Солнце светит всем Часть 28

Приключения Гаера

«Ну вот, кончается моя жизнь, – Гаер лежал в камере смертников и глядел в потолок, – остается молить богов о том, чтобы дали мне сил встретить смерть по-мужски! Но как обидно, как горько умирать вот так… Однако, отца я не выдал, как они не старались! »

А старались палачи знатно.

Полосками от плетей Гаер был расписан вдоль и поперек. Сколько раз он терял сознание, лежа на деревянной кобыле или подвешенный за блок к потолку, он уже не помнил. Помнил, что его отливали водой, били, а потом опять отливали. Теперь его тело украшали два клейма: раба и государственного преступника.

А потом все разом кончилось.

Отдельная камера, чистая солома и даже к хлебу иногда давали кусок мяса.

– Может, император поверил в то, что мой отец не виновен? – Гаер вспомнил, как богиня Надежды одарила его улыбкой.

– Это камера смертников, – пояснил тюремщик. – Сколько лет тут служу, и скажу честно: выход отсюда только один, к палачу на свидание! Жди! И поверь, казна не будет долго терпеть расходы на питание приговоренных!

«Это расплата Немезиды за то, что я был так жесток с девочкой, которая меня любила! – Гаер смотрел в решетчатое окно на заходящее солнце, и вспоминал Винию. – Подумать только, сколько я сделал зла и ей, и ее подруге по несчастью! Где они теперь? Танда наверняка спаслась вместе с отцом! Виния, моя маленькая Пикколо, купается в роскоши и богатстве, под крылышком у дяди, а Бестия… Во всяком случае ее участь лучше моей. Дорого же богиня отмстила нашему семейству! »

Дверь в камеру открылась и на ее пороге оказалась молодая женщина с кувшином вина в руках.

– Назвать этот вечер добрым как-то не получится! – женщина налила из кувшина вино и протянула его узнику. – Это тебе подарок от Фальцо!

– Это же сладкое белое вино из Трэки, которым он угощал нас с Тандой! – Гаер осушал кружку одним глотком.

– Пей, – улыбнулась женщина, и не дожидаясь просьбы, наполнила чашку еще раз. – Теперь небольшим глотками, чтобы почувствовать его настоящий вкус.

Гаер послушно выпил.

– Великолепное вино, только привкус у него странный…. А что ты не составишь мне компанию? – по телу разлилось приятное тепло, но ощущение было совсем не такое, как при обычном опьянении.

– Это все тебе! – женщина встала и сняла с себя тунику. – И вино и я!

«Вот это да, – Гаер увидел, что женщина вся украшена наколками, на животе расположился синий паук, выполненный мастерски. – Интересная у меня гостья! »

– А ты кто? – Гаер почувствовал, как в нем просыпается мужчина.

– Я твой подарок от Фальцо, – молодая женщина пылко обняла и крепко поцеловала его,– Он не смог тебя отсюда вытащить, но деньги и связи открыли для меня двери твоей темницы. Ты сейчас сможешь снова почувствовать себя мужчиной! Думаю, после общения с сокамерниками мои объятия послужат приятным разнообразием. Как зовут меня? А не все ли равно? Называй меня Тенью! Вряд ли мы встретимся с тобой второй раз, и тебе незачем учить мое имя. Главное, что в твоем распоряжении мое тело! Иди же сюда, мой мальчик!

«Так я хоть скоротаю время до рассвета! » – Гаер не заставил себя ждать.

С глубоким вздохом она отдалась узнику.

– Так, так!– шептала она. – Бери меня!

Неожиданно Гаер отпрянул от Тени и повернул гостью на бок. Он привстал, залюбовавшись картиной: одна грудь покоилась на другой, чуть сплющив нижнюю своей тяжестью. Согнутое колено подчеркивало округлость бедра.

– Какая ты вкусная! – выдохнул он и снова пошел на штурм, рыча от удовольствия...

Отведя в сторону согнутую женскую ножку, Гаер вдвигал фалл все глубже и глубже...

Тело гостьи вздрагивало, изгибалось дугой, и казалось, было готово выпить Гаера досуха.

Гаер словно обезумел. Его движения становились все резче.

– Затрахаю! Порву! – он безжалостно вколачивал в нее свою похоть... Гостья только постанывала.

«Хорошо старается, – думала она, – надо показать мальчику, что мне нравятся его старания! »

– Больше не могу, – измученный узник упал на солому и приказал:

– Встань!

Она повиновалась.

– Пройдись по камере... Медленно! Руки вверх, в стороны и вниз! Туда и обратно... Тень, я хочу запомнить тебя такой, какая ты сейчас. Как жаль, что в камере темно.

И тут, словно выполняя последнее желание узника, в окно заглянул месяц. В холодный лучах ночного светила женщина казалась отлитой из слитка серебра, над которым потрудился ювелир, раскрасивший тело страшными черными рисунками. Прекрасная, манящая, доступная и страстная...

– Стражники у дверей умрут от зависти, глядя на то, что я с тобой здесь вытворяю! Эти воспоминания уйдут со мной в могилу!

– Выпей еще и расслабься, – ответила женщина. – Давненько меня так не имели!

Тень не стеснялась своей наготы, она совершенно спокойно выставляла себя напоказ.

