Солнце светит всем Часть 11

Клеймение

Гаер вместе с Тандой были рано посланы в постель отцом на том основании, что они несомненно переутомились и нуждаются в отдыхе. При этом отец ссылался на красноту их глаз и некоторую бледность лиц, чтобы доказать это детям, не находящих никаких оправданий вмешательству в их свободу. Торакс и сам не задержался, а пошел на ужин со сборщиками налога, взяв с собой Бестию. Гаеру с Тандой пришлось не только рано пойти лечь спать, но и укладываться спать самим.

– Слушай, Гаер, – Танда ворочалась с боку на бок, наконец, решилась и пришла в комнату к брату. – Мне скучно, и очень одиноко. Можно к тебе?

– Конечно, можно! – Гаер приподнял край одеяла.

– Скажи мне, Гаер, кто лучше в трахании: я, Рыжая или Пикколо? – спросила Танда с нарочитым спокойствием.

– Ты – вне конкуренции! Горячая и сладкая! Но, лаская тебя, я не чувствую власти. Мы с тобой на равных! С Рыжей и Пикколо ситуация другая! Я делаю с ними то, что хочу. Их желания никто не спрашивает! И в подчинении Рыжая была хороша, но отнюдь не так хороша, как Пикколо... С Пикколо, когда ты проникаешь своим фаллом...

В этот момент он навалился на Танду, чтобы она на деле почувствовала разницу.

– Хорошо... – стонала девушка в его объятиях. – Как хорошо! – Танда укусила брата за мочку уха. – Если быстро кончишь, я ухо тебе совсем откушу!

Некоторое время Гаер не мог говорить.

Потом, когда Танда лежала на его плече и отходила от пережитого оргазма, он продолжил разговор.

– С тобой мы как две лошади в одной упряжке. С Пикколо я всадник. А она как мой Пегас, когда я еду на Пегасе и перевожу в легкий, а затем в полный галоп... Тогда как с другой девушкой... ладно... это все было хорошо... Это было хорошо, но это было как разница между ездой на Пегасе и любом муле...

– Отлупить бы тебя, да лень! – Танда встала и, слегка пошатываясь, пошла в свою комнату. – Приходи ко мне утром! – обернулась она в дверях. – Я буду проверять, кто из вас лучше умеет лизать!

Сны с участием Немезиды ему больше не снились.

Утром оба проснулись полные энергии и кипящие от возбуждения. Гаер, поняв, что слегка обидел сестру, старался и тщательно вылизывал языком ее маленькую горошинку, не забывая работать пальцам в ее кишке.

Танда, простив вчерашнюю обиду, глубоко в рот заглатывала фалл братика. «Как подумаю, что сегодня будут клеймить наших рабынь, так вся теку от возбуждения! »

Торакс встал позднее обычного. Как всегда, он чувствовал голод после ночных приключений, и завтрак прошел в сердитом молчании. Единственный раз, когда он действительно рассмеялся в это утро, было, когда сын привлек внимание к потешной манере ходьбы Пикколо, возвращенной Амеаной в их комнаты.

– Как если бы, – так выразился Гаер, – проститутка имела кол в глубине зада.

«То, что произошло с Пикколо накануне и произойдет сегодня утром, может очень сильно осложнить отношения с ее родственниками, когда мы вернемся в Роднеро. Может и прав сын, оставить ее себе? Но я дал слово! »

– Первые рабы прибывают, отец, – Танда выглянула в окно. – Мытари тоже здесь! У них жаровня, хорошие угли и набор клейм. Не пора ли отправить наших рабынь вниз?

Бестия с Пикколо казались очень подавленными и, похоже, не разделяли восторженный интерес Танды к происходящей во дворе гостиницы подготовке.

– Сколько там девушек, Гаер? – спросил Торакс голосом, который явно показывал, что его терпение близко к срыву.

– По крайней мере, двадцать, отец. И рабов столько же. Они сейчас все время подходят. Многие плачут. И Амеана только что выгнала девушек из своей кухни. Довольно много мужчин. Собралась толпа зрителей. Я думаю, отец, пора спускаться. Если мы задержимся, соберется такая толпа, что нам ничего не удастся увидеть!

– Ох, ладно! Вы, рабские отродья, раздевайтесь, аккуратно сложите свои туники и подойдите сюда. Теперь возьмите с собой эти две деревяшки и держитесь за них, они – подтверждение, что пошлина за вас была уплачена. Если вы их выпустите, я ни в коем случае не собираюсь уплачивать налог дважды. Вы завтра же окажетесь на шахте в Корнуолле и никогда не выйдете из нее, даже когда помрете. Не имеет смысла реветь, Пикколо, ваши шкуры будут помечены горячим железом, и на этом – конец!

Пикколо, кажется, паниковала теперь, когда момент клеймения был так близок. Она крепко держала в руке небольшую деревянную дощечку, что дал Торакс, но казалась, была не в состоянии сделать и шага. Торакс поднял руку, чтобы ударить ее.

– Не дури, – Бестия быстро взяла руку Пикколо и потащила к двери. – Не пропадем!

Гаер и Танда пошли следом.

Взгляд Гаера задержался на двух нежных задах, которые вскоре встретятся с раскаленным железным клеймом. Он почувствовал ощущение возрастающего возбуждения, подумав, что вскоре их украсит изображение имперского орла.

Двор гостиницы наполнился зеваками, хотя клеймение еще не начиналось. По одной стороне двора легионеры выстраивали в ряд прибывающих рабов и рабынь. Все были обнажены, и многие плакали от страха.

Солдаты не осторожничали. Они шагали по двору, поддерживая порядок среди обреченных кулаками, ударами древом копий по голым задам и плечам.

Толпа зрителей шумела, предвкушая забаву, некоторые, помогая солдатам поддерживать порядок в очереди, пинали рабынь и угощали их затрещинами.

Пикколо с Бестией, спотыкаясь, вышли во двор. Их заметил легионер и шагнул к ним.

– Откуда вы пришли, две маленькие проститутки? – грубо спросил он.

Бестия указала на комнаты, где остановились Торакс с Гаером. Хотя она была в лучшем состоянии, нежели Пикколо, но тоже была очень испугана и обнаружила, что почти не в состоянии говорить.

– Подать уплачена, – произнес Гаер, сделав шаг вперед, – у них есть с собой расписки.

– А, – сказал солдат, поворачиваясь к нему, – и кто Вы, юный господин?

Уважение, с которым он разговаривал с Гаером, сильно контрастировало с грубым пренебрежительным тоном, что он использовал с Бестией.

– Я Гаер, сын Торакса, а они – две наших рабыни!

– Господин Фальцо, – крикнул легионер, – вот дети Торакса и их рабыни!

