Дочери надо учится Глава 3. День второй (Порно второй мировой войны)

=11pt-Да, ей казалось, с тех первых дней прошла вечность. Сейчас же ее привез сюда уже четвертый владелец. Конечно, много денег он не получит, как бы аукционист не изощрялся. Господи, какая она была тогда наивная! Клетка, видите ли, ей не нравилась! Прекрасная клетка для обычных рабынь - и не нравилась! Как можно было быть такой наивной?!

-Утром клетка опять начала наполняться. Хозяев видно не было, они оставались где-то в администрации. Рабынь же пригоняли сразу по пять-шесть. Обнаженные женщины, обычно в чулках и туфлях на высоком каблуке, торопясь и спотыкаясь, бежали по проходу, чтобы вновь не попасть под обжигающий кнут надсмотрщика. Бич обычно приходился на последнюю в группе, спина у самой медлительной была уже вся покрыта красными полосами.

-С очередной группой привели молоденькую девчушку, на глаз - на пределе минимального возраста. Верхняя губа у нее была разбита и кровоточила. Видно, что-то не поделила со своим хозяином. Кэрол и не думала, что таких детишек тоже пускают через аукцион, все-таки не так уж просто было получить право на обладание рабыней-ребенком. А тут - смена хозяина! Хотя, всякие могли быть причины. Например, деньги у владельца кончились, или наоборот - так много, что без проблем другую девочку может приобрести… да мало ли что еще.

-Сначала Кэрол ее не заметила - девчушку заслоняли другие рабыни, куда выше маленького ребенка. Потом под рукой какой-то женщины она увидела зареванную детскую мордашку. А затем и саму девчушку с припухлыми сосочками на еще не сформировавшихся грудках, светленьким пушком реденьких волосиков под животиком. Она размазывала по лицу слезы и всё повторяла: «Не надо, ну пожалуйста, не надо». К кому она обращалась, Кэрол так и не поняла, ей стало ужасно жалко ребенка, но что она могла сделать для нее, когда уже сама лишилась всех прав?

-Через несколько часов женщины стояли, плотно прижавшись друг к другу потными животами, ягодицами, грудями. Бедром Кэрол почувствовала какой-то металлический холодок. «Вероятно, в половых губах бляха с именем владельца», - подумала она, но убедиться в правильности этого уже не могла - клетка была уже слишком набита, чтобы можно было отстраниться. Потом пригнали последних трех женщин. Места уже не было совсем, поэтому, открыв дверь клетки, надсмотрщики впихивали их, плечами с разгона всаживая новых рабынь в изнуренную жарой массу обнаженного женского мяса.

-Уже днем к клетке подошли трое афроамериканцев. По обрывкам разговоров со старшим надсмотрщиком и по тому, как испуганно сжалась стоявшая рядом с Кэрол брюнетка, одна из тех, что накануне насиловалась белым мусором, стало понятно, что это хозяева не распроданных вчера рабынь. Видно, их вызвали для переоценки своего живого имущества, и заодно для того, чтобы они втолковали этому бывшему имуществу, как надо себя преподносить на аукционе.