– У нас есть еще время! – Гаер выпил вина, перевернул Тень на четвереньки и положил свои ладони на ягодицы женщины. – Я трахну тебя в зад!

Гаер раздвинул ягодицы, послюнил напрягшийся фалл и вдвинул его в шоколадную дырочку, проваливаясь в глубину.

Тень позволяла ему делась с собой все, что хочется.

– Кончаю! – прохрипел он.

Потом они долго лежали, не размыкая объятий.

– Ты чудесный подарок. Теперь я готов умереть! – прошептал он. – Передай Фальцо мою благодарность!

– Я действительно подарок! – женщина встала и быстро оделась. – Вино отравлено. Тебя ждет крест, но ты умрешь почти без мучений до восхода солнца!

Женщина стукнула в дубовую дверь. Стражник, наблюдавший за тем, что происходит в камере, стоял и тяжело дышал.

«Похоже, ему понравилось! – подумал Гаер. – Спасибо моему любовнику! Ха, поистине царский подарок! »

Долго сидеть узнику не пришлось.

– Пора, – открылась дверь, и его вытолкали в тюремный двор. Там стояло еще десять человек, приговоренных к смерти.

– Пошли! – стражники толкали несчастных копьями к выходу из тюрьмы.

До холма, где казнили государственных преступников, было примерно полчаса пути, но измученным узникам на последний путь понадобился почти час.

Месяц освящал зловещее место. Вершина холма была выложена огромными гладкими булыжниками, плоской стороной вверх. Ими же были выложены ямы для вкапывания крестов, чтобы каждый раз не тратить время на приготовления.

Толпы зрителей не было: император казнил личных врагов ночью, без свидетелей, что придавало казни дополнительный ужас.

«Только бы вино подействовало быстро! – Гаер смотрел, как прибивают к крестам и поднимают его сокамерников. – Скоро и мой черед! »

– Этого привязать, а не прибивать! – Гаер услышал приказ палача распорядителя.

– Все равно все умрут до восхода солнца! – раздался ответ смех подручный палачей!

«Вот и все! » – Гаер посмотрел на месяц и потерял сознание.

Наставления Фальцо

Фальцо, перед тем как в очередной раз исчезнуть, давал Исанке наставления, подкрепляя их ударами розог.

– Мне надо много успеть, но я не могу оказаться в двух местах одновременно. Настала пора послужить тебе своему господину. Я сделал так, что Гаера казнят, при этом, если боги будут благосклонны, ему помогут слезть с креста невредимым. А теперь подай сюда прут, ложись на стол животом и слушай внимательно. Розга помогла тебе выучить грамоту, и сейчас должна помочь запомнить все в точности.

– Слушаюсь, господин!

–Твоя задача организовать его тайную переправу на побережье.

Прут впился в нежную плоть, помогая вольноотпущеннице все правильно запоминать.

– Мальчик много страдал, и твоя задача не только провести его под видом раба, но сделать так, чтобы он восстановил свои силы, и заодно интерес к женщинам!

– Ш-ша, – пропел прут, оставляя на попе еще один след.

– Я, как ты знаешь, люблю в равной степени и тех и других, а вот Гаер после тюрьмы…

Прут снова пропел в воздухе.

– И еще, сама понимаешь, в случае провала – казнят и тебя, и меня и Гаера!

Фальцо посмотрел, как Исанка вздрагивает всем телом, и решил, что усвоение инструкций проходит вполне успешно.

«Сейчас моя авантюра держится на волоске, вернее на старании моей вольноотпущенницы. Она не раз доказывала мне свою преданность, но это задание смертельно опасно! Хватит ли у нее сил? И выбора у меня нет. Других проверенных людей для этой авантюры не найти! »

– Господин, я справлюсь! – Исанка стояла в прежней позе, так как разрешения встать не было. – Можете на меня положиться!

– Вот купчая на Гаера, его одежда и рабский ошейник! – Фальцо поцеловал Исанку и повалил ее животом на стол.

– Я все поняла! Господин, это мне зачтется в качестве взноса за выкуп?

– Зачтется! – Фальцо крепко шлепнул девушку пониже спины ладонью. – Правда, полностью выкупиться тебе пока не удастся. При этом я надеюсь на твою сообразительность. Кто знает, какие могут случиться неприятности? Хоть деньги за все уплачены, но палач может потребовать от тебя и другой платы! А теперь я хочу тебя!

Исанка привычно раздвинула руками свои ягодицы, чтобы хозяин мог выбрать любое из приглянувшихся ему отверстий.

– Это тебе от меня! – фалл господина вторгся в лоно вольноотпущенницы. – Последнее наставление. В помощь дам тебе своего немого раба. Если все сделаешь хорошо, час твоего освобождения приблизится. А если нет – вместо моего фалла палач всадит в это место длинный, смазанный салом кол!

«Я сделаю все, как надо! – Исанка подмахивала господину и глотала слезы. – С тех пор, как он реже стал меня сечь, розги переносить труднее! »

Воскрешение, которое хуже смерти

«Наверное, я уже в царстве теней, – Гаер огляделся вокруг, не понимая еще, где находится. – Я представлял загробный мир несколько иначе».

– Ну, здравствуй! – раздался женский голос. – С воскрешением!

– Я жив?