«Вот они, голубчики, – чиновнику показалось, что его дорожный кошель приобрел приятную тяжесть от золотых монет, – вот вы и попались! »

– Рабыни Торакса, – продолжал легионер, – и одна, – многозначительно кивнул он на Пикколо, – как раз того возраста, и цвет волос совпадает.

– Под это описание подойдет половина девушек, что стоят в очереди, – хмыкнул Фальцо, холодно оглядев дрожащую девушку сверху донизу, – но она выглядит как обычная маленькая проститутка, а не как дочь Зиновиев. Можешь ли ты представить себе, чтобы компания снобов из высшего класса позволила члену их семейства разгуливать обнаженной с кольцом на срамных губах и колокольчиками на лодыжке? Однако я хорошо знаю моего старого друга Торакса, и есть один надежный тест!

Он грубо схватил Пикколо за руку и повернул вокруг, так чтобы спина девушки было обращена к нему. Положив руку на затылок Пикколо, он заставил ее нагнуться вперед, раздвинул ягодицы и рассмеялся.

– Никакая это не Виния, – вымолвил он. – Они никогда бы не позволили Тораксу овладеть ею подобным образом. Она просто обычная девушка-проститутка. Приятная задница, однако. Мне хотелось бы знать, позволит ли Торакс старому знакомому насладиться ею, если я хорошо попрошу?

«Однако детки Торакса выглядят гораздо вкуснее! Похоже, я знаю, какой первый взнос заплатит мне Торакс за то, что я оставил дома свою юную жену и вот уже столько дней не могу по-человечески оттянуться! Конечно, вчера мне доставили кое-какое удовольствие…»

– Доставь эту парочку в строй, солдат, и хорошенько подумай, прежде чем беспокоить меня снова, – Фальцо отвернулся, решив, что пока разговор окончен.

– Вы слышали, что сказал господин? – закричал легионер, не слишком обрадованный получением выговора от Фальцо и срывающий это на двух беззащитных девчонках-рабынях. – Ступайте к той стене, пошевеливайтесь! – он плашмя ударил своим мечом, нанеся сперва Пикколо и затем Бестии сильные удары по задам. Бестия схватила Пикколо за руку и, волоча за собой, поспешила через двор, чтобы присоединиться к другим рабам.

Наблюдающая за девушками Танда видела, что Пикколо была все еще близка к панике и зарабатывала себе от солдат и их гражданских помощников-энтузиастов больше ударов, чем надо. Бестия делала все возможное, чтобы успокоить ее и удержать от побега с предназначенного места в очереди, продолжая сжимать за руку, несмотря на получение многочисленных ударов по собственному телу. Вдруг Танда узнала Цереус. Она старалась притиснуться в очередь, ближе к Бестии и Пикколо.

– Держись, Пикколо! – Цереус протолкалась через толпу и взяла ее за руку.

– Все будет хорошо, – шепнула ей Бестия, взяв Пикколо за другую руку. – Это больнее, чем порка. Но зато не так долго! Парней клеймят первыми!

– Подержите меня вы, – попросила их Пикколо, – когда подойдет моя очередь! Мне так будет легче!

«Как бестолковы Бестия с Цереус, – подумал Гаер, – несомненно, связавшись с Пикколо, они ничего, корме лишних пинков не получат». В воздухе витал запах жареного мяса... Первые рабы, получившие клеймо, выли и плакали. Регулярно раздавался крик нового несчастного.

«Они скоты, едва отличающиеся от любых других животных, с ними надо обращаться с помощью битья, – думала Танда, – им полагается терпеть удары и носить клейма! Однако как эротично вертятся мальчики под раскаленным железом! Я прямо-таки вся теку! Может, уговорить отца купить мне раба? »

Легионеры строго смотрели за порядком в очереди на скамью. Малейшее колебание или задержка в движении карались ударами и руганью. Двор заполнился какофонией гама, криков, звуков глухих ударов, наносимых по голым спинам и задам, визга и рева от боли и над всем этим – пронзительными криками детей, когда раскаленное железо у одного за другим выжигало свое клеймо на их обнаженной плоти.

Гаер и Танда увидели, что настал черед девушек. Послышался первый громкий женский вопль, усилились возгласы одобрения от стоящих вокруг мужчин, тихие причитания донеслись из толпы ожидающих клейма.

Они попытались протолкнуться туда, где стояла жаровня с углями. Толпа здесь была плотнее всего, и они не смогли намного продвинуться. Они уже примирились с тем, чтобы только слушать, а не наблюдать забаву.

Только Фальцо с небольшого помоста возвышался над толпой, неумолимо надзирая за процессом. Мужчина повернул голову и поймал взглядом Гаера с Тандой.

– Идите сюда, – зычно крикнул он. – Пропустите юных господ! Сына и дочь моего старого знакомого Торакса. Пропустите немедленно!

Толпа раздвинулась. Гаер и Танда оказались рядом с Фальцо около жаровни и в паре футов от крепкой деревянной скамьи, наскоро приспособленной для клеймения.

Вверх скамьи был уже мокрым, и на земле под ней образовалась лужа мочи.

– Большинство из них мочатся, когда раскаленное железо касается их тел, – объяснил Фальцо. – Гаер, смотри и запоминай! Кто знает, может тебе придется заниматься и этим. Я сделаю тебе протекцию в нашем ведомстве.

«Однако, Танда хороша! И Гаер вкусен! – Фальцо колебался между служебным долгом и возможностью очень неплохо провести время и заодно пополнить кошелек. – Пожалуй, я их обоих хочу, и значит, я их получу! »

– Большое Вам спасибо! – Гаер не собирался идти в имперские чиновники, но отказываться от предложения не стал, вспомнив, что хорошие связи никогда никому не вредили.

– Ты очень похож на отца! А ты, Танда, просто красавица! Хорошо, стойте здесь, и увидите все, – Фальцо положил правую руку на плечо Гаера, а левую на плечо Танды. – Устроились хорошо? Мы продолжим работу!

Мужчины, которые перестали работать, пока Фальцо разговаривал, опять бросились действовать.

Мужчины работали споро и быстро. Трое мужчин заправляли собственно клеймением. Двое занимались отволакиванием девушек из головы строя к плахе.

Несчастных заставляли лечь на скамью, удерживая на месте, придавив за шею и усевшись за ноги. Третий мужчина один осуществлял собственно клеймение. Он использовал три железных клейма, чередуя их применение, так чтобы каждое клеймо, будучи извлеченным из жаровни, было раскалено докрасна.

Как только клеймо впечатывалось в тело, жертву просто отпускали в толпу. Некоторые немедленно забирались их хозяевами. Другие бегали, завывая и держась за свои зады, а некоторые и появлялись позднее, с радостью наблюдая страдания подруг по несчастью. Гаер почувствовал, что возбуждается сам, и, глядя на мужчин вокруг себя, мог увидеть, что с ними происходит аналогичное.