-Открыли дверцу, трое вызванных женщин перебрались через груду упавших рабынь и, виновато опустив головы, испуганно подошли к своим бывшим владельцам. Кэрол замерла, ей показалось, что… Да, эту трубку со спиралью ни с чем не спутаешь! Неужели действительно они? Ладно бы, просто порка, а тут… кшеры! Откуда они у надсмотрщика? И за что? Рабыни-то в чем виноваты? Хозяин пожадничал, выставил неправильную цену, неточно указал условия продажи, аукционист недостаточно их расхваливал. Будто мало того, что им пришлось перенести вчера, после завершения сессии. Коншес-шокеры, в обиходе - кшеры, начали выпускать несколько лет назад. Реклама тогда утверждала, что это лучшая защита от нападения уличных грабителей. В отличие от обычного электрошокера импульсы кшера были подобраны так, что совпадали с какими-то волнами, излучаемыми человеком. Сама Кэрол в этом толком не разбиралась, но знала, что кшер, выборочно воздействуя лишь на болевые точки, не позволяет жертве потерять сознание. Эффективно действовать кшер начинал метров с трех, но при приближении к телу жертвы боль была совершенно невыносимая, а прикосновение даже специально запрещалось инструкцией, видно, составленной каким-то гуманистом. Возможно, для защиты кшер тоже кем-нибудь когда-нибудь использовался, но очень быстро он стал основным средством воспитания рабынь. Когда это приняло массовый характер, и стало известно, что многие сошли с ума от такого воспитания, вмешалась Федеральная комиссия по соблюдению прав рабынь (как будто у рабынь еще оставались какие-то права!) и производство кшеров было остановлено. А все имеющиеся кшеры подлежали обязательной передаче в специально созданную для этого Комиссию по утилизации коншес-шокеров. Поговаривали, что в полиции при допросах кшеры иногда использовались, но толком никто ничего не знал. А вот следов, в отличие от плетки, да и от электрошокера, кшер не оставлял, поэтому, когда мистер Симмонс - старший надсмотрщик - вынул из кармана и с ухмылкой передал мужчинам три кшера, те только понимающе кивнули. Ведь рабынь еще предстояло сегодня выставлять, а хороши бы они были со следами свежей порки. Сами же рабыни, поняв, что им предстоит, испуганно попятились обратно к клетке.

- - Куда? Назад! - рявкнул мистер Симмонс.

-Кэрол вместе с другими испуганно замершими женщинами, смотрела, как идет подготовка к экзекуции. Чтобы рабыни не упали, их руки привязали к трубам, проходящим над проходом. Потом веревочной петлей обхватили каждой щиколотку и высоко подтянули ногу все к той же трубе. Женщины в результате могли стоять только на мысочках одной ноги, открывая своим мучителям все места, до которых тем хотелось бы добраться. Такого жестокого наказания Кэрол никогда раньше не видела. Женщины замычали от боли, как только кшеры включили и направили на них. Но потом их стали подносить ближе. А потом дотронулись до кожи несчастных!

-Вопли пытаемых рабынь слились в какой-то бешеный рев, тела бились в конвульсиях, а побагровевшие лица с выступившими сосудами судорожно застыли. Из широко раскрытых глаз в воздух чиркали струйки слез, у брюнетки носом пошла кровь. Все трое женщин обмочились, а у одной по ноге сползала и более твердая масса. Бывшие хозяева, переглянулись, один из них что-то сказал другим - из-за криков Кэрол не услышала, что именно. Но сразу поняла - афроамериканцы стали водить кшерами по соскам и раскрытым влагалищам рабынь. Женщины уже не могли кричать, только хрипели. Страшно, надсадно хрипели. Их груди стали дергаться, потом стали кровоточить соски. Брюнетка откинула голову назад, из ее рта выпал язык, Кэрол не ожидала, что можно так далеко его высунуть… Пытка продолжалась минут десять, не более, но по ее окончании рабыни повисли безвольными расслабленными тряпками, лишь глухие стоны и глаза, в испуге следившие за бывшими хозяевами, выдавали, что женщины воспринимают окружающее.

-Кэрол, в ознобе следя за истязанием, все же не ожидала, что так на нее прореагирует. Она почувствовала, как возбуждается, и с каждым криком все сильней и сильней. Это было нехорошо, непорядочно, бессовестно - так воспринимать мучения несчастных, она упрекала сама себя, тяготилась этим, но ничего не могла сделать с собственным телом. В какой-то момент, когда уши ей заложило от особенно пронзительного крика, она стала кончать; почему-то скученность тел в клетке, невозможность пошевелиться только усиливали оргазм. Но возбуждение пришло не только от вида пытаемых жертв, ей было страшно, страшно за себя, и это тоже сильно заводило, заводило против воли, вместе с частыми ударами сердца. Не помогала даже уже привычная молитва насчет того, что дочери надо учиться. Возбуждение оказывалось сильнее, и страх, страх за себя, ведь она понимала, что очередь должна дойти и до нее - устроители аукциона не могли себе позволить повторного фиаско.