– Не совсем! – женский голос стал ближе. – По всем документам Гаер, сын изменника Торакса, казнен сегодня ночью. А ты – Гаерс, раб, купленный вольноотпущенницей Исанкой! Чувствуешь, что ты раб?

Женщина зажгла лампу, и Гаер увидел, что находится в маленькой комнате, на шее у него плотно сидит ошейник.

– Исанка – это я! А ты, кусок собачьего дерьма, привыкай к ошейнику и к участи раба! А теперь вставай в корыто! От тебя смердит, как от старого покойника! – Исанка чувствовала в себе новую жизнь, и против собственной воли это сделало ее добрее. Вот сейчас перед ней стоял бывший господин, которого она, на правах госпожи, могла запросто высечь за непослушание, но вид узника, только что снятого с креста, вызывал жалость, а не месть.

«Фальцо велел привести мне его в порядок! – Исанка осмотрела Гаера с головы до ног. – Придется мне его вымыть, хотя бы для того, чтобы потом трахнуть! Конечно, госпожа не должна мыть раба, но будем это считать прихотью! Помню, Циннамус под хорошее настроение тоже любил мокрых юных рабынь! »

– Исанка? Мне кажется, что я вас видел! – Гаер послушно сел в корыто и протер глаза.

– Да, твой любовник Фальцо купил меня на вилле Циннамуса! – Исанка принялась отмывать Гаера. – Ему стоило огромных усилий вытащить тебя из тюрьмы. Я сама варила зелье из пауков! В нужной дозе он вызывает состояние каталепсии (мнимая смерть – прим. авт). Тебя палачи сняли, искренне считая мертвым. Дорого же мне стоило купить твое тело у стражников. Денег, засланных Фальцо, им показалось мало! Догадываешься, чем я им еще заплатила? Так что ты у меня в неоплатном долгу! А теперь слушай и запоминай, мой верный раб Гаерс! Теперь от того, насколько мы достоверно будем играть с тобой спектакль, зависит многое: и твоя судьба, и моя, и Фальцо, и твоего отца! В случае, если обман вскроется – все отправимся в лапы к палачу!

Гаер превратился в слух.

– Для всех я вольноотпущенница, а ты мой раб, которого я законно купила. Полосы на твоем тебе подтвердят твое положение. Фальцо постарался и даже купил тебе старую рабскую тунику. Ты не тягловая сила, и не мальчик для кухни. Ты мальчик для удовольствий своей госпожи. Поэтому я обращаться с тобой буду лучше, чем вы с несчастной Винией и Бестией, и не забывай, что твоя работа – доставлять мне в постели удовольствие и выполнять мелкие поручения. Будешь стараться плохо – высеку! В компанию Фальцо дал мне в помощь своего немого раба. Втроем мы за два дня должны добраться до побережья, где я фиктивно продам тебя Асперу, верному человеку, хозяину рыбацкой артели, и вернусь к Фальцо. Ты, кажется, мечтал быть моряком? Там тебе надо будет ловить рыбу и устриц, ждать и надеяться на то, что Торакс вернет себе расположение императора! Аспер – преданный Тораксу человек, и на него можно положиться. Лишь только подан будет знак, что с Торакса снята опала, ты вернешься к папочке.

– Скажи, а отец жив? Сестра жива?

– Слишком много вопросов для раба! – Исанка пошла в угол комнаты и вынула из амфоры розгу. – Напоминаю, что ждет любопытных рабов. Впрочем, в тюрьме с тобой поступили достаточно жестоко и на первый раз я тебя прощу! Отец жив, но пока скрывается. Танда… Ее участь очень печальна. Ее продали в рабство Анию, брату Винии. Он ее собирается казнить в цирке, и если Фальцо не успеет… Вот и пришлось мне заниматься твоим освобождением. А теперь, мой мальчик для удовольствий – ты покажешь мне, насколько велика твоя благодарность за спасение! Ляг-ка спинку и привыкай делать все, что я тебе говорю!

Исанка сняла тунику и села Гаеру на голову.

– От твоего старания зависит, что ты получишь на завтрак – кашу или розги!

«Вот времена меняются, – Исанка наслаждалась от горячих прикосновений языка Гаера, – я сижу на господине, и он старается изо всех сил, чтобы заработать себе завтрак! Впрочем, держать его впроголодь Фальцо запретил. К его приезду Гаер должен быть по-прежнему хорош и вызывать у моего господина интерес! Ну что же, ради того, чтобы снять браслет вольноотпущенницы, я постараюсь, но и своего тоже не упущу! Немой раб не имеет языка и не может доставить мне такого удовольствия! А мальчик старательный! »

Так для Гаера началась новая жизнь.

Ночь на постоялом дворе

Целый день Гаер провел в повозке. Немой раб правил лошадьми, а Исанка сидела вместе с ним и слушала рассказ парня о тюремных нравах.

«Империя не щадит врагов! – думала она. – А то, что делаю я сейчас – государственное преступление».

