Учитель Глава 8. Иван Яковлевич и Вика или Секс учитель

Незаметно летели годы. Дневники Ивана Яковлевича стали скучными и неинтересными. В основном, это даты телесных наказаний Вики, за что и количество ударов. Читать, если честно, грустно. В среднем ее пороли 1 - 2 раза в месяц. Есть запись: вела себя как Зоя Космодемьянская, оказалось, она была не виновата! Потом целых три месяца ее не пороли: видимо, в зачет того, несправедливого наказания.

Из поскучневших записей школьного учителя выделяется только описание скамьи, сделанной Иваном Яковлевичем в столярной мастерской специально для телесных наказаний. Поэтому для завершения рассказа о приключениях школьного учителя я воспользовался и воспоминаниями Вики.

Вика повзрослела и очень похорошела. 15 лет - паршивый возраст для девочки. Одноклассники дразнят дурнушкой, а сами с интересом поглядывают на ее ноги. Тело вдруг стало другим: за считанные недели она перестала влезать в старую одежду и белье. Почти сформировавшись телом, как женщина, в душе она еще была наивным ребенком. Этой наивностью воспользовался одноклассник Толя по прозвищу Толян. Зайдя как-то раз к ней домой, списать домашнее задание, он признался, что любит Вику больше всего на свете, посадил на диван и запустил руки под кофточку.

- Расслабься, Викуля, тебе же это нравится.

Его рука была очень влажной, когда он впервые дотронулся до ее холмиков. Это было ни с чем не сравнимо. Его пальцы грубо охватили сосок, в то время как ладонь, словно чаша, обхватила всю грудь. Соски девушки затвердели, причем гораздо сильнее, чем в тот момент, когда ее раздевали для порки на страшной скамейке.

- Пожалуйста, не делай этого со мной, - Вика попыталась вырваться, но он, продолжая натиск, зажал ее рот своими губами и продолжал исследовать потаенные участки. Кожа между его пальцами натягивалась, когда он сжимал грудь. Он играл с грудью, а Вика тщетно пыталась остановить его.

- Толя, я не хочу этого, - она безуспешно боролась со своими чувствами.

Она чувствовала грубую кожу его руки на своей мягкой, податливой груди. Он взял сосок своими большим и указательным пальцами, покрутил его и потянул.

- Какие у тебя шарики, - шептал он, неумело, грубо тиская ее.

Член Толяна не уступал размерами хозяйству Ивана Яковлевича, и Вика, наконец, решилась расстаться с невинностью. Она расслабилась, стало немного больно между ног.

"Как я допустила такое?" - думала она после этого. Никакого удовольствия она не получила, зато Толян уже на следующий день на перемене рассказывал приятелям о том, как лишил Вику невинности. И тут же стал составлять список желающих ее попробовать.

Сколько она пролила слез… Но маме и отчиму ничего не сказала. Регулярные порки за провинности приучили Вику держать язык за зубами, чтобы лишний раз не оказываться на скамейке. С этих пор Толян, намереваясь заработать на Вике денег, не давал ей проходу, предлагая заняться честным ремеслом шлюхи. Вика посылала его подальше. Тогда он злился, издевался над ней как мог, его рассказы о Викиных прелестях обрастали все новыми подробностями. Он постоянно старался подкараулить и поприжать ее в темном углу.

Мало ей проблем в школе, так дома отчим регулярно порол ее за двойки и плохое поведение. Правда, денег не нее он не жалел. Вещи для нее покупались в настоящем магазине, а себе он брал все в секонд-хенде.

Прислушиваясь к сладостным стонам из маминой спальни, Вика стала ощущать что-то похожее на ревность. "Он совсем не обращает на меня внимания!" - думала Вика, и обидная мысль родила вторую, - "он любит маму, а я для него пустое место!". Этот вывод послужил поводом для домашней войны. Она напрочь отказалась слушаться и в очередной раз оказалась на скамейке. Вика, считая себя совсем взрослой, брыкалась и отбивалась, за что заслужила десять дополнительных ударов. После того, как Иван Яковлевич отсчитал положенную порцию, собачий поводок взяла Лена.

