Жизнь за господ (Жизнь проституток) Часть 1

– Стекла в шкафах вымой тщательно, протри пыль с мебели и книжных полок, и сухой тряпкой, Зинаида, аккуратнее с полировкой, пожалуйста, – давала последние указания домработнице Ирина Леонидовна Мезенцева. Домработница, белобрысая двадцатилетняя деревенская деваха Зинаида, ходила за хозяйкой как привязанная из комнаты в комнату по коттеджу и только согласно кивала головой. – К нашему приезду закупи продукты по списку, оплати счета по коммуналке, в прихожей лежат на тумбочке. И не вздумай водить сюда никого, Зинаида.

– Что вы, Ирина Леонидовна, как можно, да и нет у меня в городе знакомых никого.

– Смотри. Снег очищай с крыльца и дорожек. Денег тебе оставляю с запасом, если что – звони мне или Павлу Андреевичу на мобильник, роуминг у нас будет работать. Смотри телевизор, если захочешь, пользуйся музыкальным центром, тренажерным комплексом, можешь поплавать в бассейне. Компьютер в кабинете Павла Андреевича не включай.

– Что вы, Ирина Леонидовна, не умею я на компьютере, да и боюсь его как черт ладана – вдруг испорчу что. Нет, избави Бог.

– Книжки читать можешь любые, только аккуратно, не мни и не пачкай, подходи к телефону, если спросят меня или Павла Андреевича скажешь, что мы на неделю в отпуске.

С улицы раздался автомобильный гудок и хозяин, Павел Андреевич Мезенцев, представительный солидный мужчина лет пятидесяти торопливо выкатил в прихожую два чемодана на колесиках.

– Ира, такси у ворот. Присядем на дорожку, – позвал он жену. Присели в прихожей – хозяева в кресла, а Зинаида на небольшую табуретку.

– Все, Зинаида, мы поехали, остаешься за хозяйку, если что – звони, – Мезенцев покровительственно похлопал домработницу по плечу и, сноровисто подхватив чемоданы, бодро потащил их с крыльца коттеджа по очищенным от снега дорожкам к воротам.

– Вроде все сказала, аккуратней с деньгами и квитанциями, не потеряй. Ой, что-то неспокойно мне, летим на край земли, из зимы в лето.

– Отдыхайте, Ирина Леонидовна, не беспокойтесь, я все сделаю, все будет в порядке.

Мезенцева подхватила небольшую дамскую сумку, торопливо перекрестила домработницу и поспешила за мужем. Зинаида, накинув на плечи полушубок, проводила хозяйку до калитки, увидела сверкнувшее огнями такси, помахала вслед рукой и, заперев калитку, вернулась в коттедж. Неделю ей предстояло прожить в нем совсем одной.

До вечера Зинаида занималась уборкой, выбивала ковры, вытирала пыль, только когда стемнело, покончила с работой, наскоро поела и устроилась на диване перед огромной плазменной панелью, закутавшись в теплый шерстяной шотландский плед. Эту манеру домработница подсмотрела у хозяйки и сейчас решила собезьяничать. До глубокой ночи Зинаида щелкала каналы, пока не поймала себя на мысли, что засыпает. Перебираться из гостиной в свою комнату она поленилась, выключила телевизор, погасила свет и устроилась здесь же на диване, по-детски поджав под себя ноги и натянув плед до самых глаз.

Проснулась Зинаида на следующий день от холода и только теперь сообразила, что не включила систему отопления с вечера и не протопила камин. За окном было холодное февральское утро, еще совсем рано. Зинаида встала, умылась, прошлась по дому, накинув полушубок, вышла на крыльцо. Ночью сыпал снег, придется сегодня чистить дорожки, – подумала она. На кухне домработница пожарила себе яичницу из пары яиц и выпила чашку чая, к кофе так и не смогла привыкнуть – хозяева пили молотый, очень крепкий, черный и сладкий. Позавтракав и заглянув в холодильник, Зинаида решила начать день с похода в магазин за продуктами. Денег хозяйка оставила много, на всякий случай, и домработница решила пополнить запасы и себе на вечер купить бутылку красного сухого вина, чтобы лежать на диване с большим бокалом в руках, как хозяйка. Не теряя зря времени, домработница натянула сапоги, свитер, полушубок, взяла немного денег, сумки и вышла из коттеджа, тщательно заперев за собой дверь. Магазин находился минутах в пятнадцати ходьбы, где заканчивалась улица из коттеджей и начинался район многоэтажек. Зинаида вышла за калитку и бодро зашагала по улице, не обратив внимания на неприметный занесенный снегом старый Форд, приткнувшийся у противоположной стороны проезжей части. Для троих его пассажиров ее появление не осталось незамеченным, сидевший на заднем сидении бритоголовый крепыш досадливо проворчал:

– Черт, эта коза здесь, в магазин поперлась. Я думал, ей отпуск на время отсутствия хозяев дадут.