-Так и получилось. Мистер Симмонс приказал:

- - Хабер, ко мне! Кэрол с трудом выбралась из клетки, и, покорно с опущенной головой подойдя к надсмотрщику, сразу почувствовала, как она взмокла. И от оргазма, и от страха, и оттого, что стоять там пришлось, крепко прижавшись к разгоряченным телам соседок.

- - Повернуться! Нагнуться! Руки на колени!

-Она боялась, что и ей сейчас предстоит близкое знакомство с кшером. Но бог миловал. Вероятно, надо было, чтобы после наказания она еще что-то соображала. Мистер Симмонс всего лишь взял в руку легкую бамбуковую трость и принялся лупить женщину по выставленным ягодицам. Кэрол не смела шевелиться или протестовать, она была рада, что так легко отделалась. Хоть было очень больно, особенно из-за того, что удары приходились по распаренному телу.

-Это уже потом, перенеся множество побоев, Кэрол поняла, что легкая трость была выбрана надсмотрщиком не случайно - следов она почти не оставляла, а вот боль, да по мокрой коже…

- - Встать, сучка! Повернуться ко мне! - велел мистер Симмонс.

-Кэрол выпрямилась, прикусив губу и вытирая слезы, выступившие от ударов.

- - Так, - сказал надсмотрщик, той же тростью покачав ее груди, - и что мы будем иметь на сегодня?

-Женщина не поняла вопроса, но сразу вспыхнула от такого пренебрежения, когда даже рукой он не удостоился дотронуться до нее.

- - Сегодня ты тоже будешь настаивать на пятидесяти тысячах за такую обвисшую корову? - уточнил мистер Симмонс.

-Проведя ночь в раздумьях, Кэрол уже поняла, что у нее практически нет шансов получить за себя требуемую сумму. А еще раз пройти через позор и мучения публичного изнасилования - это уж свыше всяких сил!

-Да, конечно, дочери надо учиться, но ведь первый взнос в университете не столь уж велик. А потом… плата ведь по семестрам раскладывается… четыре раза в год… К тому же гранты есть. А Дженни сможет, как-то и сама подработать… лучше, конечно, где-нибудь в лаборатории... но хоть бебистерством, на худой конец - официанткой в Макдональдсе… или найти кого-нибудь, кто ей поможет… В конце концов, хоть бы и сама Кэрол… Рабство-то только на год, а потом и она поможет дочери как-нибудь выкрутиться.

- - Я согласна уменьшить, господин.

- - Давно бы так, старая шлюха, - пробурчал тот. - Пошли со мной.

-Кэрол ожидала, что в регистратуру они пойдут по внутренним переходам, но надсмотрщик решил иначе. Он хотел подготовить женщину, сломить морально, чтобы те условия, на которые она должна будет согласиться, наверняка обеспечили бы ее сегодняшнюю продажу. С содроганием Кэрол увидела, что он идет к выходу из служебных коридоров, туда, где обычные люди, где посетители, просто любопытные… а она же голая! Как же так? Конечно, спросить что-либо она не решилась, но внутри у нее всё замерло.

-Однако у выхода в зал мистер Симмонс остановился. Кэрол было облегченно вздохнула, решив, что он просто ошибся и сейчас они повернут обратно. Но не тут-то было! Надсмотрщик полез в ящик, стоявший у двери и достал оттуда громадный вибратор с ремешками.

- - Раздвинуть ноги! - приказал он, нагнулся, пальцами развел ей губы, одним движением загнал в женщину до упора, пристегнул ремешки на талии, включил. Она почувствовала, как толстый прибор распирает ее, почувствовала щекотку внизу живота, но ни малейшего возбуждения. Кэрол не понимала, зачем мистер Симмонс это сделал. Он же приказал ей подхватить груди снизу и покачать ими.

- - Правильно, - похвалил ее надсмотрщик и в знак одобрения ущипнул за сосок, - вот так и продолжай. Рук не опускать! Пошли! - он открыл дверь.

