Пифос Пандоры Часть 1

Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия, - и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце ее - силки, руки ее - оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею.

Екклесиаст

Некоторые примечания

Пандора - женщина, созданная Гефестом из глины по приказу Зевса, которая выпустила из из пифоса (сосуда) на волю беды и несчастья человечества.

Пифос - большой древнегреческий кувшин (мог быть размером с человека и более), сосуд для хранения продуктов — зерна, вина, оливкового масла, соленой рыбы.

Стоял промозглый осенний день, моросил дождь, по широкому проспекту, цокая каблучками элегантных сапог, шла симпатичная девушка.

Взгляд её был печальным, она возвращалась с работы, уставшая от подковёрных игр невидимых кардиналов, крепостнических обязанностей перед работодателем, душевного одиночества, да и от самой себя.

Она брела по улице этого большого города, раскинувшегося под необъятным свинцовым небом, опустошённая и, в то же время, наполненная яркими воспоминаниями беззаботной юности, когда ей было хорошо и уютно, когда весь мир казался окрашенным в тёплые тона и был таким заманчиво-неизведанным, красочным и позитивным.

-Удивительно, - размышляла девушка, – для чего человеку в этой жизни дано так много дней, растянувшихся, как похоронная процессия: серых, пустых, скучных, похожих друг на друга, дней, о содержании которых мы даже и вспомнить ничего не сможем спустя какое-то время? Нелюбимая работа, дом, опять работа, склоки, нервы - изысканный яд, источаемый с искривлённых лицемерными улыбками губ сослуживцев; поддельная еда из супермаркета, выходные с телевизором, напичканным тупым эфиром, болото социальных сетей, пожирающее наши годы.

Всё это, в конечном итоге, лишь для того, чтобы выжить в столь неприветливой реальности, но стоит ли сама жизнь, состоящая лишь из серого дождя обыденности, того, чтобы ради неё жить?

И напротив, почему нам даётся так мало дней ярких, наполненных интересными и приятными событиями, о которых только и остаётся, что вспоминать в этом седом тумане?

За такими размышлениями у девушки вдруг появилось ощущение, что кто-то пристально смотрит на неё.

Переключившись со своего мира на реальность, она увидела идущего навстречу человека, лицо которого ей показалось до того знакомым, родным, что… но нет, это всего лишь игра уставшего воображения - решила девушка.

***

Познакомились они довольно давно. Еще, будучи ученицей старших классов, она отмечала в компании свой шестнадцатый, кажется, день рождения. Он появился с кем-то из парней её подруг – старше неё, сильный, решительный и уверенный в своих действиях парень. Он навсегда перевернул детский мирок её иллюзий. Оксана засыпала и просыпалась с мыслями о Нём. Он лишил её девственности и позволил полностью раскрыться ей как женщине, потворствовал её самым сумасшедшим сексуальным фантазиями и всякий раз показывал что-то новое. До свадьбы дело не дошло, Он уехал на войну и однажды пропал. Его образ с тех пор так часто стоял у неё перед глазами, Им были наполнены «влажные» ночные сны. А в каждом прохожем её мерещился Он, но напрасно. Оставалась лишь призрачная надежда.

Шли годы, Оксана успела поступить в институт, закончить его, и вот теперь приехала в большой город в поисках заработка, а может, чем чёрт не шутит, – перспективы построения своего женского счастья.

***

-Ну, здравствуй, Оксана!- раздался чей-то голос совсем рядом, пока девушка углублялась в свои беспечные рассуждения и воспоминания, они поравнялись.

Оксана оторопела. Встретиться с Ним здесь, через столько лет? Не может быть! Однако это был Он! О, как любопытно было бы расспросить его обо всём, что с ним случилось, чем он жил? А как хочется самой рассказать ему о наболевшем…

Она смотрела на Него, как кролик на удава. Она снова видела его лицо, уже возмужавшее, но Его!

Однако собеседник торопился, выяснив, что Оксана живёт теперь в этом городе, и спросив номер её телефона, пообещал вскоре позвонить. Он быстро удалился.

Что теперь оставалось ей делать? Снова ждать, думать, вспоминать самые яркие моменты их встреч.

Примерно через неделю Он позвонил, выяснил Оксанин адрес и пообещал подъехать к семи часам вечера.

