Солнце светит всем Часть 25

Исанкло возвращает себе имя

Фальцо сидел в комнате над таверной и писал письмо жене. По-своему он любил ее и хотел вместе с письмом выслать Фаине немного денег.

«Этим женщинам хоть много посылай, хоть мало – все потратят! Но без денег оставлять беременную женщину – значить прогневить богов! А мне так нужна их помощь! »

Исанкло понимала, что у господина на уме какая-то новая авантюра, но, помня, что хозяин обещал делать с болтливыми рабынями, нечего не спрашивала.

«У меня есть чем заняться на кухне! » – девушка, стараясь угодить господину, решила приготовить сегодня печеные яблоки с медом.

Господин Фальцо оказался лакомкой, и от вкусных блюд приходил в хорошее настроение.

– Яблоки с медом… Это хорошо, – сказал Фальцо, – придем в наши комнаты, у меня для тебя есть кое-что одеть!

«Интересно, что он хочет на меня надеть, если только у плиты разрешает мне пользоваться кожаным фартуком? » – Исанкло знала, что спрашивать – только нарываться на порку.

– С этого момента ты из рабыни превращаешься во временнообязанную! – с этими словами Фальцо снял ошейник с шеи Исанкло и надел на ее руку серебряный браслет, подтверждающий ее новый статус. – Для нового предприятия мне нужна не рабыня, а вольноотпущенница! Этот браслет показывает, что за тобой остался должок за выкупную пеню! Вот только надо теперь дать тебе новое имя!

– А имя у меня уже есть! Я Исанка из вольного племени поедателей пауков!

– Ну, что же, я не против этого имени! А теперь я хочу получить благодарность, причем не рабскую, а свободной женщины!

Кончик языка Исанки наткнулся на зубы Фальцо, но она разжала их и их языки переплелись. А затем Фальцо почувствовал, как ее язык лезет ему в рот. Она повернулась к нему всем телом, и ее нога оказалась у него между бедер. Исанка опустила руку вниз и ласково сжала мошонку, Фальцо почувствовал, как напряглись ее соски. Исанка раздвинула ноги Фальцо, расположив их с обоих сторон своей головы и захватила фалл господина руками.

«Действительно, со свободной женщиной гораздо вкуснее! – думал Фальцо, чувствуя, как язычок ласкает его. – Не всегда насилие помогает! »

Исанка, зная, что господин любит не только девушек, но и мальчиков, погрузила средний палец в анус господина, и в этот момент Фальцо кончил.

Немного успокоившись, Исанка потянула господина к себе и нежно поцеловала его в губы.

– А что ты будешь делать, выйдя на свободу? – спросил Фальцо утомленную девушку. – Сама понимаешь, тебе надо очень-очень постараться и служить мне верой и правдой, чтобы избавиться от браслета!

– Я арендую кусок земли и заведу ферму по разведению пауков.

– Это зачем? – не понял Фальцо.

– В моем племени знали, как готовить и сохранить паутину. И как ткать из нее. Секрет прост, но его в империи его не знают! Представляешь, сколько стоит туника из паутины?

– Их носят только члены семьи императора. Они теплые, прозрачные. Невесомые и жутко дорогие!

– Вот, а я смогу продать туники и купить себе все. Включая мужа!

– Я вложу деньги в твою ферму, – пообещал Фальцо.

В этот момент комната наполнилась дымом.

– Яблоки пригорели! – Исканка по привычке уже почувствовала, как розги гуляют по ее спине.

– Только на сегодня прощаю! – улыбнулся Фальцо. – Эти отдашь моим рабам, а мне испечешь новые!

– Все будет исправлено, господин! – Исанка позволила себе улыбнуться.

«За то, что ты снял с меня ошейник, я готова на многое, – думала Исанкло, принимая в себя фалл господина, – теперь моя задача снять с себя браслет временнообязанной! Ты и сам не заметишь, как сделаешь это! Главное, чтобы в пещерах не перевелись пауки! »

– Вижу, что освобождение не сделало тебя неблагодарной скотиной, – ухмыльнулся Фальцо. – Завтра купим тебе другую одежду!