Поздно вечером повозка остановилась на постоялом дворе. Ужин Исанка приказала подать в свою комнату и закрыла дверь изнутри. «А на этом самом дворе мне пришлось переспать с возницей, чтобы выяснить судьбу Танды, твоей, раб, сестрички. Еще день пути, и мы у цели! »

– Можешь спокойно кушать! Мой господин Фальцо не держит рабов впроголодь, и за это они платят ему верностью! Этого же я жду от тебя! – Гаер ел паука, приготовленного Исанкой по секретному рецепту. «Кушай, мой маленький, – женщина смотрела, с какой жадностью Гаер ест утку под соусом. Конечно, то, что я подсыпала паучий порошок тебе в еду, знать совсем необязательно! И на этот раз ты, мой мальчик для удовольствий, будешь моим десертом вместо яблок! »

– Пока дверь закрыта, – Исанка сама налила вина себе и Гаеру, – и верный раб сидит у входа, разрешаю тебе пить вино, говорить и задавать вопросы! А потом, мой верный раб, поможешь мне принять ванну! »

– Госпожа, зачем господин отпустил тебя на свободу? – после обеда Исанка сидела в корыте, наполненном горячей водой, а Гаер помогал ей принимать ванну.

– Мой господин понимает, что женщина добровольно, без принуждения и избиения может дать гораздо больше, чем покорная рабыня. А ты плохо трешь мне спину!

– Простите, госпожа, не вяжутся ваши слова с тем, что я вижу на вавшем теле! – он провел рукой по ягодицам, нащупав следы от розог.

– Я его вольноотпущенница и прекрасно понимаю, как порка вас, мужчин, заводит! Последний раз он высек меня, давая наставления по твоему освобождению, чтобы я лучше их запомнила. Сам понимаешь, такие инструкции нельзя доверить ни одному пергаменту. А так у него была уверенность, что я выполню все в точности. Кроме того, он не любит, когда женское тело прикрывает одежда! Мне выбирать не приходится! Зато у меня есть надежда выкупиться от него окончательно и выйти замуж!

Гаер не знал, что делает с мужчинами блюдо из паука, но почувствовал, как начинает наливаться мужской силой.

– Готов? – улыбнулась банщица. – Иди ко мне, я тебя не съем! Сейчас я тебе покажу, что может госпожа, а не покорная рабыня!

«С ней не так как Пикколо и не так, так с Бестией, – думал Гаер, лежа на спине, – и совсем не так, как с палачом из императорского застенка! »

Исанка, оседлав Гаера, чувствовала себя свободной и независимой женщиной из племени поедателей пауков, которая сама решает, кому подарить ласку, а кому отказать. Ревности к шалостям господина она никогда не испытывала и не собиралась хранить ему верность. Освобождение не сделало ее неблагодарной, и теперь она с удовольствием выполняла его приказ.

«Только бы Фальцо не обманул! Браслет вольноотпущенницы давит сильнее рабского ошейника. Свобода рядом! Мне осталось только ее отработать! Интересно, успеет господин спасти Танду, пока я занимаюсь этим несчастным мальчиком? »

Авантюра Бестии

Как только господин со своими рабами оказались достаточно далеко от входа на чердак, Бестия повернулась лицом к Танде и, взяв руки девушки в свои, опустилась на колени.

– Что они сделали с Вами, госпожа? – настойчиво прошептала она.

Танда, которая на протяжении недель знала только оскорбления и дурное обращение, разразилась слезами. Она узнала Бестию сразу, как только увидела на пристани, но полагала, что девушка забудет одно доброе дело, что она ей сделала, и воспользуется случаем отомстить за все многочисленные дурные вещи, что она причинила. Доброта Бестии полностью вывела ее из душевного равновесия.

Бестия поднялась на ноги, обхватила всхлипывающую Танду руками и крепко обняла.

– Они изранили меня, Бестия, они так сильно меня ранили, – это все, что смогла сказать Тандало сквозь слезы.

– Я знаю, что ваш отец дал Вам жестокую порку за помощь мне! И я вместо работы на плантации оказалась здесь. Я излечила управляющего от импотенции, и теперь пользуюсь маленькими привилегиями. Я знаю, что ваш отец сбежал, чтобы избежать ответственности за измену. Мы, рабы, слышим и знаем довольно много. Подумайте, может, здесь есть кто-нибудь, кто может помочь Вам? А. може быть, я вам смогу помочь?

– Они собираются передать меня в качестве рабыни человеку по имени Аний Зиновий, и он наверняка убьет меня. Виния могла бы мне помочь, но она живет со своим дядей Лонгиусом Зиновием в имении около Нарбонны.

– Это не близко, но я найду ее!

– Но, Бестия, как ты можешь уехать отсюда, ты же – рабыня. Ты не можешь сбежать. Что случится с тобой, если тебя поймают?

– Поймают – высекут и вернут в контору! На моем ошейнике адрес выбит! А тут еще раз высекут, а возможно и не раз! Я в любом случае уйду до завтрашнего утра, – с усмешкой произнесла Бестия, отметая тревоги Танды, – прежде чем эта веселая компания внизу обнаружит, что нет нехватки лошадей, никакой Северной кампании, ничего!

– Ты все это выдумала? – сказал Танда, усмехаясь сквозь слезы.

– Да. Мы, рабы и вольноотпущенники, намерены затруднять жизнь компании Имши, пока ваш отец не сможет вернуться, и они говорят, что до этого осталось не слишком долго! Теперь я убегу в порт. Я скажу, что мне нужно обойти двор, и это последний раз, когда Вы меня видите, пока я не приведу вашу Винию спасти Вас. Я проскользну на борт «Аугусты»! Она должна отправиться торговать в Нарбонну со следующим отливом!

