Вполне реальный мир. Серия: Эротические рассказы реальные Часть 3

Тупо ныла усталая спина, набегавшиеся за день ноги отекли и настойчиво требовали отдыха. Открывавшей дверь квартиры Саманте Кинг больше всего на свете хотелось сбросить туфли, стащить пропотевшую одежду, забраться под душ и принять горизонтальное положение. И положить валик под ноги. И налить себе на два пальца джин-тоника со льдом. И хотя бы на полчаса отключиться от всего. Но…

Не успела Саманта переступить порог, как ее любимое чадо с радостным воплем бросилась на шею матери:

– Мамочка-мамулечка-здравствуй-как-хорошо-что-ты-пришла-я-прошла-Аттестацию-а-вот-представляешь-Кэсси-завалили… – как обычно, Венди от волнения пыталась рассказать все и стразу.

– Стоп, стоп, стоп. Не так быстро. Какая еще аттестация? – досадливо поморщившись, миссис Кинг сняла дочь с шеи и прервала этот безудержный поток слов.

– Как какая? Ну, мамочка, Аттестация же! Та самая! Вот, смотри, – с сияющим лицом Венди протянула маме свой новенький Сертификат. Она даже не обратила внимания, как внезапно помрачнело лицо мамули.

Саманта Кинг осторожно, двумя пальцами, как берут за хвост дохлую крысу, взяла в руки Сертификат дочери. Хотя спокойно могла не делать этого. Переливающийся всеми цветами радуги кусочек пластика был ей отлично знаком, у самой был такой же. «Так, приехали. Теперь и моя девочка попала на эту чертову мельницу, будь оно все трижды проклято…» – мелькнуло в голове Саманты. Она бегло пробежала глазами Сертификат: «Да, все правильно, эта дрянь точно принадлежит Венди. И очередной розыгрыш проклятой Лотереи завтра. А она радуется, как ненормальная…» Саманте Кинг захотелось взвыть от тоски. И чего-нибудь выпить, на этот раз не джин-тоника, а чего-нибудь покрепче. И побольше.

Пауза затягивалась. Венди с удивлением обнаружила, что мамуля совершенно не разделяет ее радости. Более того, мамочка огорчена и – невиданное дело! – вот-вот расплачется. Ошарашенная таким поворотом событий, Венди ничего не понимала. Тем временем Саманта Кинг молча вернула сертификат дочери и отвернулась, пытаясь спрятать так невовремя навернувшиеся слезы. Меньше всего Саманте хотелось распускать сопли перед кем-либо, а особенно перед собственным ребенком.

– Что ж, прошла и… – она еле удержалась от ругательства.

Венди слышала, как дрогнул мамин голос.

Саманта Кинг работала медсестрой в муниципальном госпитале и вернулась домой после тяжелого дежурства. В приемном отделении целый день был просто дурдом, она совершенно вымоталась, и больше всего ей сейчас хотелось принять душ, поесть и отдохнуть после дежурства. А тут Венди прыгает на шею, сообщает такую новость и ждет, что она будет радоваться вместе с ней. «Господи, ну за что?.. » – больше всего в этой ситуации Саманту раздражал щенячий восторг дочери, совершенно неуместный и глупый. Не желая заводить неприятный разговор, миссис Кинг молча выступила из туфель и развернула на себе юбку, собираясь быстро раздеться и нырнуть в душ. Как назло, проклятая молния на юбке застряла на полпути и никак не хотела поддаваться.

– Ма…

– Что?

Излишне резко повернувшись к дочери, Саманта обнаружила, что Венди продолжает стоять с недоуменно-обиженным видом посреди комнаты, все еще ожидая каких-то поздравлений. «Ага, и праздничного пирога в придачу!.. » – злорадно подумала Саманта. Она тоже видела этот дурацкий ролик. Между тем молния закусила ткань и застряла намертво. Поняв это, Саманта оставила в покое язычок и, решив закончить неприятный разговор, устало посмотрела на дочь:

– Венди, милая, объясни мне, пожалуйста, одну вещь – чему ты так радуешься?

– Ну, мамуля, ну как же ты не понимаешь? – защебетала Венди. – Это же Аттестация! Я же теперь могу…

– Что?

– Ну… э-э… могу голосовать на выборах… – Венди начала с энтузиазмом, но растерянно осеклась на полуслове, увидев мамино выражение лица.

Девочка вспоминала напутственную речь мистера Кэтчера и очень сожалела, что не может сейчас ее повторить для мамули. Господин Инспектор так здорово говорил!

– И вообще, я теперь взрослая и…

– Что-о?! – это уже было слишком. Саманта аж задохнулась от возмущения, невольно делая шаг вперед. – Взрослая? Ты?! Кто тебе сказал эту чушь?

– Инспектор Кэтчер… – испуганно пробормотала Венди и чуть попятилась. Она уже давно не видела маму такой сердитой.

– Тогда все ясно…

Саманта вполне представляла, что мог наговорить Инспектор Школы после этой долбанной Аттестации. «Чувство долга», «ответственность перед обществом» и прочая трескучая чушь, которой уже много лет забивают головы всяким легковерным дурочкам, у которых еще молоко на губах не обсохло. И ведь что самое невероятное – многие совершенно искренне верят в это дерьмо! Верят, пока не становится слишком поздно и не приходит время исполнить этот самый «долг»…

Саманта посмотрела сверху вниз на дочь. Хотя Венди здорово вытянулась за последний год, но небольшое преимущество все еще оставалось за матерью. Скоро это будет сделать труднее…

– Значит взрослая? Отлично! Просто замечательно! И что же, мисс Кинг, следует из факта вашей «взрослости», а? Вы, кажется, сказали, что теперь что-то можете? И что же?

– Ну мамочка, я же теперь могу голосовать и даже…

– И даже можешь быть выбранной в органы власти, – ледяным тоном продолжила за дочь Саманта.

– Да, мамочка! – обрадовалась Венди, – я могу избираться…

– Заткнись. Это я уже слышала.

Саманта устало потерла виски. Голова просто раскалывалась…

– Замечательно! Просто великолепно! Ну, и когда ты собираешься выдвигать свою кандидатуру в Белый Дом? Или ты все-таки для начала остановишься на сенате нашего штата?

– …?!

– Что же вы молчите, мисс кандидат? Язык проглотили? Выборы через месяц. Вы уже успели по дороге из Школы заскочить в свой избирательный штаб?

– Ну, мамочка, ну зачем ты так…

– А как? Как?! Как мне еще объяснить, что ты была и осталась все той же маленькой сопливой девчонкой, которой просто-напросто запудрили ее крошечные наивные мозги? Которая по собственной глупости не понимает, что ей сегодня объявили смертный приговор с отсрочкой исполнения, а она готова прыгать на одной ножке от радости!

Саманта немного перевела дух, и, после паузы, продолжила уже более спокойным тоном.

– А вы знаете, взрослая мисс Смит, какое сегодня число?

– Как какое? 27 мая, – немного удивленно ответила Венди.

– Правильно! А завтра 28-е! Ты знаешь, что это значит?

– Ну-у… Четверг. И что из этого?

Саманта мысленно досчитала до десяти и обратно.

– Кроме того, что завтра наступит четверг, мисс Кинг, завтра также состоится очередной тираж Лотереи. И на этот раз твой номер будет в розыгрыше. Ты это понимаешь?

– Ну-у… да. Будет, наверное… – неуверенно протянула Венди и пожала плечами, – я ведь уже получила Сертификат. А что тут такого? Все ведь участвуют, и ничего…

– Как это – ничего? – Саманта недоуменно посмотрела на дочь. – Ты что, вообще с ума сошла? Или телевизор не смотришь? Что делают с теми, кто получил Главный Приз?

– Ну-у …

– Не нукай! Слышать больше не могу твое «ну! » Отвечай! – не выдержала и заорала Саманта.

– Их казнят… – растерянно ответила Венди и подумала: «Ну да, а ведь и точно, казнят. Лотерея так и называется – Добровольной казни. Хм, ну казнят, ну и что? Это ведь так классно! По телеку показывают, и вообще, чего мамуля так распереживалась? Ни меня, ни ее ведь никогда не…»

– Да! Казнят! Убивают!!! Лишают жизни!!! Раз и навсегда!!! Понимаешь ты это или нет?!

Саманта еле удержалась, чтобы не схватить дочь за плечи и не встряхнуть ее посильнее. Так, чтоб аж зубы лязгнули. Так, чтобы вытрясти из этой глупой маленькой головки всю дурь, которой ее успели напичкать.

– И если завтра выиграет твой номер, то это произойдет именно с тобой, а не с кем-нибудь еще, понятно? Ты знаешь, как происходит казнь в нашем благословенном штате Калифорния?

Конечно, Венди знала. Но она так испугалась внезапной вспышки ярости у матери, что сочла за лучшее промолчать. Саманта поняла молчание дочери по-своему, и это еще сильнее ее разъярило. Мимо воли она стала наступать на испуганно попятившуюся дочь:

– Не знаешь? Так вот, сначала тебя разденут догола и выпорют плетью, а затем распнут на кресте! Понимаешь ты это или нет?!

Венди уперлась спиной в стену и испуганно кивнула головой. Все это она знала. И телевизор смотрела, и в Школе очень подробно все рассказывали. И показывали, разумеется, в том числе и учебные фильмы, объясняя по ходу демонстрации разницу между Т-крестом и крестом святого Андрея. Год назад Венди, как и все, даже писала реферат о физиологии умирания на кресте и даже получила оценку «А». Была даже обязательная экскурсия к месту казни, но Венди в тот раз умудрилась заболеть ветрянкой и вместо экскурсии 5 дней провалялась дома, вся перемазанная зеленкой и с градусником во рту. Но… Пожалуй, только сейчас, глядя в сердитое лицо матери, Венди сопоставила свои теоретические знания с осознанием того, что это же может произойти и с ней, а не с кем-то-там-еще.

У юной участницы Лотереи очень неприятно засосало под ложечкой, но все равно, Венди до конца как-то еще не верилось, что с ней или с мамочкой может быть именно так…

После короткой вспышки гнева Саманта чувствовала себя так, будто из нее выпустили весь воздух. Разговор зашел слишком далеко, и его пора было заканчивать. Она с жалостью посмотрела на перепуганную дочь.

– Пойми, Венди, что бы там ни говорил мистер Кэтчер, но ты все еще ребенок. Не я это придумала, и мне это совсем не нравится, однако с завтрашнего дня тебе придется играть во взрослые игры и по взрослым правилам, – Саманта вздохнула и ласково потрепала по щеке дочь. – Понимаешь, котенок, это реальный мир и он очень сильно отличается от того, что тебе показывают по телеку. В нем существует множество вещей, которых следует опасаться и избегать, а ты… – Саманта безнадежно махнула рукой. – Эх, что тут говорить! Тебе сказали, что теперь ты может принимать участие в выборах? Смех, да и только. Забудь!

– Но почему?!