Оксана пришла домой, испытывая невероятное чувство эйфории, предвкушая жаркую ночь, её охватило приятное волнение… да что там говорить, только ей в тот момент было ведомо, что она чувствует. Из-за сумбура в голове, она даже не могла сразу решить, что делать, приготовить что-то вкусненькое на ужин, дабы покорить своими кулинарными способностями Такого желанного гостя, или приготовиться самой. Оксана скинула одежду и полетела в ванную.

Сначала нужно принять душ – рассудила она, смыть с себя дневную суету и, набравшись свежих сил, всю себя, без остатка, отдать этой ночи! После душа взгляд Оксаны задержался на зеркале; она рассматривала своё отражение: с её мокрых волос, скатываясь по плечам на грудь, падали хрустальные капельки воды, да так, что аж мурашки бежали по всему телу.

Из зеркала на Оксану смотрела миловидная женщина лет 23, голубоглазая, рыжеволосая, с пухленькими чувственными губками, с большой грудью, невысокого роста, но, к её сожалению, склонная к полноте. Не очень довольная своей фигурой, Оксана продолжала рассматривать себя:

-Мда, и задница полновата, и ляжки.

Чего там говорить, девушке стало даже как-то стыдно вот так показаться перед Ним. Ведь Он запомнил её совсем другой, молоденькой и стройной…

В это время в квартире послышались чьи-то шаги, сердце девушки учащённо забилось, дыхание перехватило:

- Неужели я забыла запереть дверь, и Он вошёл вот так, без спроса? – пронеслось в голове у Оксаны. - А где полотенце? Ах, я забыла его в спальне!

Девушка быстро осмотрелась в поисках хоть какой-то материи, которой можно было бы прикрыть наготу. На крючке висели её чёрные легинсы. Мокрая после душа, Оксана быстро влезла в них, чёрный цвет обтянувших Оксану от бёдер до ступней штанишек, в этот момент, как нельзя лучше скрывал изъяны её фигуры. Девушка уже и сама не казалась себе столь громоздкой, только вот обнажённую грудь с крупными, набухшими от волнений сосками, прикрыть оказалось нечем, и девушка вышла из ванной, просто заслонив её руками.

Распираемая любопытством своей разыгравшейся фантазии, на мысочках Оксана робко вошла в спальню в ожидании увидеть…, но вдруг, её резко сбили с ног, принудив упасть на колени, грубо выкрутили за спину руки и толчком в спину уткнули лицом в пол. Девушка почувствовала, как чьё-то колено сильно прижало её да так, что сосками своих грудей она чувствовала ковролин на полу.

- Где он? - прозвучал чей-то, не терпящий возражений, командный голос. Скрученную Оксану кто-то больно пнул тяжёлым ботинком под зад, очевидно, чтобы вопрос дошёл как можно быстрее до шокированной девушки.

- Я, я не знаю,… кто вы? – робко, дрожащим голосом, проговорила испуганная до смерти Оксана. Её грубо взяли за волосы и ткнули лицом в фотографию, на фотографии был Он!

Девушка попыталась рассмотреть также, кто её не прошеные визитёры, но ей не позволили этого сделать и надели плотную повязку на глаза.

- Вопросы здесь задаю я! Так, где Он? - повторил свой вопрос голос.

- Он ещё не пришел, - ответила Оксана.

- Тогда мы подождём, - сказал голос и отдал приказ своим товарищам, крепко державшим руки Оксаны. - Надеть ей наручники!

Девушка услышала металлическое лязганье где-то над собой, а затем почувствовала, как холодные металлические браслеты злобно защёлкнулись на её запястьях.

- Правую посильнее! – добавил голос.

И тут же браслет на правом запястье, будучи дотянутым, впился в кожу девушки.

Оксана слёзно простонала и попыталась поднять голову:

-Умоляю, ослабьте!

Но её порыв тут же пресекли, схватив за волосы и стукнув лбом об пол.

- Молчать, сука! Ещё пискнешь – пристрелю, - сказал голос и для убедительности приставил к её виску что-то холодное и стальное, быть может, дуло пистолета. Оксане видеть это было запрещено.