– В конторе много рабов и рабынь! Они меня заменят, или… – девушка улыбнулась, – останутся без сладкого!

Когда Бестия ползла вдоль пристани, то услышала крик боли. Мучитель вернулся к Танде.

На «Аугусте» не вели должного наблюдения, и у девушки не было проблем пробраться на борт. Позднее этой ночью, когда она скользила с отливом вниз по течению на пути обратно через канал, Бестия спряталась в трюме за тюками шерсти. Встав на путь, чтобы найти Винию, она не знала, что, когда обнаружит Винию, то узнает в ней рабыню Пикколо, с которой делила невзгоды путешествия из Приграничья в Роднеро. Мало того, что уверенность Танды в помощи Виниия была основана не на дружбе Винии, но на благодарности девушки к самой Бестии! Сама Танда была обречена на бойню в цирке. Все это, Танда, в страхе перед своими гонителями, не решилась рассказать Бестии…

Последняя ванна Антония

В вилле Антония роскошь бросалась в глаха. Мозаика на полу в ванной комнате была набрана из полудрагоценных камней; сама ванна была выточена из цельного куска малахита. Антоний гордился своей ванной – островком отдыха и восстановления душевного равновесия.

– Даже у императора такой шикарной ванны нет! – Антоний взял с блюда яблоко, откусил и швырнул остаток в угол!

«Не пристало мне ехать в приграничье, – думал Антоний, нежась в теплой ванне. – Вот пусть Кассий и мотается вместе с этой Тандало! А мне и тут хорошо! Я получил наследство, я богат и в милости у императора! Что еще нужно для веселой жизни? Дом полон хорошеньких рабынь, и мои прихоти исполняются по первому требованию! »

Девочка для ванной почтительно склонилась, ожидая распоряжений.

«Высечь ее что ли? Пожалуй, нет, не сейчас! Сейчас я хочу вина! »

– Принеси мне белого! – приказал Антоний.

– Слушаюсь, господин! – девушка бросилась исполнять приказание.

Он не знал, что император, отчаянно нуждавшийся в деньгах, уже составил завещание, по которому Антоний отписывает ему все богатства. Опытный писец уже подделал подпись, и теперь продолжение жизни фаворита было не в интересах императора.

Фавориту не хватило смекалки распределить свое состояние так, как это сделали Торакс с Цинамусом. Он наивно считал, что теперь ему можно проводить жизнь в праздности и удовольствиях. А сундуки, набитые золотом, толпы рабов, богатые виллы и обширные поля – сделают жизнь сплошным праздником.

«Снова у меня работа, – думала Тень, стоя за занавеской, – пусть искупается в последний раз! Я исполнитель воли императора. А это чудовище и так слишком долго не свете живет! »

Антоний нежился в теплой воде и не слышал, как к нему подошла Тень.

Он только почувствовал, как нежные пальцы стали разминать ему плечи и шею.

– Кто это? – не понял Антоний.

– Твоя смерть! – Тень одним движением ребра ладони по кадыку фаворита отправила его в царство теней.

«Убивать сладко, – думала Тень, оставляя на полу засушенный цветок ромашки, – особенно патрициев, чьи руки в крови моих соплеменников! Мы последние из рода амазонок, и наша служба – месть империи! »

Неожиданная встреча

Четыре девушки быстро ехали верхом по грунтовой дороге, копыта их пони поднимали небольшое облачко пыли у них за спиной. Трое девушек весело болтали друг с другом о тех невинных радостях, которые в кругах высшей женской аристократии, подражавшей поэтессе Сафии, прославляющей любовь между девушками, едва ли не заменяли все прочие отношения.

Четвертая, предпочитала помалкивать, хотя ей было о чем рассказать. Время от времени одна из девушек выкрикивала ей вопрос, и тогда она достаточно кратко отвечала.

Вначале, когда Виния только появились в имении своего дяди и приемного отца Лонгинуса Зиновия, девушки, все дочери местных землевладельцев или высоких чиновников, из-за замкнутой манеры держаться подумали, что девушка она слабая и изнеженная.

Как младшая, она не стала равноправным членом компании. Тем более что искусство верховой езды высоко ставилось среди ценимых ими умений, а Виния оказалась плохой наездницей. Первые несколько падений с лошади, подарка дяди Зиновия, вызвали огромное веселье, но когда вместо того, чтобы захромать в слезах домой, она поднималась и делала попытки снова, и снова, и снова, веселье, так же, как когда она отказалась уступить в борьбе за котенка, скорее стало приобретать оттенок уважения. Теперь, несмотря на то, что она не присоединялась к болтовне и шумному баловству, они ее полностью признавали.

Дорога заворачивала вокруг строений фермы на задах виллы дяди Винии. Со двора донеслись глухие звуки ударов кожаного ремня по обнаженной плоти, перемежаемые криками от боли.

«Там явно кого-то секут! » – от этой мысли лицо Винии побледнело, и она поехала, крепко сжав поводья.

– Эх, жаль, что мы к началу опоздали, – трое других повернули лошадей во двор, – не посмотрим забаву!

