Побег из темноты Часть 1

«Доигралась, Куколка в БДСМ? - порой внутренний пси-садист Маши был посильнее любого, даже самого изощренного Доминанта. - Третье свидание и куда ты уже докатилась»? Ее внутренний ребенок видимо был слишком напуган, а потому на контролирующую инстанцию никак не отреагировал и в диалог не вступил. Она смотрела в темноту, пытаясь разглядеть в ней очертания предметов, лестничного проема и местонахождения лифта. Сердце бешено колотилось, а кожа ощущала прохладу черного воздуха, парящего вокруг.

«Он безумец, - снова зазвучал в ее голове недовольный, суровый голос. - Можно было и раньше догадаться, что с сумасшедшими связываться нельзя? Ну и что дальше? Стучать к соседям? Рискнешь? Голая в ошейнике, с размазанной по щекам косметикой? Или отправишься в морозную ночь пешком домой, одна? А может начать уже скулить и царапать коготочками дверь? Ты же у нас Рабыня! И пискливо обещать выполнить все, что он прикажет? Гордости то уже наверно поубавилась? Теперь то на все согласишься? Все выполнишь, что он прикажет»?

Маша спустилась по стене, рядом с дверью и сжалась в клубочек. Ее тело дрожало от напряжения, ноги ощущали холод бетона. Непредсказуемость дальнейшего развития событий, заставляло испытывать страх и безысходность. Была бы она смелее, вероятно она прошла бы на ощупь по стенке подъезда, нашла соседскую дверь и нажала на звонок. Но тогда ей было бы нужно объяснять, почему она оказалась в подъезде ночью, полностью обнаженная. А еще этот ошейник, который ей не удастся снять, ключ остался в квартире у Макса... Да и кто его соседи? Откроют ли, поймут, не осудят ли, помогут? И что дальше? Полиция? Макс будет объяснять, что все это добровольно и у него найдутся доказательства, что это так. Тогда он будет героем-любовником, а она прославившейся на весь город извращенкой. А если его все-таки осудят? Разве он заслуживает из-за ее слабости, сидеть в тюрьме?

Во тьме, послышался шум лифта. Сердце заколотилось еще сильнее, хотя ранее казалось, что пульс уже более чем учащенный.

«Только не на восьмой, только не на восьмой! » - зазвучал испуганный и встревоженный внутренний голосок. Лифт остановился где-то ниже и Маша вздохнула, казалось, что этот глубокий вздох должен был принести облегчение, но почему-то этого не произошло. Вокруг было так темно... А если на этаже есть какие-то животные? Кошки, мыши, насекомые? Если сейчас что-то поползет по коже? Или вспыхнут в ночи, чьи-то красные глаза?

Маша понимала, что делает только хуже, накручивая себя. Глаза немного привыкли, но все, что она видела это лишь очертания ступеней и поворотов стены.

«Может в нем все-таки есть здравый смысл? - подумала она уже более спокойно. - Какой толк ему оставлять меня тут навсегда? Он и сам понимает, что могут быть проблемы, что я могу сделать какую-то глупость? Ведь он просто решил меня проучить? Скоро откроется дверь и вероятно он спросит: «Ты все поняла» и видимо придется сказать: «Да», но тогда он впустит меня в свою теплую и светлую квартиру и снова потребует сделать то, от чего я отказалась». В голове снова промелькнул образ коврика на кухне, розовая мисочка с ее именем и коричневые неаппетитные кусочки собачьего корма в ней.