С завязанными глазами девушка переставала понимать, что происходило вокруг. Кто все эти люди? Бандиты? Полицейские? Где Он? Сознание девушки было напряжено в попытке уловить события в комнате. Каждый скрип, каждый шорох стал необъяснимо важен для неё. Но помимо огромного значения, для её тела, всего теперь незримого, было и чувство угнетённости.

В её воображении сейчас представлялись телевизионные репортажи криминальной хроники: репортёры показывают очередную, только что завершившуюся полицейскую операцию - преступник лежит на полу, обездвиженный и в наручниках…

Оксана попыталась развести свои руки, но, лязгнув звеньями, натянулась короткая цепочка, и стальные полоски браслетов указали ей степень её свободы. Да, вот и она сейчас тоже, закована в наручники, как опасная преступница. В чём её вина? За что она, съежившаяся от страха и стыда, скованная, поставлена на пол в нелепой позе – задницей кверху? Сиськи распластались по ковролину, из одежды на ней только то, что успела надеть в ванной, более того, только сейчас она начала испытывать подозрительный сквознячок в районе своей пятой точки.

- Чёрт! Так и есть, – пронеслось в голове у девушки. Шов на штанишках разошёлся, когда ей отвесили пинка! И теперь расползающаяся ткань демонстрировала всем присутствовавшим в комнате то, что Оксана так отчаянно пыталась скрыть – её необъятную задницу! Зато никто не мог видеть, как покраснело в этот момент лицо девушки…

Сколько прошло времени, Оксане было неведомо, она потеряла ему счёт, в комнате послышалось движение и голоса.

- Он не придёт, - доносилось до Оксаны.

- Что будем делать?

А действительно, что как Он не придёт? Что же они с ней сделают? Надежда на благополучный исход дела, была, как никогда, призрачной. Послышались шаги…, что это, уходят? – вертелись в голове мысли. И тут она ощутила резкий укол в правую ягодицу, да так, что даже вскрикнула от неожиданности, но после этого, в голове у девушки всё закружилось, сознание потухло. Она уже не чувствовала и не видела, как её, отключившуюся, куда-то волокут несколько человек в форме.

***

Оксана понемногу пришла в себя.

Своим обнажённым телом, она почувствовала, что лежит на бетонном полу. Повязку с глаз так и не сняли, руки, по-прежнему, были скованы за спиной и затекли до такой степени, что девушка их почти не чувствовала.

Но дискомфорта успело прибавиться, Оксана отметила, что её локти теперь дополнительно перетянуты ремнём, пошевелившись, она почувствовала, что пока была без сознания, кто-то успел заковать ей и ноги. Левой босой ступнёй она провела по своей правой лодыжке, нащупав на ней холодный стальной браслет, так и есть, на ногах были защёлкнуты железные браслеты, наподобие её наручников. Девушка попыталась развести ноги, зазвенела и натянулась цепочка, длиннее, чем на наручниках, но стометровку всё равно не пробежишь.

Самое же большое неудобство Оксане доставляла цепь, которой был перетянут её ротик. Девушка попыталась от неё избавиться: выталкивала языком, поджимала нижнюю губку, но всё было тщетно, цепочка была крепко заперта на замок у её правой щеки. Из-за онемевших скул и невозможности закрыть рот, Оксана непроизвольно и обильно залила под головой пол своими слюнями, которые продолжали выделяться в количестве, достаточном для затопления помещения, в котором она находилась. Перспектива вот так утонуть, нисколько не радовала девушку.

Несчастная узница поджала ноги, согнулась сама и рывком смогла встать на колени. По полу загремела цепь, оказалось, что её функцией было, не только досаждать Оксане, перетягивая рот, но цепь оказалась длиннее и выполняла функцию привязи: другой её конец, очевидно, был где-то закреплён, но из-за повязки на глазах девушка не могла этого видеть. Оксана нащупала шершавую стену и уселась, оперившись спиной. Оставалось только сидеть и ждать не то своей участи, не то нагрянувшего с внезапным спасением прекрасного принца.

