Чёрное озеро Третий месяц. Свинья.

В тот день выпал первый снег. Всё начало ноября выдалось пасмурным и очень дождливым. Маричке порой казалось, что капли дождя черны, будто озерная вода, настолько темны были дни. Глядя в грязные разлившиеся по дорогам лужи, она гадала, не смотрит ли её повелитель через одну из них, оценивая её работу, пристально ища, за что бы наказать или наградить.

Девушка стала замечать свой живот. Он лишь слегка припух, округлился, но ей порой казалось, что уже сейчас она слышит внутри себя биение маленького сердечка. Сердечка, которое будет под защитой, которую подарит ей Маркиз. Просыпаясь, она не забывала интересоваться, как у ребёнка дела, а засыпая пела ему колыбельные. Она решила, что те, что она слышала от матери, её сыну не подходят, а свои сочинить не могла, поэтому чаще всего просто мурлыкала под нос нечто бессвязное под первый пришедший в голову мотив, перемежая со словами, которыми были заняты её мысли. И, среди других, чаще всего от неё можно было услышать одно слово.

О-ЗЕ-РО. ООО-ЗЕРО. ОЗЕЕ-ЕРО. А ещё слово “дом”.

Ни холод, ни дожди не могли остановить их “занятия” с Маркизом, тем более, что у самого озера ни дождей, ни ветра не было, а морозный осенний воздух ощущался не более, чем обычно. Наберий, очевидно, торопился, говоря, что если станет слишком холодно и он не сможет её защитить, она заболеет, а тогда и все их старания пойдут на смарку, поэтому подгонял её и ругал низкими раскатами хриплого баса, идущего из глубин, но Маричка от этого только волновалась и совершала больше ошибок.

Зайчик. Коровий хвост. Коромысло. Урок.

Теперь её тело стало намного тренированней и гибче. Кожа побледнела, но каждая мышца по её желанию могла налиться сталью и зафиксироваться в том положении, в каком хотел Маркиз. Два месяца назад она и подумать бы не могла, что сможет стоять на руках, разведя ноги широко в стороны, что цирковой акробат. Сейчас же в этом положении она могла бы провести несколько минут, если бы Маркизу это было нужно. Но, видимо, не было - как только на песке оставался нужный отпечаток, он немедленно приказывал сменить позицию.

После случившегося девушка ещё несколько раз пыталась поговорить с Ксендзом, но тот будто избегал её. Другая больше не показывалась, и случившееся в доме священника она стала считать дурным сном - в конце концов, как можно вот так просто лишиться мужского естества? Не оторванное, не размазанное, но как будто сошлифованное щупальцами Маркиза, которые столько раз дарили ей исцеление и облегчали её боль? Да и вопрос, как же предполагаемый дед ребёнка в её животе теперь испражняется, был не тем, на который она могла найти ответ. Она не хотела причинять ему страданий, и со временем убедила себя, что ничего плохого и не делала - просто немножко напугала его, да и всё. Когда ей было двенадцать, младший брат так же кинул дохлую крысу ей в корзину с яблоками. Ну и визжала она тогда! Но крыса была дохлая и не кусалась, а потому, отвизжавшись, Маричка просто завернула её в платок, а дома вернула брату, опустив крысу ему за шиворот.

За этими воспоминаниями её и застали сразу два события.

Первое - красная вспышка и звук, как будто сотня мешков с мукой разом упали с фургона. Исполняя команды Маркиза, она отвлеклась и даже толком не успела заметить, что произошло - но торжествующий смех, который она так любила, дал ей понять, что это было что-то хорошее.

Маричка снова не успела заметить, как Маркиз вышел из озера. Теперь помимо облегающей ткани, подчеркивающей изгибы его идеального тела, на нем были высокие шнурованные сапоги с серебряными шпорами и перчатки для верховой езды - всё черное. Выглядело это немного нелепо - и сапоги, и перчатки определённо были одеждой, а вот облегающая черная ткань, по мнению девушки, одеждой не была.

Второе - треск ломаемых кустов и женский вопль. Маричка и Маркиз обернулись на звук и увидели, как в сторону от озера через ельник с визгом несётся огромная задница.