Фальцо, не убирая руки с плеча, начал поглаживать Танде щеку своим большим пальцем.

«Похоже, он меня хочет! » – Танда подвинулась ближе к нему и ощутила твердый предмет, давящий через складки тоги.

– Я думала, что Вам нравится Гаер, – прошептала она мужчине.

– Мне он тоже нравится, – ответил Фальцо, – но никакой мальчишка, тем не менее, не сможет сравниться с красивой юной свободной девушкой!

– Я не могу узнать, почему? – отвечала Танда с радостным хихиканьем.

– Почему – это легко, – Фальцо прервался, чтобы пнуть ногой девушку, которая недостаточно быстро отходила от скамьи. – Брысь, проклятая, убери отсюда ленивую тушу, собачье дерьмо, – крикнул он и затем повернулся обратно к Танде.

– Извиняюсь за это. У рабов нет выбора. Например, ваша Пикколо! Я вижу ее, она мне нравится, и если владелец не против, трахну ее. Если девушка свободна, или парень свободен, а я грешным делом люблю и тех и других, то они должны выбрать меня сами, отдаться по доброй воле. Сейчас я увидел вас и подумал, что вы именно такая красивая пара, которых я могу полюбить по-настоящему. Для тебя, Танда, у меня есть золотая цепь с рубинами, а для Гаера кинжал с серебряной рукояткой и изумрудом на ней, которые царь Далмации дал мне за спасение своей жизни!

– Кинжал с серебряной рукояткой? – переспросил Гаер.

– И ожерелье с рубинами? – Танда обожала драгоценные камни, впрочем, как и любая женщина.

– Да, они здесь. Хотите посмотреть? – Фальцо вытащил кинжал и ожерелье из складок тоги.

– Вы убили им кого-нибудь? – изумленно спросил Гаер.

Фальцо улыбнулся.

– Если твой отец даст разрешение, вы придете ко мне в комнаты сегодня вечером? Если да, вы сможете получить кинжал и ожерелье, и если захотите, я также расскажу вам эту историю!

– Да, я приду, – ответил Гаер.

– Благодарю Вас, – Танда согласилась вслед за братом. – Я тоже буду!

«В первый раз мужчина делал мне серьезное предложение! – она чувствовала себя польщенной, что этим мужчиной был Фальцо, личность безрассудной смелости, ума и отваги. – Этот человек трахнет меня по-настоящему! »

– О, взгляните, – добавила Танда, – сюда подходит наша Пикколо!

Она зачарованно смотрела, как хрупкое тело приволокли к скамье и со зверской силой опустили вниз. Горячее железо прижалось к нежному бедру, и Пикколо пронзительно вскрикнула. Мужчина грубо стащил девушку со скамьи и швырнул на землю.

– Пикколо, – закричал Гаер. – Поднимайся теперь в комнаты, – резко скомандовал он. – Я собираюсь трахнуть тебя, как бы ни болела твоя задница!

– Не израсходуй сейчас всю энергию. Придержи кое-что для нынешнего вечера, – крикнул вслед ему Фальцо, посреди взрывов смеха из толпы.

Сладость жареного мяса

Как только Гаер вернулся назад в комнату, он подтащил Пикколо к окну. Он так развернул все еще всхлипывающую девушку, чтобы левый бок той был на свету. Он нетерпеливо осмотрел место, где горячее железо было прижато к боковой стороне бедра, и обратил внимание, как четко было выжжено клеймо.

– Сюда, сюда! – Гаер шагнул вперед и обхватил руками дрожащее тело.

Девушка, пошатываясь, поднялась на ноги, запрокинула голову назад, и Гаер смачно поцеловал в губы, наслаждаясь страданием своей игрушки. Гаеру подумалось, что он почти в состоянии испытать на вкус боль. Тонкие руки Пикколо прошли вокруг шеи и обняли его. Гаер скользнул своей правой рукой ниже спины Пикколо. Он дал ей минуту полежать на закруглении зада девчонки, затем переместил в сторону на левое бедро. Ногтем большого пальца он нашел отпечаток клейма, что так сурово и всецело устанавливал рабство. Ощущение клейма возбудило его. Это был жестокий позор, но он очень по-варварски подчеркивал выразительность ранимой красоты прелестной Пикколо.

Он ощутил, как извивается тело в его руках, когда это действие послало свежие волны боли по измученному телу.

Минуту он стоял, затем упал на колени и прижался губами к подвергнутой пытке плоти. Пикколо захныкала и невольно попятилась.

– Стоять! – Гаер схватил девушку за талию, удерживая на месте, в то время как язык изучал очертания имперского орла.

Гаер больше не мог сдерживаться. Он встал.

Пикколо увидела фалл Гаера. Не надо было никакого распоряжения. Она знала, что от нее требуется. Она понимала также, что это будет настолько же больно, если не больнее, чем клеймение, которое она только что испытала, но боль не имела никакого значения, когда служила удовольствию Гаера. Пошатываясь, она подошла к кушетке. Колени несчастной ослабели, а ноги, кажется, были сделаны из свинца, но она знала, что у нее нет выбора. Она с неохотой улеглась лицом вниз, раздвинула ноги и раскрыла руками ягодицы.

Зрелище дрожащей рабыни, предлагающего болезненный, но красивый зад для удовольствия, увеличило возбуждение Гаера до уровня лихорадки. «У Пикколо не было возможности полностью восстановиться от изнасилования отцом, – он смазал кончик указательного пальца жиром и начал работать им в анусе Пикколо. – Чтобы наслаждаться девушкой снова и снова, мне надо также тщательно смазать жиром свой фалл».

Ему, однако, ни разу не пришло на ум, что он должен полностью отказаться от удовольствия. Девушка вскрикнула, когда Гаер исследовал больное место. Страдания Пикколо только еще более возбудили в парне страсть.

Насилуя Пикколо, он вспоминал ужас на лицах несчастных девушек, когда их волокли на скамью, как их худенькие тела, хотя их крепко удерживали, ухитрялись дернуться прочь от приближающегося железа, страдание на их лицах, когда раскаленное железо терзало плоть.

Гаер был так возбужден, что муки Пикколо, хотя и были сильны, продолжались недолго.

Когда кризис прошел, Гаер полежал минуту рядом с плачущей девушкой. Затем он уселся и проверил зад девчонки. Насколько он мог увидеть, он не открыл раны вновь.

В этот момент Торакс с Бестией вошли в комнату. Гаер встал, чтобы поприветствовать отца, а Бестия поспешила к кушетке.

Бестия обхватил всхлипывающую Пикколо руками, и бросила быстрый взгляд назад через плечо. Гаеру почти показалось, что в глазах Бестии будто бы был намек на осуждение. Он быстро прогнал эту мысль. Это было нелепо: рабыня, осмеливающаяся делать замечание господину.