Погружаться в мысли ей не хотелось и не моглось. Девушка прислушалась. Из-за стены доносились звуки воспоминаний её безвозвратно ушедшей юности. В унисон скрипящей кровати слышался стон женщины, получавшей порцию сладостных ощущений. Этот стон раздавался сладкой музыкой в голове Оксаны, соски её начали тревожно набухать, а низ живота стал наполняться приятным зудом. Девушке инстинктивно захотелось запустить руку под молнию легинсов и поиграть подушечками чувствительных своих пальцев с жаждущим упоения клитором. Но натянувшаяся от наручников цепь, злобно клацнув, строго-настрого запретила ей сделать это. Однако продолжающий пылать огонь неистового желания стал доводить Оксану до судорог!

Не без труда, преодолевая неудобство и боль, причиняемую её лодыжкам кандалами с короткой цепочкой, девушка закинула ногу на ногу и одержимо начала стимулировать клитор извивающимися движениями бёдер. Уже через несколько секунд Оксана взорвалась мощным оргазмом, увенчавшимся громким, неистовым криком, хотя кричать здесь было категорически запрещено, и её, без сомнения, могли наказать за это. Сейчас ей чётко представилось, что вот-вот появится властная белокурая женщина с осуждающим взглядом, а в руках она будет держать отцовский солдатский ремень. Этот ремень, с увесистой пряжкой, будто специально был создан исключительно для наказания беспечной Оксаны (он никогда не бездействовал и всегда мучился бессонницей в мрачных казематах Оксаниной души).

За дверью раздались шаги. По цоканью каблуков Оксана определила, что по коридору идёт женщина. Через мгновенье раздался металлический лязг замка, противно скрипнула железная дверь, и в помещение ворвался приятный запах духов и свежевыглаженного белья. Каждой клеточкой своего тела Оксана ощутила, что таинственная посетительница остановилась примерно в шаге от неё.

Молнией разрезав тишину, раздался высокий и строгий женский голос:

-Встать! - раскатились по стенам стервозные нотки приказа. Сидевшая на полу, скованная Оксана попыталась повиноваться, она поджала под себя ноги, развела голени, насколько ей это позволила цепь ножных кандалов, и, опершись на ступни, чуть подавшись корпусом вперёд, неуклюже встала на корточки. Женщина, заставившая её встать, очевидно, решила немного ускорить процесс: загремела цепь, и Оксана почувствовала, как стальные звенья впились в уголки рта, увлекаемая вверх железной привязью, будто кобылка на удилах, девушка встала в полный рост. Но незримая рука незнакомки увлекала Оксанину привязь всё выше, девушка уже встала на мысочки.

- Сучка! Ты же мне рот порвёшь! - подумала Оксана, и тут же испугалась своей дерзкой мысли.

- А ты думала, что в сказку попала? – прочитав Оксанину мысль, озвучила свой вопрос женщина, резко наступив на цепочку Оксаниных ножных кандалов, впившиеся в щиколотки стальные браслеты, отозвавшись острой болью, потянули вниз и заставили девушку встать на ступни, да и незримая экзекуторша отпустила поводья. В противном случае цепь действительно порвала бы рот Оксаны.

Узница не могла видеть всей картины происходящего в данный момент, но ей представлялось, да нет, она точно знала, что перед ней стояла подтянутая, высокая, красивая белокурая женщина, лет тридцати, с властным лицом. Высокий лоб, остренький вздёрнутый нос, выдающиеся скулы, на губах застывшая, не сходящая ухмылка, большие серые глаза, глубокие и холодные, взгляд суровый. Строгость придавала и униформа, в которую женщина была одета, - чистая отглаженная рубашка с галстуком, серая юбка, талия перехвачена портупеей, на которой закреплены кобура и дубинка вида довольно серьёзного. Кожаные, на высокой шпильке, сапоги-ботфорты были явно неуставными, но общую картину совершенно не портили, а напротив, добавляли образу внушительности.

Оксана же в этот момент представляла собой довольно жалкое зрелище: рыжие волосы были растрёпаны, чёрная повязка скрывала большие голубые глаза, в которых читались страх и мука от испытываемой боли, чувственный рот перетянут нещадной цепью. Из-за стянутых ремнём за спиной локтей и выгнутого чуть вперёд торса, плечи девушки были заведены назад, как крылья у ласточки, пышная обнажённая грудь, на которую с нижней губы девушки капали слюни, сильно выпятилась, бесстыдно устремившись вперёд большими сосками. Облачённая лишь в рваные легинсы, босиком, с закованными ногами, стояла она на бетонном полу, испытывая стыд за свою растоптанную девичью гордость, стыд, чередующийся со странным возбуждением.