- Это Михалина! - Маричка, всё ещё сидящая нагой на песке, закусила палец. - Милый Маркиз, нам нужно что-то делать. Наверное, она прошла за мной сюда по следам, оставшимся на снегу. Если она видела, что я делаю.. - Тебя обвинят в колдовстве и сожгут, - кивнул Наберий, - нам этого не нужно. Никаким колдовством ты, конечно, не занималась, но вот судьи едва ли в этом разбираются.

Ища успокоения, девушка потянулась щекой к ноге мужчины. Рядом с ним её не пугала перспектива костра - она была уверена, что он защитит её, что бы ни случилось.- Нельзя! - резко окрикнул её Маркиз, и она, дернувшись, отползла метра на два. Про запрет она совсем забыла, но боль наказания, принятого ей в их последнюю встречу, будто возродилась в ней этим коротким окриком.

- Без моего разрешения, - мягко добавил мужчина, опускаясь на песок. - Иди ко мне, девочка. Положи мне голову на колени, если хочешь. Он сидел, вытянув ноги в сторону озера, утопив серебряные шпоры в песке. С легкой опаской Маричка подползла к нему и легла на бок рядом, умостив голову чуть выше его коленей. С этого ракурса она видела только кончики его сапог и черное стекло водной глади за ними. Она почувствовала мягкое прикосновение к волосам - будто нежное лебединое крыло укрыло её голову мягкими перьями.- Ты сегодня молодец, девочка. - и от этих теплых слов Маричке почему-то захотелось замурчать, - сегодня, из всех дней, в первый раз у тебя получилось сделать всё как надо. Я горжусь тобой. Сегодня мы сломали первую из семи печатей, которыми меня запечатал здесь Сэль Амон. Мои силы возвращаются ко мне, я уже слышу трубы своих легионов. Если бы за тобой проследили в другой день, это могло бы стать катастрофой, но теперь.. Скажи мне, девочка, она твоя подруга? Ты любишь её?

Успокаивающий голос Маркиза и его мягкие перчатки на её волосах навевали расслабленность. Маричка любила своих подруг. Думала, что любила. Но теперь, на коленях у Наберия, видела свою жизнь немного иной. Когда-то, когда папа с мамой были живы, она заступалась за Михалину, когда другие дети дразнили ту жирной. “Не смей так говорить про неё!”, - кричала Маричка мальчишке, за которым Михалина теперь была замужем, и кидалась в него камушками и палками, чтоб отцепился. Михалина утирала сопли пухлыми ручками, а Маричка чистила её волосы от сена и жухлых листьев..

Но потом всё изменилось. После смерти родителей подруга будто с цепи сорвалась - так и норовила задеть её, оскорбить, даже ущипнуть. Маричка часто слышала, как толстуха называет её недалёкой, и говорит о ней всякое у неё за спиной.. а потом и всех остальных науськивает. Рассказ Маркизу про подругу завершило всего одно слово. Девушка долго думала прежде, чем его сказать, и оно получилось блёкым, безэмоциональным, смазанным. Словно пером из крыла перелетной птицы вылетело оно изо рта Марички, и, секунду попарив, опустилось на снежный песок:

- Ненавижу..- Вот как? - Маркиз явно почувствовал облегчение. - А есть что-то, что она любит больше всего? От чего никогда не отказывается? Девушка ухмыльнулась. Ответить на него было не сложнее, чем понять по размеру зада, кто там ломится сквозь кусты. Больше всего на свете Михалина любила поесть. - Тогда мне придется стать поваром! - Воскликнул мужчина воодушевленно. - Тебе необходимо под любым предлогом заманить её обратно сюда. Тем временем я разведу костер и накрою стол. Запомни очень внимательно, девочка, чтобы не было, как в прошлый раз - ничего не пробуй со стола. Ничего! Готовить я буду на воде из озера, а это не то, что тебе можно в твоём положении. Но сперва ты должна натаскать для меня этой воды.. Это тяжело, но я не могу прикоснуться к ней, смотри.