– Да как ты не поймешь, что это – дерьмо! Ни ты, ни твой голос ничего не значат в этой системе. Все это полная чушь! Можешь сразу забыть об этом и не вспоминать. Поняла?

Венди кивнула, но затем обиженным дрожащим голосом спросила:

– Но все-таки, скажи, я уже взрослая или нет?

«Ну вот, приехали… Черт возьми! Называется – поговорили…» – обречено подумала миссис Кинг.

– Взрослая! – Саманта буквально выплюнула это слово, заставив его звучать как ругательство, – Ха-ха! Разбежалась! Ни хрена ты еще не взрослая!

– Но почему?! Мамочка, я не понимаю! А как же выборы, и все такое?.. Это как?

Саманта устало опустилась на стул. Она уже жалела, что затеяла этот разговор. Вместо того, чтобы расслабиться после работы, она тратит время на совершенно дурацкие и бессмысленные препирательства с дочерью…

– Выборы? Ну и что, что выборы? Если хочешь – выбирай себе на здоровье, сколько влезет. Вон, избирательная кабинка в конце коридора. Гм, можешь даже подать заявку на регистрацию в качестве кандидата в Президенты. Чего улыбаешься? Закон есть закон, пробуй, сколько душе угодно. Может быть тебя даже куда-нибудь и выберут. Ради хохмы.

– Ма…

– Помолчи, ради Бога! Это твое законное право, избираться и быть избранной. Но учти, что другой, не менее важный Закон совершенно определенно гласит, что совершеннолетней ты станешь только по достижению 18 лет, и ни днем ранее. И только тогда, когда сдашь экзамен на Аттестат зрелости и получишь гражданство.

Венди изумленно вскинула голову.

– Да-да, именно так, – невольно усмехнулась Саманта, – Что ты на меня так уставилась? Сертификат лишь подтверждает твою физиологическую способность к деторождению, дает право участвовать в выборах и обязывает участвовать в Лотерее. Но он отнюдь не дает тебе прав гражданина. До 18 лет по закону ты не можешь ни работать по найму, ни открыть свое дело, ни самостоятельно распоряжаться банковским счетом, ни… Короче говоря, ты ни хрена не можешь. А потому не можешь содержать ни себя, ни своих детей, если таковые у тебя вдруг появятся. Короче говоря, нуждаешься в опеке. Ясно?

– Да, – разочарованно протянула Венди.

– То-то. Выборы, конечно, вещь хорошая, только ими сыт не будешь, – Саманта вдруг вспомнила кое-что еще и добавила, – да, кстати, имей в виду – если узнаю, что ты смотришь каналы для взрослых, я тебе сама голову откручу!

– Мамочка, я…

Саманта посмотрела в глаза дочери и осеклась. Венди смотрела на нее широко раскрытыми глазами и… И в них было что-то еще, такое чужое и нехорошее. Она была очень обижена и не согласна! «Вот это да…» – потрясенно подумала Саманта.

Только тут миссис Кинг с опозданием поняла, что только что наговорила слишком много лишнего дочери, которой всего 13 лет, и которая завтра опять пойдет в Школу. А ведь там обязательно начнется разговор о том, как родители восприняли эту сногсшибательную новость. Даже дадут какую-нибудь анкету заполнить. И Венди даже ничего не нужно будет говорить, школьному психотехнику достаточно будет лишь оценить ее эмоциональную реакцию на кодовые слова. Саманта знала в этом толк, пару лет назад она работала в медицинском подразделении военной базы и видела офицеров-психотехников за работой. То, как эти парни разбирались с испытуемыми, весьма впечатляло…

«Черт, да что на меня нашло! – Саманта почувствовала, как по спине пробежали колючие мурашки. – У Венди же язык без костей. Ляпнет где-нибудь, и все, привет. Антигосударственная пропаганда! Твою мать…» О том, что Венди может сознательно донести на собственную мать в лучших традициях Школы, или воспользуется Номером Добропорядочного Гражданина, Саманте даже думать не хотелось. «Сенсорная лента! О Господи!.. » – Саманта вдруг вспомнила о самом вероятном и потому самом опасном. Вон она, зараза. Голубоватая сенсорная лента, несшая в себе тысячи теле-, аудио- и прочих нанодатчиков, по периметру обвивала комнату под потолком. И в ванной комнате такая же дрянь. И в общем коридоре… И в лифте, и… Везде она. И захочешь разбить – не получиться, слишком много автономных сегментов. А начнешь бить молотком – через минуту примчатся агенты службы безопасности. Камеры наблюдения были повсюду и давно стали настолько привычны, что на них не обращали внимания. Под постоянным прицелом телекамер люди уже много лет рождались, умирали, переодевались, занимались любовью, справляли нужду – и это ни у кого не вызывало никаких негативных эмоций. «Ага. До тех пор, пока запись не предоставят как улику… Вот дерьмо! » – Саманта не знала, сколько дней хранится записанная информация, оставалось только надеяться, что ее квартира не находится под постоянным наблюдением и что офицер-аналитик выборочно не возьмет именно этот чип с информацией для контрольной проверки.

Что ж, что сделано – то сделано, сказанных слов назад не вернешь. Они так и остались в памяти кремниевых мозгов компьютера. Если повезет – то ненадолго. Саманта молча встала со стула и со злостью дернула язычок молнии. Стянув юбку с ног, она со злостью отшвырнула ее в сторону («Потом подберу…»). Блузку Саманта расстегивала уже более спокойно. Уже стоя перед ванной, она повернулась к Венди:

– Короче говоря, раз ты теперь взрослая, решай сама, хорошо или плохо то, что с тобой сегодня произошло. А я устала и проголодалась. Так что, будь добра, разогрей ужин.

Из-за двери ванной комнаты послышался шум воды. Венди кивнула закрытой двери и побрела к кухонному блоку. Разогрев полуфабрикатов не занял много времени, и к моменту, когда мать вышла из душа, все уже давно стояло на столе.

Подойдя к столу Саманта заметила, что вместо одноразовых тарелок Венди поставила праздничные, из темного стекла, да еще разложила полные приборы: «Значит, она все-таки решила считать этот дерьмовый день праздничным. Ну ладно, посмотрим…» Миссис Кинг запахнула халатик и села за стол. Ели молча. Наконец Венди не выдержала:

– Мамочка, я… – голос девочки дрогнул.

– Хватит об этом. Лучше расскажи, что там у тебя со Школой. Показывай табель.

Настроение Венди упало еще больше. Мамуля просто не могла придумать лучшего способа, чтобы окончательно ее добить. Она нехотя вылезла из-за стола и, поковырявшись в школьной сумке, с унылым видом подала матери распечатку за этот поганющий день.

– Ого! Вот это да!

По маминому тону Венди поняла, что сейчас начнется буря. Еще бы, сумма штрафных баллов и отметка о полученном наказании были заботливо выделены красным цветом.

– Так, с тобой все понятно. Скажи, выдрали тебя до или после Аттестации?

– До.

– Ясно. А штрафные баллы ты считала?

Венди насупилась и сделала вид, что в данный момент ее интересует только старая царапина на полу. Как всегда, мамуля попала в самое больное место.

– О чем ты себе думаешь? – Саманта сердито посмотрела на дочь. – А эти оценки! Куда это годится? Имей в виду, денег для залога у нас нет. Если завалишь выпускной экзамен ты – ничто! Неужели не понятно? Тебя передадут в Распределитель и в течение суток продадут с аукциона, как скотину! Ты этого хочешь, да?

– Нет… Мама…

– Что, мама?! Вот попадешь в услужение к какому-нибудь жлобу и будешь ему всю жизнь жопу лизать…

Венди шмыгнула носом. Штрафных баллов было много, даже слишком, и в глубине души Венди понимала мамину правоту. А насчет оценок… Ерунда все это, все знают, что в Федеральный Департамент по Распределению Трудовых Ресурсов попадают только полные неудачники и дебилы, которые и расписаться толком-то не могут. Недаром его называют Отстойником. Это место для ущербных, генетически неполноценных особей, являющихся обузой для общества и… Что там, блин, в брошюре было дальше?..

– Так, мне это надоело. – Саманта сжала кулаки и строго посмотрела на дочь. – Ты уже приготовила домашнее задание?

– Нет… – потупилась Венди.

– Ну, дорогая моя, у меня просто нет слов! – Саманта помолчала и звенящим от злости голосом добавила:

– Венди, прошло несколько лет с тех пор, как я высекла тебя в последний раз. А теперь у меня впервые за все это время снова появилось желание это сделать. Марш за уроки, противная девчонка!

Весь остаток вечера прошел в тягостном напряженном молчании, которое прерывалась только дежурными фразами. Укладываясь спать, Венди видела, как мамочка прячет от нее заплаканное лицо…

Венди летала. Она парила над городом, глядя сверху на крыши небоскребов и едва виднеющиеся внизу улицы. И это было так здорово! «Интересно, видит ли сейчас меня кто-нибудь, или нет? » – лениво подумала Венди и несколько раз плавно перевернулась в теплом воздухе, наслаждаясь невероятно приятным полетом. Ее даже не смущало то, что на ней не было ничего, кроме коротенькой ночной рубашки…

– Венди! – чья-то рука мягко прикоснулась к ее плечу.

«Ой! »

Земля вдруг стала стремительно приближаться, а умение летать исчезло, как будто его и не было. Асфальт неумолимо приближался… Венди вздрогнула и испуганно открыла глаза. К своему облегчению вместо асфальта она увидела прямо перед собой лицо матери и перевела дух.

«Уф! »

Падать с километровой высоты на землю как-то не хотелось… Но все равно, как это здорово – летать! Хоть бы и во сне…

– Венди, тебе осталось всего 40 минут, – сухо констатировала мать.

– Ну мамочка, ну еще минуточку! Ну хоть чуть-чуть! – меньше всего Венди хотелось вставать и идти в Школу… «В Школу! Чтоб она провалилась! И кто ее вообще придумал, эту Школу…»

– Не канючь. Вставай, а то опоздаешь, – по тону матери Венди поняла, что разговор окончен. Сегодня мамочка была не в настроении поддерживать их обычную утреннюю игру «кто кого разжалобит».