– А что это меняет?, – спросил веселый улыбчивый малый в кожанке, сидящий рядом с водителем.

Сидящий за рулем, самый старший из всех трех, мужчина лет сорока пяти с ранней сединой в волосах негромко сказал:

– Может оно и к лучшему, сама дверь откроет, не надо возиться с замками и сигнализацией. Максимум через час она вернется, будем ждать ее на участке, за сараем, зайдем со стороны заднего забора, чтобы следов на снегу не было видно. Когда она на крыльцо войдет и достанет ключи, мы ее, голубку, и сцапаем, только сразу надо зажать ей рот и в дом, чтобы на улице никакого шума. Как ее упакуем, откроем ворота, загоним под навес машину, чтобы не светилась. Времени у нас минут сорок до ее возвращения.

– А что с этой делать будем, ну, служанкой?

– Для начала свяжем покрепче, кстати, приготовьте побольше веревок, потом поговорим по душам, может быть она нам и поможет деньги с брюликами найти.

– Телка вроде симпотная, я бы ей засадил, – засмеялся весельчак в кожанке.

– Засадишь, только сначала дело. Она убирается и живет в коттедже, наверняка знает, где что лежит.

Троица еще раз проверила свою готовность, еще раз проговорили, кто что должен делать. Через полчаса тронулись через пустырь, заснеженный фруктовый сад, к заднему забору участка Мезенцевых. Забор первым с некоторым усилием перелез бритоголовый, весельчак слегка подсадил Седого, а потом сам, высоко выпрыгнув, одним движением перемахнул забор, почти не касаясь руками его верхней кромки. Троица обогнула участок вдоль забора и затаилась под стеной коттеджа так, что их нельзя было увидеть от калитки и с дорожки. Ждать пришлось недолго, буквально минут через пять хлопнула калитка, и на дорожке появилась Зинаида с сумками в обоих руках. Грабители дождались, пока она поднимется на крыльцо и достанет ключи, а потом неслышно двинулись вдоль стены. Седой все рассчитал правильно, они оказались за ее спиной как раз в тот момент, когда домработница открыла второй замок и распахнула дверь. Чтобы не занести в дом снег на сапогах, Зинаида несколько раз топнула по крыльцу ногами, и в этот момент получила сильный толчок в спину. Она полетела головой вперед, споткнувшись о порог, и больно упала на пол в прихожей. Тут же на спине у нее оказался Бритоголовый, который быстро зажал домработнице рот, а свободной рукой вывернул ей руки за спину. Весельчак оказался тут как тут с веревками наготове, вдвоем они начали вязать Зинаиде запястья, последним в коттедж спокойно вошел Седой, прихватив сумки с продуктами, оставленные домработницей на крыльце. Он тщательно запер за собой дверь, сел в кресло и начал внимательно изучать связку ключей, которыми Зинаида открыла дверь, нимало не интересуясь возней, происходящей на полу у его ног. Домработницу спеленали на совесть – руки связаны за спиной в запястьях и локтях, да еще притянуты к туловищу несколькими витками веревки на уровне груди и живота. В дополнении Весельчак заткнул пленнице рот кляпом из туго свернутой тряпки.

– Что, орлы, справились вдвоем с одной бабой? – с усмешкой спросил Седой. – Посадите ее, вот на табуретку, поговорить с ней хочу.

Весельчак и Бритоголовый ухватили Зинаиду под связанные локти, подняли с пола и усадили на табурет напротив Седого.

– Ну, вот что, девонька. Попала ты в хорошие руки. Против тебя мы ничего не имеем, я давний знакомец твоего хозяина, приходилось пересекаться, давно, он, наверное, меня и не вспомнит. И хозяйку твою я знавал, правда, шапочно, здравствуй – до свидания. Но уже тогда собирали твои хозяева драгоценности – золото, камушки, брюлики. И деньги должны быть большие в доме, как же без этого. Если ты нам все это покажешь – жить будешь, пальцем никто не тронет. Ну а заупрямишься – мои ребята попробуют тебя разговорить, времени у них есть неделя, как я понимаю. Затычку изо рта тебе сейчас вытащим, но орать не советую, никто тебя не услышат, соседние участки пустуют, на улице почти нет прохожих. Так что будь умницей. Ероха, вытащи у нее кляп, может, скажет чего.

