Великое колесо Часть 1

Великое Колесо

Вольный перевод на русский: cCryKitten, 1999 CryKitten@Chat. Ru

* * *

... в те дни отцы часто стращали непослушных дочерей: "будешь озорничать - отправлю к Принцу", и эта угроза сразу же приводила в чувство расшалившихся девчонок. Пожалуй, далеко округ не было ни одного человека, кто не слышал бы о Великом Колесе, вращающемся от рассвета до заката за высокими стенами Замка, на заднем дворе. Ходили слухи, что в начале и в конце лета, в пору посадки и сбора урожая, Слуги Колеса рыщут окрест деревень в поисках молодых, красивых, озорных дев. И расходящиеся, словно круги по воде, истории о похищенных девушках только подтверждали это.

Любопытный Бен, младший в семействе Этторов, сопровождая подводу с мукой, однажды осенью попал за ворота Замка, и ему удалось увидеть... Его рассказ никогда не надоедал селянам, и если Бен оказывался в компании, его часто просили пересказать увиденное. Бен не отказывал.

Вот и в этот раз, далеко заполночь, Лейла, невеста Бена, придвинувшись ближе к нему, попросила рассказать. Мягкий свет керосиновой лампы с трудом боролся с полуночным мраком за окнами, Бен замер, глядя на колеблющийся язычок пламени, и его тихий голос начал рассказ. Гости, уставшие праздновать помолвку Бена и Лейлы, пересаживались ближе, завороженные голосом и мелодией слов.

* * *

Оно лежало горизонтально, пронзённое кованой осью, занимая площадь доброго дома. Его серебряный каркас, начищенный до нестерпимого блеска, охватывал корпус из редкой чёрной древесины, и поверхность колеса казалась облаком мрака в ореоле серебряных молний.

Великое Колесо приводило в движение зубчатую передачу мельницы, размалывающей алмазы в звёздную пыль, - Принцессе нравилось украшать свои волосы.

Великое Колесо вращалось, и прекрасные девы, с телами, стянутыми кожаными ремнями, медленно проходили перед глазами замершего в неглубокой нише стены Бена.

К каркасу Колеса были жёстко прикреплены длинные стержни из чёрного дерева, заканчивающиеся сложной системой чёрных кожаных ремней с рядами серебряных заклёпок и странного вида замками. И каждый стержень толкала перед собой девушка, чьи руки были прикованы к стержню, бессильная освободиться от кандалов, смирившаяся с собственной судьбой. Серебряные замки, соединившие спицы Великого Колеса и руки дев, позвякивали в такт ходьбе, и эта негромкая музыка заставила сжаться сердце Бена.

Внезапно раздался сдвоенный удар колокола, и девы, замедляя шаг, остановились. Подошедшие Слуги Колеса отпирали замки, разрывая связь между девами и Колесом. Бен, приглядевшись, увидел, что на каждую спицу приходилось по четыре замка, и каждый замок отпирался собственным ключом. Уставшие девы были уведены внутрь Замка через широкую дверь в стене, недалеко от спрятавшегося Бена. Ремни, свисая со спиц Великого Колеса, тихо покачивались, ожидая новых пленниц, замки и заклёпки блестели в лучах осеннего солнца.

Бен вжался в нишу, страшась, что его обнаружат, и не спускал глаз с двери. Прошло некоторое время, и дверь открылась, тринадцать свежих девушек вышли из неё, сопровождаемые Слугами Колеса. Все они были обнажены, если не считать одеждой упряжь из чёрной кожи, оплетающую их тела, и немного обычных женских украшений - ожерелья, серьги. Ноги их были обуты в чёрные сапоги на высоком, серебристо блестящем каблуке. Осеннее солнце ласкало их матовую кожу, расчерченную чёрными полосами. Слуги остановили девушек неподалёку от укрытия Бена, и он со страхом и интересом ожидал продолжения. В руках Слуг появились металлические предметы. Приглядевшись, Бен узнал в них удила, немного другой формы и размера, чем ему приходилось видеть раньше, но всё-таки легко узнаваемые. Удила были помещены между губ каждой девушки и прикреплены к уздечкам, охватывающим их головы. Каждая уздечка представляла собой произведение искусства: тиснёные узоры изысканного рисунка, фигурные заклёпки, пряжки, в которых отражалось низкое осеннее небо. Затем к уздечкам добавились поводья, узкие ремешки чёрной кожи.

* * *

Тринадцать дев стояли, опустив глаза долу, подле Колеса, иногда переступая с ноги на ногу. Сапоги чёрной кожи на высоком каблуке, придавая их ногам неземную стройность, похоже, тяготили их. Бену не нужно было напрягать глаза, чтобы прочесть на их лицах ту же покорность судьбе и безысходность, что и у их подруг по несчастью, уведённых в Замок ранее.

