Солнце светит всем Часть 3

Трудное решение

– Эта, – сказал Циннамус, усаживаясь за стол в кабинете, – голая девушка, и ее брат, о которых я вам рассказывал.

Торакс холодным пристальным взором смотрел на брата с сестрой.

У патрицианки были длинные и густые ресницы.

Торакс молчал, раздумывая о последствиях той авантюры, в которую решил втянуться.

«Дочь господина была искушением для бывшего раба. Брат тоже хорош, телосложение атлета, мышцы играют, на рынке за них дали бы приличные деньги! »

– Виния, Аний – вы знаете, что по желанию ваших родителей, да и по моему тоже, вам было бы лучше жить подальше отсюда. Торакс любезно согласился взять вас в Роднеро!

– В Роднеро, – повторила Виния и стала пританцовывать босыми ногами. – Но... но ведь отец всегда говорил, что мы сосланы сюда навечно и не можем уйти никуда. Он снова и снова говорит об этом. Это так надоедает...

– Не хочу слышать, как ты осуждаешь отца, – произнес Торакс, сурово стирая улыбку с лица Винии. – Если вы пойдете со мной, то поедете в качестве рабов. Это не будет игрой. С момента, когда мы отправимся, и до момента, когда я передам вас родственникам в Роднеро, вы будете рабами!

– Я не согласен, – Аний брезгливо посмотрел на сестру. – Ни дня, ни часа я не согласен быть рабом! Лучше быть господином в Приграничье, чем рабом, даже на время!

– Это твой выбор, – ответил Циннамус. – Можешь идти к своим рабыням!

– А ты, Виния, полная дура! Голая дура! – Аний ушел, хлопнув дверью.

– А я согласна! – Виния подумала о прелестях столичной жизни. – Аний пусть тут сидит, под туникой у дочери Циннамуса! Прирос к ней своей оглоблей!

– Девочка, подумай хорошенько! Ты будешь выглядеть как рабыня, действовать, как рабыня, разговаривать, как рабыня, думать, как рабыня… – Торакс понизил голос, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, – с тобой будут обращаться, как с рабыней. Это единственный способ маскировки, который может сработать. Если перестать хотя бы на минуту, мы будем пойманы! Ты все еще хочешь идти?

– Да. Да, пожалуйста, – не колеблясь, произнесла Виния и затем добавила:

– Пожалуйста, могу я быть рабыней Гаера?

Торакс, Циннамус и Тит рассмеялись.

– Это неплохая идея, но не думаю, что она сделает твою жизнь легче. Если ты станешь рабой Гаера, он имеет право назвать тебя. Едва ли можно называть рабское отродье таким хорошим именем, как Виния. Скажи нам, как ты назовешь ее, Гаер? Ну, не упрямься!

Гаер поколебался, размышляя, и затем произнес:

– Пикколо, отец, поскольку она маленькая, и я достал ее из реки…

– Очень хорошо, Пикколо – это то, на что ты будешь отзываться, Виния. Теперь скажи мне, что случается с рабыней, которая ленива, медлительна, или глупа?

– Она получает заслуженную порку, – очень тихо произнесла Виния, густо покраснев до корней волос.

– Правильно! Ты была хоть раз порота, Виния?

– Не раз, ремнем из кожи угря, когда училась грамоте и счету!

– Кожа угря – наказание детское! – Торакс ухмыльнулся. – Мне кажется, не так давно ты отведала хлыста?

На теле обнаженной девушки горели две вспухшие полосы.

– Да. Аний ударил меня им пару раз.

– Ладно, несколько отметок от хлыста на твоем теле для начала неплохой пропуск для рабыни. Однако нет сомнения, что их станет гораздо больше, прежде чем мы достигнем столицы. Кроме того, рабов не кормят разносолами и не поят винами! Ты все еще хочешь идти со мной?

– Да. Да, я хочу пойти, пожалуйста!

«Что мне делать здесь? – думала Виния. – Прятаться от хлыста брата? Он уже не раз пытался меня изнасиловать! Прозябать в этой дыре всю жизнь? Нет! Это мой шанс и я им воспользуюсь! »

– Циннамус, как Вы планируете подготовить наш уход отсюда? – Торакс встал, дав понять всем, что разговор окончен.