Делать было нечего. Мамуля была, как всегда, права. Действительно, времени на сборы оставалось очень мало. Красные цифры стенных часов показывали 06:05. Ровно через 45 минут, даже если небо сегодня решит упасть на землю, она должна стоять на остановке школьного автобуса. А еще нужно привести себя в порядок, позавтракать, спуститься на лифте и добежать до остановки…

Венди откинула одеяло и села на кровати, нащупывая ногами тапочки под кроватью. Теперь ей осталось только заставить себя оторваться от кровати, и, можно считать, что начался еще один день. И его начало было, как всегда, мерзким. Потому, что утро. Потому, что долго не могла заснуть, и теперь в глазах по фунту песка пополам со свинцом. Ну, и само собой, потому, что нужно идти в Школу. «Черт, ну как же спать-то хочется! И еще эта поганая Школа…» – юная мисс Кинг уныло смотрела на свои старенькие потертые тапочки, вспоминала предыдущий день и пыталась придумать хоть какую-то причину, способную освободить ее от необходимости идти на занятия. Ничего стоящего на ум не приходило…

Поелозив ногами по полу, Венди надела тапочки, встала и с унылым выражением лица побрела в ванную комнату. Путь туда не занял слишком много времени. Они с мамой жили в маленькой однокомнатной квартирке в одном из тех многоэтажных домов, которые обитатели с полным основанием прозвали «ульями». Как говорилось в рекламе: «Рациональное жилье за разумную цену». Далее следовало тирьям-пам-пам и радостные лица жильцов. Причем телевизионщики как-то ухитрялись снять стандартный жилой модуль так, что тот казался чуть не вдвое больше. Хотя на самом деле единственная комната была такой маленькой, что в нее с трудом помещались кухонный блок и крохотная ванная комната, а когда обе кровати не были убраны в стенные ниши, то свободного пространства оставалось ровно столько, чтобы пройти между ними. Впрочем, как раз это смущало Венди меньше всего. Ну и что из того, что комнатка тесная? Зато недорого и удобно, все под рукой. Для двоих места в самый раз, да и мамуле от их башни до работы было рукой подать. Все ее подруги жили в таких же апартаментах…

Венди сбросила ночную рубашку, зашла в прозрачную кабинку и с удовольствием включила режим освежающего утреннего душа. Тугие контрастные струи приятными волнами побежали по всему телу. Девочка была готова стоять так хоть до вечера, однако лимит пресной воды был не резиновый, и через несколько минут душ автоматически выключился. Как всегда, слишком рано. Вздохнув, Венди вышла из кабинки и принялась сушить волосы феном, протирая ладошкой чуть запотевшее зеркало.

Из большого зеркала на стене ванной комнаты на нее смотрело хмурое лицо тринадцатилетней девочки-подростка, явно не выспавшейся и, вдобавок, со свежим прыщом на подбородке, причем на самом видном месте. «Так, еще и это…» – настроение, и без того препаскудное, испортилось еще больше. Расправившись с прыщом, Венди замазала его жалкие останки кремом и осталось довольна результатом. Даже настроение чуть улучшилось. Показав своему отражению язык, девочка немного покрутилась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть свой зад. Крем-«дружок» отлично справлялся со своими обязанностями – багровые вздувшиеся рубцы от хлыста мистера Фергюссона за ночь почти рассосались, на их месте остались лишь восемь продолговатых синяков. Венди осторожно дотронулась к самому большому следу и поморщилась. Все еще было больно, но по-другому и быть не могло – после порки прошло меньше суток. Венди машинально провела рукой по гладко выбритому лобку, выделявшемуся своей белизной на фоне окружающего его загара: «Да-а, как-то по-дурацки вчера все вышло…» Вспоминать о вчерашнем разговоре с мамой было крайне… неприятно. И очень обидно. Да и времени не было. Под струей горячего воздуха волосы сохли быстро. Затянув их в хвостик резинкой, Венди вышла из ванной. Теперь ей полагалось быстренько одеться, позавтракать и выметаться, чтобы не задерживать мамочку…

Венди, злая на весь мир, уныло ковыряла ложкой в тарелке и безуспешно пыталась придумать хоть какую-нибудь причину, только чтобы не идти в Школу. Она уже перебрала все возможные варианты, но так и не придумала ничего стоящего. Идти в Школу не хотелось совершенно, тем более что вчера из-за плохого настроения она не приготовила домашнее задание, а миссис Лоуренс обязательно устроит контрольную. А когда она сердита, то может доставить массу неприятностей. Просто огромную массу. А тут еще эта овсянка... И сказаться больной тоже не выйдет. Мама – медсестра, она моментально раскусит такую нехитрую ложь и даже не подумает прикрыть ее звонком в Школу. Тем более после вчерашнего разговора.

Так ничего и не придумав, Венди отправила в рот последнюю ложку овсянки, сгребла со стола пакет с сэндвичами и пошла к двери. Мамуля все еще сердилась – она лишь сухо пожелала дочери удачного дня и выпроводила за дверь без обычного поцелуя. Венди почувствовала себя еще хуже. «Ну и ладно. Ну и пусть!.. » – обиженная девочка даже не оглянулась, когда за ней закрылась дверь квартиры.

Саманта с тоской смотрела вслед дочери. В своей кокетливо развевающейся школьной юбочке, в белых гольфиках, с «конским хвостиком» каштановых волос, перехваченным простой резинкой, стройная фигурка Венди выглядела так по-детски беззащитно… На миссис Кинг накатила волна жалости: «Девочка моя…». Она ждала, что Венди обернется, но увы. Так и не оглянувшись, ее дочь смешалась с толпой и скрылась за углом коридора. Саманта со вздохом закрыла дверь: «Воистину, маленький ребенок – маленькие проблемы, а большой…Э-эх!.. »

Оставшись одна, миссис Кинг с грустью посмотрела на узкую, как пенал, комнатушку, в которой едва хватало места для двоих. Третьего в ее жизни не было давно и не намечалось – с тех пор, как 13 лет назад Фил отказался продлевать годичный брачный контракт, ей больше не удавалось надолго заарканить ни одного мужика.

Муж бросил ее, когда оказалось, что она беременна Венди. Тратить время и деньги на беременную жену, которая к тому же ждала девчонку, он посчитал излишним расточительством. Зачем, когда вокруг столько свободных баб, только и ждущих своего шанса? Выходя замуж за Фила, Саманта не питала особых иллюзий – она прекрасно знала, что это ненадолго, и что ей еще крупно повезло. Филипп Кинг неожиданно увлекся ею всерьез и оказался настолько сентиментальным, что даже согласился связать себя брачным контрактом. Правда, на минимальный срок и с кучей оговорок в свою пользу. Но Саманта была рада и этому – все-таки целый год относительно спокойной жизни, в хорошем доме, в приличном районе, а не в этой тараканьей заднице. И самое главное, целый год у нее был не просто постоянный мужчина, а связанным контрактом законный муж. Как же ей тогда завидовали подружки…

Обидней всего было то, что если бы у нее оказался мальчик, то Фил остался бы с ней надолго, возможно – навсегда. На-все-гда. Саманта покатала это слово на языке, как конфетку, и грустно усмехнулась. Навсегда-да-да-да. Так не бывает. Конечно, потом Саманта много рассказывала сочувствующим подружкам о муже-негодяе, бросившем ее в интересном положении. Но, положа руку на сердце, мужик он был что надо. А насчет всего остального… За целый год совместной жизни Фил выпорол ее всего один единственный раз. Это случилось через неделю после их свадьбы. Но Саманта и тогда, и сейчас, по прошествии многих лет, прекрасно знала, что сама напросилась на неприятности: захмелев от счастья, она на какой-то момент забыла, что нельзя переносить свои «холостяцкие» привычки в замужнюю жизнь. И уж тем более не стоит спорить с мужем. Ведь как сказано? «Да убоится жена мужа своего…» В самую точку. Убоится, лучше не скажешь. И кто бы мог подумать, что такой обходительный и ласковый Фил Кинг способен вот так вот просто, не моргнув глазом, заехать молодой жене по уху, а затем прикрутить к стойке бара и выдрать брючным ремнем, да так, что потом она пару дней сидеть не могла? Слава Богу, у новоявленной миссис Кинг хоть хватило мозгов оставить при себе все эпитеты, которые так и рвались наружу. Вопя от боли и извиваясь под обжигающими ударами, она понимала, что Фил обошелся с ней хоть и жестко, но не жестоко. Саманте не раз доводилось смотреть «Час семьи», чтобы оценить снисходительность мужа. Не отослал же для порки в Центр, а ведь мог, еще как мог! Другие на его месте так и поступали, или вызывали экзекутора прямо на дом, с оплатой за счет жены, естественно. А так… А так все закончилось очень быстро. И все оставшиеся месяцы семейной жизни прошли у них с Филом в мире и абсолютном согласии.

Миссис Кинг тяжело вздохнула. Ну и черт с ним. Все было слишком уж хорошо, так просто не бывает. Венди еще повезло, она хоть ни разу в жизни не видела отца живьём, но зато могла доказать, что он у нее был – против документа не попрешь. Кроме того, от их с Филом короткой семейной жизни остались фотографии и несколько видеозаписей со свадьбы, которые дочь с удовольствием показывала подружкам.

Тут Саманта довольно усмехнулась – благодаря несказанному везению матери, Венди была вне конкуренции среди подруг. Уж она-то знала это совершенно точно, сама росла, не зная своего отца, и дразнилку «заморозка-отморозка» наслушалась всласть. Многие сверстницы дочери только и могли, что соврать. Или показать вместо отца пустую пробирку из-под донорской спермы. Тоже, кстати, удовольствие не из дешевых, но что делать – прогрессивный налог на бездетных женщин был просто ужасающ. Или рожай, как все, или… О том, что бывает, когда «или», даже думать не хотелось. Государство по-своему, и, надо признать, весьма эффективно заботилось о приросте рождаемости. Кто-то же должен был платить налоги… «Деньги, деньги, деньги. Все дело в том, что они кончаются быстрее, чем начинают начинаться. Испаряются, как эфир на стекле. Хоть сиди на работе круглые сутки…» – вздохнула Саманта.

Вспомнив о работе, миссис Кинг спохватилась и посмотрела на часы – время еще было, но все-таки лучше поторопиться. До госпиталя, в котором она работала медсестрой, было идти пешком минут 15, а если поторопиться – то и еще меньше. Так что в ее распоряжении еще оставалось минут 40: «М-да, единственное достоинство этой собачьей конуры в том, что она находится рядом с работой. Хоть и приходится платить непонятно за что уйму денег, зато не надо тратиться на проезд…». Миссис Кинг быстро убрала кровати в стенные ниши, сбросила халатик и пошла в душ. Стоя под тугими струями воды, она продолжала размышлять над вчерашним разговором с дочерью: «Венди… Дуреха малая. Ну и я тоже хороша… И что это на меня нашло? Надо же – оторвалась на собственной дочери, а за что? Все мы в своё время проходили через это, всем нам рассказывали одни и те же сказки, а Венди-то в чем виновата? В том, что у нее мать-истеричка с никуда не годными нервами?.. » Саманта выключила воду и принялась сушить волосы. Конечно, она прекрасно понимала, почему вчера наорала на дочь. Просто потому, что не сдержалась. Причина? Сегодня 28 мая. А месяц назад было 28 апреля, и было точно так же паршиво на душе, но тогда она сдержалась. И так каждый месяц, из года в год…

28-ое. Каждый месяц именно в этот день проходил очередной розыгрыш Лотереи Добровольной Казни. В 08-00 по местному времени компьютеры начинали определять случайным образом (по крайней мере, в это очень хотелось верить!) номера тех Сертификатов, обладательницы которых сегодня покинут этот мир. Безо всякого желания и не совсем добровольно, как бы там ни называли Лотерею. Те, кому в этот день очень не повезло, отправятся прямиком в руки палачей, чтобы быть замученными на глазах и при полном одобрении достопочтенной публики. А все остальные с облегчением переведут дух до следующего раза.

