Dum spiro, amo atque credo Глава V. Перевернутая страница.

Они ужинали у Него на кухне, только что вернувшись с концерта.

– Скажи-ка мне, малыш, что это за привычка бесконечно извиняться?

Лиза растерялась, Он застал ее врасплох. Она не замечала за собой, как-то никогда не задумывалась над этим...

– Я... я не знаю... Если виновата, нельзя не попросить прощения...

– Согласен. Это если действительно виновата. Но ты постоянно пытаешься извиняться на ровном месте. Откуда это в тебе?

Она неловко пожала плечами, не зная что ответить. Попыталась что-то сказать и поняла, что едва снова не произнесла «простите», растерялась еще больше. Понимая, что Он недоволен, чувствовала свою вину и не могла найти слов, кроме... «извините»... Какой-то тупик... замкнутый круг...

Глеб смотрел на нее, наблюдая за этой растерянностью, за читаемыми на ее лице разбросанными мыслями.

– Этого желал твой Верх?

Впервые Он коснулся ее прошлого, и оно напомнило о себе, от неожиданности вызвав реакцию еще более сильную, чем обычно. Ее заколотило, сердце ходило ходуном, пытаясь выпрыгнуть из груди. Внутри все кричало – «пожалуйста, нет... все же было так хорошо», но слова застряли в горле. В глазах потемнело...

Глеб вдруг резко встал, подошел к ней и отвесил пощечину.

Она судорожно вздохнула. Нет, скорее всхлипнула, приходя в себя. Подняла на него глаза, не до конца понимая, что с ней такое.

– Мда... Вот это стенка, – пробормотал Глеб. Он взял ее лицо в ладони и смотрел в глаза. – Все, малыш, успокойся, все хорошо. Запомни, если ты окажешься виноватой, я скажу тебе об этом сам. Сам! Не смей позволять себе искать провинности там, где их нет, ты поняла меня?

Она кивнула не думая, в голове еще был туман...

В тот день Он не отпустил ее домой, оставив у себя. Уложил спать в кабинете, поцеловал на ночь и вышел. Последним, что она заметила почти засыпая, был Его тревожный взгляд, брошенный на нее уже в дверях. Нахмурившись, Он о чем-то думал, отрешенно смотря в ее сторону.

.

Избавиться от привычки оказалось сложнее, чем этого хотеть. Глеб постоянно ее одергивал, то очень жестко, то мягко напоминая старался научить общаться свободно. Приступы поиска в себе вины накрывали ее все реже, но полностью забыть об этом пока не удавалось. Страх не угодить, расстроить, разочаровать присутствовал в ней постоянно, казалось он намертво врос в ее сознание.

Лиза старалась. Медленно, но верно привыкала не бояться шутить, училась задавать вопросы без этикетных навороченных вступлений, не оглядываться каждую секунду в страхе недовольства ее «дерзостью». И все же порой справиться с собой не получалось.

.

– Малыш, я не играю в наказания своих нижних. Я Верхний. Я мучаю тебя для собственного удовольствия. Ты уже дала мне на это право, приняв меня как своего Верхнего, мне незачем каждый раз искать повод, чтобы сделать тебе больно. Я так хочу! Этого достаточно! Все. Точка.

Понимая, что само собой это не рассосется, Глеб терпеливо объяснял. Из раза в раз, одно и то же... Но сохранять терпение Ему становилось все сложнее. Абстрактные рассуждения уже исчерпали себя, а обсуждать ее предыдущий опыт было невозможно, на любое упоминание прошлого Лиза съеживалась и входила в ступор. Требовался какой-то толчок, взрыв, который разбил бы эту стену, освободив ее сознание.

– Пойми, малыш, наказания нормальны как ролевая игра, если оба осознают, что играют. Патология там, где наказания возводятся в основу. Какой к чертям собачьим из него Доминант, если он сам себе не в состоянии разрешить то, что ему уже разрешила нижняя, если ему вечно нужно перед собой оправдываться за свой садизм «воспитаниями» и «наказаниями»?

.

– Хватит извиняться! – рявкнул Он на ее очередное «простите». – Я не твой бывший!

Она задохнулась на полуслове, затравленно глядя на Него.

