Учитель Глава 7. Черная суббота или Секс учитель

В субботу они возвращались из школы домой вдвоем. Иван Яковлевич знал обо всех ее проделках, и скрывать их было бесполезно. Знал он и то, что Вика вела себя достаточно прилично. По дороге он зашел на рынок. Там он купил Вике мороженое. В киоске, торгующим всякой всячиной для животных, он купил узкий собачий поводок.

- А у нас что, будет собачка? - спросила Вика.

- Собачка у нас будет по результатам твоей годовой успеваемости, - ответил Иван Яковлевич. - А это пока для тебя.

Глаза девочки стали круглыми. Она попыталась вырвать свою руку из ладони Ивана Яковлевича, но ей это не удалось.

- Не бойся, пока ты его не заслужила. Но знай, он всегда будет висеть в шкафу, а там посмотрим!

Две недели после покупки собачьего поводка повода достать его из шкафа не находилось. Вика старалась вести себя прилично. Хотя в дневнике и появилась одна свежая двойка, Иван Яковлевич случайно узнал, что эта оценка не заслужена падчерицей, а просто месть учительницы за шаловливое поведение, и он не стал наказывать девочку. Кончилось все тем, что перед контрольной Вика не подготовилась и решила ее сорвать. Она осталась в классе дежурной и заклеила всем колпачки на ручках суперклеем. В результате в ее дневнике появилась огромная петиция. А Иван Яковлевич имел весьма нелицеприятный разговор с директрисой.

Из школы Иван Яковлевич и Вика вышли вместе. Девочка шла, понурившись, молчала и старалась не смотреть в сторону Ивана Яковлевича.

- Зря дуешься, - сказал Иван Яковлевич, покупая ей мороженое. - Я знаю историю с суперклеем. Видимо, пришло время познакомиться с собачьим поводком! - Вика давилась мороженым и молчала. Дома она увидела, что ее кушетка уже стоит посередине комнаты. Обед продолжался в полной тишине.

- Нет, мамочка, пожалуйста...- заскулила Вика, приближаясь к кровати.

- Помни наш сегодняшний разговор, - вмешался Иван Яковлевич.

- Я не хочу, чтобы меня... Ну, пожалуйста! - говорили она, мелкими шашками подходя к кушетке.

Ее трясущиеся пальцы расстегивали молнию и пуговицы на брючках. Лена с удовлетворением наблюдала, какое действие возымели эти приготовления - такого она никогда не смогла бы добиться своими поучениями. Жалкие мольбы остались без ответа. Лена уложила девочку на кушетку.

- Не-е-е-е-е-ет... - простонала Вика, чувствуя, как Иван Яковлевич связывает ее лодыжки. - Мамочка, пожалуйста... прости!

- Ты давно в этом нуждаешься, - сказала она.

Увидев, что он закончил вязать Вике руки, Лена взмахнула поводком.

Белые полушария Вики напряглись. ШЛЕП! ШЛЕП! Обе половинки обжег огонь. Глаза девочки расширились и наполнились слезами. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП!

Лена прекрасно знала, какова на вкус порка. В конце концов, в детстве ей достаточно часто перепадало самой. Викину попку украсили тонкие красные полосы. В тех местах, куда попадал кончик узкого ремешка, полосы наливались синевой. Ее тело вздрагивало и вертелось, насколько позволяли ремни.

- Пожалуйста, мамочка! Хватит! Больно!

- От меня действительно хватит, но тут еще есть желающие сказать тебе несколько слов. - Она протянула поводок Ивану Яковлевичу.

Его сердце отчаянно забилось. Глядя на блестящие глаза жены, он точно знал: с этого дня его система воспитания прижилась в доме.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Он, не торопясь, принялся пороть нижнюю часть ягодиц, на границе с бедрами, то место, на котором Вика сидела.

- Простите! - рыдала и каялась девочка. - Я буду делать уроки! Честное слово!

Иван Яковлевич закончил наказание. Лена развязала Вику, помогла ей подняться на ноги.

- Надеюсь, ты что-то усвоила, - строго сказала она, помахивая поводком. - Если же нет, я нагрею тебе задницу снова.

- Я поняла...- крепко выпоротая девчонка всхлипывала и терла свою полосатую попку.