– Завтра рано утром я отправлю раба седлать мула. Как только это будет сделано, Виния выедет на муле, под предлогом того, что она ищет лодку Ания. Гаер пойдет с ней, сопровождать ее к реке, к мосту через Сатур. Вы, Торакс, отправитесь вдоль дороги, и все трое встретитесь у моста. Дальше все уже будет под вашей командой.

– Виния, прежде чем ты уйдешь, напиши записку, что ты решила сбежать прочь, потому что боишься жестокой порки от брата Ания за потерю лодки. Я «найду» эту записку в твоей комнате сегодня вечером. К тому времени, Виния, ты уже будешь преображена в рабыню и уедешь далеко отсюда.

– Хорошо задумано, – оценил план Циннамуса Торакс. – Мне нужна маленькая дешевая туника для Вини. Или, может быть, я должен говорить – Пикколо. Что для этого еще нужно? Рабский ошейник и пара ножниц, чтобы подстричь ей волосы.

«Это замечательно, – думала Исанкло. – Судейские узнают все! »

– Вы бы лучше, – тихо вымолвил Торакс после того, как молоденькая девушка вышла из его кабинета, – добавили хороший шембок к этому списку.

Последняя ночь в имении

Над приграничьем опустилась короткая летняя ночь. Светила бледная круглая луна, низко висевшая над горизонтом. Повсюду на небе были разбросаны маленькие звездочки, звезды покрупнее как бы охраняли их. Гаеру не спалось: он вспомнил, как приятно, как возбудительно было чувствовать прикосновение ягодиц Винии, тогда, на пони. Зарыв глаза, он вспоминал шелковистость ее кожи, холодной, и в тоже время разгоряченной.

Воспитание Гаера было свободным. В тесных помещениях небольшого торгового судна скрыть что-нибудь было невозможно. Он давно знал, что мужчины могут и получают огромное удовольствие от юных девушек. Гаер видел упирающихся, плачущих рабынь, приводимых в каюту отца. Что там затем происходило, он не знал, так как его всегда выгоняли на палубу «проветриться». Зато часто слышал через обшивку каюты умоляющий голос, резкий вскрик и звуки рыданий.

Он видел девушек и после того, как они покидали каюту, осторожно передвигаясь, с окровавленной и запачканной внутренней стороной бедер. После таких случаев отец на время успокаивался, смягчался. Он видел и рабынь, купленных для моряков. Эти женщины покорно и широко раздвигали ноги.

Сейчас, думая о Винии, он ощутил, что фаллос его набухает и начинает увеличиваться. Разные мысли и картины лезли в голову.

Гаер представлял себе уже не свободную Винию, а свою рабыню Пикколо, раздетую догола, дрожащую, в ужасе ожидающую удара плетью. Но, в то же самое время ему хотелось защищать Пикколо, подержать нежные груди в руках, стереть слезы и нежно, очень нежно утешить ее после порки.

Чувства Винии были намного проще. Гаер спас ее от утопления и затем уберег от ярости Ания. Она боготворила спасителя, и была рада находиться рядом со своим героем.

Мысль быть рабыней Гаера одновременно возбуждала и пугала ее. «Быть рабыней удовольствия мало! Как вспомню деревянного козла в нашем имении, так мурашки ползут по спине. Надеюсь, все же Гаер будет добрым господином! Однако, у него такой папочка, что от одного взгляда на него становится жутко! Конечно, – говорила она себе, – даже если Гаер окажется таким же жестоким, как и мой брат, я должна все же вынести все мучения, быть храброй и заслужить уважение временных моих господ! Иначе всю жизнь придется прозябать в Приграничье!

Эта ночь показалась для Винии необыкновенно длинной. Она плохо спала, мысли ее были в далеком Роднеро.

Даю, чтобы и ты мне дал

Рано утром Гаер с Винией выехали первыми. Аний сладко спал в объятиях дочери Циннамуса и не счел нужным проводить сестру в дорогу. Ему снились планы мести.