Бритоголовый вытащил тряпку, и Зинаида, обретя способность говорить, после некоторой паузы быстро залепетала:

– Что вы такое говорите, какие драгоценности, не знаю я ничего. Вот на тумбочке хозяйка деньги оставила, двадцать тысяч рублей, берите все, а больше нет у меня ничего.

– Двадцать тысяч рублей??? Да она издевается! – в бешенстве выдохнул бритоголовый по кличке Ероха и коротко без замаха ударил Зинаиду кулаком по лицу. От такого удара домработница слетела с табурета и тяжело рухнула на пол на связанные руки. Подскочивший Ероха дважды наотмашь ударил ее ногой в живот.

– Легче! Убьешь, – прикрикнул на Ероху Седой. Стонущую и корчащуюся от боли Зинаиду Весельчак подхватил за воротник полушубка и снова усадил на табурет. Под глазом несчастной начинал наливаться кровоподтек, говорить она пока не могла из-за сбитого от ударов в живот дыхания.

– Рыжье где? Говори, сука, – снова замахнулся Ероха.

Зинаида, выросшая в семье с отцом-алкоголиком, многократно поротая и битая, замаха не испугалась, не отшатнулась, только прикрыла глаза и негромко пробормотала:

– Хоть до смерти забейте, не знаю я ничего, хозяева не говорили…

Ероха ударил снова, в полную силу, прямым ударом в лицо, и второй раз Зинаида полетела на пол, на этот раз вместе с табуретом, производя нешуточный грохот. Седой заволновался, не убил ли ее Ероха, но Зинаида только сплюнула в угол прихожей кровь и крошево из выбитых зубов.

– И это только начало, пожалей себя, дуреха. Тебя же на куски рвать будем, ты же о смерти умолять будешь.

– Не знаю, чего спрашиваете… Только убиралась я, за что бьете?

– Ну, так, – решил Седой. – Ероха, посмотри, чтобы на улице никого не было, открой ворота и загони машину под навес, ворота потом закроешь. Спецназ, эту клушу раздень и привяжи к чему-нибудь крепкому, чтобы не кувыркалась, как с этой табуретки. Я пока дом осмотрю.

Ероха, явно огорченный, что раздеть Зинаиду приказали не ему, бурча что-то себе под нос, подхватил у Седого ключи от машины и вышел из коттеджа. Улыбчивый весельчак, которого назвали Спецназ, ухватил несчастную домработницу за волосы и потащил в глубину коттеджа. Выбор он остановил на небольшой комнате, отданной под тренажерный зал. Сын хозяев, который в настоящее время учился в университете в Америке, серьезно занимался спортом, старался тренироваться ежедневно не менее двух часов. В этой небольшой комнате была и беговая дорожка, и штанга, и турник, вдоль стены тянулась шведская стенка. Посередине комнаты с потолка свешивалась большая тридцатикилограммовая груша.

– О, прикольное помещение, здесь бы и жил, не вылезая, – весело рассмеялся Спецназ, развязывая Зинаиду. Та только хлюпала носом и время от время сплевывала кровь изо рта. Развязав домработницу, Спецназ шутливо скомандовал:

– Раздевайся, цаца, не стесняйся.

Зинаида стояла посреди комнаты, массируя запястья рук, натертые веревкой. Спецназ подошел к ней, стянул с плеч полушубок, дальше Зинаида начала раздеваться сама, понимая бесполезность сопротивления. Оставшись только в трусах и майке, бюстгальтер дома она не носила, вопросительно посмотрела на Спецназа.

– Полностью, лапушка, полностью, не останавливайся на полпути, и быстрее давай, не в стриптиз-баре. У тебя мужик-то был? Или целка?

Зинаида отрицательно помотала головой, слегка покраснев, и начала стягивать через голову майку. Деревенский балагур и бабник Сенька Романов, по которому сохли все девчонки, почему-то выбрал ее, далеко не красавицу, скромно одевающуюся, вечно уставшую от непосильной работы на ферме. Они встречались за околицей, шли на реку, провожали теплоходы. Первый раз это у них было в ближайшем леске, прямо на траве, на подстеленном Сенькином пиджаке. Зинаиде тогда было и больно, и страшно, но все равно хорошо и приятно. Через полгода Сенька ушел в армию, а еще через год сгорел в БТРе под Ханкалой во время нападения боевиков на колонну федералов.