Мучительница расстегнула и сняла ремень, стягивавший Оксанины локти, девушка почувствовала, как кровь, побежавшими мурашками, вновь начинает циркулировать.

- Итак, заключённая! – произнесла металлическим голосом женщина. – Ты в тюрьме. Я твоя надзирательница, царица и богиня. Я буду решать, когда тебе спать, когда бодрствовать, когда есть, когда ходить в туалет, когда дышать, когда замереть, одним словом, ты полностью в моей власти, если ты сделаешь что-то не так, а ты обязательно сделаешь что-то не так, я накажу тебя таким образом, что ты потом 10 раз подумаешь, прежде чем пошевелить задницей без моего разрешения. И ни холод, ни жара, ни сырость, ни пауки, ни муравьи, а я стану твоим настоящим кошмаром! – надзирательница, увлекшись болтовнёй, с размаху ударила ремнём по левой груди Оксаны, чтобы убить паука. От жгучей боли девушка вскрикнула.

- Не ори, не дома! - пригрозила надзирательница, - называть меня будешь - Хозяйка! Тебе всё понятно?

Оксана, перетянутым ртом, промямлила что-то похожее на: - Да!

И тут Хозяйка поняла, что цепь мешает девушке говорить. Подумав, что для женщины, даже заключённой в одиночной камере, это, в принципе, невыносимо жестокое наказание! Она достала связку ключей, нашла нужный, открыла замок и освободила Оксанин рот. Цепь со звоном упала на пол.

- Итак, тебе всё понятно? - переспросила надзирательница.

Хоть скулы заключённой уже порядком затекли, но она нашла в себе силы ответить более внятно:

- Да! - на всякий случай полязгала цепочкой от наручников, которыми были скованы за спиной руки.

- Привыкнешь! – цинично соврала Хозяйка, поняв Оксанин намёк, но вспомнив, что забыла ключи от наручников в своём кабинете, ухмыльнулась и вышла вон, заперев дверь камеры.

Оставшись одна, Оксана попыталась представить себе, что же будет дальше.

***

Оксана врывалась в Его жизнь, как осеннее психическое расстройство в мир душевнобольного, как навязчивое состояние у человека, стоящего на краю бездонной пропасти и размышляющего, прыгать или нет?

Оксана формировалась в Его голове в какую-то бредовую идею, авантюру, так как заполняла собой всё: воспоминания, помыслы, устремления. Всё в жизни начинало превращаться в одну больную эротическую фантазию. Вот и сейчас Он шёл по бесконечной улице с каким-то нездоровым блеском в глазах.

Ухмыльнувшись тайным своим мыслям, Он недоверчиво покосился в сторону внезапного цветочного киоска, по сволочному отвернувшись, прошёл мимо.

Всю дорогу, то и дело, из прошлого выныривал образ той юной Оксаны – девушки, в которую можно до беспамятства влюбиться, но невозможно полюбить. Красивая, томная, женственная, при этом до невозможности напичканная предрассудками и комплексами, с самооценкой, которую и под плинтусом не разглядишь; как будто бы хранящая в себе пифос Пандоры, доверху наполненный ужасными тайнами о собственной ущербности. Просящая, умоляющая, заставляющая её любить – она вызывала к себе лишь какое-то дьявольское стремление унизить её или совершить акт геноцида к её инфантилизму и похоти, ибо чего ещё достойна девушка, на глазах трансформирующаяся из ребёнка в рабу плотских утех, в вещь, в половую тряпку.

Нет. Определённо цветов она не заслуживает.

Он не знал, что в этот момент происходило с Оксаной, что, впрочем, и неудивительно, ибо невозможно погрузиться в субъективную реальность другого человека, а уж тем более женщины!

