Генри, запуская палец сквозь плотно сжатый сфинктер. Венди взвизгнула и подалась вперед.

– Наоборот. Машины любят…

– Ни фига не наоборот. Я знаю, что говорю, – хохотнул Генри. – Но-но, спокойней, расслабься. И получай удовольствие.

В ту же секунду Венди почувствовала, как член Генри уперся ей в задний проход.

– Ай! – неожиданно для нее боль от насильно растянутого сфинктера была намного острее, чем от лишения невинности. – Ай-ай-ай!

Твердый член продолжал входить в Венди как кол, еще больше растягивая узкое мышечное кольцо. Боль при этом становилась просто неописуемой. Венди попыталась было вырваться, но дежурные недаром сковали ее по рукам и ногам со всей тщательностью, предвидя подобную реакцию. Венди осталось только дергаться, выть от боли и орать что-то невнятное, умоляя не делать этого. Но все было тщетно, Генри делал с ней, что хотел. Он трахал ее в зад и девочка быстро поняла, что все то, что было до этого – это просто цветочки…

– Уа-у! – завопила Венди.

Эта вспышка боли оказалась последней. С громким чмокающим звуком Генри вышел из Венди. По ногам снова побежало что-то теплое и липкое. Девочка тихонько заплакала…

– Я кончил.

– Вижу, – коротко ответил Джеф. – И порвал задницу сучке. Вон, кровищи сколько!

– Ну и … с ней!

Джеф помолчал и добавил:

– По-моему, к нам посетители.

– Уже? Так быстро?

– А что, ты думал всю ночь в одиночку развлекаться? Попробовал сам – поделись с ближним, хе-хе. Судя по топоту и воплям, не иначе как сам Горилла Дик топает.

– Вот черт!

– Не бзди, дурак, как раз твоя задница его не интересует.

В коридоре действительно слышался топот сапог. Кто-то очень торопился. И ругался последними словами.

– Генри! Джеф! Вашу мать! Какого черта вы здесь делаете?

– Привет, Дик. Я тоже рад тебя видеть в столь поздний час, – невозмутимо ответил Джеф. – А что мы с Генри делаем? Угадай с трех раз.

– Мне и одного раз достаточно, – мрачно заметил Дик. – Генри, можешь заправить штаны и… Катись отсюда.

– Но…

– Пшел вон, придурок. Пост принял. Ты сдал. Понятно?

– Да-да, Дик, уже иду, – пробормотал Генри, направляясь к выходу и осторожно обходя Дика на максимально возможном расстоянии.

Венди осторожно приподняла голову. Диком оказался стриженый под ежик детина с квадратной челюстью и огромными кулаками. Девочка смотрела на него снизу вверх, и от этого парень казался еще больше и страшнее. Расплющенный, смотрящий в сторону сломанный нос вкупе с глубоко посаженными маленькими злыми глазками, зыркающими из-под мощных надбровных дуг, придавали Дику вид настоящей гориллы. За его спиной стояли еще трое дежурных, помладше, с виду – ровесники или чуть постарше Венди. Свита Гориллы с жадным любопытством разглядывала ее, тихонько перешептываясь, стараясь держаться в тени своего грозного вожака.

– Джеф! Это же не твой пост? Так какого черта ты здесь оказался? – прорычал Дик, сжимая кулаки.

– Успокойся. Я просто помог Генри привести в порядок эту новенькую, – спокойно ответил Джеф.

– В порядок?!.. Да вы же ее оттрахали во все дырки! И это ты называешь – привести в порядок? Сукин сын! Думаешь, я не знаю, кто запаролил файлы новичков? – возмутился Дик.

– Только не говори, что ты сам нашел код доступа. Все равно не поверю, – хмыкнул Джеф. В его голосе была слышна неприкрытая издевка.

– Гр-р…

– А насчет всего остального… Ну и трахнули, а что здесь такого? По ее же, кстати, просьбе, высказанной ясно и без принуждения.

Венди аж дух перехватило: «Без принуждения?! И это называется без принуждения! Вот ведь гад…»

– Или ты что, всерьез вообразил себя бароном с эксклюзивным правом первой ночи? Я что-то не заметил на этой девчонке клейма «Собственность Ричарда Перри», – холодным тоном осведомился Джеф.

– Ах ты ж…

– Мистер Перри, вы, кажется, хотели мне что-то сказать? – ледяной тон Джефа опустился еще на десяток градусов.

– Да я тебя сейчас… – Дик сжал кулаки и двинулся на Джефа. Венди показалось, что еще секунда, и эта горилла раздавит ей голову, как орех, своими сапожищами.

– Можно и сейчас. Но послушай, Горилла Дик, неужели ты собираешься устроить поединок прямо здесь?

Начищенные до голубых искр сапоги Дика остановились в нескольких дюймах от лица Венди.

– Пожалуй, нет, мистер Умник, – голос Дика дрожал от ярости. – Мастеру вряд ли понравится, если я размажу твои мозги по стенам прямо здесь. Правила я знаю не хуже тебя, гаденыш. Так что можешь считать это вызовом. А теперь проваливай на свой пост.

– В любое время, мистер Перри, в любое время. Кстати, если не секрет…

– Чего еще?

– На кой черт ты привел с собой этих сопляков? Горилле Дику требуется помощь?

– ПРОВАЛИВАЙ!!!

Джеф хохотнул и вышел из камеры, насвистывая веселый мотивчик.

– Вот сволочь! – прорычал Дик. – И ведь знает, гад, что в любимчиках у Мастера ходит. Только тронь такого, такая вонь подымится…

– Да-да, мистер Перри, – угодливо поддакнул кто-то из младших дежурных.