Седой между тем не спеша обошел дом, открывая ящики шкафов, простукивая кое-где стены и пол, отодвигая мебель, заглядывая во все углы. Он умел искать, делал это основательно и профессионально. Как про него как-то сказал Спецназ: «Школу не проколбасишь». Когда-то давно, лет двадцать пять назад, Седой был сотрудником таможни, уже тогда специализировался на поиске тайников и закладок в автомобилях. Первый раз спалился глупо, помог человеку, который был на крючке у ФСБ, до суда дело не дошло, но из таможни пришлось уйти. Много всего потом было в жизни у Седого, но специализацию юности он не забывал, оказывал время от времени услуги по поиску тайников, считался в этом деле специалистом.

Между тем Ероха управился с машиной, запер ворота и вернулся в дом. Спецназ тоже не терял времени, голую Зинаиду он распял на шведской стенке, широко разведя в сторону ноги и руки. Ероха при виде такого зрелища издевательски причмокнул губами и с нехорошей улыбкой направился было к несчастной, но разочарованно остановился под резкий окрик Седого. Седой принес себе кресло и сел в него прямо напротив распятой домработницы. Зинаида заливалась краской стыда, будучи обнаженной под похотливыми взглядами трех мужиков, но могла только кусать разбитые губы. Седой глубоко вздохнул и печально сказал, заглядывая в глаза несчастной Зинаиде:

– Огорчаешь ты меня, милая. Не нашел я пока тайник, вот в чем беда. Твоя беда, девонька. Придется нам тебя пытать, красатуля. Видит Бог, я этого не хотел.

– Зачем меня пытать, дяденька, не знаю я ничего, вы бы не измывались надо мной, я же вам зла не сделала.

– Не знаешь, говоришь? Тогда смотри сюда. Это твои ключи?

– Мои. Хозяйка дала.

– Так. Вот эти два от коттеджа, от входной двери. Этот от калитки. Эти два от сарая. А вот этот, маленький, с хитрой бородкой, от чего он?

– Не знаю, дяденька, ей-богу не знаю.

– Твои ключи и не знаешь? Если бы ты им не пользовалась, и он бы был тебе не нужен, хозяйка тебе бы его на связку не дала. Что-то ты не договариваешь.

– Не знаю, чем хотите, поклянусь, не знаю. Про все ключи вы верно сказали, а про этот не знаю…

– Не верю я тебе, милая. Ероха, давай.

Для Ерохи настал звездный час. Он подошел к беспомощной Зинаиде с длинным прутом в руках, которые вытащил из метлы. Зинаида крепко сжала зубы, твердо решив не кричать. Ероха ударил Зинаиду первый раз по левой груди, ударил с оттягом, слева от соска мгновенно набухла ярко-алая полоса. Следующий удар пришелся в промежность, точно по половым губам, и Зинаида с колоссальным трудом сдержала рвущейся наружу крик. Потом удары посыпались один за другим – по ногам, по животу, по грудям, по шее. Зинаида не выдержала на десятом ударе, заорала в голос. На двадцать пятом ударе совершенно измочаленный прут сломался, и Ероха досадливо плюнул на пол. Зинаида висела на своих веревках, тяжело дыша.

– Не вспомнила, лапушка? – ласково спросил у нее Седой.

– Не знаю ничего, зря меня мучаете, видно за грехи свои принимаю страдания…

– Грешила много? И не каялась, поди. И какие грехи на тебе? Какие нарушила заповеди?

– «Не укради», дяденька.

– Ну, этим нас не удивишь. Ладно, я еще поищу. Ероха, Спецназ, отведите душу, порадуйте телочку, я позже подойду.

Ероха, горя от желания, кинулся к Зинаиде и начал судорожно расстегивать штаны, пока его не остановил Спецназ.

– Куда торопишься, дурень? Стоя неудобно ее трахать будет, давай к кровати привяжем, все лучше будет.

Зинаиду отвязали от шведской стенки и поволокли в спальню хозяев, где распяли на огромной деревянной кровати, привязав руки и ноги к ножкам. Первым на несчастную набросился Ероха, начал мять ей груди, вонзаясь своим членом в лоно Зинаиды. На ее счастье перевозбужденный Ероха кончил очень быстро, уступив свое место Спецназу. Тот все делал не спеша, основательно, под удивленный возглас Ерохи воспользовался презервативом. В Зинаиду он вошел не грубо, ладонями рук гладил ее иссеченное тело. Измученная домработница прикрыла глаза и постаралась забыться. Но в отличие от Ерохи Спецназ был любовником стоящим, и быстро он Зинаиду не отпустил. После того, как он, наконец, кончил, он отвязал Зинаиду от кровати и разрешил ей сходить в душ. В голове домработницы роем проносились мысли о побеге. Кинуться к входной двери? Нет, не годится, не успеть открыть замки. Кинуть чем-нибудь в окно, разбить стекло? От улицы далеко, глухой забор, мало прохожих, соседние участки пустуют. Тоже не вариант. Ну что же делать? Телефон? Нет, все не то.

