Анна. Неделя унижений (Унижение рабыни) Часть 7 Поход в …. , или интермедия

Поход в …. , или интермедия

На следующий день, в воскресенье, Сергей велел Анне надеть ее вчерашнее платье и быть готовой к шести вечера. По всей вероятности, решила девушка, ей предстоит терпеть издевательства гораздо дольше, чем обычно. Да это и естественно! Своим побегом она заслужила это!

Но то, что произошло в назначенное время, потрясло девушку до самой глубины ее души. Сергей повез ее …. в оперный театр! Нет, он не приковывал ее цепями или наручниками, и не хватал за руку, когда ей надо было отлучиться. Напротив, своим неординарным поступком он держал ее гораздо сильнее, чем любыми стальными оковами.

Они сидели в самых первых рядах и слушали «Пиковую даму», в перерыве пили красное вино в буфете, ели бутерброды, и все время Сергей вел себя совершенно раскованно, непринужденно и весело болтая о разных пустяках.

- Ты знаешь, - рассказывал он, - а ведь у меня музыкальное образование. Меня всегда тянуло к музыке. Она казалась мне воплощением нашей жизни, всех перипетий происходящих в действительности. Вот смотри, как устроена самая распространенная классическая музыкальная форма. Я говорю про симфонию, точнее про сонатно-симфонический цикл. Вначале композитор вводит слушателя в мир будущей музыкальной темы. Звучит одна из них. Зачастую она свежа и прекрасна. Она как бы символизирует наше безоблачное детство, мир детской непосредственности и даже наивности. Но человек взрослеет, и невольно сталкивается с трудностями и превратностями судьбы. Тогда на смену первой теме композитор приводит вторую – может быть просто грустную, но чаще всего драматичную и тревожную. Происходит их конфликт. То первая, то вторая тема начинают развиваться, они хитро переплетаются, то взлетая вверх в пассажах струнной группы оркестра, то, наоборот, гулко отзываясь в звучании медных духовых. Слушателя бросает то в одно состояние, то в противоположное. Он сопереживает этому развитию образов, этой конфликтности, узнавая в нем те чувства, которые он испытывает в жизни. И вот, когда конфликт уже достигает апогея, и должен вот-вот разрешиться, композитор часто нарочно не дает ему разрядки. Он как бы играет на состоянии слушателя, не давая ему столь желанного ему разрешения. Вот ты, заметила, как в опере Чайковский в середине спектакля вдруг вводит сцену дуэта Прилепы и Миловзора? Ведь, по сути дела это персонажи, совсем не связанные с сюжетом! Это и есть то самое отстранение конфликта, его разрешения, называемое интермедией..

До начала второго акта оставалось еще немного времени, и Сергей увлек Анну осматривать театр. Он смело открывал все двери с надписью «Служебное помещение» или «Вход воспрещен», пока, наконец, они не очутились где-то в уединенном месте.

Здесь Сергей повернулся к Анне. Она увидела на своем теле его возбужденный и, в то же время, решительный взгляд.

– Подними подол платья, - отдал он приказ, тем самым твердым и беспрекословным голосом, который Анна уже не раз слышала от него. Нет, Анна не испугалась. Слишком велико было чувство изумления действиям мужчины, столь легко переходящего … как он говорил? Переходящего с одной темы на другую, бросающего девушку то в одно, то совсем в противоположное состояние. И это чувство удивления вытеснило все остальные. И страх, и унижение, и боязнь, что кто-то увидит их здесь и сейчас... Все, кроме одного. Того самого чувства огромного желания близости, когда она ощутила руки мужчины у себя на теле.

Сергей достал из кармана веревку и обвязал талию девушки, закрепив узел на ее пупке. Заставив Анну немного расставить ноги, он пропустил концы веревочной петли в трусики, а затем провел ее между ног девушки назад. Сергей делал все наощупь, он вплотную стоял к Анне, и на его лице играла лукавая улыбка. Он как бы говорил мне: "Милая моя девочка, не правда ли, то, что я с тобой делаю, очень возбуждающе и необычно?". На месте входа в ее лоно были завязаны несколько больших узлов, и еще один узел, поменьше, располагался в районе второго отверстия девушки. Руки мужчины шарили в ее трусиках, невзначай касались запретных мест, и все больше возбуждали женщину. Возбуждали этой необычной ситуацией. Концы веревки Сергей вывел назад тела девушки, и потуже натянув веревку, отчего веревка полностью скрылась между обеими половинками ягодиц, привязал к петле на талии.

- Все, можешь сдвинуть ноги и опустить платье, - разрешил он, - пошли, а то уже третий звонок.

Второе отделение Анна слушала невнимательно. Узлы впивались в ее тело, и ей приходилось все время менять позу. Она пробовала сидеть, положив ногу на ногу, переносила вес тела с одной половинки попы на другую, но веревка и узлы давали о себе знать. Анне казалось, что все смотрят на нее и смеются: «У этой девчонки в промежности завязана веревка со здоровенными узлами! Она корчится, как уж на сковородке! Ха, ха, ха…». Анна краснела, как маленькая провинившаяся школьница, и еще туже сжимала бедра.

После спектакля, они ехали на дачу, и Сергей снова говорил о своих увлечениях.

- Я хочу написать что-то нечто «литературной симфонии». Причем эротической. То есть столкнуть пару или даже несколько чувств, - нежность и страсть, взаимность и сексуальный эгоизм, обычный секс и разврат, насилие и подчинение. Показать, как они борются в одном человеке, как то одно, то другое чувство одолевает вверх. Как они пытаются соединиться в нечто совершенно новое, неизведанное человеку чувство, и оно станет гармоничным и спокойным его существу.

Да уж, Анне было в самом деле, не до покоя. Сергей еще до спектакля, сказал, что намерен ее наказать за вчерашний побег, и просто откладывает процедуру до полуночи. Что ночью она будет выпорота - и уже не ремнем, а настоящей плетью. И, поэтому, чем ближе подъезжала машина к даче, тем все явственнее для девушки, к ощущениям веревки в своей попе добавлялось чувство страха и неотвратимости наказания…