– Будем надеяться, что боги будут к нам благосклонны! – Гаер смотрел, как Виния держится в седле. Наездницей она оказалась неплохой.

– У тебя были свои рабыни? – спросила она Гаера.

– Нет! И привыкай к имени Пикколо. А вот и мост! Смотри, женщина на колу уже отмучилась! – над трупом кружила стая хищных птиц. – Поедем чуть дальше и искупаемся! – предложил Гаер. – Там, за мостом, где стоит большой каменный фаллос, есть тихая заводь!

Одежда полетела на песок. Они, взявшись за руки, бросились в освежающую воду. Резвились, визжали, хохотали, брызгались, бегая друг за другом по мелководью.

«Пока меня не изнасилуют, как рабыню, я должна решиться сама стать его женщиной! » – подумала Виния.

Затем, прижавшись друг к другу, они лежали на мягком теплом песке, согреваясь под полуденным солнцем. Повернувшись набок, Гаер снова стал любоваться лежащей на спине, блаженно закрывшей глаза Винией. Он ласково поглаживал и мял упругую плоть ее груди, перебирая пальцами то один, то другой крепкий налитый сосок.

«Сколько раз Аний домогался меня, – думала она, – но никогда я не слышала от него ни одного доброго слова! Однако меня, в чьих жилах течет голубая кровь, будет иметь сын вольноотпущенника! Впрочем, моя мать быстро нашла себе замену среди крепких рабов, как отец стал немощен! Я стану женщиной с милым, а не с постылым»

Эта сладкая, трепетная мысль еще больше разжигала страстную натуру. Понимание, что она сейчас впервые познает мужчину, сначала пугало, но потом Виния почувствовала, что уже не она сама, а природа требует этого.

– Возьми свою рабыню! – внезапно она повисла на Гаере, и юноша рухнул на траву, подминая ее под себя… – Я твоя раба.

Гаер чувствовал ее запах, запах колокольчиков и горьковато-сладкий сок цветов, сжатых между ними. Виния была полностью в его власти, а он медлил, продолжал ласкать груди, не решаясь на последний штурм.

«Я лежу на голой девушке, своей рабыне, – думал Гаер, – но она патрицианка, хоть и согласилась на время и по обстоятельствам стать рабыней Пиколло!

Сама же Пикколо поняла, что инициатива принадлежит сегодня ей.

– Иди ко мне! – ласково обняв за юношу за талию, она потянула Гаера на себя. Пикколо, нежно гладя ладонями твердую спину и плечи, взяла в руку запрещенное мужское место. Гаер, вздрогнув, застыл от неожиданности. Он понял, что сейчас, возможно, станет настоящим мужчиной. Пикколо же приподнялась на локте и, скосив взгляд, с любопытством смотрела, как увеличивается и растет фаллос Гаера.

– Как он дрожит! – немного смущаясь, девушка потянула руку и, взяв фаллос, сжала в маленькой ладошке, – прямо как живая рыба.

Как только мягкая ладонь Пикколо коснулась фаллоса, Гаер ощутил сильный, словно удар тока, прилив страстного желания. Оторвавшись от тела девушки, Гаер встал на колени, нагнулся и потянул Пикколо к себе.

Происходившее превзошло все, о чем он мечтал. Только что произошедшее с ним проносилось в мозгу. Гибкая и мягкая, как тростник Пиколло была действительно маленькой и тихо стонала, когда Гаер причинял ей боль. Но теперь задыхался он. Девушка обняла Гаера и еще сильнее прижалась к нему губами. Помогая Гаеру, Пикколо выгнулась, приподняв ягодицы от песка. Гаер навалился на упругое тело, крепко сжимая в объятиях, не веря еще в свое счастье. Пиколло протянула свою руку вдоль его тела и, найдя затвердевший от желания фаллос, подвела в нужное место у себя между ног. Как только головка Фаллоса стала входить в узкое влажное отверстие, Пикколо взмолилась:

– Ой, пожалуйста, осторожней! Осторожней! Я боюсь! Прошу, осторожней!