-Как ужасно было идти мимо обычных, нормально одетых людей, оборачивающихся на эту странную парочку. Мужчины застывали и широко открывали глаза, женщины брезгливо морщились - это было особенно неприятно. В какой-то момент Кэрол убрала руки с грудей - дразняще покачивать ими было просто невыносимо, тем более они и сами сотрясались при ходьбе. Но тут же вместе с рыком своего сопровождающего получила предупреждающий удар тростью. Пришлось продолжить. Да вдобавок очень мешал вибратор, он был таким толстым, так глубоко в ней сидел. Из-за него она была вынуждена идти, широко расставляя ноги. Это было так унизительно - не только нагота, но и демонстрация того, что из самого интимного места у нее торчит что-то, придерживаемое ремешками. «Дочери надо учиться, дочери надо учиться…», - повторяла она про себя, пытаясь отвлечься от окружающего кошмара.

-Но кошмар продолжался. Она думала, что из зала в регистратуру они поднимутся по лестнице через балюстраду. Надсмотрщик решил иначе. Через главный подъезд они вышли на улицу! Да, конечно, обычную уличную одежду рабынь нельзя было назвать приличной. Ошейник и все время распахивающийся плащ, обнажающий то груди, то лобок - не самое респектабельное платье. Но это все-таки хоть какая-то одежда. Если же на улице нет ветра, а идти, сжавшись и медленно, не допуская резких движений, то вообще ничего не видно. А тут! Совершенно голая женщина, лишь в черных чулках, туфлях на высоком каблуке и с узкими ремешками, спускающимися от талии между ног, идущая в раскоряку, из влагалища которой что-то высовывается. Да еще большие - все-таки 34с - груди, которые она взбалтывает руками!

-Кэрол, вся багровая от стыда, шла, опустив голову, смотря лишь под ноги. Встретиться с кем-то взглядом было бы совершенно невыносимо. Но все равно она видела, как пешеходы шарахались от нее в сторону, слышала, как проезжающие машины приостанавливаются и сигналят. В этот момент она думала, что эта 50-метровая прогулка по тротуару - самое страшное испытание в ее жизни.

-Войдя через служебный вход в регистратуру, Кэрол немного расслабилась. Все-таки тут не было этой массы зевак, только надсмотрщик и редкие служащие, спускавшиеся по лестнице им навстречу. Ну, а удивить работников аукциона видом голой женщины - это просто смешно! Подниматься по ступенькам было ужасно неудобно - мешал вибратор. Может быть от этого, скорее же всего просто потому, что ее отпустило напряжение от унизительной публичной демонстрации своего тела, женщина стала ощущать действие прибора.

-Ее лицо вновь покраснело, на этот раз не от стыда, а от куда более приятных ощущений. Собственное тело начало подводить Кэрол. Между вторым и третьим этажом она не выдержала, остановилась и, задыхаясь, схватилась обеими руками за перила.

- - Господин, пожалуйста, подождите, - прерывистым шепотом попросила она мистера Симмонса.

-Он обернулся к ней и захохотал:

- - Кончаешь, корова? Хорошо потекла? Соски набухли? - он схватил женщину за грудь, больно оттянув ее в сторону.

- - Да, господин, простите, - задыхаясь, сумела выдавить из себя Кэрол ответ сразу на все вопросы.

-Она вновь прикусила губу, пытаясь не застонать. Ей было стыдно, что она не смогла сдержаться, что приступ настиг ее прямо тут, на ступеньках. Прямо перед надзирателем и служащими, приостанавливающимися из-за непривычного даже для них вида женщины, бьющейся в оргазме на лестнице.

-У нее мелькнула мысль попросить у надзирателя разрешения выключить вибратор, но тут же она сообразила, что тогда может сама нарваться на что-нибудь похуже. Ведь не для того он собственноручно его вставлял, чтобы на полпути останавливаться. А если бы захотел выключить, давно бы сам сделал.

-Хоть до приемной аукциона надо было дойти всего ничего, Кэрол еще пару раз останавливалась. Она вовсе не считала себя фригидной, однако никогда не ожидала, что способна испытать один за другим сразу несколько оргазмов. Вероятно, в механизме сдерживания Кэрол просто лопнула какая-то пружинка, все сильнее сжимавшаяся за прошедшие сутки, и всё, что она копила в себе, вырвалось наружу.