«Мне достались хорошие комиссионные, – думал он, любуясь верной Исанкло, извивающейся в танце, – как хорошо, что женщины из клана убийц умеют быть благодарными и помнят мою доброту! Отправь я ее в свое время на кол – и не имел бы кошелька, туго набитого монетами! А ради такого куша можно и поделиться своей рабыней. С нее не убудет! »

Ночь на ферме

Когда всадники достигли фермы, было уже темно. Дом был заперт и явно без признаков жизни. Сколько ни стучали в парадную дверь, никого не смогли вызвать. Только после того, как спотыкающегося и ругающегося Аргиуса отправили в темноту к амбару, ему удалось кого-то обнаружить. Это был всего лишь Аристон, перепуганный раб, которого оставили на зиму в качестве смотрителя. Аристон был стар, и всадникам могло показаться, что он явился из царства Аида. Там козлоногие слуги князя Тьмы разукрасили его тело взбухшими жилами, лоб да щеки расписали морщинами и приклеили длинную, белую бороду.

– Господин, – проскрежетал старик, стоя перед лошадью Антония и заламывая руки, – если бы я знал, что Вы приедете... но здесь мало еды или чего другого!

– К тебе нет вопросов, – беззаботно произнес Антоний, – открой для нас дом, и мы сами добудем продовольствие. Я знаю, где мой отец держит вино, и даже если у тебя нет ключа к погребу, мы быстро снимем дверь с петель!

– Господин, что скажет ваш отец, если... – возражения старика были прерваны тем, что Антоний ударил того ногой в лицо.

– Заткнись, старый дуралей, – приказал Антоний. – Отворяй дом, когда я приказываю, если не хочешь отведать хлыста, и для тебя же лучше не лезть в мои дела!

Через недолгое время Кассий и Антоний разместились в лучшей комнате дома. Дверь в погреб рухнула под атакой Аргиуса, и двое молодых мужчин наслаждались кувшином, пока остатки двери поддерживали огонь, у которого они грели свои ноги.

– Что я должен делать с отродьем? – спросил Виндекс из тени в той стороне комнаты, где он стоял, держа Танду.

– Вытряхни из мешка и развяжи запястья. Она не сможет отсюда удрать, и может прислуживать нам, пока ты помогаешь Аргиусу разыскать какую-нибудь еду, – отвечал Кассий.

Танда почувствовала, как руки мужчины коснулись голого зада, когда тот нащупывал веревку, связывающую запястья. Ей показалось, что Виндекс занимался этой работой несколько дольше, чем необходимо. Затем руки оказались свободными, и она потерла красные полосы, где веревка врезалась в кожу...

– Подойди сюда, – приказал Кассий, и Танда неохотно двинулась вперед на свет.

– Ближе, глупая маленькая скотина! Ты что, не знаешь, где надо стоять, чтобы наполнять наши стаканы?

«Теперь я в роли Пикколо и Бестии! – вдруг подумала Танда. – Богиня Немезида решила, что я заслуживаю эту участь! »

– Неплохая маленькая проститутка, Антоний, – Кассий подался вперед и, пробежавшись рукой вверх по задней стороне бедра Танда, стиснул задницу.

Стараниями рабов в камине разожгли больной огонь. Закоченевшая Танда почувствовала, что вместе с теплом к ней возвращается и способность рассуждать. Она стояла как загнанная в угол куница, понимая, что шансов на спасение нет.

– Ты знаешь, когда я в первый раз подошел к ней, она решительно меня отвергла, – продолжал Кассий. – Слишком гордая, так сказать, но теперь – другое дело. Она многому научилась на этой ферме! Честно, соберусь жениться – отправлю невесту Катарсису на воспитание! С патрицианок бывает полезно сбивать спесь! Танда, скажи, что лучше для рабыни, доставлять удовольствие, или отведать порку?

– Доставлять удовольствие, господин! – ответила Танда.

– Видите, продолжал Кассий, – несколько месяцев в горах, и она стала по-настоящему яркой маленькой проституткой. Ничего не любит больше, чем фалл господина в этом прелестном задике, и также умела в сосании. Ты должен попробовать ее, Антоний.

«Ненавижу, – девушка отвела от господ взгляд, чтобы не выдать своих мыслей. – Я им отмщу! Вот только как? Что может сделать одна голая девочка против стольких мужчин? »

– Ты дашь Антонию попробовать тебя, не так ли, Тандало?