Танда осталась во дворе, решив досмотреть до конца, а заодно и послушать комплименты, щедро раздаваемые в ее адрес Фальцо.

Со двора гостиницы донесся звук отчаянного вопля, смешанный с громким мужским смехом. Было очевидно, что клеймение продолжается.

Гаер посмотрел в окно. Толпа мужчин теснилась так близко вокруг скамьи, что он не мог разглядеть ничего из собственно процесса клеймения, хотя ясно видел толпу обнаженных девушек, ожидающих встречи с огненным клеймом. По возгласам мужчин и энтузиазму, с которым легионеры изводили подопечных, было ясно, что всем, кроме несчастных рабынь, это событие доставляло удовольствие.

Гаер подумал, что Фальцо к концу дня будет пребывать в состоянии очень большого возбуждения.

Дети на продажу или первая улыбка Немезиды

Гаер взял яблоко из чаши на столе и откусил от него.

– Отец, – небрежно спросил он, – ты планируешь, чтобы мы куда-нибудь пошли в этот вечер?

Торакс, который слышал эту интонацию голоса ранее, когда сын что-то замышлял в уме и делал проверку, улыбнулся про себя.

– Нет, – ответил он, – почему? «Я и так знаю, куда вам сегодня идти, но интересно послушать его мнение на этот счет! »

– Хорошо, отец, ты отсутствовал вчера вечером, и я подумал, что если я и Танда тебе не нужны, не можем ли мы пойти и повидаться с Фальцо. Он сказал, что расскажет мне о некоторых заданиях, которые он выполнял для императора.

«Это должно было случиться, – подумал Торакс. – Этот хитрый лис просчитал и меня, и Пикколо, и все, что мы задумали. Теперь мне надо отдать ему своих детей. В противном случае он все возьмет сам, а потом… После порванной задницы и клейма петля будет лучшей наградой, а в худшем случае – крест или кол! Теперь мне надо впустить в игру собственного сына и дочь! Впрочем, пока играть можно втемную. Они и не догадываются, что от них зависит успех предприятия. Однако Пикколо я этого не прощу! Дорога к морю ей покажется адом! В общем, детки мои выглядят неплохо. Парень скорее статный, чем миловидный, а Танда в самом расцвете девичьей красоты, они должны произвести впечатление на Фальцо. Отдать детей дешевле, чем давать этому чиновнику взятку! » – так горько размышлял Торакс, который знал лучше, чем кто-либо, что предстоит детям в этот вечер.

«По крайней мере, детям дали право выбора, – думал он, глядя на Танду. – Меня зверски насиловали в бытность рабом, не спрашивая, хочу я этого или нет! Фальцо, конечно, своей выгоды не упустит, но он вполне может сделать вид, что не нашел Винию и пропустить нас к морю. Кроме того, хорошие отношения с этим чиновником могут очень пригодиться в будущем. Похоже, мне придется вечером зайти в храм и пожертвовать Немезиде петуха! »

Торакс посмотрел на детей. Гаер стоял у окна, голова была откинута назад, солнце сверкало на светлых волосах, гибкое юное тело дочери Танды было оконтурено светом, оно, кажется, было заряжено энергией.

Подростки, глядящие в будущее с энтузиазмом и надеждой. Совсем не так, как он сам в их возрасте, когда в страхе просыпался каждое утро, зная, что новый день должен принести только дальнейшую тяжелую работу, унижение и боль, что и являлось жизнью раба.

Танда воспитывалась в пансионе и знала, что нарушение дисциплины должно повлечь жесточайшую порку, однако произвола со стороны воспитателей не допускалось, и девушка выросла отнюдь не забитой и запуганной. Однако Торакс видел, что мучения рабынь доставляют ей наслаждение.

«Ей придется участвовать в оргии впервые! Она должна встречаться с миром с чувством собственного достоинства и с несломленным духом! » – Торакс не выдал мыслей, что быстро промелькнули в уме.

– Ты, Танда, тоже думаешь, что он желает поговорить с вами только о своей работе на императора? – спросил он сухо.

– Нет, отец, не думаю, – Танда уставилась в пол и покраснела. – Папа, я уже не маленькая девочка!

– И вы все же оба хотите идти?

Гаер и Танда молча кивнули.

– Очень хорошо. Есть мужчины похуже, чем Фальцо. Я хотел бы, чтобы вы оба произвели приятное впечатление. Обоим надо принять ванну и надеть чистую одежду. Пикколо будет вам прислуживать, если только она на это способна.

Торакс повернулся к Пикколо, лежавшей ничком на полу, тихо хныча, в то время как Бестия ухаживала за ее поврежденным задом.

– Подойди сюда, шлюшка, – грозно рявкнул он. – Если ты не можешь работать, ты мне не годна. Встань на ноги, дай взглянуть, заслуживаешь ли ты, чтобы тебя вообще держали!

Пикколо, морщась от боли, встала на ноги.

– Хорошо, подойди сюда, – Торакс холодно наблюдал за девушкой, когда та ковыляла к нему.

– Выглядит так, словно кладет яйцо, – заметила Танда, и они с Гаером рассмеялись.

О пользе крапивы, масла и пальцев

Гаер стоял, выпрямившись в ванне с теплой водой, пока Пикколо обмывала тело внизу. Оба уже получили по замечательной клизме.

Танда, уже вымытая, лежала на кушетке, а Бестия натирала ее ароматным маслом.

Смуглая рабыня из гостиничной кухни принесла тяжелый кувшин с горячей водой, чтобы пополнить ванну до требуемого уровня и большой пучок свежей крапивы.

Торакс спокойно смотрел, как рабыни моют и умащивают его детей. «Танда действительно хорошенькая девушка, – подумал Торакс, – здоровые крепкие ноги, изящно сложенное тело, волосы цвета спелой пшеницы и чистая кожа. Сын входит в мужественность и силу, но он еще мальчик! » Он решил, что если им суждено оказаться в постели ради авантюры с вывозом Винии, им надо произвести на сыскного чиновника хорошее впечатление.

– Выходи, – произнес он, помогая Гаеру выбраться из ванны.

Он набросил плотное полотенце на плечи сына и энергично вытер его. Он был горд своим сыном и по-своему любил его. Пикколо же, его живая игрушка, ничего, кроме ненависти в этот момент не вызывала.

«От настроения этой сыскной крысы теперь зависит весь исход предприятия! То, что он роет в правильном направлении, показывает, насколько мы близки к провалу! Еще немного и палачи приготовят для нас веревки и топоры! Однако, каково мне, отцу отдавать вот так моих деток?