Все-таки странная вещь – человеческая психика! Насколько тяжело каждый раз ждать результатов Лотереи, но зато какое чувство облегчения испытываешь, когда опасность позади, а ты осталась живой и здоровой! Чистый эндорфин! Нет, что бы там не говорили, а средства, более возбуждающего и обостряющего эмоции, чем это, Саманта не знала. В глубине души она уже предвкушала, как после работы они вместе с Кэрол и Элен пойдут в «Одинокую жемчужину», займут свой столик и от души выпьют. За удачу. А затем повторят. А в это время пойдет повтор «Избранниц Лотереи» – самой рейтинговой вечерней передачи, неизменно собирающей многомиллионную аудиторию. Саманта всегда смотрела это шоу, ее ведущий Мо Дарлинг – просто душка! Как обычно, вначале будет идти обзор итогов Лотереи по всей стране, а затем покажут повтор того, что происходило днем в Федеральном парке Лос-Анджелеса – к сожалению, прямой репортаж она пропустит из-за работы. Если бы не дежурство, то можно было пойти и на саму казнь: благо доступ в парк был совершенно свободным и бесплатным. Обычно Саманта так и делала: Колизей и павильоны парка были лучшим местом, чтобы подцепить мужика. Хотя бы на разок. После экзекуции они там просто толпами бросаются на все, что шевелится, лишь бы только пристроить своего петушка.

А те несчастные, что остались корчиться на крестах – ну что ж, каждому свое. Им просто не повезло. Бывает. Но, слава Богу, редко. Настолько редко, что до сих пор среди знакомых миссис Кинг не было никого, кто бы попал в призеры Лотереи. А если кто-то что-то и рассказывал, то это было обычное бахвальство и бабьи сплетни: кто-то кого-то когда-то знал и вот у той знакомая… Ну, и так далее. Саманта, как и все прочие, очень сочувствовала избранницам Лотереи, но в глубине души никогда всерьез не верила, что это может случиться и с ней. Если разобраться, то что такое 1 из 500 тысяч – это много или мало? Всего один шанс из полумиллиона, своего рода русская рулетка, только с более щадящими шансами для игрока. 1 из 6 или 1 из 500 000 – как говорится, почувствуй разницу. Нетрудно посчитать, что для 10 миллионов женщин, постоянно проживающих в Большом Лос-Анджелесе и участвующих в Лотерее, это означает 20 Главных Призов за раз. Ну, возможно, еще плюс дополнительных 2-3 номера, разыгрываемых на прирост населения. Много? Не смешите! Для такого огромного людского муравейника это просто неощутимая потеря. Саманта, работая в приемном отделении госпиталя, отлично знала, что только от несчастных случаев каждый день по городу гибнет не меньше, а то и еще больше народу, и это не считая приличного количества смертей от вполне естественных причин – рак, лейкемию и прочие радости урбанизированного мира пока еще никто не отменял. И вероятность того, что сегодня ей на голову упадет какой-нибудь кирпич или оборвется лифт, значительно больше, чем шанс выиграть Главный Приз в злосчастной Лотерее. А уж если сюда добавить вероятность заболеть раком или какой-нибудь еще неизлечимой болезнью… Часто ли человек задумывается, на каком тонком волоске висит его жизнь?

Да. Саманта Кинг прекрасно все понимала. И что шансов получить Приз крайне мало, и что с таким же успехом можно свернуть себе шею, поскользнувшись в душе, и что с ней еще много чего может приключиться на улице… Но ведь и кувшин носят к колодцу до тех пор, пока он не разобьется! Шанс попасть в популярное телешоу в качестве непосредственной участницы все равно оставался, и Саманте была невыносима сама мысль о том, что раз в месяц ее жизнь напрямую зависит от того, куда скакнет электрон в долбанном чипе тупой железяки. Полная непредсказуемость! Шансов очень мало, но спросите об этом у того, на кого выпал этот самый шанс!

И поэтому уже много лет, регулярно, раз в месяц, строго по графику, приходил Большой страх. Его ожидание давно уже стало таким же привычным, как ожидание месячных. Этот страх преследовал Саманту с того самого момента, как ей в 13 лет с большой помпой вручили личный Сертификат. Иногда страх немного отступал, заслоняясь суматохой неотложных дел, работой, развлечениями… Сексом, наконец. Но он никогда не проходил совсем. Постоянное сосущее чувство под ложечкой стало таким привычным, что иногда Саманте казалось, что она родилась вместе с ним. И вот вчера она выплеснула свой страх на Венди – единственного человека, который хоть что-то значил для нее в этом говеном мире.

Саманта кисло улыбнулась собственному отражению: «Венди, малышка… Она до сих пор не поняла, что смерть может быть не просто заставкой «конец игры» в симуляторе…» Женщина вздохнула и протерла запотевшее зеркало: «А вообще – маленькая, большая… Все это вопрос времени. А время, это… Эх! Время… Летит, черт бы его побрал. Не успела опомниться после 35, как всего через месяц мне стукнет 36! Именно стукнет! И прямо по темечку. А что дальше?.. » Думать о том, что будет дальше, совершенно не хотелось. И так все было понятно. С каждым годом ее шансы заполучить мужа, родить сыновей и получить столь желанную безопасность и стабильность становились все более призрачными. И это навевало грустные мысли. Вот разве что…

Саманта еще немного покрутилась перед зеркалом, прикидывая, что бы такое придумать, чтобы отбить доктора Кейси у этой сиськастой коровы, Бетси Герстен. Задача была не из легких – как ни крути, но все же Бетси была на целых шесть лет моложе Саманты, а Дик Кейси был еще тем фруктом… Симпатичным лицом, стройными ногами и высокой грудью сейчас никого не удивишь – морфокорректоры под заказ слепят какую угодно внешность. С фигурой немного сложнее – скелет, как никак. Но, как говориться, за ваши деньги – любой каприз. Только плати. И все платят, чего бы это ни стоило. И черта с два потом можно отличить, где поработала природа, а где – искусство хирурга. Саманта в свое время и сама немало денег потратила, чтобы привести лицо и тело в соответствие с эталонами, диктуемыми модой и телевидением. И теперь, спустя несколько лет после последнего посещения салона морфокоррекции, она осталась довольна увиденным в зеркале. Хоть проклятые мясники и вытрясли из нее последние деньги, но право, дело того стоило. Гладкая кожа, подтянутый живот, не слишком большая, но крепкая, ничуть не оплывшая грудь… А что? Вполне приличный вид! Иначе шансов подцепить мужика практически нет. Да и получить приличную работу – тоже весьма сомнительно, особенно учитывая то, как, и в какой форме проходило собеседование: «А сейчас, детка, проверим твою сообразительность…» А чего соображать-то? Тут просто думать надо, и не быть дурой, когда тебе предлагают примерить форму госпиталя. Если ты полная идиотка, то побежишь в раздевалку, а если умная, то устроишь стриптиз прямо в кабинете сеньора и не будешь выкобениваться. В конце концов, от пары глотков спермы еще никто не умирал…

Сквозь закрытую дверь ванной до слуха миссис Кинг донесся мелодичный сигнал кухонного комбайна. Завтрак был готов, и если она не хотела сегодня уйти на работу голодной, то следовало поторопиться. Как обычно по утрам время пролетело совершенно незаметно, и Саманта, наскоро обмотавшись банным полотенцем, пулей выскочила из душа – ей еще нужно было успеть позавтракать и привести себя в порядок.

Быстро работая ложкой, Саманта Кинг рассеянно слушала бормотание телевизора. В новостях не было ничего нового, прогноз погоды был вполне благоприятный: сухо, солнечно, жарко. Пожалуй, даже слишком жарко для начала мая. Ну да ничего, ей-то все равно весь день сидеть в закрытом помещении с кондиционером. Вечером жара спадет, а сейчас она уж как-нибудь потерпит.

Утренний макияж миссис Кинг не занял много времени. Задумчиво побарабанив по столу коротко подстриженными ногтями, Саманта решительно отодвинула в сторону яркую помаду и румяна – не хватало еще, чтобы ее вид признали несоответствующим правилам госпиталя. Комиссия по этике строго следила за внешним видом персонала, и главным принципом этих ханжей было соблюдение показной скромности во всем. Регламентировалось все, включая цвет и покрой нижнего белья. Вылететь с работы с волчьим билетом проще простого, а вот что потом? Об этом даже было страшно подумать.

Потом – значит ноль денег и куча неоплаченных счетов. А когда нет денег и нет работы, тебя тут же вышвыривают из квартиры на улицу. И тогда или прячься (вопрос только – где и как), или просто сиди на улице и жди, пока тебя заметет первый встречный патруль за нарушение комендантского часа. И все. Разговор в этом случае более чем короткий: нарушен комендантский час, зарегистрированного жилья и денег нет, безнадежных долгов целая куча – значит ты бездельник, бродяга и асоциальный элемент. Анархист. Потенциальная угроза обществу. А согласно параграфам Закона об Общественной Безопасности бродяг лишают гражданских прав и отправляют в Федеральный Департамент по Распределению Трудовых Ресурсов, где продают с открытого аукциона, как скотину, любому, кто согласиться заплатить требуемую сумму. Именно это она и пыталась вчера втолковать Венди. Вырученные деньги идут на оплату долгов бродяги и в доход Государства. Все вместе это называется «принудительным трудоустройством лишенных гражданства асоциальных элементов» – официальный эвфемизм, прикрывающий самую откровенную работорговлю. Или как еще можно назвать «пожизненный контракт, заключаемый без согласия трудоустраиваемого, без права расторжения с его стороны, с предоставлением работодателю права на любые действия к принуждению своего работника к труду, с возможностью дальнейшей передачи пожизненного контракта другому работодателю за вознаграждение, по завещанию, либо путем дарения»? Для непонятливых: любые – значит вплоть до смертельного исхода, за который работодатель, проще говоря – хозяин, не несет абсолютно никакой ответственности, поскольку его работник имеет официальный юридический статус «движимого имущества». Ведь не судят же владельца стула за то, что он сломал свой собственный стул? Или за то, что ему вздумалось выжечь на нем свое имя? И все это притом, что Билль о Правах в целом и 13 поправку в частности официально никто не отменял. Просто Верховный Суд, среди членов которого на тот момент не было никого ниже двухзвездного генерала, дал ей новое толкование, расширив понятия «подневольные работы» и «преступления». Так что по новой трактовке выходило, что если за «совершенное преступление» виновный «был должным образом осужден» на «подневольные работы», то это уже, в общем-то, и не рабство. Какой суд и как судит – уже несущественные детали. Кроме того, было определено, что Конституция защищает гражданские права исключительно граждан Государства. На не граждан ее положения не распространялись. Поначалу кое-кто, как обычно, был недоволен. Однако всем несогласным очень быстро и эффективно заткнули рты. И колесики системы закрутились, как в хорошо отлаженном механизме. Официальный термин «принудительно трудоустроенные» несколько десятков лет использовался только в документации. Еще до рождения Саманты все давно уже называли вещи своими именами: продажу с аукциона – продажей, работодателя – хозяином, ну и, естественно, рабыню – рабыней, ибо никем другим проданная с аукциона женщина быть не могла. Обиднее всего было то, что на аукционы выставляли только женщин, рабов-мужчин никто и никогда не видел. У представителей сильной половины человечества всегда была работа и деньги. И Лотерея к ним не имела ни малейшего отношения…

Саманта зябко передернула плечами: «…и лезет же в голову всякая гадость! » Она сбросила полотенце, натянула чулки телесного цвета, очень скромные белые трусики и лифчик, со вздохом отложив в сторону самые сексуальные и экстравагантные экземпляры нижнего белья. Мистера Кейси придется очаровывать чем-нибудь другим, а ей еще предстояло переодеваться в больничную униформу в общей раздевалке, где кроме сенсорной полосы полным-полно «доброжелателей», всегда готовых настучать хоть лично, хоть по «телефону доверия». Но зато платье она наденет, какое захочет. К примеру, вот это, голубенькое, на бретельках. Саманта прикинула платье и глянула на себя в зеркало. Легкое, но достаточно скромное, снизу отступающее чуть выше колен, а сверху держащееся на двух тонюсеньких бретельках.

