Посланницы Каллема Часть 6

Зеркало запотело от горячего пара, который поднимался из ванны, поэтому мне пришлось провести по нему ладонью, чтобы увидеть своё лицо. Перед этим я наклонила голову и прислушалась – не оставляло ощущение того, что рядом со мной кто-то есть и жадно смотрит на меня, пока я отрешённо изучаю отражение. Но если кто-то был, то он очень хорошо прятался и ничем себя не выдавал. Я слышала только мерную капель воды, которая падала из крана в ванну.

С зеркала на меня смотрела молодая девушка с влажными угольно-чёрными волосами, которые рассыпались по плечам. Глаза девушки тоже были бескомпромиссно чёрного цвета, цвета ночи – не иначе как еврейская или цыганская кровь. Анемично-бледная кожа могла быть с рождения, но, скорее всего, это были последствия перенесённых за последние дни страданий. Тонкие, красивые черты слегка портились выступающими скулами и серыми мешками под глазами. Я открыла рот и медленно дотронулась до зубов. Все целы. Не знаю, что осталось лежать в чаше у Антония, но тридцать два белых скакуна были на местах.

Лампа дневного света на потолке затрещала. Я испуганно взметнулась и уставилась на сияющую продолговатую трубку. Пошипев секунды три, лампа вернулась к былому равнодушию. А ведь раньше с тобой так не было, с укоризной сказал голос в голове. Ты всегда гордилась своим спокойствием. Я шумно выдохнула и снова обратила взгляд на зеркало.

На этот раз я заметила то, чего раньше не видела. А именно: девушка была напугана до смерти. Губы дрожали, пальцы тряслись в такт. Глаза были расширены, словно она увидела только что нечто ужасное... отвратительное.

Я отвернулась от зеркала в смятении. Тело упивалось чистотой и свежестью после ванны, празднуя освобождение от оков непрерывной боли. Если бы разум находился в такой же бодрости, я, пожалуй, была бы счастлива. Но в голове толпились много вопросов, не находящих себе ответа и разъедающих меня изнутри.

Накинув на себя просторный белый халат, висящий на двери, я вышла из ванной комнаты. Белая дверь чуть слышно скрипнула. Передо мной был короткий коридор с белыми же стенами, который заканчивался наглухо запертой дверью. Из чего она сделана, я не имела понятия. С таким материалом я доселе не сталкивалась. Не дерево, но и не железо: нечто гибкое, твёрдое и отталкивающее ладони назад, как резина.

Но это была не единственная дверь. Была ещё одна, на боковой стене коридора... об этой двери я не хотела даже думать.

Доподлинно я знала одно: это бесцветное место принадлежит Флорину. Он привёл меня сюда после того, как я выпила бокал с зелёным зельем и тем самым согласилась лечь под него, чтобы убежать от мучений хотя бы на время. Самое смешное, что я была не в состоянии сказать, как именно мы сюда попали. Признавшись мне в симпатиях, он взял меня за руки, заставил подняться и идти за ним... кажется, к дальней стене кабинета. После зелёного облака голова у меня была словно набита ватой с хлороформом, и соображала я туговато. Помню, как мы прошли рядом с окном – я увидела серые хлопья облаков, которые величаво плыли над горизонтом, и подумала о том, чтобы резко вырваться и проломить стекло под своим весом. Один недолгий полёт – и всё будет кончено. Флорин останется ни с чем... Если что и заставило меня удержаться от этого, то не страх перед смертью и не сомнения в том, что Флорин не успеет схватить меня. Я просто мельком подумала о шансе, который у меня оставался; о том, что Дейна обещала: через три дня я буду на воле. Я не хотела умирать, несмотря ни на что, и до последнего намеревалась цепляться за жизнь.

Флорин ввёл меня в какую-то потайную комнату, расположенную за кабинетом. Я видела большую (в два моих роста) чёрную арку из металла; Флорин толкнул меня туда и сам ступил следом. Едва я прошла через арку, всё вокруг поплыло, потеряло формы, превратилось в белесую жижу. Когда я в следующий раз обрела способность видеть, мы уже стояли у входа в белый коридор. Он оставил меня внутри, сказав, что вернётся, уладив свои дела. А я тем временем должна была отдыхать и готовиться к тому, что произойдёт вечером. Для этого в белом обиталище было всё необходимое.

Сначала я, конечно же, сполна наелась. На лакированном столике возле разложенной кровати стоял изящный поднос с фруктами и салатами – я уничтожила содержимое всех тарелок в мгновенье ока, стараясь не смотреть в сторону кружевной простыни на кровати. Когда еда закончилась, я почувствовала себя более-менее сытой и перешла в ванну. Тёплая вода приносила не меньшее наслаждение, чем еда. Я провела в ванне два часа, попеременно включая прохладный и горячий душ.

Но теперь делать стало нечего. Я принялась размышлять, сидя на полу возле коридорной стены. Навряд ли мне в дальнейшем выдастся такой удобный случай попытаться вернуть свою память. Я чувствовала, что воспоминания близки, как никогда – я вот-вот пойму, кто я такая, и что означает весь этот водоворот событий.

Средневековая темница казалась в электрическом свете чем-то далёким, невозможным. Словно это было в другом пространстве и времени. Это-то и не давало покоя моим мыслям. По всем признакам получалось, что Флорин – не простой смертный. Раз он может залечивать такие серьёзные раны и в мгновенье ока переместить нас из каменного замка с масляными светильниками в этот оазис цивилизации, то получалось, что он обладает какими-то сверхъестественными силами. Колдун, по меньшей мере. Должно быть, через ту арку мы совершили путешествие во времени... чтобы прийти в этот загодя приготовленный укромный уголок, где он сможет овладеть мной со всеми удобствами.