Он решил, что инициация детей должна быть мягкой. Деткам, хоть и имеющим кое-какой опыт, надо многому научиться, и уроки могли оказаться суровыми для парочки. Впрочем, он был уверен, что Фальцо будет обращаться с детьми любезно.

Торакс уселся и разостлал полотенце у себя на коленях. Танда была уже возбуждена, и Торакс не хотел пачкать тунику.

– Пиколло, подойти сюда и смотри! То же самое сделаешь с Гаером! И неси сюда гусиный жир!

Он положил Танду себе на колени, погладил рукой приподнятый зад. Танда, не нуждаясь в подсказках, раздвинула ноги, и приподняла ягодицы. Торакс окунул указательный палец в жир и нежно прошелся им по анусу.

– Постарайся расслабиться, – мягко вымолвил Торакс. – Так будет легче!

– Мы в пансионе совали друг в друга пальчики, – призналась Танда. – Ох, и влетало же нам розог, если воспитатели ловили нас с поличным!

«Розга необходима в воспитании женщин, – думал мужчина, осторожно, но твердо вталкивая палец в девушку. – Им терпеть, а нам получать удовольствие! »

Танда резко вздохнула, но не выказала никакого иного признака боли или нервозности, пока отцовский палец смазывал зад. Торакс вдавил палец глубже, ощутив, как сомкнулось вокруг пальца тело. Он осознал, что возбуждается сам.

– Ладно, это вполне естественно, – сказал он себе. – Танда не только дочь, но и привлекательная девушка. Надо быть железным человеком или евнухом, чтобы обследовать такой восхитительный зад, и не соблазниться! – он извлек палец, вытер начисто о голое бедро Пиколло, прежде чем приложить к нему больше жира.

На этот раз он вставил два пальца, а затем три, умышленно растягивая сфинктер. Танда слегка задержала дыхание, но не выдала признака дискомфорта, который, по-видимому, испытывала.

Торакс проник своими пальцами глубже в тело.

– Больно, но возбуждает! Папа, я, кажется, потекла! Ай!

Дыхание девушки участилось. Мышцы на заду начали пульсировать. Судороги стали более интенсивными и затем вдруг прекратились. Она обмякла, но по-прежнему лежала на коленях отца.

– Вставай! – Торакс убрал пальцы из зада, шлепнув разок по попе, и помог Танде подняться на ноги.

– Хорошо, что я постелил полотенце, – заметил он, вручая испачканную ткань кухонной рабыне.

Теперь за дело взялась Пиколло.

– Это, должно быть, немного больно, Гаер, – продолжал Торакс, глядя, как рабыня вводит в сына палец.

– Пикколо. Сожми бедрами фалл Гаера! – приказал он. – И не жалей жира! А теперь два пальца!

Девушка старалась, как могла. Она чувствовала, как возбуждается Гаер у нее на коленях.

– Мальчик мой, ты доволен работой рабыни, или мне спустить с нее шкуру?

– Больно, но совсем немного, отец, – ловил ртом воздух Гаер. – Это возбуждает!

– Большинство парней гораздо больше волнуются из-за этого, чем ты.

– Я же мужчина, отец, – произнес Гаер. – Я не собираюсь хныкать, подобно девчонке!

– Хорошо! – Тораксу, очевидно, понравился ответ сына.

– Теперь, детки, одевайтесь в новые туники и набедренные повязки! Надеюсь, что Фальцо растратил мужские силы и не будет много вас мучить. Вы счастливы, что такие юные. Гаер, парень твоего возраста может кончать по дюжине раз на дню и все еще иметь энергию, чтобы удовлетворить любовника или любовницу. Танда, ты понимаешь, что Гаер по заданию Фальцо может тебя трахнуть?

– Эка невидаль! – улыбнулась Танда.

«Вот это девочка, – подумал Торакс. – Надеюсь, что Фальцо не будет сильно разочарован, узнав, что девственниц у нас в семье нет. А теперь я займусь этой Пикколо! Именно из-за нее я вынужден положить собственных детей на ложе сыскаря! »

– Теперь давайте посмотрим, как выглядит Пикколо, – Торакс почувствовал, как его начинает наполнять злоба.

Пикколо, поняв, что настроение господина ухудшилось, приготовилась к неприятностям.

Она стояла перед Тораксом со склоненной головой, выглядя совершенно несчастной.

– Маленькая шлюшка! – мужчина приподнял голову девушку за подбородок и взглянул ей в глаза. – Встать, ноги на ширину плеч! Руки на затылок. Смотреть мне в глаза!

Пиколло хотелось зажмуриться, настолько страшен был его взгляд.

– Хорошо намаслена, хорошо подмыта, – произнес он. Затем, все еще посмеиваясь, наклонился вперед и взял грудки большим и указательным пальцами. – Маленький предмет гордости, а? Мы скоро ими займемся!

Он дернул кольцо на губах так, что Пикколо захныкала.

– Слушай, проститутка, – прохрипел он, – чего ты хочешь, не имеет никакого значения. Ты делаешь, что говорит твой хозяин, и не споришь. Никогда!

Он сильнее потянул за кольцо...

– Ты поняла?

– Господин, да, господин, – зарыдала Пикколо.

– У меня появилась мысль снять тебе это украшение! – он сжимал и выкручивал кольцо так, что Пикколо выла от боли. – Но в данный момент я просто собираюсь убедить тебя не забываться. Повернись кругом и захвати свои щиколотки!

Пикколо покорно встала.

– Принеси мне крапиву! – сказал он Бестии.

– Слушаюсь, господин!

«Крапива… – сердце Пикколо екнуло. – За что? Мы же ни в чем не провинились! Правда, господину и не требуется наша провинность! Все равно, найдет, за что наказать! Клеймо еще болит, а тут новая напасть! »

Он провел пучком от шеи до лобка.

Пикколо дернулась и взвыла от боли.

– Это только начало, – ухмыльнулся мучитель.

«Как вылезают прыщики на коже, – подумала Танда, – отец знает, что делает! Клеймо еще свежее, бить по нему рановато, а крапива ничуть не повредит! »

– Повернись кругом и встань спиной ко мне!

– Скажи мне, девушка, кто ты такая? – Торакс сунул пучок крапивы прямо между широко расставленных ног.

Пикколо, почувствовав миллионы иголок в нежном месте, тихо охнула. Это не было упрямством или ложной гордостью. Он просто не была уверена, какой ответ хочет услышать господин, и если она неверно угадает...

– Ты свиное дерьмо... – трах, и девушка получила крапивой по шее и уху. – Свиное дерьмо, и ты не забывай это.

Новая пощечина была такой сильной, что у девушки зазвенело в ушах.

– Кто ты такая?

– Свиное дерьмо, господин!