– Спинку потереть? – с глумливой улыбкой заглянул в душевую Ероха. Зинаида, избитая, изнасилованная, но не сломленная, в ответ направила из шланга струю горячей воды прямо в ненавистную рожу. Ероха взвыл, хватаясь за ошпаренное лицо, в следующее мгновение ухватил Зинаиду за волосы, выволок из душа и уже в гостиной страшным ударом кулака в лицо опрокинул на пол. Озверевший Ероха нанес несчастной несколько ударов ногами, меся Зинаиду как тряпичную куклу, и, наверное, забил бы на смерть, но его остановил Седой. Избитую Зинаиду Седой усадил в кресло, руки несчастной завели за спинку и там крепко связали.

– А ты упрямая, молодец, люблю таких, – похвалил Зинаиду Седой. – Только не жалеешь себя совсем, а зря. Сказать мне ничего не хочешь?

– Мне смысла нет, дяденька, все равно убьете, – со стоном выдохнула Зинаида.

– Давай, Спецназ, – распорядился Седой и Спецназ, стоящий за креслом мгновенно нахлобучил на голову Зинаиде полиэтиленовый мешок. Зинаида судорожно попыталась схватить ртом воздух, полиэтилен облепил рот и нос, вдохнуть так и не получилось. Спецназ первый раз подержал пакет недолго, секунд тридцать, но бедной Зинаиде показалось, что целую вечность. Ей казалось, что она чувствует, как разрываются без воздуха ее отбитые Ерохой легкие. И когда ей показалось, что все, она умирает, Спецназ сдернул пакет с ее головы. Она никогда до этого не задумывалась, что это такое – глоток воздуха. А сидящий напротив Седой только участливо спросил:

– Не надумала? Странно, обычно с таким мешком на голове люди начинают быстро соображать. Давай, Спецназ, второй раунд.

Зинаида продержалась десять раундов, потом потеряла сознание. Ероха привел ее в чувство, вылив несчастной на голову ведро ледяной воды. Спецназ начал осваивать хозяйский бар и плеснул себе в бокал изрядную порцию шотландского виски. Седой принес из кладовки дров и растопил камин в гостиной. Зинаида, воспользовавшись передышкой, в полузабытьи сидела в кресле, из ее разбитого носа стекала струйка крови, прямо на пол, на ковер, из-за связанных за спинкой рук она не могла с этим ничего поделать, и вдруг подумала, как трудно будет другой домработнице оттирать кровь с ковра. В то, что она сможет выйти из этой ситуации живой, Зинаида уже не верила. Неожиданная дикая боль в бедре заставила Зинаиду заорать в голос и открыть глаза. Это Ероха раскалил в камине кочергу почти докрасна и прижег несчастной домработнице ногу. В комнате запахло паленой человеческой кожей. На бедре появился страшный широкий рубец. А вошедший во вкус Ероха, явно довольный, что удалось вырвать крик из этой упрямой терпеливой хабалки с глумливой улыбкой водил кончиком кочерги у грудей Зинаиды, возле самых сосков. И здесь вмешался Седой.

– Эй, Ероха, ну как давай ее сюда, пусть поработает, посмотрим, как умеет язычком и губками. Только удавку ей накинь на шею, чтобы глупости не делала и зубы не сжала.

– Ну, это вряд ли, я ей передние зубы почти все выщелкал, так что можно не беспокоиться.

С этими словами Ероха за волосы и связанные руки вытянул Зинаиду из кресла и, вздергивая руки ей вверх, подтащил к креслу, в котором сидел Седой, не торопясь, расстегивая молнию на брюках. Ероха поставил Зинаиду на колени и набросил ей на шею скользящую петлю. Седой извлек свой немаленьких размеров член и ткнул им в разбитые губы измученной домработницы. Опыта в таком сексе у несчастной Зинаиды не было, видела только на кассете, как большеглазая грудастая блондинка сосет огромный член у могучего негра. Эту кассету Зинаида случайно нашла, убираясь в комнате сына Мезенцевых, который в настоящее время учился в университете в Америке. Кассету эту она смотрела несколько раз, тайком от хозяев, краснея от смущения и любопытства одновременно. Сейчас она на мгновение замешкалась и почувствовала, как затягивается на шее удавка.