-Непрерывное подергивание внизу живота, горячие волны, идущие оттуда, заставили женщину забыть о скромности, выдержанности, стыде. Уже никого и ничего не стесняясь, она чуть не в голос мычала, извивалась, сжимала себе лобок и соски. Мистер Симмонс каждый раз останавливался вместе с ней, довольно посмеивался, глядя на ее корчи, несильно поощрительно пошлепывал по ягодице или груди.

-Открыв дверь приемной, надсмотрщик приказал Кэрол:

- - На колени! Ползи! - и указал рукой на стоящий в глубине зала стол девушки-регистратора.

-Да… Первый раз, ведь только вчера это было, она зашла сюда еще свободной женщиной. Тогда она смотрела на рабынь, в подобострастных позах, примостившихся возле своих владельцев, с жалостью, даже немного с пренебрежением. Но, во всяком случае, сверху вниз. Сверху вниз и физически и морально. Сейчас же, проползая по залу, Кэрол видела только ноги, при ее приближении сразу отодвигавшиеся, освобождая проход. Причем ноги людей одетых, в отличие от нее самой. Да не ползущих с голым оттопыренным задом и болтающимися грудями, а одетых, пусть некоторые и в плащ рабыни.

-Ползти было еще хуже, чем идти. Вибратор елозил где-то внутри, за что-то задевал, главное же, отчаянно дергался. Не в силах сдержать очередной оргазм, она застыла прямо посреди приемной, взвыла, уронила голову на руки и задергалась всем телом, отчаянно сжимая и разжимая выставленные вверх ягодицы. По залу прокатился громовой хохот. Смеялись не только мужчины. Тихонько подхихикивали и рабыни, глядя на своих хозяев. Это было особенно ужасно.

-Отдышавшись, Кэрол поползла дальше. Мистер Симмонс, как один из старших служащих аукциона, прошел к столу без очереди. Впрочем, никто и не возражал, всем интересно было посмотреть, зачем он притащил с собой эту немолодую голую перевозбужденную женщину с засунутым во влагалище вибратором.

- - Носом в пол! - приказал надзиратель, остановившись. - Сейчас твой контракт пересоставлять будем. Прошу, начинайте, - добавил он уже девушке-регистраторше.

-И опять как в первый раз. Нет, не совсем так же. Тогда Кэрол, одетая в обычное платье, сидела за столом рядом с регистратором, смотрела ей в лицо.

-А теперь…

-Теперь ее положение было ниже, чем у любой невольницы, она была НЕПРОДАННОЙ РАБЫНЕЙ, на которую нет спроса! Что могло быть хуже! Поэтому она еще не имела права на одежду, поэтому она стояла на коленях, выставив в сторону посетителей свою раскрытую промежность, поэтому отвечала она в пол.

- - Твое имя?

-Кэрол отметила, что уже само обращение изменилось.

- - Кэрол Хабер.

- - Возраст?

- - Тридцать семь лет.

- - Сейчас посмотрю… А, вот нашла. На порку согласна, как и раньше?

- - Да.

- - На татуировку, клеймение?

- - Нет, - как и в прошлый раз ответила Кэрол.

- - Что?! - сразу вмешался мистер Симмонс. - Опять застрять хочешь? - и в подкрепление своих слов пребольно стеганул женщину своей бамбуковой тростью.

-Кэрол, конечно, понимала, что для того, чтобы быть проданной, ей придется пойти на уступки. Но, умеренные, разумные уступки. Она уже провела целый день с рабынями, на телах которых прекрасно видела, что значит разрешить себя клеймить, и вовсе не хотела уподобиться одной из них.

- - Нет! - твердо повторила она.

-Такое открытое неповиновение, да еще высказанное с самого начала, привело надзирателя в ярость. Он схватил стоявший на столике стакан с водой, плеснул на выставленный зад Кэрол и пустил в дело трость. По мокрой коже это было особенно больно, но женщина терпела. Она понимала, что стоит только поддаться, и всё, ничто больше не спасет ее от судьбы тех рабынь, что были с ней в клетке.

-Кэрол, стиснув зубы, молчала, а удары от этого становились все резче, все сильней. Ее ягодицы и ляжки уже горели, несколько ударов пришлось и по пояснице, боль была настойчивой, жгучей.