Слуги Колеса, незаметно куда-то пропавшие, опять появились в поле зрения Бена. Наброшенные на их головы глухие капюшоны тёмно-серых ряс не позволяли ему разглядеть лица. Каждый нёс маленький фарфоровый горшочек, и Бен почувствовал аромат, исходящий от них. Подойдя к девушкам, Слуги начали осторожно натирать их тела ароматным маслом, не пропуская ни сантиметра кожи. Их груди, животы, ноги, интимные места, - всё было оглажено умелыми руками, покрыто благоухающим составом. Закончив процедуру, Слуги Колеса потянули за поводья, заставляя девушек следовать за ними. Сосочки грудей каждой, видимо от прикосновений Слуг, были напряжены, капли масла блестели, словно драгоценные камни, запутавшиеся в треугольнике волос...

Неуверенно переступая на неудобно-высоких каблуках, играя бёдрами, девы подошли к колесу, каждая к предназначавшейся для неё спице, и заученно положили руки на них. Широкие полосы мягкой чёрной кожи с выдавленным гербом Принца охватили запястья, щёлкнули, закрываясь, замки. Затем такие же ремни охватили руки пленниц чуть выше локтей, и маленькие серебряные кольца, присоединённые к кожаным кандалам, были скреплены замками с системой ремней, присоединённых к спицам Колеса, не давая девам-лошадям даже помыслить об освобождении.

Раздалась негромкая команда, слов которой Бен не разобрал, и рабыни послушно раздвинули ноги, переступая на высоких каблуках. Их ноги выше колен получили кожаные кандалы, и очередная порция замков, защёлкнувшись, соединила кольца кандалов и серебряные распорки, не давая пленницам свести вместе покрытые ароматным маслом ноги. Девы-лошади стояли вокруг Колеса, демонстрируя Бену свои интимные сокровища, положив руки, опутанные чёрными ремнями, на чёрные, отполированные до блеска, рукоятки спиц.

Когда защёлкнулся последний замок, Бену показалось, что Великое Колесо тут же начнёт свой неспешный танец, однако Слуги не торопились, чего-то ожидая. Дверь, ведущая внутрь Замка, громко скрипнула, заставив Бена вздрогнуть, и пропустила ещё несколько Слуг. Каждый из них нёс связку тонких кожаных ремешков с серебряными застёжками и пучок жёстких фазаньих перьев.

Наблюдая за ближайшей к нему пленницей, Бен ожидал продолжения. Слуга Колеса, подойдя к ней, закрепил ремешки вокруг масляно блестящих бёдер, и вставил в специальное гнездо каждого ремешка фазанье перо, направив его вверх. Затем тщательно отрегулировал высоту перьев так, чтобы, как понял Бен, кончик пера мог ласкать киску девушки при её ходьбе.

* * *

На этом ритуал завершился, и, повинуясь одиночному удару колокола, девы-лошади тронулись с места, постепенно раскручивая Великое колесо до необходимой скорости. Они проходили перед Беном, полусогнутые, их ноги, лишённые возможности скромно прикрыть интимные места, демонстрировали Бену всё, что невинная девушка обычно тщательно скрывает от посторонних глаз. И с каждым шагом, повинуясь неловким колебаниям скованных бёдер, жёсткие кончики фазаньих перьев, подобно кисти живописца, проводили по губам киски, щекоча маленькую жемчужину, скрытую в их изгибах.

Почти сразу же после начала движения некоторые девы начали стонать, и, как заметил Бен, пытаться выворачивать бёдра, отводя перья от их первоначального положения. И всё это - на глазах у Слуг! Как только кто-нибудь из Слуг Колеса замечал такое, он спешил к провинившейся девушке, забирая из связки мокнущих розог очередную. "А ну, посмотрим, как тебе понравится ЭТО?!!" - и рука Слуги с розгой, заведённая за спину, описывала свистящий полукруг. "ЗззззззззззззВХИП!!!", - розга опускалась точно поперёк голого, выпяченного зада, оставляя на коже красный след. "АааааааааааааХХХ!!!", - крик жертвы, приглушённый серебряными удилами, всё же оставался душераздирающим, голова её откидывалась назад, натягивая уздечку, тело выгибалось в попытке увернуться. Но Слуга не промахивался. Удар следовал за ударом, и Бен, внутренне содрогаясь, продолжал наблюдать. Воздух заднего двора замка заполнялся воплями и стонами девушек, скрипом вращаемого колеса, криками Слуг, свистом розог. Бен, наблюдая за истязаниями девушек, ловя взглядом блики Солнца на их потеющих телах, видя завораживающие покачивания грудей и кружева горящих следов розог на коже, чувствовал всё нарастающее возбуждение. Его член, до того расслабленный, набух и грозил прорвать ткань штанов.