Саманта уже стояла обеими ногами в платье и приготовилась потянуть его вверх, как вдруг пронзительно взвыл динамик над дверью. От неожиданности она чуть не подпрыгнула. Через какое-то мгновение мозг обработал полученный сигнал, и ударная доза адреналина выплеснулся в кровь. Все внутри Саманты сжалось в один холодный ком, а пальцы, державшие платье, противно задрожали, сразу став каким-то совершенно чужими и непослушными. «Черт! Только не сейчас! Ну, еще разок, ну повторись, ну что тебе стоит!.. » – молилась про себя перепуганная женщина. Два сигнала – пожарная тревога. Три – общая тревога, всем сломя голову бежать в ближайшее бомбоубежище и молиться, чтобы это была всего лишь учебная тревога, а не настоящие русские боеголовки над полюсом. Но если только один… Вот это уже будет самое мерзкое, самое…

Нет, определенно, сегодня явно был не ее день. Естественно, по закону подлости сигнал не повторился, зато над дверью часто-часто замигала красная лампочка.

– Миссис Саманта Дебора Кинг! – голос шел одновременно из динамика над дверью и из самостоятельно включившегося телевизора. Одновременно соответствующий текст бежал по телеэкрану над дверью, – идентификационный код такой-то! Вы подвергаетесь гражданскому аресту! Вы официально предупреждены и у вас есть 60 секунд для завершения процедуры. Начинается обратный отсчет. 59. 58…

Саманта не стала ждать конца отсчета, руки и ноги начали двигаться сами собой, едва прозвучали слова «гражданский арест». Она мигом выскочила из платья и метнулась к неприметному встроенному шкафчику справа от двери, на ходу расстегивая и отшвыривая в сторону лифчик. Последние несколько шагов до цели она пропрыгала на одной ноге, лихорадочно стягивая с себя чулки и трусики. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы вытащить серьги из ушей, снять цепочку и вытащить заколку из волос. Еще один шаг – и она у цели.

Дернув за ручку, Саманта распахнула дверцу шкафа и непроизвольно скривила губы: на двух крюках висели кандалы – ее и Венди, предназначенные специально для такого случая. Ей принадлежала взрослая модель «М-3», лицензированная и рекомендованная Министерством Внутренней Безопасности для использования гражданским населением женского пола. Пока она возилась с одеждой и открывала шкаф, ненавистный синтетический голос дошел в счете уже до 40. Ни секунды не раздумывая, Саманта схватила с крюка свои кандалы. Все движения были доведены до полного автоматизма – сказывались обязательные ежемесячные тренировки в спортзале под руководством квартального Инспектора. На то, чтобы заковать саму себя в кандалы по нормативу отводилось 20 секунд. Она же спокойно укладывалась в 15. Это был далеко не первый арест миссис Кинг…

Миссис Кинг быстро присела на корточки и первым делом защелкнула на щиколотках широкие ножные кандалы, соединенные между собой массивной шестнадцатидюймовой цепью. Под мерный счет компьютерного голоса Саманта подняла с пола тяжелый стальной ошейник из вороненой стали толщиной в полдюйма, после чего, перехватывая его руками, протянула через спину и, откинув в сторону распущенные волосы, застегнула на шее. Тяжелая цепь из толстых звеньев холодной змеей скользила по спине, заползая между ягодиц и придавливая к полу всеми своими двадцатью фунтами веса. Как обычно, больше всего проблем возникло с ручными кандалами, которые крепились на общей цепи и болтались где-то посредине спины. Саманта завела руки за спину и быстро застегнула наручник на левом запястье, но затем несколько мучительно долгих секунд ей никак не удавалось закрыть правый браслет. «Черт, да поддайся же!.. » – взмолилась миссис Кинг, пытаясь ухватить его трясущимися потными руками. Но наручник, будто живой, постоянно ускользал из влажных пальцев. Наконец каким-то чудом ей удалось подхватить и удержать браслет на правом запястье, а затем защелкнуть замок. Только после этого процессор, спрятанный в ошейнике, дал команду полицейскому компьютеру о завершении процедуры ареста.

– 2 секунды…, – короткая пауза, в течение которой Саманта успела покрыться холодным потом: «Опоздала!!! »

– Первый этап процедуры успешно завершен. Благодарим за сотрудничество! В течение 30 минут вы должны самостоятельно явиться в ближайший полицейский участок, либо заявить о себе на ближайшем полицейском терминале. Напоминаем об ответственности за неподчинение!

Бормоча под нос ругательства, Саманта встала с колен. Добраться в кандалах до ближайшего полицейского участка за 30 минут – это было из области фантастики, до него четыре квартала, добрых три четверти мили. А насчет терминала… С 15 апреля по 15 октября ближайший находится на улице, рядом с остановкой школьного автобуса, и это хорошо. Потому что с 16 октября по 14 апреля такой же терминал находится в подземном гараже, в ужасно неудобном месте, до него добираться намного дольше.

От переживаний Саманта вся вспотела, как будто и не принимала душ всего четверть часа назад. Но теперь уже можно было немного перевести дух и собраться с мыслями. Миссис Кинг понятия не имела, за что ее арестовали, но ей даже в голову не пришло попытаться сбежать или каким-то образом уклониться от ареста. Саманта, как и все остальные граждане Государства, прекрасно знала, что если в положенный срок не будет получено подтверждение об исполнении ареста, то полицейский патруль прибудет на место максимум за 5 минут. А если беглянка умудриться каким-то образом спрятаться от вездесущих сенсоров (а также перестанет дышать, потеть, излучать тепло, запахи и электромагнитную активность) то ее все равно в два счета найдут по сигналу наноидентификатора, вводимого при Аттестации, от которого невозможно избавиться и никак нельзя заблокировать.

Согласно закону, гражданский арест применялся исключительно в отношении женской части населения Государства, давным-давно составлявшее в нем значительное большинство. И поверьте, это было очень законопослушное большинство, к тому же лояльное и совершенно безоружное. Гражданский арест был отличным способом уменьшить расход бюджетных средств. Полиции проще было дождаться, пока потенциальная арестантка придет к себе домой (а это легко установить при помощи глобальной системы слежения), и сама себя арестует. А чтобы ей легче было принять верное решение, были введены жесткие нормативы по времени и драконовские санкции к тем, кто в них не укладывался. В подавляющем большинстве поводом для ареста служили незначительные правонарушения или профилактическая проверка на лояльность. На долю же самой полиции оставались только экстренные случаи, что-то из ряда вон выходящее и не терпящее отлагательства. Ну и, разумеется, те, кто пытался скрыться от ареста. Такие ненормальные редко, но все еще встречались.

Саманта не очень понимала, каким образом гражданский арест помогал экономить бюджетные ассигнования, да и не хотела знать. Зачем? Меньше знаешь – крепче спишь. Раз сказали, что экономят – значит экономят. И вообще, будучи лояльной гражданкой Государства, Саманта беспрекословно подчинялась закону. Неважно, за что тебя сегодня арестовали, важно то, что ты ведешь себя как лояльный гражданин и сотрудничаешь с властями. Уже в участке (или прямо в Центре Исполнения Наказаний) тебе объяснят, за что и почему тебя арестовали, и что тебе за это будет. Если захотят, разумеется. Можно даже попытаться оспорить справедливость ареста. Теоретически. Практически же у 99% арестованных хватало ума молча принять наказание и не спорить. Опыт нескольких поколений доказывал, что это был оптимальный выбор, поскольку при существующей системе тотального контроля Государства за каждой секундой жизни своих граждан простому человеку отстоять свою невиновность было практически невозможно. Святых не бывает, что-нибудь где-нибудь когда-нибудь да было такое, за что тебя замели. Был бы человек, а повод для ареста всегда найдется. Саманте оставалось только надеяться, что за ней не числиться ничего серьезного и радоваться, что она успела вовремя и не заработала штраф, ведь за каждую секунду сверх норматива полагалось десять плетей. Миссис Кинг отлично знала, что бывает с теми, кто пытался бежать или не успевал завершить процедуру гражданского ареста (что для полиции одно и то же) – копы с удовольствием демонстрировали записи с показательными казнями несчастных, которым не повезло.

Саманта покрутила шеей. Массивный широкий ошейник был слишком тесен: вороненый металл сдавливал шею, подпирал подбородок и не давал свободно опустить голову. Шея, ноги и скованные за спиной руки оказались нанизаны на одну общую цепь, отчего приходилось все время напрягать руки, чтобы ошейник не так сильно давил на шею. Саманта с раздражением снова ощутила столь знакомое, но крайне неприятное ощущение несвободы. Миссис Кинг слышала, что некоторые испытывали от этого своеобразный кайф, и даже держали в доме несколько пар кандалов, чтобы время от времени заковывать себя безо всякого ареста. Просто так, для собственного удовольствия. Но она сама никогда не чувствовала ничего подобного и необходимость заковывать себя в кандалы ее ужасно тяготила. Саманта ненавидела это мерзкое ощущение, она привыкла свободно распоряжаться своим красивым сильным телом, а в кандалах чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной. Так с ней было всегда, будь это просто тренировка перед ежемесячным зачетом или вот как сейчас, при аресте.