-Наконец, мистер Симмонс, поняв, что поркой ничего не добьется, только испортит товарный вид рабыни, отбросил трость в сторону и внимательно оглядел женщину. Потом нагнулся, схватил основание вибратора и с силой стал водить им в стороны, расковыривая влагалище. Этого Кэрол уже не выдержала.

-Любопытные взгляды посетителей, вызванный поркой прилив крови к гениталиям, а тут еще и это… Женщина стала изнемогать. В экстазе, будучи больше не в силах контролировать себя, не в силах удержаться на коленях, она дико закричала и упала. Затем с выпученными глазами, хватая ртом воздух, как рыба, она стала кататься по полу и поминутно кончать. Такого с ней еще никогда не было… Непрерывный оргазм, без всякого просветления, без надежды на его окончание… Каким-то краешком сознания она поняла, что, если это испытание продлится еще хоть минуту-другую, ее сердце не выдержит и захлебнется.

-Вероятно, понял это и надзиратель. Придавив женщину коленом, он с хлопком вырвал из нее вибратор и, не дождавшись, пока она придет в себя, спросил:

- - На тату и клеймение согласна?

-Сил возражать у Кэрол не было…

- - Да, - прошептала женщина.

- - Прекрасно. Срок - навечно?

-Она уже не могла спорить:

- - Да…

- - С правом перепродажи?

- - Да… - ей уже было все равно.

- - Цена?

-Именно этот вопрос тщательнее всего продумывала Кэрол прошедшей ночью. Именно он был для нее самым главным. Ведь дочери надо учиться, а ради этого она готова на всё! Но она уже поняла, что те пятьдесят тысяч, которые запросила вчера - цифра непомерно высокая.

-Первый год обучения Дженни в университете - это тридцать восемь тысяч, но, как одинокая девушка, дочь, может рассчитывать на сколаршип, и неплохой. Значит, еще тысяч десять долой. А жилье, еда… ну, как-нибудь выкрутится.

-Так что Кэрол в самом крайнем случае может запросить тридцать тысяч, лучше бы, конечно, тридцать пять.

- - Тридцать пять.

-На этот раз мистер Симмонс не стал прибегать к помощи трости. Он, не торопясь, подошел к ней сзади, ботинком раздвинул ее ноги, пальцами развел половые губы, и вновь стал заталкивать во влагалище вибратор. Она, едва представив себе, что сейчас опять упадет, и, валяясь на грязном паркете, забьется в оргазме, попыталась его опередить:

- - Тридцать, - он, не обращая внимания на ее слова, продолжал.

-Вибратор уже более чем наполовину проник в женщину, она почувствовала горячие волны возбуждения, исходящие от него, еще не включенного.

- - Двадцать восемь.

-Вид торгующейся голой женщины, только что катавшейся по полу в неудержимом оргазме, а сейчас опять стоящей на коленях в позе богомолки, уткнув голову в сложенные руки и выставив в сторону публики высоко приподнятый распростертый зад, был неудержимо смешон. Все, включая и девушку-администратора, просто взвились.

-Хохот, свист, аплодисменты. Хоть позади уже было столько испытаний, но такого позора Кэрол выдержать не смогла:

- - Двадцать пять.

-Эта цифра была уже просто смешной - годовой заработок человека средней квалификации. Но такая сумма гарантировала продажу Кэрол. Регистратор начала что-то быстро печатать - послышались удары клавиш, потом гудение принтера.

- - Расписывайся, корова, - произнес мистер Симмонс.

-Кэрол начала было приподниматься, чтобы встать у стола, но ее остановил грозный рев надсмотрщика, подкрепленный ударом трости:

- - Куда, сучка?! Там, внизу подпишешь, - и он кинул ей под нос планшет с бланком договора и вставленным стилом.

-Для того чтобы подписаться прямо на полу, женщине пришлось, нагнуться еще ниже, опершись на локоть. От этого еще выше приподнялся ее зад, а большие груди заелозили по холодному грязному паркету. Она даже толком не прочитала текст, лежащий перед ней, только шептала про себя: «Дочери надо учиться, дочери надо учиться», шептала, уже и не вдумываясь в смысл своих слов…

-Около одиннадцати вечера Кэрол с другими рабынями выпустили из клетки и вновь погнали за кулисы.