– Ну-ну, не кочевряжься, отведай мужской спермы, она вкусная, – подначивал глумливым голосом Ероха.

– Пробовал? – со смешком спросил заглянувший в комнату Спецназ.

– Базар фильтруй, – бешено брызгая слюной заорал Ероха, Спецназ же как ни в чем не бывало продолжал потягивать свой виски. Ероха, срывая свою злость и обиду на несчастной Зинаиде, еще туже захлестнул петлю на ее тонкой шее. В глазах у нее потемнело, и чтобы хоть как-то облегчить свою участь и, возможно, добиться заступничества Седого от ненавистного садиста Ерохи, Зинаида скруглила свои разбитые губы и осторожно взяла в рот торчащий член Седого. Удавка слегка ослабла, видимо, Седой сделал жест Ерохе. Зинаида прикрыла глаза и не могла этого видеть. Сейчас она пыталась подражать той блондинке с кассеты, но у той были свободны руки, и она помогала себе ими, слегка поглаживая яйца своего партнера-негра, висящие прямо у ее подбородка. Зинаида помочь себе руками не могла, они были скручены за спиной веревками, приходилось обходиться только ртом. Седой положил ладонь ей на затылок и начал энергично насаживать голову Зинаиды на свой торчащий член. Пытаясь удобнее расположить инородный предмет у себя во рту, насилуемая слегка подправила член языком, за что удостоилась похвалы Седого:

– Вот умничка, и язычком помогай, хорошо сосешь, могла бы в эскорте работать…

Ероха громко заржал, но наткнулся на суровый взгляд Седого и затих. Седой слегка застонал, и в рот Зинаиде ударила струя теплой солоноватой жидкости. Чтобы не захлебнуться, она сделала несколько торопливых глотков, за что опять была похвалена Седым:

– И глотать с первого раза навострилась! Молодец, талант налицо.

Ероха опять захохотал, но его перебил Спецназ:

– Не мешало бы и чего пожрать, подельнички. Я посмотрю в холодильнике.

– Может эту овцу пока развязать, пусть нам чего-нибудь сварганит? – предложил Ероха. Седой в ответ отрицательно качнул головой и, застегнув молнию на джинсах, тяжело поднялся из кресла и вновь приступил к поискам. Спецназ на кухне громыхал сковородками, Ероха потащил несчастную Зинаиду в тренажерный зал, вздернул ее за связанные руки, а конец веревки зацепил за торчащий из потолка крюк. Зинаида выгнулась, едва касаясь пола пальцами ног, застонала от боли в вывернутых плечах, а Ероха уже ворвался своим членом ей в анус. Ероха начал раздирать несчастной анал с таким остервенением, что от боли у Зинаиды потемнело в глазах. Спасло ее то, что Ероха, как обычно, быстро подошел к финишу. В момент оргазма он от избытка чувств со всей силы шарахнул свою жертву кулаком по спине, едва не сокрушив позвоночник. Зинаида понадеялась, что теперь ее хоть ненадолго развяжут или хотя бы снимут с дыбы, но садист Ероха только похлопал ее по щеке и со словами «Повиси пока» направился на кухню, откуда по коттеджу уже распространялся запах мяса и жареной картошки, видно, Спецназ умел хорошо готовить.

Сжалился над Зинаидой Седой, видимо, ему понравился минет в ее исполнении. В порыве великодушия он даже развязал ей руки, которых она почти не чувствовала. Обессиленная Зинаида рухнула в кресло, Седой предупредил ее, чтобы не делала глупостей, и Зинаида кивнула. Она уже не помышляла о побеге и сопротивлении, ей хотелось только чтобы все это кончилось. В гостиную с подносом вошел Спецназ, своим подельникам он предложил мясо с жареной картошкой, за ним Ероха нес тарелку с хлебом и литровую бутылку водки Абсолют. Ели молча, Ероха набулькал себе полный стакан водки, Спецназ налегал на свое виски, Седой тянул найденный в баре коньяк.

– А ты хорошо готовишь, братуха, ништяк хавка, – похвалил Ероха Спецназа.

– А я много чего хорошо делаю, – без ложной скромности ответил Спецназ. – Российский офицер умеет все.

– Офицер? Ты еще «Честь имею» скажи! Где она, твоя армия? Как с тобой поступили? Выкинули пинком под зад, – вскинулся Седой.

– Не выкинули, а комиссовали по ранению, – поправил его Спецназ.

– Нет, у нас все-таки страна придурков. Десять лет человека учили убивать, а потом выкинули на улицу. И куда по их мнению ты мог пойти?