- «Ну почему я должна это делать? Это же гадость! Фу-фу-фу! Мы на это не договаривались! Я не собака, я человек и Тема должна быть для удовольствия! Макс»! - Маша поймала себя на мысли, что снова повторяет один в один фразу, за которую и была выкинута в подъезд. «Хорошо, - подумала она снова попытавшись взять себя в руки, - я же могу постучать, зайти и сказать: «Макс, мы взрослые люди, вероятно на стадии обсуждения наших тематических представлений, мы немного не поняли друг друга. Но это же не значит, что мы можем сейчас внести коррективы? Ты производишь впечатление умного, здравомыслящего человека и я уверенна, что мы сможем найти рациональный выход из сложившейся ситуации». Маша, тут же представила себя на пороге квартиры, она стояла голая, освещенная светом из коридора, на фоне подъездной темноты. В ошейнике, с размазанной слегка тушью, растрепанными волосами и слегка посиневшими от холода ступнями, при этом с деловым видом училки говорящей фразу, которую только, что придумала. Единственная реакция Макса, которая ей приходила в голову, это слегка саркастично приподнятая бровь, звук и образ захлопывающейся перед ее носом входной двери. Мысли на миг показались ей даже комичными, хотя ситуация этого явно не предполагала. Как будто кто-то наверху дал ей возможность на минутку передохнуть от волнений и тревог. Она даже на миг улыбнулась, все больше понимая катастрофичность сложившейся ситуации. Время шло. Макс не открывал дверь. Ее первые надежды, что через минуту он испугается и запустит ее сам, уже были ей же и разрушены получасом ранее. Было холодно, она прислушивалась к каждому шороху в подъезде, каждому скрипу. В полумраке, все время вырисовывались какие-то образы и память выдавала информацию, что кажется, человек быстро сходит с ума в темноте. Она представила, как Макс через пару часов находит ее у двери обезумевшую и дико жалеет о своем безответственном, мальчишеском поступке. Маше стало очень жалко себя, такую брошенную, одинокую, холодную в темноте. Ей показалось, что вся ее жизнь проходит вот так, во мраке, холоде и одиночестве. И сейчас, когда она рискнула довериться, ее выгнали за дверь. Она подумала, что не совершила ничего такого в жизни страшного, чтобы ее так мучить. Дыхание было таким громким в тишине, оно тоже было печальным, как и Маша, порой глубоким, а иногда прерывисто тревожным. Она думала о том, что скоро вероятно наступит утро и кто-то выйдет по своим делам и ее обнаружат тут, тогда ей придется сгореть со стыда на глазах взволнованных находкой соседей. Сейчас ей остро не хватало телефона, был бы с ней сотовый, она бы нашла в контактах того, кто мог бы ее спасти и забрать из этого подъезда домой, но телефона не было, как и карманов или сумки, где он бы мог лежать. Она понимала, что ей не хватит смелости зайти к соседям, выйти на улицу и у нее нет инструментов для того, чтобы позвать на помощь и единственная возможность на спасение, это Макс. Маша немного поплакала, утонувшая в жалости к своей несчастной судьбе и тихонько постучала в дверь за своей спиной. За ней тихо играла музыка, было тепло и светло и был мужчина, который ей очень нравился еще несколько часов назад, до тех пор, пока степень его извращенности не заставила ее сопротивляться, а его жестокость не поселила в ее сердце холод и лед. Ее стук был проигнорирован и снова жалость к себе и безысходность, сменилась ужасом и возмущением, как будто минуту назад, она была уверенна, что ей откроют стоит ей только легонько постучать.

«А если он уснул? - прозвучал панический голос в темном сознании. - Или просто не намерен открывать? Или музыка так громко звучит, что он не слышит»! Маша, постучала уже более настойчиво, но не слишком агрессивно, казалось, что слишком громкий стук в дверь, оттолкнет Макса от желания открыть. Прошло несколько секунд, но дверь все также была закрыта. Маше захотелось сесть голой попой на бетон и громко завыть в темное, бесформенное пространство. Небольшое присутствие чувства собственного самосохранения говорило ей, что это будет вредным для организма, но ситуация, этого просила больше. Правда она нащупала рукой коврик у двери и села на него. Маша обняла руками свои холодные ноги, и уже собралась было с упованием, но безмолвно зарыдать, когда щелчок замка, заставил ее замереть. Перед ней возникла ее тень, вытянувшаяся в проеме двери. Макс также стоял в проеме. Она оглянулась и сощурилась, Макса было плохо видно, так как он был озарен светом, а ее глаза отвыкли от освещения.

- Ну и чего ты тут сидишь, голой попой на бетоне?