(Примечание автора. Роднерское окончание lo означает как малость, так и презрение, с подразумеванием в дальнейшем, что она сексуальная игрушка для господина. Таким образом, Кассий, называя Танду Тандало, показывал, что девушка одновременно и рабыня, и проститутка)

Танда беспокойно пошевелилась под прикосновениями мужчины, но ничего не произнесла.

– Ты поняла, как тебя зовут, проститутка?

– Тандало, господин.

– Давай говори громче, потаскушка, – рявкнул Кассий, – или я заставлю Антония дать тебе хлыста. Знаешь, нет ничего, что он любил бы больше. Ему нравится хлыст, и ему не нравятся девушки, которых он бьет!

– Тандало, – неохотно пробормотала Танда и затем, увидев, как потемнело от гнева лицо Кассия, поспешно добавила. – Да, господин! Я все сделаю!

– Так-то лучше, Тандало. Ты теперь рабыня и должна стараться угодить господину, и отзываться на рабское имя! Хорошая рабыня любит и уважает господина, и я собираюсь научить тебя быть хорошей рабыней.

Кассий убрал руку с зада Танды и прошелся ей вверх по груди. Взявшись большим и указательным пальцами за один из сосков, он крепко ущипнул. Танда вскрикнула от боли, и мужчина засмеялся.

– Проститутка кажется немного угрюмой, – заметил с усмешкой Антоний.

– Ты прав, Антоний, и никому не нравится угрюмая рабыня. Все же я надеюсь, мы со временем ее от этого излечим. Живей, Тандало, дай увидеть твою улыбку. – Кассий зло выкрутил девушке сосок.

Снова явился Аргиус, сжимая за шеи двух цыплят. Пока те ощипывались и готовились, Кассий с Антонием основательно приблизились к завершению первого кувшина. Они праздно беседовали, пока Танда следила, чтобы стаканы были наполнены, и терпела постоянное хватание ими своего тела.

«Сбегу, – думала она, – доберусь до лошадей, и рвану к ферме. Теперь Катарсис не будет меня бить! Однако скакать голышом в такую погоду, это шанс превратиться в снежную бабу! Но лучше замерзнуть, чем так жить дальше! »

Прислуживая двум мужчинам и при рабах, занятых работой в комнате, никакой возможности побега не было видно.

– Мой стакан почти пуст, Тандало, – раздраженно сказал Кассий, подняв взгляд от своей тарелки с тушеной курятиной, – или ты не в состоянии заметить, что происходит?

– Кувшин пуст, господин, – ответила Тандало.

– Ладно, ступай в подвал и принеси новый. Живее! Ты должна прекрасно все понимать, чтобы не держать господ в ожидании!

«Вот мой шанс! » – Тандало стрелой помчалась из комнаты. За спиной она слышала, как Кассий произносит удовлетворенным голосом:

– Она обучается. Рабская порода, ты знаешь. Из нее получится хорошая маленькая скотина!

Неудачный побег

Через несколько секунд она была снаружи во дворе. Стояла темная ночь, и она понятия не имела, где конюшни. На этот раз месяц спрятался за облака и не хотел помогать девушке.

В темноте строения фермы были едва различимы. «У меня очень мало времени, пока меня не хватятся! » – пробираясь ощупью вдоль стены амбара, она прислушивалась к каждой двери, к которой подходила. За третьей она услыхала шорох от движения и распахнула ее. Внутри было очень темно, но впереди она расслышал ржание лошади. Забыв все предосторожности, она быстро двинулась вперед и, споткнувшись о лежащую на полу вязанку хвороста, упала плашмя.

Танда быстро вскочила на ноги, но щиколотку железной хваткой обхватила рука.

– Кто тут шарится? – услышала она мужской голос.

Танда узнала голос старого раба, который стерег ферму. Танда попыталась вырвать щиколотку на свободу, но мужчина, несмотря на старость, оказался достаточно сильным, чтобы удержать измученную голодом девушку.

– Что ты делаешь здесь? – потребовал мужчина, подтягивая Танду к себе.