Порки рабов Виния не любила. Это была другая странность их подруги, которую они приняли без комментариев: девушки по себе знали, что такое розга школьного учителя.

Слишком скоро, по крайней мере, с точки зрения девушек, развлечение закончилось, и они поскакали, весело обсуждая зрелище, которому стали свидетелями.

– Жалко, что надсмотрщик так быстро закончил!

– Какая-то нищенка с рабским ошейником, как сказал надсмотрщик. Вероятно, беглая рабыня!

– Мой отец говорит, что мы должны держать их в повиновении, или они попытаются взять верх над нами!

– Ты знаешь, Виния, скотина была поймана, когда спрашивала тебя. Она говорила, что у нее есть для тебя сообщение, но когда попросили описать тебя, она не смогла. Она просто это выдумала. Она просто воровка и лгунья, как все рабы!

– Я скажу тебе, что ей, по-видимому, причиняли даже большую боль, чем порка хлыстом. Эту вещь надсмотрщик показал нам, когда они отпороли. У нее татуировка на самых интимных местах!

– А прямо между ногами из киски ирис... Виния... Ты куда?

Виния развернула пони и, хлопая тому пятками по бокам, пустила галопом обратно ко двору. Она завернула в облаке пыли через ворота, едва не сбив надсмотрщика на землю.

– Ты только что порол? – спросила Виния, спрыгнув с седла.

– Да, юная госпожа. Но теперь порка закончилось. Хотя… нет вопросов, я помучу ее для Вас снова, если Вы пожелаете... Она крепкая, легко может принять еще полдюжины ударов, – мужчина говорил удивленно, так как Виния до сего времени имела среди рабов и свободных людей в поместье репутацию добросердечной девушки.

– Нет. Нет, я должна увидеть ее. Где она?

– Я положил ее там, в сарае. Некоторое время она никуда отсюда не денется. Пусть пока там отлежится, а хозяин завтра может решить, что делать. Я считаю, что она беглянка, поэтому ее немедленно надо передать хозяевам. Мясо для виселицы – вот что она такое.

(В Роднеро часто использовали слово «виселица» как синоним распятия – авт.)

Виния сунула поводья пони в руки надсмотрщику, подбежала к сараю и распахнула дверь. Там в темноте на подстилке из грязной соломы лежала вниз лицом девушка с окровавленной спиной и плечами. Виния увидела кончик бутона ириса, показывающийся на верху зада.

«Неужели это Бестия? – чтобы удостовериться, она опустилась в солому на колени и осторожно перевернула рабыню на спину. – Это она! »

– Она выживет? – с тревогой спросила Виния надсмотрщика.

– Чтобы убить одну из таких, госпожа, потребовалось бы больше, чем порка!

– Я хочу, чтобы ее немедленно положили на носилки, осторожно отнесли в мою комнату, и потом я хочу, чтобы моя служанка Крурис промыла ей спину вином и ухаживала за ней!

– Вы не можете сделать этого, госпожа. Она – грязная рабыня, и истекает кровью. Что скажет хозяин?

– Я не знаю, что скажет мой дядя. Но я обязательно увижусь с ним и сообщу, что ты сделал с моим курьером без разрешения! – Виния сделала паузу и затем убедительно продолжила. – Она рабыня, но я многим ей обязана. И у нее для меня действительно важное сообщение! Пожалуйста, присмотрите за ней, если не хотите больших неприятностей! А их я вам гарантирую!

– Хорошо... Хорошо, юная госпожа, – надсмотрщик глянул на серьезное лицо девушки и затем стал выкрикивать распоряжения. Появились двое конюхов, нашли рогожу и осторожно подняли Бестию на нее. Виния вскочила обратно на пони и медленно поехала к дому, стараясь решить, что именно сказать дяде.

Трудное решение

Лонгинус Зиновий сидел за столом, с озадаченным выражением подняв глаза на племянницу, любовницу и приемную дочь.

«Похоже, ей трудно говорить и даже сдерживать дрожь в руках и коленях! Что могло ее так взволновать? Врываться в комнату в таком виде, и требовать беседы на нее не похоже! »

Если он о чем и беспокоился, так о том, что девушка была очень тихой. Для него было облегчением, что другие девушки в этой местности приняли ее в компанию, хотя он замечал, что Виния старается держаться в стороне от многих их диких выходок.

Девушка даже после нелепого купании в проруби, когда вернулась синяя от холода и едва способная передвигаться, потащилась в комнату и отказалась от всех предложений помочь.

Лонгинус сделал паузу и затем продолжил.

– Я помню твой рассказ о Бестии! Ты хочешь, чтобы я выкупил эту Бестию, которая была так добра к тебе? Несомненно, я это могу, и я мог бы найти ей хорошую спокойную работу где-нибудь в моем имении, если ты хочешь. Но сначала мы должны будем найти…

– Она – на моей кушетке, дядя, вымыта Крурис, – выпалила Виния. – Она пришла сюда с сообщением для меня, я не знаю, что в нем было, наш управляющий предположил, что она беглянка, ищущая, что своровать, поэтому он высек ее, а я узнала только сегодня утром по пути обратно с верховой прогулки!

Лонгинус сидел, с открытым ртом взирая на Винию, затем отвалился на спинку стула и рассмеялся.