***

Камера, в которой была заточена Оксана, представляла собой помещение, примерно, четыре квадратных метра. Обстановка не сказать, чтобы была достаточно роскошна, но и несильно жуткая. В выкрашенной, но уже облупленной, зелёной краской камере находились яма для отправления естественных потребностей, ржавая мойка и металлические кольца с цепями, вмонтированные в стены. Дверь была двойная: изнутри - решётка, снаружи – цельная стальная дверь, как в банковском сейфе. Оксана ничего не видела, но ей, почему-то, очень хорошо представлялась именно эта картина своего нынешнего быта.

Примерно через четверть часа в коридоре вновь раздались шаги, но уже не такие бойкие, как до этого, а более осторожные и тихие.

Когда наружная дверь отворилась, у входа возникла фигура: это была высокая спортивная девушка, лет 20. Именно такие девушки - высокие, стройные и спортивная всегда были способны парализовать волю Оксаны и заставить выполнять любую свою прихоть без кнута и наручников.

Узница, даже в повязке, даже сейчас точно чувствовала, как молоденькая надзирательница аккуратно вставила ключ в замок решётки и неторопливо провернула его, отворив дверь, вошла.

Оксана, не дожидаясь приказа, встала.

- А почему ты голая? – спросила тихим бархатным голосом надзирательница, впившись озорными, игривыми глазами в бутоны обнажённых Оксаниных сосков.

- Меня так привезли сюда, - простодушно ответила узница.

- Правда? А я думала - ты здесь разделась, - с иронией произнесла надзирательница, приближаясь, как крадущаяся кошка, и не имея возможности оставаться равнодушной к большой обнажённой груди Оксаны.

- Что Вы хотите? – с волнением спросила Оксана.

- Что бы ты заткнулась, - уверенно ответила приблизившаяся надзирательница. Она обхватила своими длинными красивыми пальцами Оксанины соски и покрутила их, сдавливая то сильнее, то ослабляя нажим.

Оксана, у которой были свежи воспоминания о том, как в этом заведении могут закрыть рот (заковав его цепью), решила не давать своей мучительнице ценных указаний: что будет, то и будет.

Резонанс от сжатых сосков уже наполнял низ живота узницы сладкой истомой. Надзирательница прошлась по ним своим влажным горячим языком, а затем начала слегка прикусывать.

У беззащитной, скованной наручниками Оксаны, стало уплывать чувство реальности:

– Зачем ей это надо? – думала она, прильнув и подставив сосочки к ласкавшей её девушке, но наплывы страсти постепенно не оставили в голове ничего, кроме животной похоти.

Тем временем, надзирательница поместила резиновую дубинку между ног пленницы, о которую та, нашедшая опору своим передком, как заведённая, тут же рефлекторно стала тереться широкими бёдрами взад – вперёд.

Узница, получала всё новые и новые порции ласк от своей эксцентричной визитёрши, сопротивляться которым желания не возникало даже в мыслях. Почти не чувствовался дискомфорт из-за железных браслетов, сковавших руки. Но Оксана, ушедшая в радугу красочных наслаждений, уже не придавала и этому никакого значения.

Жаркие губы непредвиденной партнёрши то касались плеч, то волнующе жалили шею, то до сладкой боли ранили соски, не давая девушке никакой надежды на возвращение в реальность. Ещё немного и Оксана испытает чувство сильного оргазма, вот-вот, сейчас-сейчас, уже близко… Но, неожиданно партнёрша убрала дубинку и отошла в сторону.

- Это что ещё такое? – раздался требовательный крик неизвестно откуда возникшей здесь Хозяйки. Оксана почувствовала, как властная рука Хозяйки грубо схватила её за волосы. Разгорячённая девушка от такой неожиданности лишь машинально сдвинула бёдра и с громким стоном разрядилась мощным взрывом оргазма.

- Кто тебе позволил заниматься этим с персоналом, похотливая сука? – сквозь какой-то туман истерично вопрошала Хозяйка, таская, ещё не пришедшую в себя, Оксану за волосы, намекая на молоденькую надзирательницу, которая изобразила на своём лице совершенно невинный вид и, отведя голову в сторону, с большим интересом изучала трещины в стене камеры.

- Ты будешь наказана за свои безответственные действия! Мы отдрессируем тебя, – продолжала Хозяйка.

- Анжела, что ты стоишь? – обратилась она к молодой надзирательнице. Та, тотчас же вышла и, вернувшись через минуту с цепью и ещё чем-то в руках, строго, но всё таким же флегматичным голосом обратилась к Оксане:

- А почему без намордника?