Мысленно она давно была готова к этому дню. Страх перед первым в ее жизни мужчиной и сильное желание боролись в сознании девушки, но инстинкт оказался сильнее. Пиколло призывно раздвинула ноги, согнув их в коленях. Неожиданно у нее вырвался из горла глубокий звук, словно она задыхалась. Она согнулась у Гаера в руках, будто умирая. Но Гаер в этот момент ничего не слышал. Он старался ввести свой фаллос как можно глубже.

Фаллос, раздвинул головкой нижние губки, и уперся в девственную плеву. Резкая боль на мгновение отрезвила Пикколо, но болезненные ощущения быстро прошли, уступив место удовольствию.

Гаер был на седьмом небе от счастья. Наконец-то свершилась самая заветная мечта. Он, ощущая под собой тело, с огромным наслаждением входил и выходил из влажной глубины.

– Всё! – фаллос Гаера проник на всю длину, порвав девственный заслон.

Пикколо, лежа под тяжестью, чувствовала, как тело снаружи ласкают руки и губы, а внутри – фаллос, который скользит по стенкам её влагалища, иногда проникая глубоко до самой матки, причиняя ей мучительно-сладостные ощущения. Вдруг Пикколо вздрогнула, выгнулась вперед, крепко прижимая руками ягодицы Гаера к себе. Ей казалось, что она находится в сказочном сне, и когда Гаер, заохав, снова сильно сжал тело, Пикколо ощутила, как его фаллос задергался у нее внутри. Ее губы сомкнулись с губами Гаера. Оба несколько минут были недвижимы, наслаждаясь пережитым наслаждением.

– Пикколо, тебе было хорошо? – спросил Гаер.

Она, молча, вздрогнув ресницами, показала, что да. Ей было и вправду очень хорошо. Они снова купались и гонялись друг за другом, только уже голые, и снова и снова предавались удовольствиям любви.

Немного спустя Пиколло, так же неожиданно оттолкнула Гаера. Почему? Мысль, что Виния будет, хоть и на короткий период, его рабыней, сильно волновала юношу. «Ведь я могу сделать с нею все, что захочу …»

Пока дети предавались любви, Торакс решил с Циннамусом последние дела и поехал следом.

«Да, не так просто выполнить поставленную задачу! Скоро, очень скоро ее начнут искать. Если эта авантюра откроется – не сдобровать ни ей, ни мне, ни моим детям! В этой хорошенькой девушке есть изюминка! Но дело выгорит – я получу такие дивиденды, что не даст никакая торговля и за десяток лет! – рассуждал Торакс, нагоняя Пиколло и Гаера по дороге. – Вот и мост через Сатур! »

Тут он и увидал их, сидящих бок о бок в тени ясеня и молча смотрящих на бурлящую реку. Они сняли сандалии и бултыхали ногами в потоке.

«Такое отношение необходимо пресечь раз и навсегда», – подумалось Тораксу.

Первый опыт рабыни

«Сечение становится искусством – искусством получать наслаждение от боли, искусством «приятных страданий любви». Овидий в своей «Науке любить» прочно связывает страх, любовь и даже супружество. А вот его практические советы как овладеть женщиной: «Называй это насилием. Прекрасно, но это насилие по вкусу женщине, а что ей приятно, она часто желает дать как бы насильно». Вспомнив Овидия, Торакс зловеще улыбнулся.

– Гаер, – крикнул он, – бегом ко мне!

– Пикколо, ленивое отродье, поднимайся сюда, мигом! Быстро! Я научу тебя, как бездельничать, когда твои хозяева зовут!

Виния, забывшая на мгновение свое рабское имя, и не ожидавшая, что с ней будут разговаривать таким языком, оглядывалась по сторонам в поисках раба, которому кричал Торакс. Затем она вспомнила, что это она и, вскочив на ноги, вскарабкалась босиком вверх по берегу.

Торакс выскользнул из седла и бросил девушке поводья.

– Не просто стой здесь с открытым ртом, маленькая дура, – рявкнул он. – Веди лошадь вниз за мной!

– С тобой все хорошо, Гаер? – спросил он более мягко, приветствуя сына.