-Первой на сцену вызвали краснорожую толстуху лет под пятьдесят с заплывшим глазом, все тело которой было покрыто рубцами от плетки и клеймами многочисленных хозяев. Раскаленными таврами были у нее помечены не только ягодицы и груди. Живот, спина, ляжки - всюду стояли метки ее предшествующих владельцев.

-Вряд ли, конечно, такая рабыня могла предназначаться для постельных утех, но мало ли какая грязная работа по дому могла понадобиться.

-Первоначально рабыня была оценена в восемь тысяч. Кэрол слышала, как дважды набавляли цену, пока не продали за девять триста. А вот потом… потом сразу вызвали ее. «Но это же значит, что меньше двадцати пяти больше никого нет! » - подумала Кэрол. Только тогда она поняла, на сколь низкую цену вынуждена была согласиться.

-Но зато на сцене на этот раз особых унижений не было. Ее, конечно, осмотрели со всех сторон, заставили повернуться, нагнуться, расставить ноги, но не более того. Потом пошли торги. Особого ажиотажа не было, но два желающих ее купить сразу нашлись.

-Соперничество пошло между пожилым афроамериканцем и белым покупателем лет сорока.

-Сначала накинули тысячу, потом пятьсот, потом несколько раз по сотне, пока афроамериканец не сдался.

-Третий удар молотка пришелся в результате на двадцать шесть девятьсот.

-Новый хозяин Кэрол хотел было ее увести сразу, но пришлось немного подождать. Если бы Кэрол кто-то продавал, то старый владелец должен был бы подписывать документы о передаче и оформлять перечисление вырученных денег, сейчас же это должна была делать она сама.

-Взяв бумаги, она посмотрела на самую нижнюю строчку - сколько получит Дженни. Боже, ей причитается меньше 18-ти тысяч!

- - Господин оформитель, могу я осмелиться спросить вас, почему так мало? - робко прошептала Кэрол.

-Против удивления, новых побоев ее вопрос не вызвал. Мужчина только усмехнулся, потрепал ее за грудь и сразу ответил:

- - А ты что хотела, корова? Не надо было вчера цену задирать. Если бы с первого раза тебя продали, сняли бы четверть, а сейчас - треть. Вот семнадцать девятьсот и вышло.

- - Но как же тогда… - Кэрол хотела было сказать о том, почему она решилась на этот шаг, о Дженни, о том, что таких денег ей может хватить только на первый взнос, но поняла, что служащему все это глубоко безразлично.

-Еще одно испытание - предпродажный осмотр гинекологом, молодым парнем-афроамериканцем.

-Усадив ее в кресло, засунув расширитель и заглянув во влагалище, он удивленно спросил:

- - Ты в первый раз, что ли? Раньше не продавалась?

- - Да. А что? - испуганно ответила Кэрол.

- - Дура! Ты что, не знаешь, что у рабыни не должно быть месячных, и она не должна размножаться? Ничего, это быстренько. Но сначала… давно что-то не имел я свежих не выжженных рабынек. Ты не возражаешь? - улыбнулся врач, расстегивая ширинку.

- - К вашим услугам, господин, - обреченно произнесла женщина ритуальную фразу покорности.

-Впрыснув в рабыню последние капли, парень, не застегиваясь, подошел к изголовью кресла и выжидающе посмотрел на нее.

- - Что? - первой не выдержала молчания Кэрол.

- - А спасибо за работу? А уборка? - он ткнул обмякший орган ей в лицо.

- - Благодарю вас, господин. Вы оказали мне любезность, - вспомнила женщина слышанное когда-то.

-Потом аккуратно, оттягивая кожицу и тщательно прочищая языком уздечку, облизала член, затем спрятала его в брюки.

- - Вот то-то же, учись, сучка.

- Он опять ввел в нее расширитель, просунул туда тонкий стержень с двумя проводами, идущими к какому-то прибору, щелкнул парой тумблеров. Послышалось жужжание, женщина почувствовала, как ее внутри что-то обожгло.

- - Ну, вот и все. Теперь ты настоящая рабыня. Ни течек, ни детей…