Миссис Кинг вздохнула: день начался просто омерзительно, все ее планы отправились в задницу. Кроме того, дневной заработок отправился вслед за планами: за день гражданского ареста с работы не увольняли, но ни хрена и не платили. Единственное, на что она сегодня может рассчитывать – это на хорошую порку в Центре Исполнения Наказаний. Оставалась, правда, слабая надежда на то, что гражданский арест не всегда заканчивался плетьми. Иногда вместо экзекуции арестованных направляли на просмотр учебных фильмов или к своему Квартальному Инспектору для «задушевной» беседы с полиграфом: «Одобряете ли вы… Сколько раз вы… Замечали ли вы… Что вы делали…» и так далее. Еще можно было провести несколько часов в колодке у позорного столба, но в любом случае это было лучше плетей.

Саманта машинально посмотрела на себя в зеркало, закрепленное изнутри на дверце шкафчика специально для этого случая. Так, волосы распущены, забытых заколок не осталось. Вагинального тампона у нее нет, и еще как минимум неделю он ей не потребуется – и это замечательно. Никаких украшений, и просто металлических предметов на теле нет – вот и ладушки…

Требование раздеваться догола при аресте было одним из самых неприятных его правил, но явиться даже с минимумом одежды к месту сбора мог только самоубийца, поскольку это приравнивалось к незавершенной процедуре со всеми вытекающими последствиями. Угроза внезапного ареста существовала всегда, поэтому неудивительно, что у многих вошло в привычку обходиться дома самым минимумом одежды, либо носить такую, чтобы ее можно было быстро с себя сбросить. Унизительно, конечно, и очень обидно, но что поделать? Если по закону требуется раздеться догола – значит лучше снять с себя все, до последней нитки, включая гигиенические средства, но зато сохранить жизнь. Говорят, что все это делается в целях безопасности, хотя Саманта не представляла себе, какое же оружие можно спрятать в полупрозрачных трусиках, и как им можно воспользоваться со скованными за спиной руками. «Хорошо еще, хоть не требуется идти к терминалу на руках или ползти на четвереньках…» – раздраженно подумала Саманта и постаралась запрятать свое неудовольствие поглубже. С момента сигнала об аресте она находилась под непрерывным наблюдением видеосенсоров, и не хватало еще, чтобы психотехники заинтересовались ее недовольным выражением лица.

Венди! Она совсем забыла о ней! Саманта озабоченно посмотрела на вторую пару кандалов, меньших по размеру, оставшихся висеть в шкафчике. Она отлично помнила тот день, когда они вдвоем пошли в спортивный отдел супермаркета, чтобы купить Венди ее первые настоящие кандалы – дочурке накануне исполнилось десять лет и с этого момента она по закону подлежала уголовной ответственности, а значит – могла быть подвергнута аресту. Продавщица долго уговаривала Саманту купить для дочери «Маленькую принцессу», ее профессионально-убедительный голос до сих пор звучал в голове миссис Кинг: «…купите, не пожалеете, это же модель года! Она идеально подходит маленьким девочкам. Все замки закрываются быстро и автоматически, стоит только положить сюда руку. Вот, видите сенсоры? Никаких проблем! Девочка не будет путаться, и у нее никогда не будет проблем с выполнением норматива. А еще вот тут, в ошейнике, спрятан динамик, он всегда напомнит растерявшемуся ребенку последовательность процедуры. А посмотрите, какая красивая отделка! Кроме того, мы гарантируем скидку в 30% при обмене, знаете, девочки в этом возрасте так быстро растут! И еще в подарок каждая девочка получает бесплатно набор «Барби в подземелье», вот, взгляните! А еще…» Венди была просто в восторге. Она с упоением щелкала замками на наручниках, благо в демонстрационной модели они открывались от простого нажатия кнопки. Но когда Саманта осмотрела на ценник и узнала, сколько стоит эта «Принцесса», ей стало дурно. В общем, пришлось насупленной Венди довольствоваться моделью попроще, с прозаическим названием «М-1», с простыми замками и без всяких наворотов. Безусловно, вороненая сталь «М-1» смотрелась не так красиво, как никелированная роскошная «Принцесса», но зато и стоила в несколько раз меньше. В конце концов, у Саманты тоже были самые обычные «М-3», отличавшиеся от «М-1» только размерами. Тратить лишние деньги на это?! Ну уж нет, черта с два! Хватит и того, что приходиться покупать обязательный гражданский специнвентарь за свой счет… Саманта проследила, чтобы продавщица сама показала Венди, как работают замки, и выдавила из враз поскучневшей девицы талон на скидку при обмене. Пусть и не 30%, но все же…

На тренировках в тесной духоте бесплатного спортзала, расположенного на втором этаже их «улья», у дочки все получалось нормально. Венди быстро научилась моментально выпрыгивать из платья и освобождаться от трусиков, не тратя драгоценное время на всякие глупости. Саманта позаботилась о том, чтобы Венди делала все спокойно и, самое главное, правильно. Как выяснилось, она не зря гоняла дочь, добиваясь от девочки полного автоматизма в обращении с кандалами. Саманта как чувствовала, что Венди вскоре на практике придется воспользоваться свежеприобретенными навыками. И точно, не прошло и двух недель после покупки, как миссис Кинг пришлось помогать оцепеневшей от неожиданности дочери раздеваться догола и надевать кандалы. Естественно, Венди совершенно растерялась и позабыла все, чему научилась на тренировках. Она просто никак не могла поверить, что на этот раз все уже по-настоящему. Хорошо еще, что Саманта оказалась дома. Она вспомнила, как провожала рыдающую Венди до площадки полицейского терминала, где в ожидании транспорта абсолютно голая перепуганная девочка стояла на коленях в одном строю с взрослыми женщинами, такими же голыми и закованными в тяжелые кандалы… В тот раз все кончилось вполне благополучно – Венди вместе с десятком своих сверстниц просто прослушала лекцию о поведении в общественных местах и была отпущена восвоясии. Саманта вместе с другими матерями несколько часов прождала дочь в вестибюле Центра, прежде чем их всех выпустили. Она на всю жизнь запомнила, как Венди с заплаканным лицом понуро брела по коридору Центра. Ее дочь шла сутулясь и растерянно оглядываясь по сторонам, неся на плече снятые кандалы и стыдливо прикрывая низ живота… Само собой, пришлось дополнительно раскошелиться и купить в ближайшем автомате одноразовое платье в комплекте с такими же одноразовыми тапочками, чьи картонные подошвы расползлись всего через несколько шагов. Табличка на автомате скромно извещала, что деньги за одежду идут в фонд полицейского управления… Венди тогда совершенно утонула в прямоугольном куске бумажной ткани совершенно жуткого красного цвета. Липучка, которой схватывались края этого платья-простыни, были бесполезны, так как размер больше подходил для тетки приличных габаритов. Пришлось его кое-где подвернуть и кое-где оборвать, иначе Венди не могла и шагу ступить.

Саманта со злостью пихнула плечом ни в чем неповинную дверь шкафчика. Сегодня и ей придется пощеголять в таком же наряде, не пойдешь ведь голой по улице. Эдак не успеешь выйти из участка, как назад заметут, уже за нарушение общественного порядка. Нет денег или закрыт кредит – твои проблемы. Сиди в участке до тех пор, пока кто-нибудь не сжалится и не даст тебе что-нибудь накинуть. Нет, ну все-таки, какая несправедливость: арестованной голой бабе в цепях идти по улице можно, и это никого не смущает, а то же самое, но после ареста – уже жуткое нарушение общественной морали. Бред! Но в реальной жизни встречается и не такое, так что лучше эти подрывные антиобщественные мысли оставить при себе, здоровее будешь. Полиция не любит умников, справедливо рассматривая их как потенциальных диссидентов и бунтарей. И относится к ним соответственно.

Напоследок Саманта оглянулась и недовольно поморщилась – она не любила оставлять после себя беспорядок, но уже ничего не поделаешь, пора было выметаться, и причем по-быстрому. Миссис Кинг толкнула плечом входную дверь, и та легко отъехала в сторону. В принципе, так и полагалось: замок был разблокирован сразу после подачи сигнала об аресте. Запор на дверях был данью традиции, уже давным-давно никакой необходимости в замках не было: только самоубийца мог попытаться залезть в чужую квартиру. Но инертность человеческого мышления все равно требовала крепкого замка на дверях его дома. «Мой дом – моя крепость» – как бы смешно это ни звучало, особенно последние несколько десятков лет, с тех самых пор, как отменили принцип неприкосновенности жилища. Неприкосновенность личности его хозяев отменили еще раньше…

Осторожно, чтобы не упасть, Саманта переступила через высокий порог, тяжело вздохнула, и, семеня скованными ногами, двинулась к лифту. За ее спиной послышался приглушенный гул сервомотора, завершившийся характерным чмокающим звуком герметика: автоматика квартиры сработала четко, самостоятельно закрывая дверь в отсутствие хозяев. Саманта мимоходом отметила этот похвальный факт, но в этот момент ей было совсем не до исправности домашней автоматики. Она шла совершенно голой по общественному коридору и цепь со звоном волочилась по бетонному полу, заранее оповещая всех о ее приближении. Густая краска стыда залила лицо Саманты, она никак не могла привыкнуть к этому ужасному ощущению вынужденной публичной наготы, оказываясь единственной голой среди нормально одетых людей. За исключением интима, она вообще не любила наготу, предпочитая оставаться в купальнике даже на пляже. Саманта всегда испытывала необходимость хотя бы в самом минимуме одежды, это давало ей столь необходимое чувство внутреннего комфорта и защищенности. В раздевалке госпиталя или в общественном душе на пляже ее нагота была естественной и не воспринималась таковой. Там Саманта была лишь еще одним из многих обнаженных тел, на нее не обращали внимания. Но вот вынужденная нагота… Это было хуже всего. Оказаться совершенно голой посреди коридора, полного людей, когда на тебя все смотрят, да еще без возможности прикрыться… Хорошо еще, что пока вокруг нее были одни женщины, соседки по этажу, которые вежливо отводили взгляд в сторону и старательно делали вид, что ничего такого особенного не случилось. И Саманта от всей души была им за это благодарна. Но возле лифта вполне могли ошиваться несколько агрессивных сопляков из Гражданского Патруля, которые будут пялиться на нее, противно хихикать и… На этом месте Саманта вздрогнула и чуть не остановилась: «И могут меня лапать, сколько душе угодно». Вспомнив, что это у них называется «обыском», миссис Кинг покраснела еще сильнее. Но выбора у нее не было, идти нужно было быстро, а с двухфутовой тяжеленной цепью на ногах особенно не разгонишься.

Перед площадкой с лифтами ее ожидала обычная утренняя давка. Скопилась уже приличная очередь, все торопились на работу, но Саманта вошла в прибывший лифт без задержки – по неписаным правилам арестованных пропускали без разговоров и в первую очередь. Женщины, а они составляли большую часть очереди возле лифта, отлично знали – опоздание к полицейскому терминалу хоть на секунду приравнивалось к побегу, со всеми вытекающими последствиями. На месте Саманты сегодня могла оказаться любая из очереди, а если не сегодня, то завтра. Или послезавтра. Или через неделю. И тогда точно также Саманта подвинется и пропустит кого-нибудь из них, даже если при этом опоздает на работу. Потому что ставки слишком высоки и никому не хочется когда-нибудь опоздать к месту сбора арестованных только из-за того, что перед лифтом была длинная неуступчивая очередь.