– В школу предлагали, военруком. Не пошел я.

– Они бы еще дворником тебе предложили.

Зинаида обессилено полулежала в кресле, прикрыв глаза, прислушиваясь к разговорам за столом. Ее окликнул Ероха:

– Эй ты, клуша, тебе чего пожевать дать?

Зинаида, не открывая глаз, отрицательно помотала головой.

– Ишь ты, брезгуешь? Гордая? Ничего, обломаем.

Сил отвечать у домработницы не было. Болела спина, ломили вывернутые плечевые суставы, саднили натертые веревкой запястья. Ероху такое равнодушие вывело из себя, он расценил его как оскорбление, встал из-за стола, выдернул Зинаиду из кресла и скрутил ей руки за спину. Когда Зинаида опять почувствовала на запястьях веревку, она невольно застонала от боли. Ероха крепко связал ей руки, и длинный конец веревки зацепил за крюк, на который обычно хозяин вешал сушиться намокшую на рыбалке штормовку. Тело Зинаиды изогнулось, Ероха поднял ей голову за подбородок и сказал:

– Так постой, может, гордости поубавится.

– За муки мои нынешние грехи мне отпустят, – пробормотала Зинаида.

– Да заткнись ты, юродивая, – опять психанул Ероха и несколько раз ногой сильно ударил Зинаиду в живот и по ребрам. Упасть ей не дали вздернутые руки, несчастная повисла на них, натужно кашляя. Ероха вернулся за стол. После обеда Седой и Спецназ вновь приступили к поиску тайника, а захмелевший Ероха придумал новую забаву – он раскалял в камине лезвие ножа, и им прижигал тело Зинаиды. Вскоре та не выдержала и взмолилась о пощаде:

– Не жгите меня больше, дяденька, Христом богом молю, нет больше сил муки мученические терпеть, сжальтесь.

Ероха удовлетворенно хмыкнул, проговорив «То-то, так бы сразу», когда в комнате неожиданно запиликал интерком переговорного устройства, установленного у калитки. Это пиликание имело эффект разорвавшейся бомбы, в комнату быстро зашли Седой и Спецназ, растерявшийся Ероха только молча кивнул на заливающийся звонком домофон. Спецназ снял Зинаиду с крюка и подтащил к переговорному устройству. Неожиданно сигнал прекратился, а с улицы послышался девичий голос:

– Зина, ты дома? Открывай.

– Кто это? – спросил Седой Зинаиду. – Отвечай быстро…

Зинаида скосила глаза на большие настенные часы, показывающие шесть часов вечера ровно, только теперь сообразила и вспомнила, что сегодня утром в магазине встретила Верку, домработницу из коттеджа с соседней улицы, и что они договорилась вместе вечером посмотреть какой-нибудь фильм и распить бутылку вина. Верка обещала специально отпроситься у хозяйки на вечер и зайти в шесть часов. Зинаида с лихорадочной быстротой соображала, что делать – если открыть Верке дверь, ее тут же схватят и скорее всего рано или поздно убьют.

– Ты не поняла что ли? Повторяю вопрос – кто это?

– Верка, приятельница моя…

– Зачем она здесь?

– В гости, мы договаривались, я забыла…

– В гости… Поглодать кости, – невесело усмехнулся Спецназ.

Домофон зазвонил снова, и Седой подтащил Зинаиду к переговорному устройству.

– Отшей ее, чтобы ушла, и без глупостей. Готова?

Зинаида кивнула, и Седой нажал кнопку микрофона.

– Верочка, заболела я, температура, давай в другой раз посидим, а?

– Зинка, открой мне, может тебе чего надо? В аптеку сходить? Открой мне, пожалуйста, я тебе чай горячий с медом сделаю.

Седой переглянулся со Спецназом, тот пожал плечами, мол, мне все равно. Воспользовавшись короткой заминкой грабителей, Зинаида быстро сказала в микрофон:

– Верка, уходи, пожалуйста, мне стоять холодно, потом увидимся.

– Ну и пожалуйста, я хотела помочь, – обиженно сказала Вера, и немного отодвинувший занавеску окна Ероха увидел, как высокая девушка в черном пальто с поднятым воротником отошла от калитки и пошла по улице. Зинаида, только что спасшая подруге жизнь, закрыла глаза и привалилась к стене.

– Седой, надо сваливать, – сказал Спецназ. – Она же опять придет.