– Да, благодарю Вас, отец!

– Ты должен жестко держать держать эту девчонку! Не позволяй ей сидеть на земле рядом с тобой, как сейчас. Она возомнит себя выше, чем есть на самом деле, если ты не будешь внимателен. Ей нужны постоянные уроки послушания и первый из них она получит сейчас!

«Моему Гаеру досталась девственница! – Торакс сразу понял, что тут произошло на песке у реки. – Этот опыт ему в жизни пригодится! »

– Привяжи где-нибудь эту лошадь, а сама становись сюда!

Пиколло колебалась. Внезапно в руке Торакса оказался кожаный шембок. Он сильно хлестнул девушку по передней стороне бедер, попав чуть ниже подола туники. Пикколо взвизгнула и отскочила назад.

– Встань сюда, – сказал Торакс, показал на место рядом с собою.

– Раздевайся, – повторил он и ударил шембоком снова. – Совсем!

Пиколло еле сдерживалась, чтоб не расплакаться. Это было несправедливо. Она не была готова к тому, что к ней сразу будут относиться подобным образом. «Меня должны были предупредить, прежде чем начать обращаться, как с рабыней. Это просто нечестно – начинать вдруг действовать так жестоко! » Два удара шембоком по бедрам болели. Она не хотела еще одного.

«Лучше подчиниться! – Пиколло потянула тунику над головой и бросила ее на землю. – Что, теперь я рабыня? И у меня хватило ума согласиться на это? » – подумала она.

В этот момент Пиколло осознала, как огромен на самом деле Торакс, и как мала в сравнении с ним она. «Да он одним ударом прихлопнет меня как муху! – подумала девушка. – И нет спасенья! » Нащупав спереди узел набедренной повязки, Пиколло быстро развязала его. Теперь она стояла перед Тораксом обнаженная, дрожащая не столько от стыда, сколько от страха.

«Неплохая получилась мишень! – подумал Торакс. – А я ведь был рабом у ее родителей! Ну что ж, судьба бывает благосклонна даже к рабам! Распишу ее и вдоль и поперек! »

– Так-то лучше, – холодно произнес Торакс. – В таком виде мне больше нравится видеть рабынь. Ты, впрочем, довольно жалкий экземпляр. Даже трудно сказать, девушка ли ты.

– Уже не девушка, – улыбнулся Гаер.

– Нашел, чем гордиться. Смотри: что это такое, – он слегка стегнул ремнем по грудям Пиколло, – не шары, скорее, шарики. Совсем не стоящие того, чтобы их иметь, их можно с таким же успехом отрезать, от них для тебя никакой пользы. Как ты думаешь, Гаер, не малы ли они для девчонки ее возраста?

– Они не очень большие, отец, – беспокойно произнес Гаер, – но отрезать их, по-моему, все равно не стоит!

– Не очень большие! Сказал! Они крошечные. Скорее, грудки мыши, чем молоденькой девушки, – продолжал насмехаться Торакс.

Он наклонился, подняв одежду и сандалии Винии.

– Хлам! – Торакс связал их в узел и, прежде чем девушка поняла, что сейчас произойдет, бросил их в реку.

– Нет... нет…

Тут Гаер заметил, что колени Пиколло слегка подрагивают в страшном ожидании.

– Что ты сказала? – загремел Торакс. – Ты мерзкая, дерзкая маленькая хамка. Я научу тебя, как говорить мне: «нет»! Подойди к этому дереву!

Он схватил Пикколо сзади за шею и швырнул ее о дерево, так, что кровь потекла из носа и рта.

«Я не заплачу, – отчаянно думала Пикколо. – Патрицианка не опозорит себя плачем! »

– Схвати эту ветку и держись за нее, – распорядился Торакс. – Если ты ее выпустишь во время порки, наказание начнется сначала! И оно будет ужасным!

Торакс поднял шембок и со всей силы стеганул им по голым ягодицам.

– Ладно, Гаер, – продолжал он, любуясь первой вспухающей полоской, – она твоя рабыня и тебе пороть! Пять ударов. Надо бы больше, но я хочу, чтобы она смогла идти!