- Я тебе покажу, как не слушаться! - Лена изо всей силы вытянула дочку ремнем.

Вика, приводя себя после порки в порядок, всегда переживала, что отчим видит ее обнаженное тело, но в последнее время это переживание одновременно имело какой-то непонятный сладкий привкус. Ночью она впервые увидела его во сне.

После последней суровой порки Вика на время прекратила военные действия, но ей очень хотелось еще раз подразнить отчима своим обнаженным телом. Идти на риск быть выдранной ей не хотелось. Тогда она задумала операцию под кодовым названием "подиум". Она нарочно после ванны вышла босиком, в одном халатике, небрежно его запахнула и пошла походкой манекенщицы (долго тренировалась перед зеркалом) так, чтобы он ее увидел. От этой выходки ее сердце забилось, а он не среагировал:

- Оденься, - сказал он, - у нас в квартире не жарко! И приходи ужинать.

Всю ночь она проплакала в подушку. "Он же кончал мне в ладонь!" - вспоминала она первое лето, проведенное вместе с ним на даче, а теперь ее чары на Ивана Яковлевича не действовали!

Толя продолжал приставать. Крутые ребята, которым он обещал дать попробовать Вику, уже поставили его на счетчик, один раз ее чуть силой не втащили в машину. Ее выручил случайный прохожий. Вике ничего не оставалось делать, как рассказать Ивану Яковлевичу о Толяне. На следующий же день Толя с приятелями долго искали во дворе "пятый угол", пока не убежали, размазывая кровь и сопли по лицу. Всю их крутизну как рукой сняло.

Правда, на педагогическом совете, разбирая неэтичный для учителя поступок, Ивану Яковлевичу влепили строгий выговор, лишили премии и обещали в следующий раз уволить из школы.

- Я все понимаю, - сказала директриса. - Уволила бы этих хулиганов давно, но у них крутые родители.

После совещания, на котором Ивану Яковлевичу досталось по первое число, директриса отвела его в сторону и тихонько сказала:

- На мой взгляд, по этим придуркам давно отцовский ремень плачет! Что я могу сделать? Как начальник, я приняла меры, а как педагог и как женщина - одобряю!

- В жизни не мог подумать, - писал Иван Яковлевич в своем дневнике, - что в лице директрисы я нашел союзника!

"Мой отчим - настоящий мужчина!" - подумала Вика, узнав о том, как расправился Иван Яковлевич с ее недругами. В этот момент поняла, что влюбилась полностью и окончательно. А он, возвращаясь из школы, подарил ей мороженое, как маленькой. Слезы обиды навернулись Вике на глаза. Кто бы мог подумать, что ее, еще год назад тайно игравшую в куклы, будут одолевать такие страсти: любовь к одному мужчине, ненависть к другому и ревность, ревность к собственной матери. И проблемами не с кем поделиться. Хоть топись!

Маму она ревновала безумно. "Был твой, станет мой. Не устоит!" - думала она и мечтала о подходящем случае. Настало лето, а он относился к ней по-прежнему, но на 16-летие подарил цветы. Это были первые цветы в Викиной жизни, которые ей подарил любимый мужчина. Она посчитала это знаком и решилась: "Не хочет он - хочу я. Никуда он не денется!".

Случай представился только зимой, когда она почувствовала, как пахнет смерть. Иван Яковлевич взял ее на зимнюю рыбалку, взяв с нее при маме честное слово, что она будет его во всем слушаться. Мама собрала им на дорогу еды и запретила Ивану Яковлевичу слишком много пить на морозе.