– Ну, ладно. Что мы, зря сюда перлись?

Дик обошел вокруг Венди и зло пнул ее ногой в выставленный зад:

– Вот дьявол! Во все дырки оттянули! Чтоб я, да после этих двух ублюдков… А впрочем…

Дежурный нагнулся и рывком поднял Венди за волосы.

– Уй!.. – зашипела девочка.

– Спереди вроде ничего, чистая. А ну, сука, открой пасть! – Венди послушно открыла рот. Дик присмотрелся и пробормотал, – точно, сюда они свою мазуту не спускали.

Дик расстегнул браслеты на лодыжках у Венди и, поставив девочку на колени, приказал:

– Так и стой! – приказал он, расстегивая брюки.

Венди осталась стоять на коленях, с открытым ртом. Стоять в такой напряженной позе было чертовски неудобно, но девочка еще больше боялась рассердить Дика.

«Ого!.. Ничего себе… Твою мать…» – разумеется, ничего из этого вслух Венди, не произнесла, когда прямо пред своим носом она увидела здоровенный член Дика. Его мошонка сплошь заросла густыми курчавыми волосами. Таким же черным курчавым мехом заросли и бедра этого громилы. Венди закрыла рот и затравленно посмотрела снизу вверх на возвышавшегося над ней, как башня, дежурного. Жуткое лицо Дика исказила гримаса, которую при определенной доле воображения можно было принять за улыбку. Он даже подмигнул девочке, двумя пальцами приподнимая свой член:

– Теперь поработай языком, бэби. Я вижу по твоим блудливым глазам, что ты всю жизнь об этом мечтала. Не так ли?

Увидев прямо перед своим носом огромный кулак Венди испуганно отстранилась и кивнула:

– Да, сэр!

– Ну вот, видишь! А теперь открой пасть!

Венди замешкалась, судорожно проглатывая внезапно возникший комок в горле, а затем, зажмурившись, сомкнула губы и неуверенно сделала первое сосательное движение.

– Отлично! – довольным голосом произнес Дик, – давай, работай!

Не открывая глаз, Венди принялась двигать головой вперед и назад, вспоминая, как это делала Роберта Хайнц невероятно давно, сегодня днем, в подвале Школы. Неумело работая языком, Венди со страхом почувствовала, что мягкая податливая плоть начала постепенно напрягаться и увеличиваться в размерах. Дик постепенно заводился, его член вздрагивал и становился все тверже и тверже. Внезапно Дик сжал голову девочки в своих ручищах и стал двигать ею, как куклой, с каждым разом все глубже засовывая член в рот Венди. Особенно было трудно, когда твердый член достигал самого дна глотки. Кроме удушья это вызывало рвотный рефлекс. Венди задыхалась и никак не могла отдышаться. Она мычала, но больше ничего не могла поделать – возможности сопротивляться не было никакой. Несколько раз в ее голове мелькала мстительная мысль о том, что челюсти у нее крепкие, а зубы – острые… Но инстинкт самосохранения приказывал Венди заткнуться и терпеть, сколько хватит сил. Однако с каждой секундой терпеть становилось все труднее…

Неожиданно Дик сжал ее голову и крепко прижал к паху. Его твердый член, как кляп, скользнул глубоко в горло девочки, окончательно перекрывая воздух.

– Умг! – замычала Венди и отчаянно попыталась вырваться, но не тут-то было.

Она почувствовала, как Дик весь напрягся и до боли сжал своими лапищами ее голову. Спустя мгновение в горло девочке ударила горячая струя, затем еще и еще. Чтобы не захлебнуться, Венди принялась глотать эту тошнотворно-вязкую массу, однако спермы было так много, что она просто не успевала. Удушье стало просто невыносимым. Воспользовавшись тем, что на какую-то секунду хватка Дика ослабла, Венди замотала головой и вырвалась из его рук, откинувшись назад всем телом. Через мгновение Венди скрутил жуткий приступ выворачивающего наизнанку кашля, заставивший девочку согнуться пополам. Ее тут же несколько раз вырвало. Липкие слюни и тягучие зловонные рвотные массы потянулись изо рта, как студень, растекаясь по полу…

– Ох! – выдохнул Дик, стоя над сложившейся пополам девочкой, – давно со мной такого не было! Кончил на все сто! У этой сучки просто врожденный талант.

Он небрежно пнул ногой слабо пискнувшую девочку, которую как раз в этот момент вывернуло еще раз:

– Все, джентльмены, она полностью ваша. Развлекайтесь, – Дик застегнул штаны и вышел из камеры.

– Да, сэр. Спасибо, сэр!

Пытающаяся совладать с рвотой и отдышаться Венди слышала этот диалог, но ей уже было все равно. Пока младшие дежурные спорили об очередности и кидали на пальцах, она просто отдыхала, уткнувшись лицом в собственную блевоту.

Венди слишком устала от всего этого кошмара, который начался утром и даже не думал прекращаться. Ей как-то даже не верилось, что все произошло всего за один бесконечно долгий день. Тупое безразличие овладело сознанием Венди. Девочке действительно было уже все равно, что с ней собирались делать дальше. Она без сопротивления дала себя поднять, без сопротивления дала надеть на себя наручники, затем послушно расставила колени и подставила зад, к которому тут же пристроился первый из очереди.

Влагалище отозвалось уже знакомой болью, причем болело не меньше, чем в первый раз. Может, чуть меньше терло, но пекло с каждым разом все сильнее и сильнее.

Первый из мальчишек набросился на нее с энтузиазмом фокстерьера, кончив едва ли не в ту же секунду, что и начал. Второй возился чуть дольше, а когда к Венди пристроился третий, в камеру вошли еще четверо…