Оксана пыталась размышлять, почему она без намордника, но так и не нашлась, что ответить.

- Похотливым сучкам здесь нельзя без намордников! – сказала с ухмылкой Анжела, ожидая от расслабленной пленницы именно такой реакции на свой каверзный вопрос. Довольная собой, она надела на Оксану намордник, очень напоминающий своей конфигурацией собачий, и затянула кожаные ремешки на затылке девушки.

Затем к Оксане подошла Хозяйка и, присев перед узницей на корточки, деловито приковала замком к ножным кандалам ещё один конец цепи, взятый у Анжелы. Встав в полный рост, Хозяйка натянула цепь и стала наматывать её на Оксанины бёдра, да так жёстко и сильно, что девушка вынуждена была слегка согнуть ноги в коленях, слегка приподнявшись на мысочках. Хозяйка, дождавшись именно этой позиции, ловко защёлкнула замок на втором конце цепи.

- Отвести её в комнату для дрессировок, - приказала Хозяйка Анжеле.

- Вперёд, кобылка! – скомандовала Анжела, хлопнув Оксану по заднице.

В своих неудобных оковах та и вправду чем-то напоминала стреноженную кобылу. Набедренная цепь, стянутая с ножными кандалами, вынуждала несчастную узницу брести на полусогнутых ногах и с откляченной кверху задницей. Кандалы, с характерным металлическим клацаньем браслетов и цепей, сильно ограничивали шаг девушки. С зашоренными глазами она не могла видеть дорогу, ориентироваться в пространстве ей помогала Анжела, взявшая конвоируемую Оксану за волосы и грубо толкавшая её перед собой. Сейчас Оксана понимала, подобный стиль обращения с собой: всю свою жизнь мечтая быть такой, как Анжела – стройной, подтянутой, дисциплинированной - и ежедневно созерцая в зеркале другой результат – пышечку с большими, как у коровы сиськами, Оксана втайне ненавидела себя за это. Верхом блаженства для неё было бы найти сильного и волевого сообщника для методичных и изощрённых издевательств над собой. Однажды на её пути встретился Он. И сейчас, как никогда, её будоражило ощущение скорой встречи…

***

На большой город опустились сумерки, быстро стемнело, город сопротивлялся, разрезая тьму лучами фонарей и вспышками неоновых реклам, но пригороды его надёжно были окутаны таинственной мглой. На окраине города, куда не доносились ни возгласы пьяных обывателей, ни шум от моторов машин, за высоким бетонным забором, обнесённым колючей проволокой, в окружении опустошённых уже от листвы стволов деревьев, стояло мрачное здание. Силуэт серого его корпуса освещался по периметру мощными прожекторами. Здесь всегда было на редкость тихо и пустынно. Лишь по хриплому лаю окоченевших, продрогших до костей, сторожевых собак, да не перестающей и ночью дымиться трубе крематория, можно было судить о том, что здесь идёт какая-то работа. Зарешёченные окна этого довольно крупного бетонного здания, храня какую-то страшную тайну, были задрапированы изнутри плотной светомаскировкой, и никому из непосвящённых неведомо то, что творится внутри, во чреве, вокруг которого резвится холодный осенний ветер.

Где-то далеко, за границами этого мира, миновав мрачный двор-колодец и войдя в подъезд, Он поднимался по лестнице, ведущей к Оксаниной квартире, размышляя о том, какой фортель выкинет девушка на этот раз.

***

По длинному тускло освещённому потолочными лампами коридору, необычно передвигалось странное существо. Оно было перетянуто цепями и напоминало скорее монстра, ведомого прямо на стол к доктору Франкенштейну. То, что это существо, было Оксаной, угадывалось лишь тогда, когда силуэт её тела попадал в пучок света очередной потолочной лампы, тогда чётко вырисовывались и локоны растрёпанных рыжих волос, ниспадающие на круглые плечи, и широкие бёдра, обтянутые чёрными легинсами, и большая сочная грудь, волнующе колышущаяся при ходьбе. Странность же походки объясняется поблёскивающими кандалами, которыми окольцевали ноги девушки. Лицо венчает сверкающий сталью каркас намордника, дополняющий композицию.