– Пожалуйста, позвольте мне идти. Пожалуйста, – умоляла Танда. – Я... я сделаю все, что Вы хотите, если Вы позволите мне уйти. Хотите, я отсосу у Вас, господин, что угодно, господин. Я умела в сосании... Вы можете поиметь меня в задницу, если позволите мне уйти!

– Короче. Ты сбегаешь, от господ, да? – сказал старый раб.

– Да, господин, пожалуйста, не возвращайте меня к ним, господин, пожалуйста, – чуть не плакала теперь Танда.

– Нет, моя мышка! Тебе придется пойти со мной. Я не могу рисковать. Если ты сбежишь, для меня было бы счастьем отделаться поркой. Молодой господин – жестокий хозяин, а я видел, как людей распинали за меньшее!

Крепко держа Танду сзади за ошейник, он повел голую беглянку обратно в дом. На полпути они встретили Антония.

– Так ты тут! – сказал тот, протягивая руку, чтобы взять ее у другого раба. – Идем со мной, теперь тебе предстоит порка!

– Я ее поймал, – произнес старик, продолжая держать Танду за шею.

Минуту казалось, словно между Виндексом и старым рабом собирается развернуться борьба за перетягивание. Затем их соперничество прервал голос Кассия, вопросившего, что тут происходит.

– Я ее поймал, – старик протиснулся мимо Виндекса и втолкнул Танду впереди себя в комнату, где сидели Кассий с Антонием. – Она пыталась сбежать, господин. Она была в конюшне за лошадьми, и я поймал ее.

– Хорошо, теперь оставь здесь, и мы разберемся с отродьем, – скомандовал Кассий.

– Она сказала, что будет сосать у меня, господин, если я позволю ей уйти, и также разрешила мне поиметь ее в задницу!

– О, я позабочусь, чтобы так и было впоследствии. Ладно, ты получишь свое вознаграждение утром. Господа раньше рабов, ты знаешь. Теперь выйди отсюда. Ты пахнешь навозом!

Плеть Кассия

Кассий подошел к Танде и, не говоря ни слова, сильно ударил в лицо сжатым кулаком, одновременно врезав ей под ноги. Танда рухнула спиной на пол во весь рост. Кассий прижал девушку к земле, надавив ногой на живот.

– Аргиус, – приказал он. – Принеси свое копье!

Глаза Антония блестели в предвкушении потехи, его ноздри сдувались и раздувались. Такое зрелище было не хуже пропущенной охоты.

– Теперь привяжи маленькую негодяйку к нему за щиколотки ногами врозь, да пошире. Теперь вы с Виндексом возьмитесь каждый за конец копья и поднимите ноги повыше!

«Ужас! – Танда лежала на спине, с ужасом взирая на мучителей, кровь каплями стекала из уголка рта, где кулак Кассия разбил губы. – Не переживу! А ведь как мне нравилось смотреть на избиение Бестии! »

Кассий взял со стола скатерть и окунул ее в кувшин с холодной водой.

– Ты заметил, Антоний, какие изящные ступни у нашей рабыни. Взгляни на Тандало, явно рабские ступни, грязные и мозолистые, и никаких следов былой изнеженности! – говоря это, он стирал грязь прочь. – Действительно кожа ороговела и стала твердой! Без ботинок можно по камням бегать! Хорошая рабская закалка! Однако нервы по-прежнему очень чуткие, погляди, как сжимаются пальцы у нее на ногах, когда я колю! – он прошелся концом охотничьего ножа вдоль подошвы Танды. – По меньшей мере, у меня есть шанс согреться, выпоров мерзавку.

Держали ее крепко. Приторно улыбаясь, Кассий вернул сырую скатерть на стол и поднял плеть для верховой езды. Без предупреждений он нанес Тандало ужасный удар между ног... Девушка пронзительно вскрикнула и прижала руки к паху.

– Отведи ей руки, Кадал!

Кадал опустился на колени и, потянувшись вперед, отвел руки Тандало прочь от промежности, прижав ей запястья к полу над головой.

– Держи ее крепче!

– Теперь, Тандало, будь внимательна, или получишь еще раз по тому же месту. Ты слушаешь меня, отродье? – Кассий поднял плеть, чтобы ударить снова.

– Господин, да, господин, – отчаянно выдохнула Тандало.