Все это пронеслось в голове миссис Кинг, пока кабина лифта заполнялась людьми. К огромному облегчению Саманты никого из Патруля ни на площадке, ни в самом лифте не оказалось. Мужская половина человечества была скромно представлена каким-то задохликом в очках, ежеминутно промокавшим платком блестевшую от пота лысину. Его затолкали в самый дальний угол кабины, а Саманту, сжав со всех сторон, притиснули к стенке. Там она и простояла до самого низа. Двери лифта распахнулись, и миссис Кинг вынесло наружу. Кто-то случайно подтолкнул ее в спину. Саманта пошатнулась и едва не упала, но в последний момент ее кто-то подхватил. Саманта оглянулась и была поражена – ей помог устоять на ногах тот самый лысый очкарик из лифта.

– С-спасибо… – пролепетала изумленная такой заботой Саманта. К ее изумлению мужчина помог ей выйти в вестибюль и даже ни разу не попытался полапать, хотя и имел для этого отличную возможность.

Незнакомый мужчина молча кивнул в ответ и отпустил локоть миссис Кинг. Саманта проводила растерянным взглядом его спину, почти сразу затерявшуюся в толпе. За ее спиной открылись двери другого лифта, и толпа подхватила миссис Кинг, неся к турникету на выходе из вестибюля. На Саманту косились, но зрелище ковыляющей в кандалах голой женщины было настолько привычным, что ни у кого не вызывала никаких особенных эмоций. Бывает. «Сегодня ты, а завтра я…» Из-за цепей на ногах Саманта не могла двигаться в одном ритме с толпой, и ее быстро оттеснили к самой стенке. Что поделать? Утро, все толкаются и спешат на работу. Всякий, кто не может двигаться со скоростью потока, воспринимается как досадная помеха.

«Черт!.. » – Саманта неожиданно натолкнулась на троицу юнцов из Гражданского Патруля. К большому облегчению миссис Кинг Патрульные не обратили на нее никакого внимания, всецело поглощенные обыском стройной брюнетки лет 20. Несчастная была уже почти полностью раздета. На глазах у Саманты и всех, кто шел мимо, девушка, вся красная от стыда, согнулась и стянула с себя цветные трусики-стринги – последнее, что оставалось на ней. Двое Патрульных в этот момент что-то деловито искали в ворохе одежды у ног девушки. Уже распотрошенная сумочка задержанной валялась тут же, вывалив на грязный пол все свое небогатое содержимое. Третий Патрульный, высокий парень в угольно-черной униформе с нашивками старшины, внимательно изучал какую-то бумажку. Мельком оглянувшись на шум, издаваемый кандалами миссис Кинг, он бросил на голую женщину в кандалах равнодушный взгляд, и вернулся к изучению документа. Саманта с облегчением вздохнула – на этот раз Патрульным было явно не до нее. Под босой пяткой миссис Кинг что-то жалобно хрустнуло. «Черт, девчонке придется купить себе новую пудреницу. Ну, дай Бог, чтоб это было ее самой большой потерей на сегодня…» – подумала она, мельком глянув себе под ноги.

Саманта торопливо пробиралась к выходу. То, что ее не задержали Патрульные, было большой удачей, однако оставалось не боле пяти минут, чтобы добраться до ближайшего полицейского терминала и зарегистрироваться. Проходя через турникет, она снова попала в плотный людской поток, направляющийся к входу в подземку. Саманту несколько раз крепко сжали, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы двигаться вместе со всеми и не упасть. В этот момент миссис Кинг не волновала даже нагота, настолько она сосредоточилась на ходьбе. Ну, почти не волновала. Так, где-то самым краешком сознания она ее осознавала, но чрезвычайные обстоятельства заставили Саманту задвинуть стыд куда подальше и полностью сосредоточиться на движении. Она прекрасно понимала, что стоит ей упасть, и она больше не поднимется, толпа просто не даст ей этого сделать. В госпиталь каждый день привозили людей, пострадавших в утренней давке.

Миссис Кинг повезло – она не упала, и сумела благополучно выбраться из основного потока. Поднявшись по пологому пандусу, Саманта прошла еще через один турникет, и вышла наружу. Улица встретила Саманту удушающей духотой и плотным смогом. Стояло столь катастрофическое в условиях мегаполиса полное безветрие. Яркое солнце отчетливо давало понять, что часов после девяти оно покажет в полную силу, что такое настоящая жара, но и в столь ранний час оно уже жарило на всю катушку. Даже не хотелось думать о том, что будет в разгар дня…

Полицейский терминал находился рядом с остановкой школьного автобуса и миссис Кинг мысленно возблагодарила судьбу за то, что все школьники уже отбыли на занятия. Меньше всего ей хотелось стоять голой перед толпой невоспитанных хихикающих малолеток, тем более, что среди них могла оказаться Венди…

– Арестованная Саманта Кинг, идентификационный код …, – стандартно представилась Саманта, стоя, как предписывалось правилами, у желтой черты в двух ярдах от матово черного цилиндра полицейского терминала. – Прибыла к месту сбора и ожидаю транспортировки в Центр Исполнения Наказаний.

– Регистрация завершена. Благодарим за сотрудничество. Пожалуйста, пройдите в сектор ожидания транспорта. Деньги за транспортировку будут сняты с вашего текущего счета, – синтетический голос, донесшийся из глубин массивного цилиндра, был точно таким же, как и у нее в квартире.

«Черт, еще и это…» – раздраженно подумала миссис Кинг. Она всегда считала верхом несправедливости платить из своего кармана за езду в полицейском фургоне, но, как обычно, держала свое антиобщественное мнение при себе. Так что придется смириться с потерей некоторой суммы, все равно голова дороже. Хорошо еще, что жилой комплекс новый и терминал находится совсем рядом. Как выкручиваются те, что живут в старых кварталах, Саманта даже не представляла.

За спиной миссис Кинг раздался быстро приближающийся перезвон цепей, кто-то еще очень спешил на регистрацию. Саманта оглянулась и поспешно отошла в сторону, уступая место следующей арестованной. Ее подруга по несчастью так запыхалась и вспотела, будто пробежала целую милю с препятствиями. И это было совсем неудивительно, судя по размерам живота, молодая женщина была на 7, если не на 8 месяце беременности.

– Арестованная Кэтрин Олсом, идентификационный код … – голос миссис Олсом срывался от тяжелого дыхания.

Саманта представила себя на месте миссис Олсом и мысленно содрогнулась. Это было слишком жестоко! «Как же это она, бедняжка, справилась с кандалами? Без посторонней помощи, в ее-то положении…» – размышляла Саманта, направляясь к месту ожидания полицейского транспорта.

Вдоль широкой желтой линии, проведенной на тротуаре, уже стояли на коленях две девушки, загорелая блондинка и молочно-белая рыженькая, успевшие прибыть сюда раньше. Находясь под наблюдением камер слежения обе арестованные старательно держали спину ровной и не садились на пятки. В голове у Саманты зазвучал резкий голос инструктора их учебной группы: «Колени на ширину плеч, плечи распрямить и не горбиться! Живот втянуть, смотреть прямо перед собой! Прямо, я сказал!.. » Квартальный Офицер Перкинс, чтоб ему пропасть, был редкой сволочью, она его не забудет и на смертном одре…

Взгляд Саманты непроизвольно задержался на грязных ступнях арестованных девушек. Миссис Кинг, операционная медсестра с большим стажем, просто инстинктивно терпеть не могла грязи ни в каком виде, а уж грязные ноги считала личным оскорблением. Но она быстро вспомнила, что после прогулки босиком ее пятки должны выглядеть ничуть не лучше. Так чего тогда нос морщить? Саманта стояла уже у желтой линии, однако не спешила становиться на колени – процедура ареста завершена, она на месте, по идее копам придраться уже не к чему. Осталось только расслабиться и ждать отправки в Центр. Однако неизвестно, сколько еще придется здесь торчать в ожидании транспорта. Из своего опыта Саманта знала, что полицейский фургон может приехать и через минуту, и через час, а то и через два. А асфальт, между прочим, очень твердый. И коленки не казенные. Но слишком долго тянуть тоже нельзя, так что лучше всего выбрать себе местечко там, где асфальт выщерблен поменьше, и принять позу «Я готова, я вся ваша…».

Миссис Кинг обречено вздохнула и опустилась на колени слева от блондинки. Ее бедные коленки, встретившись с асфальтом и приняв на себя вес всего тела, яростно запротестовали. Как назло, под правую попался незамеченный вовремя острый камешек и ей пришлось приложить массу усилий, пока не удалось от него избавиться. Утвердившись на своем месте, Саманта оглянулась на соседку. На вид ей было лет 18-20, не больше. С первого взгляда было видно, что девушка страшно нервничала – от опытного взгляда медсестры не укрылось, как она ежеминутно облизывает пересохшие губы и нервно оглядывается. «Интересно, чего это она так трепыхается? В первый раз, что ли? Так этого не может быть… – недоуменно подумала миссис Кинг, наблюдая за девушкой. – Или натворила чего, а сейчас переживает…»

Саманта призадумалась. Нет, она решительно не представляла, за что ее могли арестовать. А раз так, то ничего особо страшного для себя она не ждала. Хотя… «Черт возьми, Венди!.. » – метеором пронеслось в голове миссис Кинг. Может показаться странным, но до этого момента Саманта, слишком взволнованная и занятая «процедурными» вопросами, как-то не задумывалась о причинах собственного ареста – просто делала то, что должна была делать, чтобы остаться в живых. Но сейчас она сразу вспомнила табель дочери с общей суммой штрафных баллов по поведению за месяц, и за семестр. Чем больше думала Саманта, тем больше склонялась к тому, что это и было главной причиной ареста. Значит, если ее арестовали из-за проделок дочери, то задушевный разговор с Инспектором по делам несовершеннолетних мог закончиться для миссис Кинг штрафом и хорошей поркой. «Ну, если только это из-за Венди… Сама выдеру паршивку так, что мало не покажется! – с нарастающим гневом подумала Саманта. – Ну, все. С меня хватит. Теперь-то уж я точно его куплю. Уж я ей подарочек сделаю…» Миссис Кинг имела в виду рекомендованный набор мебели для детей подросткового возраста, примерный список который был утвержден Департаментом Образования Министерства Внутренней Безопасности. Этот яркий буклетик с рекламами профильных магазинов и рекомендациями Департамента до сих пор где-то валялся в шкафу. Три месяца назад Саманта расписалась в его получении, бегло пролистала и как забросила на полку, так больше не вспоминала. А вот теперь неожиданно вспомнила. Была там позиция за номером 6 или 7, и называлась она «Универсальный дисциплинарный стол. Модель «Джессика-100», размер 2, возраст 7-14 лет». Саманта криво усмехнулась. До сих пор она как-то обходилась в хозяйстве без этого приспособления, но видать пришла пора потратить $99-99 и торжественно преподнести новенькую «Джессику» в подарок любимой дочурке. Скажем, на День Независимости. Или даже намного раньше, если окажется, что сегодняшний день испорчен из-за Венди. «Удивительная прочность в сочетании с легкостью конструкции, регулируемая по желанию высота, устойчивое основание, удобные фиксаторы для рук и ног ребенка…» – именно то, что требуется в конец отбившейся от рук девчонке. Саманта вспомнила, что в комплект поставки «Джессики» входили розги («В комплект поставки входят три стандартные пластиковые розги, прилагаемых бесплатно, нужный размер указывается заказчиком в формуляре. Бессрочная гарантия») и представила, как вытянется лицо Венди, когда она распакует подарок и вместо ожидаемого велотренажера увидит «Джессику»…

– Прошу прощения…

Саманта оторвалась от своих мыслей и удивленно повернула голову к блондинке.