Торакс передал ремень сыну. Гаер смотрел на Пиколло и не решался. Рабыня выглядела беспомощной и беззащитной, худенькие руки вытянулись высоко над головой, тело напрягалось и вздрагивало.

– Живей, – нетерпеливо рявкнул Торакс, – у нас нет времени!

Гаер размахнулся и ударил.

Пиколло отрывисто втянула воздух, но от крика удержалась. Для нее началась пытка более страшная, чем укус хлыста брата. Спаситель, герой и первый мужчина бил ее, и эти удары больно ранили душу. Второй удар принес еще порцию боли, но она подумала, что сумеет принять оставшиеся четыре, не плача.

Однако, Торакс, который порол и был порот, быстро распознал, что случилось.

– Ты намереваешься ее гладить, Гаер? – произнес он раздраженно. – Ты должен причинять боль, а не щекотать! Дай мне! Теперь смотри. Отступи, и левую, свою левую ногу слегка продвинь вперед. Теперь вращающим движением отведи шембок назад над своим левым плечом и затем со всей мощью брось вперед из-за спины так сильно, как ты сможешь, крепко завершив удар!

Шембок резко щелкнул по голой плоти. Тело Пиколло судорожно вздрогнуло. Девушка задохнулась, и странный приглушенный звук: полувскрик, полустон – вырвался у нее.

«Я чуть-чуть опоздал! – подумал Торакс. – Сын сорвал цветок! Ну что же, она все равно получит свое! »

– Теперь ты должен научиться различать, какую боль причиняет удар, – произнес Торакс. – Прежде всего, по звуку, издаваемому поротой, ты можешь отличить, и по манере движения тела, и по звуку удара и отметине, который он оставляет на теле. Смотри: там, где приземлился этот последний удар, белое становится красным и теперь местами переходит в темно-пурпурное. Я хочу увидеть, как шембок оставляет подобные следы при каждом ударе, что ты наносишь. Теперь попробуй ты!

Гаер взял шембок у отца. Последовав инструкциям Торакса и, стиснув зубы, он нанес со всей своей силой удар из-за спины.

Пиколло, слушая рассуждения господина, напряглась, и тут же шембок врезался в бедро молоденькой девушки, а кончик, завернувшись, попал по лобку. Мучение было таким сильным, что она упала на бок, сжимая руками низ живота. Мгновение Пиколло не могла вздохнуть, затем начала беспомощно хныкать.

– Ладно, это полезный урок для тебя, Гаер, – спокойно вымолвил Торакс. – Всегда тщательно отмеряй расстояние, прежде чем наносить удар. Если ты этого не сделаешь, вот что может случиться. Конечно, иногда тебе захочется нанести подобный удар, но ты не должен производить его случайно!

– Живей, подлая, – сказал он, обратив свое внимание на Пиколло, и злобно ткнул ее в крестец носком сандалии. – Ты все еще должна получить шесть ударов: выпустила ветку – начинаем сначала!

Пиколло, превозмогая боль, поднялась на ноги. Она только плакала теперь, все мысли о сохранении гордости прошли.

– Пожалуйста, господин. Пожалуйста, – безнадежно умоляла она, – пожалей мою неопытность…

– Перестань устраивать суету! – раздраженно рявкнул Торакс. – Ты можешь получить урок также и за это, – он положил руку на маленькую спину девушки, толкнув ее вперед, так что грудь и передняя сторона бедер были снова прижаты к шершавой коре дерева. Теперь дерево защитит переднюю часть твоего тела. И опусти голову вниз между руками, чтобы защитить лицо. Я ослеплял рабов в свое время, но никогда случайно!

– Гаер, я хочу видеть, как ты умеешь пороть непослушных рабынь! Шесть ударов. Три по заднице, и три по плечам!

«Что со мной будет дальше? – мысли Пиколло сосредоточились исключительно на боли. – Не ждала я такого поворота событий. А может, в его сердце боги вольют капельку милосердия? »

Гаер снова поднял шембок. Почему-то сломленная решительность Пикколо и слезы, размазанные по лицу, ожесточили его сердце. Жалость сменилась презрением. Гаер взглянул на трепещущее тело и увидел не Винию, патрицианку, которую спас на реке, а Пикколо, рабское отродье, которое должно получить урок послушания.