– Хорошо, я очень разочарован тобой, Тандало. Я подумал вчера вечером, что ты научилась быть послушной старательной рабыней, стремящейся угодить своим хозяевам, но сегодня ты повела себя плохо. Ты была угрюма и плохо настроена, а я совсем не могу допускать это в рабских отродьях. И теперь попыталась сбежать, чтобы украсть лошадь, хотя знала, что Антоний собирался трахнуть тебя! Это очень неблагодарно и безнравственно. Ты была отправлена в этот мир, Тандало, чтобы прислуживать и доставлять удовольствия господам, а не размышлять и иметь собственные желания. Несомненно, ты была избалована, и я должен излечить тебя от этого глупого своевольничанья!

Плеть снова опустилась между ног Танды, и девушка взвыла от боли.

– Ты поняла?

– Да, господин... Пожалуйста, господин...

– Теперь, Антоний, ты можешь отпустить запястья, если хочешь.

– Ты знаешь, это счастье, – продолжал Кассий, когда Антоний встал с ним рядом, – как провидение способствует естественному порядку вещей. Мы здесь с рабским отродьем, которое нуждается в порке, так как я не хочу быть замеченным на важной дороге, прежде чем доставлю Тандало домой. И мне следует предохранить ее от попытки сбежать снова. Все это может быть достигнуто одним действием!

С этими словами он поднял плеть и крепко врезал ей по подошвам босых ступней. Девушка взвизгнула и забилась на полу.

– Теперь держите надежно, – приказал Кассий двум рабам и ударил снова.

Боль опять прошла по телу Танды. Кассий усердно работал плетью, энергично осыпая ступни сериями коротких резких ударов. Вскоре Танде казалось, словно каждый нерв в теле дергает и сплетает в узел всепоглощающая агония. Она больше не чувствовала отдельных ударов, только общую мучительную боль, которая охватила тело и вытеснила все другие ощущения. Крепко удерживаемое за щиколотки тело металось и вертелось на полу, в то время как мужчина продолжал безжалостную атаку. Руки и голова Танды бились о землю, сопли со слезами стекали вниз по лицу, и неослабный пронзительный крик вылетал из покрытых пеною губ.

– Я думаю, – произнес Кассий, делая, наконец, паузу в ужасной работе, – на сегодня достаточно. Теперь не сбежит!

Он наклонился вперед, взял в руку одну из ступней Танды и крепко вдавил ноготь большого пальца в подвергшуюся пытке плоть. Вопли девушки достигли новой силы.

«А меня так веселила походка Пикколо после прижигания пяток! – вдруг вспомнила девушка. – Я еще думала, почему отец не прижег пятки Бестии! »

– Вы двое отвяжите щиколотки. Антоний, давай выпьем, чтобы освежиться самим и дать отродью оправиться минуту или две, прежде чем ты ею насладишься!

Кассий с Антонием вернулись на свои места у огня, где непринужденно развалились, потягивая вино. Танда, освобожденная от веревок, которыми были привязаны к копью щиколотки, свернулся на полу в клубок и тихо всхлипывала.

– Тандало, – протяжно вымолвил Кассий немного времени спустя. Танда подняла голову и посмотрела на мучителя затуманенными от слез глазами.

– Тандало, – продолжал Кассий, – ты, кажется, позабыла свою обязанность. Наши стаканы пусты, наполни их снова.

«Как выдержала Пикколо подобную пытку? » – Танда начала осторожно подниматься, страшась момента, когда придется опереть вес тела на ободранные ступни.

– Виндекс, девушке, кажется, трудно стоять. Будь добрым парнем и помоги ей!

Виндекс шагнул вперед и с жестокой улыбкой грубо поставил Тандало на ноги.

Несчастная вскрикнула. Ощущение было, как если бы она шла по горящим углям. Она стала нелепо пританцовывать, пытаясь облегчить боль, когда разбитая плоть подошв касалась пола. Четверо мужчин наблюдали, покатываясь со смеху.