На холодной даче они переоделись и пошли на озеро. Пока отчим сидел с удочкой около лунки, Вика решила самостоятельно погулять по льду. Она незаметно ушла и направилась к камышам, которые находились по другую сторону берега, и около которых не было рыбаков. Подойдя близко к камышам, Вика провалилась по пояс под лед. Страх и ужас овладели ею. Она мысленно повторяла слова, что я не хочу умирать. "Нет! Я хочу жить! Что делать?" Ее мозг судорожно заработал, перебирая все известные случаи об утонувших людях, и как ей выбраться из-подо льда. Шли минуты. Минуты, которые так дороги на краю могилы! "Чем дольше я подо льдом, тем ближе смерь моя!" - подумала она. Ее мозг, работая как компьютер, выдавал пути спасения собственной жизни "Только не терять самообладание!" - говорила она сама себе. Провалившись, она не стала дергаться, так как сообразила, что может уйти под лед еще больше, а кричать бесполезно, так как близко никого нет. Придя в себя после первого шока, она тихонько и осторожно стала выползать на лед спиной. В этот момент она мысленно просила прощения у мамы и Ивана Яковлевича, что она такая непослушная.

Слезы катились у нее из глаз. Какая колючая от холода была вода, и как она пробрала ее холодом. Кровь заледенела в ней от страха. Главное, что она повторяла тогда сама себе - это не торопиться и не бояться.

Когда мокрая Вика подбежала к Ивану Яковлевичу, он бросил все свои снасти, схватил ее и бегом побежал домой.

- Пей! - приказал Иван Яковлевич, наливая ей в стакан водки. - Пей, если хочешь жить!

Иван Яковлевич выпил сам, быстро растопил камин, включил электрообогреватель, раздел Вику догола и стал растирать припасенной водкой. Вика была так напугана и заморожена, что даже не стеснялась Ивана Яковлевича, хотя каждый раз перед поркой стыд красил ее в темно-малиновый цвет. А Иван Яковлевич не думал о том, что Вика превратилась в девушку. Перед ним была плачущая от страха и холода девочка, к которой он уже так привык, что не мыслил жизни без ее существования. Комната постепенно наполнялась теплом. Иван Яковлевич вспомнил способ отогревания замороженных, известный со времен Второй Мировой. Он подтащил кровать ближе к огню, накрыл Вику тремя одеялами, а потом залез к ней, чтобы согреть собственным теплом. Когда Вика отогрелась, сама стала рассказывать, что в минуты купания она поняла: жизнь - вот что самое дорогое для человека. "Я не хочу умирать!" - повторяла я себе. Мысли о близкой смерти крутились у меня в голове. Я выползла на лед и проползла еще метра два на спине по льду, затем встала и сначала тихонько, а затем бегом к тебе.

От переживаний и выпитой водки они быстро уснули.

Вика проснулась первой и, обнаружив эрекцию у спящего спасителя, решила избавиться от жестокого маминого наказания: когда ремешок брала Лена, то ей доставалось гораздо сильнее. Она вспомнила, как подсмотрела картину, явно не предназначавшуюся для ее глаз. Мама в одних трусиках стояла на коленях перед сидящим в кресле Иваном Яковлевичем и заглатывала его член, а он явно млел от удовольствия. "Это то, что надо!" - подумала Вика, вспомнив вкус спермы, и обхватила член губами.

- Ты понимаешь, что ты делаешь? - Иван Яковлевич проснулся, но не стал сопротивляться. "Все равно посадят!" - подумал он. Сбывалась его самая сокровенная мечта, в которой он стеснялся признаться даже сам себе. Вся берлога оказалась на полу.

Ответа не последовало. Белая струйка на подбородке Вики выдавала жидкость, которую она удержала во рту.

- Теперь ты мой настоящий папа, - сказала Вика, вытирая губы, - ты подарил мне жизнь, а во мне есть твоя сперма. Кстати, я не буду возражать, если ты меня выпорешь, и мы ничего не скажем маме! Заслужила!