– Да, и потаскушка, – теперь хлесткие удары крапивой сыпались на рабыню один за другим, – и шлюха, – трах, – и проститутка, – трах.

– Хватит разводить сырость! Лицом ко мне! Ты – проститутка, и подобно проститутке ты должна улыбаться! Бестия, еще крапивы!

Торакс посмотрел на заплаканные глаза Пикколо и угрожающе поднял сочные стебли. Пикколо ужаснулась, растянула губы в страшненькую имитацию улыбки, в то время как слезы все еще текли вниз по щекам.

– Сегодня вечером, – продолжал Торакс, – ты должна прислуживать своему господину и своей госпоже, пока они посещают любовника. Это не так, как с тобой, когда не имеет значения, как сильно поврежден или разорван твой зад! Ты, как маленькая проститутка, должна помочь доставить господину удовольствие!

– Или госпоже! – вмешалась в разговор Танда. Но, встретившись взглядом с папочкой, предпочла замолчать.

«Вся в пупырышках, – Гаер смотрел на свою рабыню, и вновь почувствовал, что хочет ее, – эти сочные стебли сделали ее еще привлекательнее! Жаль, что на море неоткуда будет взять крапивы! Ничего, повторю эту шутку при первой же возможности! »

– Запомни, Пиколло, твоя работа – смотреть, чтобы у твоих господ не было повреждений! – Торакс стегнул ее по груди. – Когда Фальцо или Гаер скажут тебе, или когда ты увидишь такую возможность, ты должна смазывать жиром их фаллы, – для закрепления сказанного господин провел крапивой снизу вверх, так чтобы еще раз ошпарить нижние губы. – Ты не должна целовать их, или лизать, или что-нибудь еще, кроме того, что смазать жиром. Ты поняла?

– Да, господин! – Пикколо не выдержала и слегка присела.

«Дурочка, – подумала Бестия. – Если она сейчас без разрешения изменит позу, с нее шкуру спустят! »

Поймав многоречивый взгляд Бестии, Пикколо нашла силы занять прежнее положение.

– Хорошо, я надеюсь, что ты сделаешь это ради себя самой, поскольку если Гаер или Танда вернутся с порванными задами, я порву твою кожу хлыстом, а зад – колом! И незачем реветь! – несколько раз он хлестнул Пикколо крапивой по лицу.

– Дети, я вполне серьезно. Мы отправляемся завтра, это более шестидесяти миль отсюда, и у нас есть только два дня на поездку. Вы поедете верхом, так что в ваших интересах не рвать себе задницы и не тратить уж слишком много сил, поэтому будьте благоразумны сегодня вечером!

«Оригинальный способ вытирания слез рабыням, – Танда почувствовала, что порка Пикколо не оставила и ее равнодушной. – Не забыть заказывать в спальню свежей крапивы! »

– Да отец, – бодро ответил Гаер и затем добавил. – Как насчет Пикколо и Бестии?

– Как насчет них... Ох, мы их запряжем в двуколку, нагруженную нашими вещами. Мы слишком мягко с ними обходились до последнего времени. Следующие несколько дней они должны будут отработать свое содержание. Не беспокойся, они хорошо справятся с путешествием. Их бег будет обеспечивать длинный хлыст.

«Это будет Пиколло маленькая компенсация за то, что мне приходится делать со своими детьми! – злорадно подумал Торакс. – Крапива слишком маленькая расплата за тела моих детей! Дорога ей короткой не покажется! »

Пикколо ни о чем не думала. Тело горело тысячами искр. Каждый шаг боль только усиливал. «Ничего, – пыталась успокоить себя несчастная, – через несколько часов боль пройдет! Только бы в гостях у этого Фальцо меня бы не били! »

В гостях у Фальцо

Холодный ветер гнал пыль по городским улицам, пока Танда с Гаером и Пикколо шли в дом Фальцо. По небу мчались тяжелые облака, предупреждая о наступлении плохой погоды.

Особняк, куда они добрались, был теплым и светлым. В камине ярко горели яблоневые дрова, а восковые свечи распространяли мягкий свет, облегчающий мрачное впечатление от грозящей непогоды.

– Значит так, Исанкло, твоя задача сегодня стоять за занавеской, и ни словом, ни чихом не выдавать своего присутствия. В противном случае отправишься на кол! Я не шучу! Твоя задача внимательно посмотреть на моих гостей и на рабыню, что будет их сопровождать. Если ты кого-нибудь узнаешь, скажешь мне, но только после того, как они уйдут.

– Я все поняла, господин! – Исанкло не надо было повторять дважды.

Фальцо вышел встречать гостей к дверям, провел к кушетке перед огнем и уселся рядом, приблизившись, но не тесно, к пареньку.

– Вы привели с собой рабыню, – заметил Фальцо, – пусть наливает нам вино.

«Я почти уверен, что Пикколо – это и есть дочь Зиновиев. Торакс явно перестарался с маскировкой и сэкономил на маленьком денежном подарке своему старому другу Фальцо. Посмотрим, что даст нам небольшой следственный эксперимент! »

Пикколо поспешила в угол комнаты, где стоял большой кувшин сладкого белого вина из Трэки, которое, как верно предполагал Фальцо, было больше по вкусу юным гостям, чем темно-красное фалернское, что любил он сам. Кроме того, белое вино хорошо развязывает языки и облегчает вхождение в анус. Сосудами для питья были серебряные бокалы с выгравированной сценой, где сатиры развлекались с нимфами. Пикколо наполнила их, поставила на поднос и подала пирующим.

На столе около пирующих среди других лакомств были миндаль в меду и тонко нарезанные отварные говяжьи языки со специями.

– Стой с кувшином рядом с нами, – приказал Фальцо. – Кубки должны быть полными!

«Я никогда в жизни не пила так много вина, – подумала Танда. – Такое вкусное и сладкое. Похоже, я сейчас напьюсь! »

– Хорошая девочка, не очень умелая, но старательная, – Фальцо обратил внимание на свежую отметину клейма сбоку на бедре Пикколо.

«И очень уж характерная родинка на шее! » – подумал мужчина.

– Нам ее папа купил! – похвасталась захмелевшая Танда и получила от Гаера толчок локтем в бок, чтобы сестричка меньше болтала.

– Хорошее получилось клеймо, – сказал хозяин, прикоснувшись к нему. – Наши мытари знают свою работу. Из-за избытка практики, я полагаю.

– Оно все еще болит? – спросил он, так как Пикколо беспокойно шевельнулась, когда кончики пальцев Фальцо отследили контур клейма.

– Да, господин!

«Что он так пристально рассматривает? – Пиколло поняла, что Фальцо видит их всех насквозь. – Зачем ему спрашивать меня о том, болит у меня или не болит? С каких пор это стало волновать господ? »

– Ладно, боль постепенно исчезнет, хотя клеймо – никогда. Впрочем, его можно срезать ножом…

– Оно показывает, что она – рабыня и всегда ею будет, – вставил Гаер. – И незачем его срезать.