– Тебе лучше пойти сейчас в комнату, – произнес он сквозь смех, – и успокоить подругу. Как только она достаточно оправится, чтобы замечать, что творится вокруг, то очень смутится, обнаружив себя на приличной кушетке с ухаживающей за ней патрицианкой, пока там не появится кто-то, кто объяснит, как это все случилось!

Виния все еще слышала смех дяди, когда тот закрыл за нею дверь кабинета. Она совсем не могла понять, что тут смешного, но была рада, что дядя не сердится на нее или на Бестию.

Зимнее солнце сияло в окна спальни Винии и отражалось на длинных светлых волосах девушки-рабыни, пока она, склонившись над кушеткой, нежно смазывала израненную спину Бестии. Когда Виния вошла в комнату, она подняла глаза и улыбнулась.

Бестия повернула голову, чтобы взглянуть на вновь прибывшую.

– Пикколо, – слабо промолвила она, – я не знала, что увижу тебя. Ты, должно быть, была куплена Гаем Зиновием. У меня есть сообщение для Вини, твоей хозяйки!

– Она думает, что Вы рабыня, подобная ей, госпожа, – хихикая, сказала Крурис. – Они делаются немного странными после того, как их высекут. Мой Карио думал, что я его мать, когда я промывала ему спину!

Пикколо встала на колени рядом с кушеткой.

– Я и Пикколо, и Виния, – сказала она.

Бестия, поморщившись от боли, протянула руку и прикоснулась к шее девушки.

– Ошейника нет, – удивленно произнесла она, и затем, – у меня сообщение к тебе от Танды. Только пусть Крурис уйдет!

Девушки продолжали говорить друг с другом после того, как Крурис дочиста протерла окровавленную спину Бестии и ушла. Виния сидела на полу, голова опиралась на кушетку, рука Бестии лежала у нее на груди. В этот момент не было никакой разницы между двумя девушками, хотя одна была приемной дочерью Роднероского сенатора, а другая – рабыней. Затем Виния почувствовала, как вздрогнула Бестия. Подняв глаза, она увидела, что в комнату вошел дядя. Она поспешно встала на ноги.

– Я пришел посмотреть, что сделали с твоей гостьей, Виния, и поблагодарить за помощь, которую она оказала тебе в прошлом, – тихо промолвил мужчина.

Виния взглянула на подругу и решала, что сказать ей. Бестия, которая храбро снесла так много, чтобы защитить ее, впала в ужас перед этим человеком, который тихо говорил, но был одет в тогу с широкой пурпурной полосой, что обозначало одного из правителей Роднероского мира непосредственно под самим императором.

– Бестия пришла сюда с сообщением от Танды для меня, дядя, – произнесла Виния. – Танду отправили в качестве рабыни к моему брату Анию, и она просит моей помощи!

– Я не вижу никакой причины, почему ты должна предоставить ей эту помощь, – холодно заметил Лонгинус. – Мне кажется, что ты ничем не обязана ни ей, ни ее отцу. Тут чувствуется рука провидения! Они, насколько я знаю, тобой помыкали и очень дурно с тобой обращались. Немного собственного лекарства, даже если оно смертоносное, это то, чего заслуживает эта девица!

– Да, дядя, но хотя это и не вся правда! Танда затеяла целую интригу, чтобы избавить Бестию быть посланной на смерть на полях, даже вынесла за нее жуткую порку, а я многим обязана Бестии!

– Твой долг перед Бестией я признаю и выполню. Я не вижу, однако, что это ставит тебя в долг перед Тандой, – твердо сказал Лонгинус, очевидно желая закрыть дискуссию.

– Я все же хочу помочь Танде, если могу, – выпалила Виния. Она знала, что действует рискованно, ведь Лонгинус был приемным отцом, а в Роднероской семье слова отца было законом.

– Я не могу понять, почему... Если, – Лонгинус остановился, внимательно всматриваясь в Винию, которая беспокойно задвигалась под пристальным взглядом, – ты не любишь ни ее, ни ее брата!

Виния ничего не произнесла, но вспыхнула. Это была та вещь, которую она не рассказала своему дяде. На самом деле она не знала, любит ли она Гаера, брата Танды. Он знала только, что, несмотря на всю жестокость и оскорбления, которые причиняли ей Гаер и Танда, она отчаянно скучала по ним.

Она хотела снова оказаться с Тандой и Гаером, ощущать на вкус сперму, иметь глубоко в себе фалл Гаера и чувствовать губы Танды. Возможно, после пережитых приключений Гаер с Тандой были бы с ней более мягкосердечны. Она на это надеялась, но независимо от того, она хотела помочь Танде!

Лонгинус прочитал племянницу как книгу.

Он не одобрил, но сказал себе, что в деле политический аспект. Торакс был, как понял он от осведомителя в Роднеро, обратно на пути к императорской благосклонности, и не далее как вчера ему передали пакет с погашенными долговыми расписками от Торакса.

«Я знаю, что Торакс невероятно богат. Танда с Гаером должны, несомненно, наследовать это богатство. По общему признанию, они просто дети вольноотпущенника и социально стоят гораздо ниже отпрыска патрицианского семейства Зиновиев. С другой стороны, дети вольноотпущенников поднимались до самых высоких почестей в государстве, не добираясь только до имперской короны. Было бы полезно заиметь признательность Торакса, а дружба между племянницей и Тандой с Гаером, вероятно, имеет долгосрочную ценность для обеих девушек».