Девочка покорно вытянулась на кровати. Такой реакции новоявленный Гумберт не ожидал, рука дрогнула, и удары получились не очень сильными. Вика вцепилась зубами в подушку и старалась не кричать, подставляя свое тело под ремень отчима.

- Прости, но я должен был это сделать! - сказал Иван Яковлевич, украсив Викину попку темно-красными полосками.

Он сел рядом и нежно провел ее по волосам.

- А теперь я уже не маленькая и покажу, что дают девочки любимым папочкам! - сказала Вика, вытирая слезы. - Извини, девственности для тебя не сохранила, но… я ведь не хуже, чем мама. Только моложе!

Она впервые в жизни обратилась к нему на "ты". Вика перевернулась на спину и широко раздвинула ноги, чтобы он мог увидеть то, что женщины предпочитают прятать.

Охранный рефлекс не сработал. Он накрыл ее тело одеялом, залез под него сам, и в эту минуту забыл обо всем на свете.

- Ох! - простонала девушка. - Не беспокойся, помнишь, я не выдала тебя, когда ты меня драл крапивой и позволил погладить вот этого! - она взяла рукой член Ивана Яковлевича и сдавила его, - мама и вообще никто не узнает! А теперь сделай то, что очень хочешь! - Вика закрыла глаза.

Секундой позже она почувствовала, как его язык бродит по ее груди, животу, как он спускается все ниже и ниже. Вика вздрогнула в сладострастном томлении, а язык отчима раздвигал ее щель, стремясь туда, где у нее пряталась заветная маленькая горошинка. От нежного прикосновения к ней тело Вики вздрогнуло, кожа покрылась мурашками, и горячая сладкая волна накрыла ее с головой. Ее ноги сами собой оказались у него на плечах…

Вика была счастлива впервые в своей взрослой жизни. В эту ночь она впервые почувствовала себя настоящей женщиной. Иван Яковлевич нежно ласкал ее тело, для его пальцев не было запретных мест. Его сильные и ласковые руки были совсем не похожи на потные и грубые лапы Толяна. Вике казалось, что она в невесомости парит над кроватью. Ее оргазм начался с нескольких быстрых судорог и громкого стона. Она непроизвольно соскользнула вниз, на колени, и закрыла глаза; длинные спутанные волосы упали на потные плечи и закрыли лицо. Судороги становились медленными, но более сильными. Иван Яковлевич раздвинул ее ягодицы и вошел в темное морщинистое анальное отверстие.

Так Вика лишилась девственности во второй раз. От нового, доселе неизведанного ощущения ее соски вспухли и стали твердыми, как камень, грудь вздымалась. Наконец, судороги уменьшились, и Вика откинула голову назад, опираясь локтями на кровать.

Ночью Ивану Яковлевичу снился суд, приговор и место у параши. После того, как уголовники опрокинули его животом на стол и сняли штаны, он проснулся в холодном поту. Рядом посапывала голая девочка, ставшая в силу обстоятельств его женой.

Утром они парились в бане, и Вика полетела еще раз. Она сдержала свое обещание, и мама ни о чем не узнала.

После каникул вместо запуганной девочки в школу пришла женщина. Презрительно взглянув на Толяна, Вика прошла на свое место. Оскорбления застряли у Толи в горле. С этого момента он растерял весь свой авторитет. Ни парни, ни девушки из класса не хотели с ним разговаривать.

Больше случая уединиться им не представилось, пока Лена не легла в больницу на сохранение. Вика и Иван Яковлевич были счастливы целый месяц. Вика училась у него таинствам любви и показала себя способной ученицей. Общаясь с матерью, она и виду не подавала, что она пользуется Иваном Яковлевичем как своим мужем. Но жизнь так устроена, что счастье не бывает долгим. Вечером, когда они возвращались из больницы, около их парадной ждал Толян с приятелями.

- Ты, гад, сам напросился! - сказал отчиму незнакомый Толин приятель, - а с тобой, девочка, мы сейчас поговорим!