Вика выскочила из комнаты, обеими руками потирая наказанное место… Целый час из ее комнаты доносились жалобные всхлипывания. К ужину девочку позвали на кухню. Ее волосы были аккуратно расчесаны, лицо умыто, и лишь глаза оставались слегка припухшими.

Несколько дней после порки Вике приходилось очень несладко. Ее попка еще болела на следующий день, и сидеть было, по меньшей мере, неудобно.

Из тетради Ивана Яковлевича

… Сразу оговорюсь, что порю, или как я люблю говорить, секу Вику только за провинность, никогда не секу просто так. За какие провинности Вику ждет порка?

Ну, например, за вранье, за шалость с вредными последствиями.

Второе условие, которое я неизменно соблюдаю, никогда не секу "под горячую руку", даю время своим эмоциям остыть, а Вике осмыслить проступок и почувствовать неизбежность наказания.

Раньше на Руси не зря практиковались порки по субботам, когда за недельные провинности детей секли только после того, как утихнет буря родительского гнева, можно здраво оценить степень вины и вынести справедливое решение. И уж коли вина есть и наказание назначено, в субботний вечер, будьте любезны пожаловать на скамью, под розги. Такого принципа придерживаемся и мы, наказывая Вику.

Секу ее обычно в субботу вечером, когда на семейном совете она "дает отчет "о содеянном за неделю. Хотя о том, что за какой-то проступок ее ждет порка, ставим ее в известность сразу же, или, в крайнем случае, вечером того же дня. К тому же, безусловно, огромное воспитательное значение, может быть, даже больше, чем сама порка, имеют переживания девочки, душевные муки, связанные с ожиданием порки, осознание того, что это неизбежно произойдет.

Отсюда вытекает еще один принцип, который должен неукоснительно соблюдаться: если наказание назначено, оно ни при каких обстоятельствах не должно быть отменено. Перенесено, уменьшено, но только не отменено. Еще одно очень строго соблюдаемое правило - не унижать наказанием. Должен соблюдаться только принцип "Заслужила - получи". И все. Никаких унизительных стояний в углу, тем более, на коленях, никаких прошений прощения, стоя ''во фрунт" перед родителями, никаких намеков и воспоминаний о прошедшем наказании, типа фраз: "Что, сегодня как шелковая после вчерашней порки? Смотри мне, еще не так выпорем!".

Никогда не унижаю Вику разными обидными словами перед поркой, во время порки и, тем более, после. Перед поркой, во время порки обращаюсь к ней только на "ВЫ". Сечем ее только полностью обнаженной на небольшой кожаной кушетке, привязанной ремешками из мягкой кожи за щиколотки сведенных ног и кисти вытянутых вперед рук. Иногда подкладываем под низ живота небольшой мягкий валик, чтобы приподнять для удобства "класть" ремень на основное поле порки - ягодицы.

Количество "жгучих поцелуев", обычно, в зависимости от провинности, колеблется от 12 до 40.

Вообще, я сторонник того, чтобы порка для достижения педагогического эффекта была для ребенка событием. Поэтому сечь, на мой взгляд, "лучше реже, да лучше".

Сечь надо всегда осторожно, чтобы не рассечь кожу, и в то же время очень сурово. Еще одно четкое правило - знать меру. Соизмерять силу удара. Никогда не давать Вике ударов больше, чем определено на семейном совете для наказания.

Естественно, мне жалко смотреть на взвизгивающую, рыдающую, извивающуюся и виляющую задом под ударами девочку, тем более что я ее люблю, как свою родную дочь. Но здесь чувство жалости должно уступать место необходимости данного действия, осознанию того, что это, безусловно, имеет большое положительное значение и пойдет только на пользу формирующейся личности.

Ну а после порки, когда прощение заслужено, то от политики "кнута", можно перейти к политике "пряника". Т. е. пожалеть ее, успокоить, приласкать. Чтобы ребенок быстрее отошел от перенесенных страданий, чтобы она поняла, что ее любят и желают только добра.

На следующий день после порки мы с Викой обычно долго гуляем вдвоем, сидим в кафе-мороженое, летом катаемся на речном трамвайчике, зимой на лыжах. У нас действительно теплая и нежная дружба и когда долго не видимся, то скучаем друг без друга. А порка... Порка, уверен, ей только на пользу.