Маркиз встал, оставив девушку лежать на песке, и поднёс руку к воде. Черная гладь расступилась, будто открывая ему дорогу - туда, на глубину, откуда она так часто слышала его голос.- Понимаешь? Сперва сходи за кадкой и ведрами, а потом веди подругу сюда. С готовкой я справлюсь быстро, да и начну прямо сейчас.

Очередное задание - и очередной запрет. На сей раз Маричка была уверена, что справится, ведь делать ничего было не нужно - просто не трогать еду. Она же не сможет провалить это, ведь правда?

Натаскать воду оказалось чертовски тяжело. Вёдра весили больше, чем если были бы набиты камнями. Она сперва пыталась носить по два, но вскоре бросила - даже одно ведро приходилось волочь по песку. Закончила она далеко затемно. Единственная её надежда была на то, что Михалина от испуга сразу отправилась домой - иначе уже знают и Даля, и Надя, а вместе с ними и вся Острожка. И тогда их тоже придётся.. что?

​​​​​​ Кормить?

Неожиданно Маричка поняла, что вообще не представляет, что задумал Маркиз, но понадеялась, что ничего плохого - ведь он был такой хороший, такой добрый с ней! Да, один раз наказал, но то она сама была виновата. И потом сам же вылечил.

Последнее ведро отправилось в кадку. Руки девушки отваливались, а спина болела, точно её оглоблей отходили, но она встала, перевела дух и побежала за Михалиной. Отсутствие печи или плиты у озера её нисколько не смущало - если Маркиз говорил, что всё приготовит, значит приготовит.

Маричка нашла толстуху в хате, кормящей своего первенца. Подруженек рядом не было - это давало робкую надежду, что секрет бесприданницы в деревне - всё ещё секрет. Неслышно отворив дверь (и когда только она научилась так красться?) и скользнув внутрь, девушка тихонько дошла до лавки, на которой сидели мать с дитём, и положила руку на пухлое плечо.

Михалина дёрнулась. В этот же момент Маричка почувствовала незримое присутствие Маркиза. “Я мастер риторики”, - прошептал ей в ухо её хриплый голос, - “позволь мне давать тебе советы”. Девушка почувствовала себя намного увереннее, осознав, что не одна.