– Послушайте, миссис, не знаю, как вас. Вы случайно не знаете, который час? – девушка говорила тихо, но разборчиво. – Понимаете, я стою здесь с 7-20…

Вообще-то разговаривать арестованным между собой не разрешалось, но Саманта еще ни разу не слышала, чтобы кого-нибудь за это наказали. Почему на разговоры смотрели сквозь пальцы? Во всяком случае не потому, что их не слышали. Саманта не строила иллюзий в отношении того, что уличный шум заглушит разговор: место сбора арестованных возле полицейского терминала всегда находилось под особо пристальным контролем, отфильтровать посторонний шум от разговора – дело техники. Она слышала разные мнения по этому поводу, но для себя решила, что тут дело, скорее всего, было в психоаналитиках, которым интересно было знать, о чем могут переговариваться арестованные, их настроение или еще какие-нибудь хитрые психологические штучки. Если бы не это, то все бы получали кляп в рот еще в момент ареста или зарабатывали дополнительное наказание по прибытии в Центр. «А действительно, который сейчас час? » – Саманта прекрасно понимала интерес блондинки – когда долго стоишь на коленях посреди улицы и неизвестно, сколько еще предстоит стоять в столь неудобной позе, время тянется так долго, что минута кажется целым часом. Она быстро прикинула в голове: «Так, я зарегистрировалась на терминале в 07-39, ну, и стою тут уже минут пять. Может, семь, но не больше. Получается…»

– Думаю, без четверти восемь. А что?

– Так ведь сегодня же Лотерея!..

Лотерея! За всеми событиями этого паскудного утра Саманта совсем забыла о главном событии наступившего дня. Старый страх вновь царапнул сердце, словно напоминая о себе: «Да, я здесь, я никуда не делся, голубушка! Куда же ты без меня? »

– Понимаете, я сегодня видела такой сон… – девушке явно хотелось выговориться и облегчить душу. – Просто кошмар какой-то! У меня очень плохое предчувствие. Сегодня я получу Приз, это точно… – в тихом шепоте блондинки прозвучала такое убеждение, что Саманта даже удивилась.

– С чего ты взяла?

– Не знаю, но это точно буду я, понимаете? Этот сон, он был таким… Ой, кажется за нами! – жалобно всхлипнула девушка, глядя с тревогой в сторону перекрестка – там мелькнул фургон, похожий на полицейский.

«Сон ей приснился! Надо же, я уже и позабыла, когда их видела в последний раз…» – подумала Саманта, провожая взглядом черный фургон. Последний месяц она так выматывалась на работе, что засыпала, едва успев донести голову до подушки. И ничего, кроме какой-то сине-зеленой мути, ей не снилось уже очень давно.

Тем временем черный фургон быстро приближался, он был действительно очень похож на полицейский, но только с виду. Обдав их вонью выхлопа, машина промчалась мимо терминала. Глядя вслед фургону, Саманта испытывала сложные чувства: с одной стороны это было облегчение от отсрочки близкого знакомства с полицейской плетью, а с другой – досада и осознание того, что плеть никуда не денется, а стоять на коленях им еще придется долго. А предчувствия… У кого ж их нет? Саманта и сама могла поделиться своими страхами, было бы кому слушать. Только вот Судьбе нет никакого дела до чьих либо предчувствий или переживаний, все равно будет так, как будет…

Время шло, но о них, казалось, все забыли. Прошло уже не менее получаса, а полицейского транспорта все еще не было. Коротая время, Саманта успела наизусть выучить все рекламные объявления на стене дома напротив и изучить все пятна на асфальте. Вертя головой, она даже успела натереть ошейником шею. Но копы сегодня явно не спешили – то ли работы было слишком много, то ли так и задумывалось. По грузовой полосе один за другим проносились грузовики и пассажирские автобусы, обдавая шеренгу закованных в кандалы женщин пылью и вонючими выхлопными газами. Арестованные стояли на самом солнцепеке, едкий пот заливал глаза, но стряхнуть его не было никакой возможности – подтянутые к самым лопаткам руки тупо ныли и тянули шею назад. Едва подавив в себе желание присесть на пятки Саманта взмолилась: «Хоть бы эти сволочи скорее приехали, сил больше нет никаких!.. » К этому моменту колени уже не просто ныли, а болели по-настоящему. От нагретого асфальта поднимался тошнотворный запах гудрона, дико хотелось пить. Саманта с тоской посмотрела в сторону перекрестка, в этот момент она хотела только одного – чтобы проклятые копы, наконец, приехали и забрали ее с этого раскаленного противня, в который превратилась площадка у полицейского терминала. Одолеваемая жарой, Саманта вспоминала, что ей рассказывала Сара Митчелл, которая до переезда в Лос-Анджелес жила на Аляске. Сара говорила, что в Анкоридже обходятся вообще без терминалов, там арестованные дожидаются транспорта у себя по домам. И вообще, там нравы попроще… Стряхивая пот, Саманта пообещала себе, что завтра же переберется жить на Северный полюс.

Вдруг с противоположного конца их шеренги раздался чей-то тихий вскрик и шум падающего тела, сопровождавшийся металлическим лязгом. Все женщины, как по команде, повернули головы. Саманта тоже наклонилась вперед и вывернула шею. «А, все понятно! Ну, этого и следовало ожидать!.. » Крайней в их строю стояла Кэтрин Олсом, та самая беременная, что зарегистрировалась вслед за Самантой. Точнее, в данный момент она уже не стояла, а беспомощно валялась на боку с подогнутыми к животу ногами.

– Вот черт! Совсем вырубилась… – пробормотала Саманта, глядя на огромный живот потерявшей сознание женщины.

– Ой! А что же теперь будет? – испуганно воскликнула соседка миссис Кинг.

Саманта пожала плечами:

– А ничего. Стоим, и ждем.

– Но надо же…

– Что?

– Ну-у, помочь… Как-то… – неуверенно протянула блондинка.

Миссис Кинг выразительно посмотрела на девушку. Та смутилась:

– Да я… Но ведь нельзя же ее просто так оставить!

– А как можно?

– Ну…

– Слушай, подруга, ты лучше стой, где стоишь, и не рыпайся. Тоже мне, нашлась помощница, мать твою… Самаритянка занюханная! Ну, давай, принеси водички, побрызгаем! А еще лучше – притащи сюда ключи от кандалов. Отнесем ее в тенек. Нет? Тогда лучше заткнись, без тебя тошно!

Девушка надула губы и отвернулась. Саманта хотела еще кое-что добавить об умственных способностях блондинок, но тут за ее спиной раздался быстро приближающийся звон цепей и отборнейшая брань – кого-то вели к терминалу в сопровождении целого комитета по торжественным проводам. Саманта моментально выпрямила спину и уставилась прямо перед собой, внимательно изучая форму масляных пятен на проезжей части. Звуки за спиной все приближались, затем кто-то опустился на колени слева от нее…

– Ах ты, мать твою… А эта падаль что тут разлеглась?!

– Она там часом не сдохла? Стив, глянь, что с ней!

Через несколько секунд с противоположного края шеренги донесся ломающийся басок:

– Не-е, не сдохла, дышит пока. А ну-ка…

Послышались звуки пощечин.

– Вставай, сука! Кому говорят! Слышишь меня, или нет?

Невнятное мычание, стон и снова пощечины.

– Ей бы воды…

– Ага! И джакузи в придачу. Вставай, гребанная сука! Ну! Вот так-то лучше. А ну-ка, парни, помогите!

Пока Патрульные были заняты приведением в чувство миссис Олсом, Саманта осторожно оглянулась по сторонам. Ее соседкой слева оказалась та самая молодая брюнетка, которую Патрульные обыскивали в вестибюле. Кандалы на ней были стандартными, но юнцы из Патруля постарались – лицо девушки было заплакано, на левой щеке синяк, а во рту торчал большой шарик-кляп из синего пластика, ремешки от которого были затянуты на затылке. Кляп арестованной воткнули уже давно – слюна вытекала изо рта и струйками бежала по подбородку, капая на грудь девушки. Между тем с другой стороны их шеренги продолжала доноситься ругань:

– А ну, стоять! Стой ровно, тебе говорят! Копыта шире расставь! Еще! Вот так… Стоять можешь?

– Д-да, сэр, могу. Кажется… – донесся слабый голос Кэтрин Олсом.

– Отлично! А надумаешь рожать – позовешь Стива, он у нас сегодня за доктора, гы-гы-гы!

Саманта чуть нагнулась вперед и украдкой посмотрела направо. Бледная, как мел, Кэтрин Олсом вновь стояла на коленях на своем месте в шеренге, немного покачиваясь из стороны в сторону, но не падая. Пока, по крайней мере.

– А ты как стоишь, сука?! Чего рот раззявила?! Интересно, да? Живот втяни и смотри прямо перед собой! Все, пошли, парни, а то пиво выдохнется.

– Так оно же в банках, что ему сделается?

– Какой ты, Стиви, умный! Прямо прохфессор, гы-гы-гы! Идем, а то оставлю тут загорать.

Кто-то сдавленно вскрикнул. Саманта торопливо выпрямилась и старалась даже не дышать. Она не видела, кому досталось, но готова была поспорить, что это была соседка Кэтрин Олсом. Меньше всего Саманте хотелось получить удар ботинком по почкам или в живот. Весьма довольные собой Патрульные торопились уйти с солнцепека и не стали задерживаться. Дав напоследок пинка блондинке («Не выставляй жопу, сука!.. »), от которого та с коротким криком упала лицом на асфальт, Патрульные убрались попить пивка. Саманте повезло, ее не тронули и на этот раз.

Вновь потянулись долгие минуты ожидания. Пить хотелось все сильнее, пот лил ручьями, асфальт обжигал колени. Наконец вдалеке послышался шум полицейской сирены, и вскоре угольно-черный фургон свернул на перекрестке в их сторону…