Шесть раз он с треском опускал ремень, так что его недавняя любовница скакала и подпрыгивала, вскрикивая под ударами. Ее втягивало в темноту, туда, где нет ни света, ни воздуха, ни дыхания. Раскаленным добела лезвием у Пиколло в голове заворочался страх. Открыв глаза, она не видела ничего, кроме мелькающего света и тени дерева, нависавшего над ней. Колючки на ветке выросли в огромные шипы.

– Вот теперь качественно! – удовлетворенно заметил Торакс.

Пикколо, чьи страдания в момент закончились, опустилась, рыдая, на колени.

Торакс шагнул вперед, держа в руках ножницы.

– А нельзя оставить? – Гаеру жалко было рушить такую красоту. – Повесить ей на ошейник бляшку, что волосы принадлежат империи?

– Эта слишком узнаваемая примета, – Торакс прошелся ножницами по голове Пикколо. – По ним ее быстро вычислят.

Гаер с жалостью смотрел, как локоны длинных темных волос падали на землю рядом с коленопреклоненной девушкой.

– Гаер, брось волосы в Сатур и заодно охладись! Нам сейчас некогда. А теперь ошейник!

– Это для того, – пояснил Торакс, – чтобы ты всегда помнила: и душа, и тело полностью принадлежат твоему господину. Любое его повеление – закон, дважды не повторяется... Ну, пора!

По приказанию Торакса Пиколло легла на землю и положила голову на большой камень.

«Прямо как на плаху! » – подумала она, чувствуя холод металла на шее. Торакс ловко заклепал ошейник с помощью свинцового стержня и небольшого камня.

– Встань, рабыня! И надень это, – приказал Торакс. Он достал из седельной сумки короткую синюю тунику и бросил ее Пикколо.

Девушка встала на ноги, стерла слезы тыльной стороной руки и, тихо всхлипывая, натянула тунику через голову. Она была такой короткой, что едва прикрыла низ живота, когда девушка выпрямилась. Если Пиколло нагибалась вперед или тянулась вверх, туника поднималась, обнажая зад и лобок.

– Теперь ступай и приведи мою лошадь. Я не желаю больше тратить времени! Мы и так слишком задержались!

«Хорошо, что я много бегала босиком! » – Пикколо на мгновение запнулась, надеясь, что, возможно, Торакс даст ей набедренную повязку.

– Сейчас без сандалий я бы далеко ушла, – но вспомнив, как одевались рабыни у нее дома, поспешила выполнить приказ, думая, что должна быть счастлива, что ей предоставили и такую одежду.

Торакс наблюдал за девушкой и улыбался.

– Я думаю, что она быстро обучится! – произнес он. – Или мы ее обучим, или сами окажемся в руках палача.

Отгоняя мысли о судебной расправе, Торакс погнал свою лошадь по берегу.

«Главное, уехать отсюда подальше, однако после порки Пикколо еле держится в седле! Значит, подошло время еще одного урока. Тем более что дорога вблизи города вымощена булыжником! »

– Гаер, – рассмеялся Торакс, оглянувшись через плечо, – ты, по-видимому, выискал нахальнейшее рабское отродье во всем Приграничье. Стряхни ее с мула и напомни, что у нее есть собственные ноги! Мул должен везти то мое имущество, у которого нет ног!

Секунду позже голова Пиколло зазвенела от затрещины Гаера. Она взяла в руки поводья мула и побрела за своими господами.

Поблескивая слезами, девушка старалась игнорировать грубые шутки возниц, двигающихся навстречу.

Приближались сумерки. Пикколо устала, очень хотела пить, на голых ногах и руках спеклась пыль, и только боязнь шембока заставляли ее идти дальше.

Люди на улицах обращали на нее мало внимания: измученные и покрытые синяками рабы и рабыни были распространенным зрелищем. Никто и не смотрел на грязную, босоногую, стриженую рабыню, которая вела мула Торакса.