«Мне было так смешно смотреть, как Пикколо танцевала после прижигания пяток! Теперь я плачу, а они смеются! »

– Ну, Тандало, – насмехался Кассий, – что это за дела? Ты никогда не сможешь налить вина, подпрыгивая в такой нелепой манере. Ты действительно самая никчемная рабыня, которую я когда-либо имел несчастье владеть. Тем не менее, неважно, ступай и ложись там на кушетку. Лицом вниз, проститутка, с задом, поднятым в воздух, и готовься к тому, что Антоний трахнет твою жалкую задницу. Пошевеливайся!

Были еще взрывы смеха, когда Танда, полуподскакивая-полушатаясь, шла к кушетке. Она растянулась на ней, как приказано, ненавидя мужчин за боль и унижение, и ненавидя себя за то, что терпит их.

– Сейчас ей засажу! – Антоний встал и стянул тунику через голову. Он развязал набедренную повязку и дал ей упасть на пол.

Фалл уже стоял, эрегированный и раздувшийся. Он очень возбудился, наблюдая наказание Танды. Антоний поплевал на руку и смазал набухший фалл собственной слюной.

– Надо посмотреть! – Кассий также поднялся на ноги. – И немножко помочь.

Он небрежно сунул кочергу в ярко пылающие древесные угли, взглянул на двоих рабов и кивнул. Зловеще ухмыляясь, они тоже стали приближаться к кушетке.

Антоний в состоянии возбуждения не стал тратить времени на приготовления. Он встал на колени между ног Танды и толкнулся вперед, насадив девушку на фалл. Танда застонала, почувствовав, что фалл мужчины раздвигает коричневое кольцо.

– Маленькая стерва! – Антоний зверски вгонял фалл, тремя мощными толчками он проделал путь через сфинктер девчонки и погрузился на всю длину.

Яйца Антония хлопали о голый зад, когда он пробивался вперед. Как всегда, несмотря на боль, несмотря на собственное нежелание делать это, Танда начала отвечать на вторжение мужчины.

«Славно он ее трахает! – Кассий вытащил кочергу из огня. – Только девочка мало вертится! »

По знаку господина Виндекс с Аргиусом схватили Танду за щиколотки. Широко ухмыляясь, Кассий прижал раскаленный докрасна кончик железного прута к одной из подошв Танды. Девушка взвизгнула, и по всему телу прошли конвульсии. Антоний вскрикнул, когда девушка плотно сжалась от боли и стала корчиться на фалле.

– У-У-Ух! – с громким стоном мужчина вошел в многоэтапный оргазм.

Спустя одну-две минуты Антоний вывернулся прочь. Он вновь поднялся на ноги и стоял, тяжело дыша, у кушетки, глядя вниз на обнаженное тело рыдающей Танды.

– Я держу небольшое пари, что ты никогда не имел более живой девушки, чем эта, – смеясь, вымолвил Кассий.

– И ты выиграешь, если поставишь. Этот прием я запомню на будущее. Я полагаю, так мы можем повеселиться в Золотом дворце. Я не думаю, что когда-либо слышал, чтобы это делали даже там! Прижги ей и вторую пятку!

Секунду спустя в комнате раздался отчаянный визг.

– Единственная проблема в том, что девушка вместо того, чтобы радоваться – визжит, как поросенок! Рабы, вышвырните ее в прихожую. Мы не желаем, чтобы нам мешал плач и всхлипывания, – приказал Кассий.

– А она не соберется еще раз удрать? – спросил Антоний. – Она у нас резвая!

– Не с такими ступнями, – успокаивающе ответил Кассий. – Она даже не выйдет во двор! Рабы, можете ее трахнуть!

Веселье продолжалось долго. Господа пили вино, слушая, как рыдает рабыня, зажатая между рабами.

Рано утром старый раб пришел требовать вознаграждения за выдачу Танды.

– Получай. Но не дома! Уж больно ты грязен!

Танде пришлось обслужить раба во дворе, причем другие мужчины стояли вокруг и глумились над ней.

– Смотрните, друзья, – веселился Кассий, – она явно не хочет нашего раба!

– А мы прижжем ее раскаленной кочергой еще раз, и тогда она захочет! – предлагал Антоний.

После того, как старик был удовлетворен, Виндекс связал запястья Танды, дочиста вытер зад девчонки горстью травы, прежде чем сунуть в мешок и поднять на спину своей лошади.

Они упорно ехали весь день, и на закате солнца Танда вновь возвратилась в Роднеро.