Седой только раздраженно кивнул. Ероха раздражение подельников расценил по-своему, ударом кулака наотмашь он опрокинул Зинаиду на пол и начал избивать ногами. Он бил так, чтобы убить – в живот, в пах, по печени, по лицу, по спине. Первым же ударом в живот он сбил своей жертве дыхание, и она не могла даже закричать. Зинаида чувствовала, как ломаются ее ребра, как трещат кости позвоночника. За свои двадцать лет она видела в жизни мало хорошего, грех за душой по ее мнению она имела только один – год назад, работая горничной в доме олигарха, не удержалась, украла из кабинета хозяина золотое яйцо, как потом оказалось – Фаберже и две бронзовые статуэтки, хотела продать да отправить деньги матери. Попалась, выгнали взашей на улицу. Так бы, наверное, и сгинула бы, да сжалились над Зинаидой двое журналистов, устроили уборщицей в офис Мезенцева, а тот через пару месяцев, оценив старание и аккуратность уборщицы, взял ее в коттедж домработницей.

После очередного удара по голове Зинаида отключилась. Спецназ и Седой торопливо стирали отпечатки пальцев по всему дому, Ероха предложил:

– Может, запалить тут все, и концы в воду, пожар все спишет.

Седой задумался только на мгновение, потом отрицательно помотал головой:

– Нет, не надо. На пожар соберется вся округа, милиция, в течение получаса. Увидят труп этой козы, станут искать. А так есть надежда, что до приезда хозяев никто не хватится, имеем неделю запаса. Привяжи эту кошелку в дальней комнате покрепче, глотку заткни, и валим отсюда.

Ероха облил Зинаиду водой, и та застонала, корчась на полу от боли в изломанном теле. Ероха ухватил ее за волосы, протащил через весь коттедж в тренажерный зал и там привязал к шведской стенке, рот заклеил скотчем. Зинаида попыталась приподняться, но не смогла, правая нога отозвалась болью в колене, видно, Ероха разбил ей сустав. Зинаида представила, как будет медленно умирать здесь, без воды, без пищи, не в силах пошевелиться. Сколько в ней будет теплиться жизнь? День? Два? Неделю ей точно не прожить, а несколько дней в муках обеспечены. Если бы не заклеенный рот, она бы попросила Ероху убить ее. Но тот на прощание только пнул ее ногой по печени. Может быть, все-таки подожгут дом, – подумала Зинаида. – Сгорю тогда, и все кончится. Неожиданно в комнату заглянул Спецназ. От прежней его веселости не осталось следа. Зинаида увидела собранного, готового к битве бойца, зверя перед броском. Он быстро наклонился над Зинаидой, она даже не успела заметить нож в его руке, как Спецназ мгновенным движением перерезал ей горло, негромко прошептав «Прости». Зинаида хотела благодарно кивнуть головой, но на это не хватило жизни.

Эпилог

Зинаиду нашли на следующий день. Настырная Верка, наплевав на обиду, пришла с утра опять, долго звонила и стучала, удивленная вернулась в дом и решила рассказать все хозяину. Тот, немного поразмыслив, вызвал участкового. В коттедже, вскрыв дверь, нашли тело…

Преступников искали, и нашли через четыре дня в съемной квартире на окраине города. Спецназа взять живым не смогли, он дал омоновцам настоящий бой. В конце, несколько раз тяжело раненый, выбросился из окна десятого этажа с криком «Спецназ непобедим! ». Седой тоже стрелял до последнего, тоже был несколько раз ранен, хотел взорвать напоследок гранату, но не успел, подвела прострелянная рука. Ероха залез под шкаф и только испуганно скулил, когда омоновцы ворвались в квартиру.

Зинаиду торжественно похоронили на деньги Мезенцевых, изрядную сумму отправили семье. А через две недели в коттедже появилась новая домработница, шестнадцатилетняя Варвара, приехавшая из деревни сестра покойной Зинаиды.

Во время разбирательства и розыска следователь спросил Мезенцева про драгоценности, которые искал Седой. Мезенцев рассеяно подтвердил, что ювелирные изделия коллекционирует, но все хранит в банке в специальной ячейке. Долго думал следователь и над загадкой, почему преступники не поверили Зинаиде, что она ничего не знает про ценности. Арестованный Ероха, которого на допросах было невозможно заткнуть, упомянул про непонятный ключ. Следователь еще раз приехал в коттедж и нашел маленькую дверь в чулан, где сын Мезенцевых держал мотоцикл. Ключ был от нее, Зинаида там никогда не убиралась и могла вообще не знать про это помещение.

Седой до суда не дожил, умер от полученных ран в тюремной больнице. Ероху кто-то из зеков удавил в камере. То ли за длинный язык, то ли от презрения, то ли еще за какие-то грехи.