В темноте... Часть 1

Я не люблю, когда мне завязывают глаза во время секса. Да, ощущения становятся острее. Но у меня появляется чувство, что меня грубо обокрали. Однажды я даже расплакалась от обиды и спросила: "Почему только сейчас?" Человек, ослепленный уже в процессе, остается с мизерными крохами того удовольствия, которое можно получить. Такими мизерными, что подаяние нищему у церкви кажется царской казной.

Если уж и играть с темнотой, то с самого начала, еще до входа в помещение, где все будет происходить. Еще на лестнице, за несколько ступенек до. О, этот страх оступиться, совершить неверный шаг, упасть. Без возможности держаться за перила, становящийся почти паническим. Если партнер милосерден, он протянет свою руку, и появится опора в темноте . Если же нет, в лучшем случае он будет подсказывать голосом, куда наступать, хотя это не сильно поможет. Первые мгновения ориентация в пространстве теряется полностью. Так что вернее всего двигаться на четвереньках. Что могут подумать проходящие мимо? А какая уже разница? Все равно их не видно. Так что, если им не понравится, они могут удавиться от возмущения.

Даже на входе в знакомое помещение будет ощущение неловкости. Примерно помнишь, что вешалка справа. А где право? Точно, там где правая рука. А насколько справа? Сколько до нее? А диван сейчас слева или прямо? Господи, зачем было хоть немного поворачиваться? Дезориентация делает незрячего совершенно беззащитным и максимально уязвимым. Он ничего особо не ждет даже от партнера, он не понимает откуда ждать. В этот момент вокруг возникает "слепая" контр-реальность, населенная звуками, запахами, появляется ощущение, что кончиками пальцев чувствуешь расстояние де предметов. Вообще на уровне прикосновений видишь и замечаешь то, на что зрячему тебе наплевать. Ты знаешь, что он больше похож на медведя, чем на Кена. Кен целлулоидный и гладкий везде, где можно, а он нет. Но до этого он не казался таким мягким и теплым на ощупь, о него не хотелось согреться. А вот эта ямочка на пояснице? Кажется, она была вообще незамеченной, а она такая милая, что ее хочется гладить. А костяшка указательного пальца? Она же выпирает чуть больше, чем остальные. Интересно, когда это он успел ее выбить? Или так и было? А эта венка на члене, от прикосновения к которой пальцы дрожат, между ног становится мокро и самопроизвольно открывается рот, потому что очень хочется ее поцеловать? Этого всего не существовало, оно сливалось в единую картину тела, в которой детали находят либо при внимательном изучении, либо случайно.

В темноте нет условностей, если ты уходишь туда, ты полностью оставляешь себя реального другому человеку. Ты не просто доверяешь ему, ты веришь в него почти как в Бога, ибо ты не влияешь на ситуацию, ты просто принимаешь ее, и точка. В такой поход не стоит отправляться с теми, в ком сомневаешься. При первом же неверном движении партнера сорвешься в тотальное недоверие. В темноте нет лучшего и любимого, нет особо и не особо чувствительных участков тела, каждый его сантиметр необычайно остро реагирует на любое прикосновение. Даже незначительная ласка способна привести в состояние удушающего возбуждения.

По-другому ощущается боль. Из яркого наполняющего ощущения, превращается в захватывающую, удивительную, образную энергию. На внутреннем уровне ты не только чувствуешь, видишь происходящее. Как под пальцами твердеет сосок, как увеличивается сила сжатия, как боль разделяется на две змейки, расползающихся по телу. Первая-обвивает грудь теплым давящим кольцом. Вторя спускается вниз, проскальзывает вдоль всей щелки, и погружается внутрь, вызывая сладкую пульсацию внутри. Это- не пошловатое сравнение, это - ощущение на вкус: во рту появляется сладковатый привкус, как будто дали облизать ложку с медом.

Тело просит прикосновений. Более грубых, болезненных, чтобы прочувствовать человека полностью, впустить через боль в себя, оставить, запомнить как единственного из всех, буквально стать зависимым. Это-чистейшей воды психологическое якорение себя на ком-то, обречение тела на единственность выбора. Еще долго после подобного на других оно будет реагировать сухостью и раздражением, будет ждать только "своего" человека.

В это время уже максимально включается слух. Именно из-за этого я не люблю в этом состоянии ничего, кроме рук. Потому что слышишь как рука поднимается в воздух, как рассекает его. Тело не пытается уйти даже от ощутимо болезненного удара, оно подается на встречу, оно радуется боли, волной уходящей вглубь и вытекающей наружу смазкой. Боль становится синонимом самой сильной и искренней нежности, на которую способен причиняющий ее.

Пространство схлопывается. Все, что есть вокруг- ты и второй человек. Предметы, даже те, с которыми соприкасаешься, становятся слабо ощутимыми. Тело перестает восприниматься, как нечто целостное, существует только та его часть, которой уделяют внимание. Нет ощущения себя, нет мыслей, нет вообще ничего, кроме того, что получаешь извне. Хотя немного вру, по отношению к тому что получаешь просыпается жадность. Если позволяют сосать (а этого непонятно почему после порки особенно хочется), сосешь, как изголодавшаяся, которую мучили тем, что минимум год не разрешали этого делать. Если внутрь введут ладонь, ощущаешь каждый изгиб, каждое движение, "прижимаешься", непроизвольно сокращая мышцы, не желая выпускать из себя. Если ласкают клитор, извиваешься под рукой так, как будто это последний оргазм в жизни, и можно не успеть его получить. Та часть тела, которую используют, становится "генератором" удовольствия. Как сладко и мучительно можно на этом играть, не давая удовольствию стать удовлетворением. Одна из самых вкусных и жестоких по-своему практик, которую я знаю.

Когда начинаются мольбы позволить кончить (что странно, именно мольбы, а не просьбы, всегда), начинает возвращаться ощущение окружающего. В этот момент медленно введенный член, и несколько медленных фрикций сбрасывают обратно в темноту, в которой рождается легкое безумие. Рвет словами, признаниями, обрывочными фразами. Их потом не помнишь, но они, естественно, в тему, и, исходящие из глубины тебя, намного более чистые и искренние (при всей своей пошлости), чем все "я тебя люблю", сложенные вместе.

Оргазм заканчивается либо слезами, либо ненормальным смехом, либо лихорадочными объятьями.

Темнота отступает, повязка снимается с глаз. Краски режут глаза. Даже самый тусклый карандашно-серый кажется насыщенным и ярким. Минут пять привыкаешь к окружающему, попутно осознавая мысль, что только что прошел дорогу без начала и конца. Темнота сидит перед тобой, она смотрит на тебя, у нее есть имя и ты ее любишь.

Я с детства боюсь темноты в которой я одна, я люблю ту, в которой изначально двое.

Поэтому я терпеть не могу, когда мне завязывают глаза уже во время секса...