На протяжении всего пути к таинственной двери набедренная цепь, спускающаяся к ножным кандалам, натягивалась, тёрла и волновала клитор девушки, а браслеты наножников безжалостно впивались в щиколотки Оксаниных ног.

Анжела, направлявшая вперёд, вдруг притихла и как бы перестала существовать, хотя Оксана знала, что надзирательница затаилась где-то в сумраке и исподтишка наблюдает своим озорным кошачьим взглядом. Оксана пыталась делать более короткие шаги, дабы цепочка, соединявшая браслеты ножных оков, не натягивалась, но нужно было торопиться, ведь раздался уже третий звонок, и было пять минут восьмого. Хоть руки и были скованы за спиной наручниками, но девушка, ловко изогнув левую руку в локте и занеся чуть вперёд правую, отворила дверь, за которой стоял… Он.

По-хозяйски вторгаясь в обыденность её мира, прозвучал Его голос:

- Знаешь, ты очень долго не открывала, – как-то задумчиво, с некоторой долей язвительности, сказал Он, разглядывая Оксану. - Хочешь ты этого или нет, но тебя ждёт наказание, - продолжал Он с порога, глядя сверлящим, хладнокровным взглядом инквизитора на униженное и оскорблённое существо подле себя.

Однако девушка своим тонким чутьём распознала в этом Его взгляде - лучик внимания. Пусть не тёплый, пусть холодный и обжигающий, как сухой лёд, но всё Его внимание в этот момент было приковано к ней, куда надёжнее, чем самыми крепкими цепями.

Войдя в прихожую, Он захлопнул за собой дверь.

Оксана смотрела на Него своими пылающими от страсти и испуга глазами.

- Ну что, маленькая дрянь, сможешь от меня убежать? – игриво спросил Он приглушённым голосом, склонившись почти к самому ушку своей пленницы.

Оксана, гремя кандалами, попыталась импровизировать попытку бегства, да куда ей, она неуклюже побрела в комнату.

Опрометью настигнув девушку, как коршун добычу, Он схватил её сзади, заключил в свои стальные объятья и, как изголодавшийся по жертвам скорпион, страстно ужалил беззащитную шею разомлевшей Оксаны неистовым засосом. Затем Он грубо схватил Оксану за волосы и, сильно шлёпнув девушку по заднице, увлёк в таинственный полумрак готовой к Его визиту комнаты. Он вновь становился сообщником Их преступления.

Трудно описать всю палитру Оксаниных ощущений в этот момент. Причиняемая ей боль, резонировала наслаждением в каждой клеточке её тела. Почему так происходит? Она отключила разум, чтобы сегодня больше не углубляться в решение этой мистической загадки. Дыхание её взволнованно участилось, трепетно заколыхалась большая грудь, а Сообщник, тем временем, расстегнув, снял свой брючный ремень и, осыпая девушку грязными ругательствами, несколько раз с оттягом отжёг Оксанины ягодицы. Затем, расстегнув ширинку её легинсов, Он провёл пальцами по мохнатому лобку девушки и, опустив свою руку, чуть ниже, в промежность, ощутил обильно исходящую из Оксаны влагу. Девушка была не просто мокренькая, она сочилась, как перезрелая слива! Властно, как бессловесную куклу, Он поставил Оксану на колени, заставил её согнуться всем корпусом и уткнуться лицом в пол, всем своим видом демонстрируя рабскую покорность. Ощущения разгорающегося внутри пожара не обманули Оксану, она почувствовала, как Он, держа её за гриву мягких, как шёлк, растрёпанных волос, вдруг резким толчком вошёл в неё, а затем, в начавшемся ритуальном танце быстрого и синхронного движения их тел, груди девушки оказались в крепком, сжимающем плену Его сильных рук.

Всё вокруг исчезло, остались только Они, и так продолжалось до тех пор, пока под свой натужный стон Оксана не перенеслась в иные миры по ту сторону своего оргазма.

***

Под утро они уснули, бессильно распластавшись на Оксаниной кровати, застеленной лоснящимся постельным бельём чёрного шёлка.

За окном умирающей осени их ждала целая жизнь, расставляющая роковые запятые и непредсказуемые многоточия.