«Вот это удача! Вот это подарок! – Исанкло сидя за занавеской, полезла себе между ног. – Мне удалось посмотреть, как моя госпожа Виния в рабской тунике прислуживает господам. Вот, попа торчит при каждом наклоне. Да у нее и дня без розги не проходит! Мой новый господин суров, но все же не каждый день мне под розги надо ложиться…»

Парню тоже не слишком понравилось внимание, что мужчина проявил к Пикколо.

– Вкусный миндаль! – Танда постаралась сменить тему разговора.

«Если эта девочка не пропавшая Виния, то я никогда не работал в имперском сыске, – подумал Фальцо. – Остается решить: дать им уехать или арестовать всю компанию? Впрочем, торопиться мне некуда. Мое решение будет зависеть от их старательности! »

– Да, – произнес Фальцо, спешно уловив острые нотки в голосе юного гостя, – и рабыня полезна, чтобы дать облегчение, если ты чувствуешь у себя стояк, но не более того. Они хороши при трахании и ничего более. Но от вас, мои юные гости, я хочу большего! Если я спрошу эту маленькую проститутку, чего она желает, то она не сможет мне ответить, или все, что она скажет – доброго хозяина или достаточно еды.

– Вот Танда, ты чего хочешь?

– Замуж хочу! – Танда чувствовала, что язык у нее заплетается. – Чтобы муж меня любил! Дом большой, ванну серебряную. Детей родить!

– У хорошо воспитанной женщины не может быть других стремлений, как у тебя! Гаер, с тобой сложнее, думаю, ты хочешь быть великим солдатом и завоевывать новые провинции для императора или стать великим оратором и заседать в сенате!

– Я не хочу быть оратором и не хочу также быть генералом, – вставил Гаер, которому надоел этот разговор. – Я хочу быть моряком.

– Что, и очищать моря от пиратов? – спросил Фальцо со снисходительной улыбкой.

– Нет, я хочу далеко путешествовать, дальше, чем кто-либо до нынешнего времени. Я хочу узнать, что там…

– Очень немного, я предполагаю, – сухо произнес Фальцо. – На западе – только серое море в конце мира, на севере – земля постоянного льда и снега, а на юге – пустыни. Мы знаем, что есть люди на востоке, потому что торгуем с ними, но едва ли ты сможешь плавать к ним по сухой земле.

– Мой отец торгует с ними, и он говорил мне, что они рассказывают о больших империях там, таких же богатых и сильных, как Роднеро, а также о больших морях.

Фальцо встал, подошел к креслу, на котором сидела Танда, и присел на корточки у ног.

– Хочешь испытать любовь втроем? – Танда ошарашено взглянула на него, затем на Гаера.

– Это как?

– Ты когда-нибудь в рот брала?

– Да, у Гаера, – Танда снова взглянула на него, – ну а в пансионе мы друг у друга лизали! Бывало, что и воспитательницы к нам присоединялись.

– А в попу давала? – он в упор глядел на девушку, ожидая реакции на свои слова.

– В попу не приходилось, но я не раз видела, как это делают.

– Да ты еще ребенок, – тон хозяина стал хитрым, глаза прищурились, улыбаясь, – это вполне естественный способ удовлетворения мужчины, когда не надо зачинать детей. В этих удовольствиях нет ничего предосудительного: когда свободные люди занимаются этим по взаимному согласию, удовольствие получают все!

– А может, начнем с Пиколло? – Танда попыталась приподняться с кресла, но Фальцо удержал девушку за плечи.

– Предлагаю освободиться от одежды, – Фальцо решил, что компания дозрела для продолжения вечера.

Гаер почувствовал, как кровь прильнула к лицу: он почувствовал, как от выпитого вина и вида раздевающейся сестрички теплота и волнение разливаются по всему телу. Фалл, медленно пульсируя, стал подниматься, напрягся и появился томительный зуд.

Пикколо было страшно взглянуть на господ, ей очень хотелось провалиться сквозь землю, но, к сожалению, пол в доме был деревянный, и надежды не было.

Фальцо поднялся и стал снимать тунику:

– Кошечка, это совсем не страшно, – он говорил как можно мягче, но в тоне сквозила насмешка.

– Интересно, чем вы можете меня напугать? – Танда почувствовала, что для того, чтобы вывести всех из неловкого положения, придется сделать первый шаг самой.

Она сползла с ложа, сняла с себя набедренную повязку, опустилась перед хозяином на колени и прижалась щекой к ноге.

Пикколо со страхом зажмурилась: ей еще не приходилось видеть, чтобы девушку имели сразу двое.

Танда, поборов первое смущение, открыла рот. Фальцо решил начать спереди, предоставив Гаеру шоколадную дырочку.

Танда открыла рот и, почувствовала, как конец фалла уперся в зубы.

– Поласкай, – попросил Фальцо.

Мягкий тон хозяина снял нервное напряжение. Девушка сомкнула губы и стала водить языком по красной головке. Как ни странно, у нее уже не было ощущения страха и отвращения ко всему этому, мысли переключились на другое: кончик брата уперся ей в зад.

«Собственный брат оттрахает меня в задницу! – Танда с удовольствием почувствовала, что от прикосновения ее языка фалл уже поднялся и подрагивает под рукой. – Сегодня я всласть оттянусь! Кстати, а почему он этого мне сам не предлагал до сих пор? » – после выпитого вина она была очень возбуждена.

Ее язык и губы сделали свое дело достаточно хорошо, и огромный набалдашник проталкивался до самого горла. Она сжимала и терла его уже по всей выпуклости.

Пиколло, увидев, что происходит, смазала жиром фалл Гаера, и почтительно отошла в сторону. «По крайней мере, меня насиловать не будут! »

«Виния прислуживает во время оргии! – Исанкло млела за занавеской. – Стоило потерпеть розги от моего господина Фальцо, чтобы увидеть такое! »

Языком Танда чувствовала гладкую, нежную плоть головки, которая время от времени напрягалась и расслаблялась, казалась такой живой и трепетной. У Фальцо участилось дыхание, он стал теребить девушку за ухо.

– Молодец, – сказал он на выдохе, – покусай.

Девушка стала легонько покусывать фалл чуть пониже головки. «С салом, действительно, легче идет! – успела подумать она. – Впрочем, у брата фалл гораздо меньше, чем у Фальцо! »

Волнение Танды стало передаваться брату, и он почувствовал какое-то томление во всем теле.