– Очень хорошо, – произнес он, и Виния, ждавшая решения, явно расслабилась. – Я распоряжусь насчет твоего путешествия в Приграничье. Ты отправишься в течение трех дней. Мне надо сделать много приготовлений!

– А Бестия со мной поедет?

– Тебя должен будет сопровождать твой преподаватель, – продолжал Лонгинус, проигнорировав вставленный вопрос.

– Плаутус, – ошеломленно вымолвила Виния.

– Да. Я не могу отправиться с тобой из-за дел здесь, но не собираюсь, чтобы ты вот так поехала без отвечающего за тебя взрослого, который держал бы тебя в поле зрения. Он будет действовать на основе моих полномочий, и осуществлять эти полномочия над тобой! – Лонгинус повернулся и покинул комнату.

Двумя днями позже девушки сидели в спальне Винии, ожидая, когда Крурис принесет ужин. Обычно Виния ела со своим дядей, но с тех пор, как появилась Бестия, стала питаться в своей комнате. Вначале составляя компанию девушке, пока та оправлялась от порки. Позже, потому что Бестия так боялась дядю, что было бы недобрым по отношению к нему предлагать есть с ними, и также, поскольку она знала, что дядя никогда не допустит, чтобы рабыня ела с ним за одним столом. Лонгинус вошел в комнату и девушки поднялись на ноги, чтобы приветствовать его.

– Я только что вернулся со встречи с прокуратором, – сказал он, обращаясь к Винии. – Я добился для тебя полномочий использовать имперские почтовые посты в твоем путешествии. Я также получил рекомендательные письма для различных должностных лиц в Приграничье, которые, надеюсь, окажутся полезными. Я вверяю беречь их Плаутусу!

– Благодарю Вас, дядя!

– Моя задача получить их была облегчена тем, что уже ясно – Тораксу будет возвращена благосклонность императора. Это печально, как люди всегда стремятся помогать восходящему солнцу, – напыщенно добавил Лонгинус, вполне выражая свои собственные расчеты материальной выгоды, когда соглашался на путешествие племянницы.

– Есть, однако, одна вещь, размышляя о которой я провел немало времени, – продолжал он. – Это, Виния, твоя дружба с рабыней Бестией. Боюсь, что должен сказать, я пришел к заключению, что она неподобающая. Неправильно для моей племянницы пребывать в дружеских отношениях с простой девушкой-рабыней.

Он увидел, как Виния потянулась и схватила Бестию за руку. Сама Бестия выглядела так, словно ее ударили по лицу.

– Я решил, что такое положение не может продолжаться, – Лонгинус сделал паузу и улыбнулся. – Поэтому я также добился от прокуратора распоряжения, что Бестии должна быть предоставлена свобода, а о вопросе пошлины за освобождение я позабочусь сам!

Он был почти свален на землю Винией, которая бросилась к нему и обхватила руками за талию, крепко обняв. «Кажется, – подумал сенатор, – я, наконец, нашел способ прорвать сдержанность девушки».

– Я надеюсь, – произнес Лонгинус, хлопая по темноволосой голове, что прижалась к груди, – что вы обе будете ужинать со мной. Я уже дал распоряжение и в кузнице с Бестии снимут ошейник.

– Мы обе будем рады остаться с Вами и после ужина! – заявила Виния

– Конечно! – согласилась с подругой Бестия!

В спальне сенатора

Луна пряталась за облаком, и не видела, что происходит в спальне сенатора.

«Девушки остались очень благодарными ко мне, грешному! – утомленный Зиновий смотрел, как две девушки целовались, попутно ощупывая груди и попки друг дружки. – Так что кроме политической выгоды я поимел и свою собственную! »

Виния очень боялась сделать еще не до конца оправившейся от порки Бестии больно, но она хотела сделать ей приятно. Раздвинув теплые складки, рука Виния хозяйничала в норке. Обе сдавленно постанывали, возбуждая сенатора. В порыве страсти Бестия продолжила ощупывать ее попку. Они были очень горячими. Складочки на норке Виния сами собой раздвинулись, открыв влажную щелку.

Поэтому, собрав жидкость вокруг влагалища, Бестия хорошенько растерла ее по пальцам. Средним пальцем правой руки она аккуратно проникала в дырочку Винии. Внезапно Виния вздрогнула, приглушенно вскрикнула и обмякла.

«Эх, где моя молодость, – думал сенатор, – все меньше могу делать сам, и все чаще становлюсь просто зрителем! »

Отдохнувшая Виния стала целовать Бестию в шею, потом в маленькую, с крупными сосками, грудь. Она усердно лизала соски, а Бестия лишь тихонько стонала. Виния опускалась все ниже и ниже и, наконец, ее язык достиг цветка ириса. Руками она раздвинула губки и языком стала ласкать небольшой бугорок над татуировкой. Бестии ничего больше оставалось делать, кроме как сдавленно стонать. Ее влагалище текло, ей было безумно приятно. Виния вдруг перестала лизать и села Бестии на лицо.

На Бестию выплеснулась теплая жидкость. Это стало завершающим аккордом к развлечению.