- На коврике, - сказала Маша надуто, как обиженный ребенок.

- Ммм, точно на грязном коврике. Мне показалось, ты стучала? Или я ошибся?

- Стучала.

- Крайне немногословные ответы... Так чего же ты хотела?

- … Извиниться?

- Это вопрос?

- Извиниться.

- Отлично. Валяй!

- Я прошу прощения.

- За что?

- За то, что не слушалась и не выполняла приказ.

- И?

- И я больше не буду. Можно мне войти? Тут холодно и страшно.

- Ну если не будешь, то можно. Подай поводок и заползай. Кстати, можно было и не сидеть тут сорок минут, а постучаться раньше. Но ты же у нас гордый щенок?

Макс, завел Машу в коридор и опустился к ней.

- Ты гордый и замерзший щенок? - он начал разминать ее замерзшие ладони и ступни и периодически чесать живот, как будто она и правда была его собачкой. Маша дулась и фырчала, периодически ойкая, от горячих, сильных прикосновений к ее рукам и ногам.

«Я не собака», - снова крутилось недовольное сопротивление в ее голове, но она больше не рисковала произнести это вслух, только недовольно морщилась от его слов. Макс же продолжал ее тискать в коридоре на теплом полу и приговаривать: «Моя собака, моя недовольная, противнющая сучка, моя непослушная, вредная собаченка... ». Когда Маша уже полностью согрелась и обдумала план утреннего побега, Макс заглянул ей в глаза и спросил: «Ну, что возвращаемся к тому, на чем закончили? Мою сучку ждет на кухне обед... ». Маша защетинилась, насупилась, зафырчала еще сильнее и показывая всем видном свое неудовольствие, но поползла за Максом на кухню. Она с презрением осмотрела все пространство, гордо забралась на приготовленный им коврик, с унизительно крупными буквами написанным словом: «Маша» и склонилась над мисочкой. «Ничего, - подбодрила она себя мысленно, - осталось потерпеть совсем немного, утром ты уйдешь и этот извращенец навсегда тебя потеряет». Когда он снова подтянул ее голову к еде на полу, ее существо задрожало в сопротивлении, ноги стали непроизвольно дергаться, а гримаса стала еще более брезгливой. Она с мольбой в глазах в последний раз взглянула на Макса, но он лишь отрицательно покачал головой и сказал: «Ешь». Ее нос уже вдохнул запах вполне ароматного, но от этого не менее отталкивающего мяса, на язык попала первая кроха солоноватого продукта, когда Макс нагло завел свою руку между ее ног. На вопль сопротивления, он снова только повторил: «Молчать и есть! И не мешать! У меня тут небольшой эксперимент, а тебе нужно подкрепиться». Ее тело сразу разделилось на две части. Верхняя часть организма возмущалась сложившейся ситуации и унижению, которому ее подвергают, нижняя всячески прислушивалась к ощущениям, и в тайне от верхней половины, наслаждалась. Постепенно ощущения, которые были внизу стали пробираться все выше и выше, они вытесняли сопротивление, гнев, брезгливость, униженность и мысли о несправедливости. Тело дышало прикосновениями, оно умоляло продолжать. Когда стало очевидным, что процесс поглощения пищи, из-за глубокого и бесконтрольного дыхания Маши становится опасным, Макс перевернул ее, вытер запачканную мордочку полотенцем и продолжил изучать ее тело. Его взгляд был веселым и довольным, он улыбался и смотрел на Машу с восхищением и приятием. Неожиданно для себя, она подумала, что мясо вряд ли было настоящим кормом для собак и что пожалуй, она заслужила посидеть немного в коридоре и подумать о своем послушании. И с каждой новой волной нарастающего удовольствия и страсти, которые все сильнее владели ее телом, недавно так точно сформированный план побега, разваливался на маленькие бесформенные кусочки и они улетали куда-то в безграничное пространство. Побег становился все более иллюзорным, бессмысленным и нереальным, к утру он исчез полностью, напрочь съеденный ночным удовольствием девушки.