Вдруг фалл Фальцо подался вперед, заставляя девушку полностью принять в себя на фалл Гаера, и Танда непроизвольно заглотала его так, что чуть было не подавилась. Подавшись назад, девушка восстановила дыхание, но игра уже захватила ее. Она не хотела, чтобы фалл выходил изо рта. Как будто бы поняв желание, дойдя до середины, фалл остановился, и стал углубляться обратно. Фальцо обнял Танду за голову, делая поступательные движения. Все это сопровождалось лишь прерывистым дыханием Фальцо и Танды, которая еще изредка причмокивала, делая сосательные движения и сглатывая слюну.

Пикколо нестерпимо захотелось посмотреть, что же происходит. Она поднялась с колен и увидела Фальцо, который стоял, запрокинув голову, приоткрыв рот и тяжело дыша. Танда стояла на четвереньках, подмахивая задом Гаеру, и лишь голова слегка подавалась вперед навстречу движениям Фальцо.

Гаеру ужасно захотелось тоже испытать все то, что сейчас должна была испытывать Танда. Он стоял, широко открыв глаза, с каким-то вожделением глядя за всем происходящим. Вдруг руки девушки покачнулись и стали подниматься вверх, к яичкам Фальцо. Она стала пальцами легонько теребить и поглаживать мошонку. Движения Фальцо участились, дышал он все быстрее и прерывистее, на Танду тоже нашло какое-то вожделение, захотелось ощутить этот упругий, перекатывающийся под кожей фалл в себе, глубоко-глубоко, бедра подались вперед, ноги напряглись, она вытянулась всем телом.

Вдруг тело Гаера прогнулось, мышцы охватила сладкая судорога, томительно разливающаяся по всему телу, он стиснул зубы и, с силой притянув к себе зад девушки, застонал.

«Молоденький еще, – подумал Фальцо, – не умеет себя контролировать! Быстро кончил, а игра только-только началась! »

Гаер захрипел, со всей силы закатил фалл в попу и с силой выпустил сперму. Танда почувствовала, как фалл отчетливо пульсирует в кишке, мощными толчками выталкивая сперму.

– Гаер, не стой, как истукан, твоя очередь, – произнес Фальцо, вынимая фалл изо рта. – Меняемся местами! Твоя сестричка доставит тебе массу удовольствия, даже если твой фалл устал.

Гаеру стало вдруг как-то не по себе: в некоторые игры с сестрой они играли давно, но впервые они проходила под руководством мужчины.

«И Торакс еще говорит, что я маленькая шлюшка! – Пикколо видела тройку впервые. – Тогда кто же его родная дочь? И его сын? »

Гаера от прикосновения языка сестры передернуло, как от электрического тока, он вдруг явно ощутил, как по телу разливается радостное, томительное тепло.

Танда припала к фаллу брата губами. Затем опустилась ниже, стала лизать и покусывать мошонку, ощущая, как под ней перекатываются два упругих яйца. Девушка взяла в руку фалл, потянула кожу вниз, оголяя головку, поцеловала в самый кончик и, засунув в рот, сомкнула губы. Гаеру хотелось застонать от блаженства, когда язык нежно облизал, а головка уперлась в щеку. Фалл стремительно обретал былую твердость. Он вздрагивал и напрягался от каждого прикосновения языка. Девушка стала делать поступательные движения головой, тело невольно тоже стало двигаться взад и вперед.

Пикколо смотрела, как алые губы нежно обнимают фалл, время от времени немного приоткрываясь, давая возможность ему покинуть полость рта, чтобы потом вновь устремиться в эту массу живого, влажного, теплого и упереться в горло.

Гаер повернул свое разгоряченное лицо к Фальцо. Энтузиазм преобразил довольно избалованного высокомерного юнца в нечто гораздо более привлекательное.

«Люблю мальчиков, – думал Фальцо, – они не менее чувственны в этом возрасте, чем девочки! Одним словом, с авантюры почтенного Торакса я начинаю стричь дивиденды! »

Фальцо не смог противостоять искушению. Он нагнулся вперед, их губы встретились, и он проскользнул своим языком в рот Гаера. Фальцо положил руку на внутреннюю сторону бедра парня и стал медленно перемещать ее вверх. Он мог не интересоваться исследованием мира, но тело Гаера – это было другое дело.

– А теперь, – приказал Фальцо, – слушай мою команду: я ложусь на ложе, ты, Танда, садись на меня сверху! Села, а теперь наклонись вперед! Гаер, видишь анус сестры? Пикколо, мажь салом фалл и вперед!

«Ужас, – думала Пикколо, глядя на то, как Танда вздрагивает между двух тел. – Они же ее порвут! А она стонет так сладко, как будто ей это нравится! »

«М-м-м, – сквозь зубы стонала Исанкло, – никогда в жизни я не получала столько удовольствия, как от лицезрения своей бывшей госпожи, обслуживающей эту веселую компанию! » Девушка почувствовала, как сладкая волна накрывает ее с головой.

Танда ни о чем не думала, такого удовольствия она никогда в жизни не получала. Два фалла терлись друг об друга сквозь тонкую перегородку.

Наконец, тройка распалась, и все захотели вина.

Довольная Танда получила от пары все, что хотела. Киска все еще зудела, но во рту был восхитительный вкус спермы.

– Такого нам в пансионе наставницы не рассказывали! – Танда отправила в рот горсть засахаренных орехов. – Здорово! Только у меня нет сил! Неужели все закончилось?

– Нет, отдохни, – улыбнулся Фальцо. – А мы пообщаемся с Гаером.

Танда, увидев, что мужчины принялись сосать друг у друга концы, захотела развлечься.

– Пикколо, что ты стоишь, как столб? На колени и погладь меня! Если я не кончу – розги по твою развратную порванную задницу уже замочены на кухне у тетушки Амеаны!

Раздутый от упражнений втроем клитор оставался влажным и твердым. Глядя на то, что вытворяют мужчины, Пикколо вставила свой палец во влагалище хозяйки и стала двигать его туда-сюда.

– Быстрее, – командовала Танда, чувствуя, как жар разгорается внутри.

«Сколько раз я ласкала себя пальцем, но никогда не получала такого удовольствия! – Исанкло, наблюдая за парами, млела за занавеской. Клеймо рабыни еще болело. – Если Фальцо подарит меня своей жене, я теперь знаю, что и как надо делать с женщиной!

Теплая мягкая рука Пикколо, доставляла госпоже неземное удовольствие. «Правильно папа сделал, что купил этого заморыша, – подумала Танда, – для первого раза, у нее неплохо получается! »

– Да-да-да, о-о-о-о, не-е-е-е-е-т, – в экстазе кричала Танда, – я больше не выдержу, еще-е-е-е-е-е-е…

Ощущение было много лучше того, что она испытывала от своей руки.

Тело госпожи передернуло судорогой, она схватила Пикколо за голову и прижала к своей щели, заставляя убрать вытекший сок языком.