* * *

Время от времени кто-нибудь из дев-лошадей уставал настолько, что останавливался, тормозя Колесо, и не трогался с места даже под ударами розог. Тогда несколько слуг отсоединяли ремни, и отводили девушку вглубь двора, в тень, где на помосте стояло корыто с молоком. Позволив ей напиться и передохнуть, Слуги отводили девушку обратно. Но не всегда! Иногда, причём Бен не видел в этом системы, деве, напившейся молока, не позволяли разогнуться, пригибая её ещё ниже к корыту и приковывая руки, разведённые в стороны, к кольцам, вделанным в каменные столбы по бокам.

Распорка между ног, конечно же, оставалась на месте. "Молочник!" - раздавался крик одного из слуг. Как понял Бен, это имя принадлежало специально обученному Слуге Колеса. Когда дева замечала приближающегося "молочника", её глаза наполнялись слезами, но если бы кто-нибудь спросил Бена, почему она плачет, он вряд ли бы нашёл ответ...

Остановка Колеса, конечно же, предполагала наказание... Подойдя, "молочник" снимал с талии девы кожаный ремень, удалял фазаньи перья. И, не обращая внимания на глухие мольбы о пощаде, заученно отсчитывал пятнадцать тяжёлых ударов по выпяченному заду, блестящему от масла и пота. Затем, позволяя деве передохнуть, выбирал более толстый прут из связки, и отсчитывал ещё пятнадцать ударов, покрывая ягодицы и бёдра девушки новыми узорами. Она выла и дрожала, пытаясь что-то сказать сквозь удила, но опытный глаз "молочника" видел росу, собирающуюся на губах её киски.

"Ну а теперь, дева", - прекращая экзекуцию, рычал молочник, - "дай мне напиться!" Откинув розгу, он приседал позади согнувшейся девушки, и целовал разбухшую киску. Стоя в унизительной позе, дева стонала и дёргалась, а умелый язык, словно кинжал в ножны, входил в неё. Раз за разом, раз за разом! Не в силах сдержать возбуждение, девушка запрокидывала голову, и серебряные колокольчики на её уздечке звенели в такт Танцу Оргазма.

"О, пожалуйста, сэр, не надо больше!" - с трудом расслышал Бен, ответ же "молочника" был громок и отчётлив: "Хорошо!" - и он отрывался от киски, - "надо поскорее вернуть тебя к работе!" Поднявшись, "молочник" распахивал рясу. Под ней не было ничего, кроме вздыбленного члена! "Вот так..." - загоняя член домой, выдыхал он, охватив руками её талию и тараня снова и снова её тело. Изо рта девы исторгался очередной крик. Опустив правую руку ниже, "молочник" легко находил пылающую жемчужину, его опытные пальцы дразнили, ласкали затвердевшую почку, а член погружался в тело пленницы снова и снова. Грубая кожа его бёдер тёрлась об покрасневшие ягодицы, заставляя девушку кричать громче. "НУ! Кончай же, наглая шлюха!" - зарычал он в спину девушки, и его яйца взорвались, бросая шнуры горячей спермы внутрь. Откинув голову, она разорвала небо криком и обвисла на растянутых руках.

Отстранившись, "молочник" поддерживал её, проведя рукой по сочащейся жемчужным соком киске. Обойдя поникшую девушку, "молочник" приподнимал её голову. "А теперь поблагодари меня, дева", - шептал он, удаляя удила из её рта. Приблизив к её лицу свой поникший испачканный спермой член, он рычал: "Ну, вымой символ своего унижения!" Подождав, пока горячий язык не вылижет его член и яйца, "молочник" возвращал обратно перья, пояс и удила, освобождал руки девы и, потянув за поводья, вёл её обратно к Колесу. Слуги принимали деву-лошадь, а "молочник" присаживался на землю у двери в замок, отдыхая, ожидая продолжения своей работы...

* * *

Тут Бен прервал свой рассказ, застенчиво улыбнувшись. Слушатели, собравшиеся кругом, оживали, Лейла, прижавшаяся к Бену, вздохнула, и задала обычный вопрос: "А дальше? Что было дальше?" Бен погладил её пышные волосы. "А дальше я кончил... Не помню, как нашёл у ворот отцовскую поводу... Они уже собирались уезжать..."

7 июля 1999 года.