Арка. Время. Путешествия во времени. Почему-то это не казалось таким уж невозможным делом.

Возможно ли, что когда-то я сама совершала то же самое?

Может быть. Очень может быть. Вряд ли я родилась и выросла в том тёмном, диком средневековье: в моей памяти мир был совсем иным. Понять бы ещё, каким именно... Но в нём было и электричество, и компьютеры, и автомобили, и все остальные прелести прогресса.

Помнится, Флорин называл меня «изменницей», которая ополчилась против какого-то трона, наследником которого был он собственной персоной. Я не знала причин, по которым пошла на такое, но ни в чём себя не упрекала. Такой человек, как Флорин, недостоин какой бы то ни было короны. Будь он хоть трижды колдуном.

И я была не одна. Мои «сёстры», как он выразился... Но я чувствовала, что на самом деле мы не состояли в родстве. Нас было четверо, этих «сестёр». Теперь... увы, уже трое.

Мы все объединились против Флорина?

Подсознание подсказало, что я на верном пути... но не совсем. Что-то я упустила. Не Флорин и не его пресловутый трон были нашей главной целью. И мы не сами выбирали себе эту трудную дорогу – нас просто заставили следовать по ней. Никто не спрашивал нашего волеизъявления. Наша жизнь...

Ваша жизнь – предначертание.

Фраза зазвучала почти реально, эхо впиталось в стены коридора. Её я слышала раньше много раз, едва ли не каждый день. Ответ на все наши вопросы – предначертание. Жестокое слово, могущественное слово, слово нашего рока, объединившее нас, так непохожих друг на друга – Дейну, Волу, Канти и меня.

Но кто мы? Кто мы такие на самом деле? Почему я ощущаю, что нужно сохранить свою жизнь (и жизни Дейны и Волы) во что бы то ни стало, через какие бы пытки и унижения мне не пришлось пройти ради этого?.. Я обхватила голову руками и принялась сидя раскачиваться вперёд-назад, стремясь выловить главное воспоминание из тёмного омута сознания. Нечто очень важное... если я вспомню, то всё остальное придёт само собой...

И опять я не смогла размотать тонкий клубок до конца. Едва я почувствовала, как скользкий кончик нити бьётся в моих руках, как за дверью в конце коридора раздалось низкое гудение. Будто там включился дизельный двигатель. Тот же звук сопровождал нас, когда мы проходили через арку: чувство провала в бесконечную пропасть и механизированное гудение над ухом, из-за которого закладывает уши.

Флорин вернулся.

Меня охватила паника. Я вскочила на ноги и затравленно огляделась, выискивая место, где можно спрятаться. Только усилием воли я заставила себя отогнать глупое побуждение и осталась стоять, неотрывно глядя на белую дверь. Мне придётся пройти через это, и тут ничего не поделаешь...

Дверь открылась. Он вошёл, на ходу скидывая с себя дорожное пальто, покрытое грязью, и небрежно махнул рукой в сторону двери. Та послушно подалась назад и тихо щелкнула, соприкоснувшись с косяком. Сняв пальто, Флорин скомкал его в руке и швырнул к стене. Я похолодела, увидев, что он не в лучшем расположении духа.

Он посмотрел на меня – зло, с ненавистью и со скрытым разгорающимся вожделением. Попытался улыбнуться, но выражение лица вышло слишком уж кислым:

– Ну и денёк у меня выдался, Кларисса. Всё твоя старшая, как её там... Дейна? Похоже, она вознамерилась хорошенько попортить мне кровь.

Моё сердце забилось. Значит, Дейна не сидит, сложа руки. Два с половиной дня. Шестьдесят часов. Часы продолжали тикать.

– Тебе, конечно, только в радость слышать это, – мрачно сказал Флорин, хищно оглядывая меня снизу вверх и наоборот. – Но знаешь, что я тебе скажу?.. Своё я всё равно получу. При любом исходе.

Он нетерпеливо кивнул головой в сторону спальни:

– Давай, пошла. Быстро, без вопросов.

– Я... – начала было я, но он рявкнул:

– Здесь говорить буду я! И не думай, что раз сейчас с тобой всё хорошо, то в будущем оно останется так же! Учти, все твои увечья могут возвратиться с лихвой!

Потрясённая его словами, я проследовала в спальню, передвигая ноги, как сомнамбула. Он шёл следом, расстёгивая пуговицы мундира. Увидев ждущую нас постель, я почувствовала острое отвращение к себе, но всё равно робко присела на край покрывала, ожидая дальнейшего. Флорин навис надо мной, сбрасывая мундир и тяжело дыша.

– Давай, – сказал он, закончив это дело. – Твоя очередь. Не заставляй меня ждать.

Я развязала пояс халата и бережно сложила его на кровати, пытаясь оттянуть неизбежное. Мягкая ткань, оставшись без зацепки, удерживавшей её на теле, так и норовила соскользнуть с плеч. В конце концов, я с содроганием позволила ей это сделать, чувствуя, как тело обнажается, и прохладный воздух спальни лениво проникает в его поры. Я осталась абсолютно голой. Флорин с расстановкой переводил взгляд с одной части моего тела на другую, удовлетворённо кивая. Когда он стал развязывать ремень брюк, я подумала о том, чтобы сильным ударом в пах повалить его на пол, потом душить, душить, душить, пока он не опомнился. Но это было уже из области чистой фантастики. Я не чувствовала в себе ни умения, ни сил, чтобы совершать такие вещи. Может, мы с сёстрами и были какими-то воительницами, но физическая сила к нашим дарованиям явно не относилась.

– Я научу тебя, красавица, как воевать со мной, – прошептал Флорин, закончив своё разоблачение, и начал залезать на меня, оттесняя к середине кровати.