Приключение в таверне

Город поставили на берегу реки, впадающей в море. В городе была чудесная гавань и стоящая на возвышенности крепость. Крепость и казармы для легионеров построили для защиты гавани города.

Торакс с Гаером свернули с главной улицы во двор таверны. Таверна представляла собой дом высотой в два этажа, жилища для прислуги, конюшню, поварню, небольшую баню и пекарню. Дома были достаточно высокими с узкими окошками, способными превратить дом в крепость в случае нападения. Сводчатые ворота венчала кованая вывеска с изображением окорока. У ворот на высоте человеческого роста неярко горели факелы, влажная смола шипела и трещала. Владелец постоялого двора вышел к входу, чтобы поприветствовать их.

– Ваши комнаты готовы для Вас, господин, – сказал он. – Ваш обед я пришлю прямо к Вам. Ваша дочь, Танда, уже приехала и ждет вас!

Спешившись, Торакс передал поводья своей лошади Пикколо вместе с серебряной монетой.

– Отведи животных в конюшни и передай эту монету конюху. Затем почисть себя и иди на кухню. Ты можешь помочь отнести наш обед наверх в наши комнаты.

– Вы купили рабыню, – произнес хозяин постоялого двора, оценивающе разглядывая Пикколо. Он протянул руку и приподнял тунику спереди.

– Не окольцована? Сколько лет тебе? – он схватил несчастную за грудь и грубо помял ее.

Пикколо, смущенная от такой манеры обращения на дворе, где ходили люди всех сословий, покраснела и беспокойно задвигалась. Удерживая трех животных, она не могла ничего сделать, чтобы уклониться от ощупывания.

– Живей отвечай на вопрос! – рявкнул Торакс.

– Четырнадцать, господин, – пробормотала она. – Пожалуйста, господин!

Урок у дерева многому ее научил, и она не пыталась сопротивляться наглому и бесцеремонному осмотру.

Мужчина просунул руку между ногами рабыни. Один из пальцев начал изучать расселину зада.

– Крепкий маленький зад, – заметил мужчина Тораксу, – все еще юная плоть и молодые кости, гибкие и быстро срастающиеся. И сегодня успела отведать ремня, – он убрал руку и открытой ладонью всадил шлепок по попе Пикколо. – Хорошо. Ступай и делай то, что сказал господин. Может, он даст мне тебя на воспитание?

– Это для меня куплено! – обиделся Гаер.

– Ладно тебе! Человек может помечтать, я полагаю! – добавил он.

Торакс с мужчиной рассмеялись. Пикколо казалось, чувствовала на себе их взгляд, когда вела животных через двор в конюшни.

В конюшне было темно, пахло лошадьми и сеном. Пикколо встала сразу за дверьми, щурясь и пытаясь приучить глаза к тусклому полусвету. В одной руку она держала поводья Пегаса и мула, а в другой – поводья лошади Торакса вместе с серебряной монетой.

– Похоже, бог любви услышал мои молитвы! Именно такая девица мне нужна, – произнес из полумрака грубый голос. – Чего тебе надо, милая? – большой темноволосый мужчина, одетый в потрепанную тунику, с покрытыми черным жестким волосом голыми ногами неуклюже выступил вперед на свет.

– Мой господин сказал передать этих животных, чтобы присматривать за ними, и деньги, – вымолвила Пикколо.

– И он также послал вместе с деньгами тебя, – мужчина грубо протянул руку к девушке. – Это доплата!

– Ступай, быстро, – произнес женский голос от входа, – где эта девчонка? Обед готов и испортится, если вскоре не подать, и тогда все мы пострадаем!

На пороге конюшни появилась дородная женщина в короткой тунике, вооруженная большим деревянным половником.

– Немедленно возьми этих животных, – лицо спасительницы блестело от пота, – ленивая грязная свинья, а девушка пойдет со мной!

Взглянув на кухарку с благодарностью, Пикколо передала поводья конюху, который с вожделением смотрел ей вслед и бормотал, что у них будет другая, более длинная беседа, когда она зайдет утром за животными.