Глеб продолжал, – Забудь! Это перевернутая страница! Ты должна наконец принять, что в том, что с тобой произошло, свою вину искать тоже не нужно. Тебе не хватило опыта вовремя понять, что попала не в те руки. Все. Остальное объяснимо. У тебя комплекс послушной дочери. А тут вдруг тобой заинтересовался эдакий супер-Верхний. Он же сам тебе написал, не так ли? Старше тебя, ему за 50, может быть даже за 60, харизматичный, неглупый, иначе ты бы с ним не связалась, ты слишком умна, чтобы общаться с одноклеточным. Много и красиво говорит о «правильной Теме», о БДР, будет тебя обучать и наставлять. Такой знающий, такой понимающий. От тебя нужно только одно, во всем слушаться. А как правильно слушаться ты не понимаешь, потому что команды расплывчатые, и как бы ты не старалась, у него всегда найдется повод для недовольства и наказания. И даже если повода нет, ты сама должна его найти и представить. А если тебе чудом удалось раз-другой подряд ему угодить, так, что придраться невозможно, то интерес к тебе исчезает прямо на глазах, не так ли?

Лизе стало трудно дышать, хотелось вжаться в кресло и стечь сквозь него куда-нибудь в темноту, под плинтус, лишь бы только прекратился этот разговор...

– Что смотришь? Скажешь, все не так?!!

– Я... я Вам ничего не говорила... я никому ничего не рассказывала... – сдавленно выкрикнула она, голос срывался, воздуха не хватало...

Он расхохотался, но глаза Его не смеялись, в них горела ярость.

– А тебе и не нужно мне ничего рассказывать! Без твоих откровений все понятно! По результату! – язвительно хмыкнул Он, – Они же все одинаковые, «воспитатели», твою мать. Все как под один шаблон штампованные.

У нее потекли слезы, Глеб еще никогда не вел себя настолько безжалостно.

– Твой бывший, это не Верхний! Это старый, облезлый, ничего не добившийся в жизни слабак с проблемами с потенцией! Думаешь, он сам этого не понимает? Все он понимает, сам нутром чует, что он никто! Никто! Он уговорил сам себя, что стал Верхним, он провозглашает это всем вокруг, ищет слушателей, беспрерывно висит на сайтах, но все, что он может на самом деле, чему научился, это играть на слабостях легко управляемых женщин с потребностью в подчинении! Он упивается своим всемогуйством, компенсируя в своих глазах собственную никчемность, это единственное, что ему нужно и от Темы, и от таких как ты! Он ничего не умеет, а ему и не нужно ничего уметь, потому что последствия его не интересуют, ты для него не человек, ты только средство для получения желаемого! Практики слепо копирует из постановочных роликов, не замечая, что это не реальность, это постановка для рубки бабла с желающих на это подрочить! Знаешь, почему? Потому что ему самому эти практики не нужны! Для него это не способ своего удовлетворения, это только еще один способ доказывать самому себе свою власть, способ управления, ну а управлять удобнее не счастливой нижней, а измученной непроходящим чувством вины! Плевать, что разрушает психику, а ты потом лечишься! Плевать, что калечит тело! Что смотришь? Думаешь, я не вижу, как у тебя соски опухают, стоит чуть сильнее ими заняться?! Чем он их раздавил?! Зажимами? Клещами? Кривыми руками?!! Он не имеет представления о БДР, как бы красиво об этом не говорил! Обыкновенный паразит! …...

Глеб продолжал и продолжал разъяренно говорить что-то еще, но она уже почти не слышала... В глазах все плыло, голос Его гремел в голове, не оставляя в памяти слов... только голос... Но и он уже куда-то отстранялся, все вокруг заполнял ватный туман, звон... пропасть...

.

Сознание вернулось не сразу...

Она чувствовала на лице холодные капли, они стекали по шее, попадая за воротник. Хотелось убрать их с лица... руки не слушались. Звуки, ощущения к ней возвратились, но воспринимались отстраненно, словно это происходило не с ней...

Она с трудом приоткрыла глаза. Глеб был рядом, держал ее за руку.

– Очнулась?.. Все, малыш, успокойся, – Он притянул ее к себе и крепко обнял, баюкая как ребенка. – Прошлое осталось в прошлом, плевать на твоего бывшего, теперь все будет хорошо. Ты только моя девочка...

Лиза вдруг поймала себя на странном ощущении. Сейчас Глеб говорит о том, чего она мучительно избегала вспоминать, а ей все равно. Больше не колотится сердце, не трясутся руки, нет желания спрятаться, закрыться, не слышать... Ничего. Никакой реакции. Неужели это наконец ее отпустило?.. Как же хочется, чтобы все осталось там, далеко... И больше никогда к ней не к возвращалось...

.

Обсуждать бывшего Верхнего так и осталось для нее в табу. Но уже не из страха, осталось лишь обычное нежелание обсуждать кого-то за глаза. Стенка рассыпалась... Она перестала реагировать на его упоминание, наконец-то приняв для себя, что прошлому действительно больше не осталось места в ее жизни...

Страница перевернута... Глупо оглядываться назад... Все... Все?.. Нет! Все лучшее впереди!