Иван Яковлевич сбил его с ног точным ударом под левое ребро. Тут парни окружили их и достали ножи. Иван Яковлевич сбил с ног одного из них, загораживающего проход.

- Беги, дочка! - закричал он и толкнул Вику в дверной проем. На одном дыхании она забежала на пятый этаж. Внизу слышался шум, возня. Захлопнув за собой дверь, она тут же вызвала милицию. Как всегда она приехала слишком поздно. Врачи насчитали у него 12 ножевых ранений, из них 4 были смертельными, но он дрался до последнего. Двум приятелям Толяна тоже понадобилась медпомощь.

Потом было следствие, опознание, суд. Это все прошло как во сне. Толяна и его друзей осудили. Но сроки дали небольшие: суд не смог установить, кто нанес решающий смертельный удар, да и крутые родители наняли лучших адвокатов.

Окончив школу, Вика по вольному найму устроилась телефонисткой в воинскую часть, и быстро женила на себе старшину роты. Первую брачную ночь она рассчитала на последний день месячных.

Пьяный в стельку, по военному обычаю, протрезвевший утром муж с удовольствием рассматривал кровь на простыне и проникся к Вике уважением. Правда потом он подозревал, что она умеет слишком много для неопытной девушки.

Но Вика сказала, что пару раз в тайне от мамы смотрела неприличные фильмы, а практика - только с ним. Вика уже разучилась краснеть, и муж ей поверил. Не откладывая семейных дел на потом, она родила за три года двух детей.

Первая беременность протекала тяжело, и врачи рекомендовали отказаться от секса. Чтобы муж не скучал, Вика рассказала, что в одном фильме показывали оральный секс.

- Хочешь попробуем? - предложила она.

Муж не отказался. Вика стала на колени перед ним, спустила его брюки. Стоя так, она любовалась прекрасным большим членом, покрытыми волосами яичками и мускулистым телом. Взяв его в руку, Вика открыла рот, протолкнула массивную головку туда и начала сосать.

Она сразу почувствовала его вкус. Облизав по всей длине, Вика взяла в рот его яички и начала их посасывать. Все это время ее рука ласкала его зад. Она вернула член в рот и начала сосать так, как только умела.

- Ооо... Почему ты не делала этого раньше?

Через несколько секунд его член начал содрогаться, сперма потекла прямо в Викино горло. Вика всю ее проглотила и была разочарована, что все так быстро закончилось. "Сто раз вспомнишь Ивана Яковлевича добрым словом", - подумала она.

Муж в ней и в детях не чает души, регулярно исполняет свои мужские обязанности, но с ним в постели она не летает. Строгий со своими подчиненными, дома он типичный подкаблучник. За возвращение мужа в нетрезвом виде она заставляет его вне очереди мыть посуду. Записки Ивана Яковлевича Вика нашла и бережно хранит в укромном месте, чтобы муж их не нашел. Иногда, когда он на дежурстве, Вика раскрывает тетрадь, читает ее и вспоминает, что у нее был только один настоящий мужчина, который мог отправить ее тело в полет.

"Пользу от порки вижу в воспитании чувственности у Вики, как у будущей женщины. Другой момент - своеобразная стрессовая закалка организма. Во время порки ребенок испытывает сильный стресс под воздействием болевых ощущений. Но с болевым стрессом организм справляется достаточно, гораздо труднее преодолевать стресс психологический. Но, поучившись в детстве, нервная система в будущем гораздо легче справится стрессом, который мы постоянно испытываем в повседневной жизни". На этой фразе оканчивался дневник ее отчима.

"Наверное, он в чем-то был прав!" - думала Вика, перелистывая страницы.

P. S. Я ничего не могу рассказать о дальнейшей судьбе Лены. Говорить о своей матери Вика категорически отказалась. А в архиве Ивана Яковлевича осталось три толстые тетради…