- Привет, подруга - шёпотом поздоровалась девушка.- Что ты тут делаешь!? - зашипела толстуха, опасаясь, видимо, потревожить дитя. - Я видела, чем ты занимаешься на озере! Что, обещала дьяволу своё чадо в обмен на богатства? Я тебе богатства покажу! Завтра же всем расскажу, и суд вызовут! Тебя будут испытывать водой, а потом сожгут! Убирайся немедленно из моего дома!“Ты не убедишь её, что ты не ведьма,” - подсказал Маркиз, - “значит, подыграй. Скажи, что ведьма, но не злая.”- Ты права, Михалина, - прошептала Маричка, - я занималась колдовством. Толстуха покраснела, что раскалённый чайник, а бесприданница продолжила:- Но не злым. Ты знаешь, есть добрые ведьмы. Они людей лечат, и скот. В быту помогают, с любовными делами, с мужскими и женскими.- Да мне плевать! - толстуха, кажется, раскалилась ещё больше, только что пар из ушей не пошёл, - убирайся!“Дай ей почувствовать немного власти. Стань уязвимой. Пусть считает, что ты полностью зависишь от её воли”- Пожалуйста, подруга, - девушка почувствовала, как по её щеке покатилась капля воды. То была работа Маркиза, не иначе, - мы же с детства знакомы! Неужели тебе так хочется увидеть, как горит моё тело? Не бери грех на душу, будь человеком!“Теперь торг.”- Если позволишь выкупить у тебя ещё несколько дней моей жизни, я колдовством приготовлю яств, что ты в жизни не пробовала. Халву, фрукты в сахаре, разных зверей и рыб, что только паны на стол поставить могут. Любое, что захочешь! Такие, что только раз в жизни попробовать можно. Ребенок на руках зашевелился, и толстуха принялась его качать. Маричке показалось, что Михалина сглотнула слюну, но это могла быть случайность.“Наконец, угрозы. Не перестарайся, девочка, только намёк, не более. Если спугнёшь - это будет во вред”.- К тому же, разве ты не слышала, что ведьм заставляют называть имена их товарок, с которыми те плясали на лысой горе? И если ты сдашь меня, уж поверь, твоё назову первым!“Э.. это был перебор. Но ладно, слово не воробей. Дай ей чуть времени”- И сколько дней тебе надо, чтобы убраться из Острожка, ведьма? В голосе Михалины было отчетливое сомнение.“Есть!”, - почувствовала бесприданница радость своего покровителя, - “подсекай! Полнолуние через четыре дня, скажи об этом”- Четыре дня до полнолуния. Потом я оседлаю мертвую лошадь, отправлюсь на Лысую Гору, и больше меня в Острожке не увидят. Мне тут с ребёнком и так жизни не будет. - Хорошо, - пробурчала Михалина, - тогда завтра..“Никаких завтра!”- Ведьмовство можно в сегодняшнюю ночь творить, или только на полнолуние, - нашлась Маричка. - Если хочешь отведать кабаносов да подгалянской брынзы, надо сейчас идти, успеть до полуночи. Толстуха минут десять расхаживала по комнате, затем хмыкнула, уложила первенца в колыбель и кивнула:- Ладно, пошли. Но если околдовать попробуешь, сама тебя в том озере утоплю. Никто тебя, сироты, не хватится. Подруги пробирались через темный ельник, ведомые мерцающим среди деревьев ярким светом костра. Когда они наконец добрались, Маричка обомлела. Вокруг огня были разложены шитые золотом и серебром ковры, а на них расставлены яства, лишь о половине из которых девушки что-то, да слышали, а о второй половине едва ли имели представление. Было тут и мясо, и вино в серебряных графинах. И длинная носатая рыбина, запеченная с черносливом. И яблоки, упругие и наливные, и груши, от одного прикосновения к которым мягкая шкурка сползала, и на руках оставался сладкий сок. Были короткие желтые фрукты с палец толщиной; были огромные коричневые орехи с зелеными хвостами. Были и разные сладости.“Щербет и лукум”, - подсказал Маркиз. - “Но помни, девочка, тебе нельзя их трогать”. Маричка облизнулась.- Это всё для тебя, подруга. Позволишь мне посидеть рядом? Расскажешь, что пришлось тебе по душе? Михалина присела на ковер, и, сперва аккуратно, ожидая подвоха, коснулась виноградины. Та не взорвалась и не исчезла. Затем аккуратно её оторвала, и бросила себе в рот.- Ммм, без косточек! - потянула Михалина, хватая целую гроздь. - Ну точно медовая! Толстуха хватала с ковра то одно, то другое, пробовала, откусывала кусок и отшвыривала в костёр, где еда рассыпалась снопом ярких искр.- Знаешь, а Анджей ведь не хотел с тобой сперва связываться. - сказала толстуха, залив в себя графин вина. - Спрашивал меня, что ему с тебя. Он, как свататься собрался, сразу такого ответственного из себя корчить начал, что твой индюкОна подцепила индюшачью ножку, сунула её в грибной соус и смачно откусила.- А ты ему что сказала? - Осторожно спросила Маричка- Сказала, что до́лжно попробовать. Чтоб рассказал мне потом, как там оно, с пани городской да девкой деревенской, отличается, или как. А ещё хотелось на рожу твою тупую посмотреть, как ты будешь по Острожке с пузом носиться!- Нравится? - она сама не поняла, про еду спросила или про издевательства.- А как же! жду не дождусь, когда пузо у тебя проявится. Мы уж с Далей такую штуку про тебя придумали, обхохочешься. Как в тот раз, когда тебя раздевали, думая, что ты колоски с поля воруешь. Маричка опешила.- Так это ты была? Ты слухи распускала?- Ну а кто же! - прихрюкнула Михалина, собрав целую жменю миндаля. - Сама воровала, сама и слухи распускала! Ты ж сиротка нищая, тебе первый резон колоски воровать. Или в тот раз, когда ты в платье, на жопе дырявом, за козами пошла.- Вы же мне тогда сказали, что с платьем всё в порядке.. - Конечно, сказали, - толстуха явно наслаждалась, - зачем бы нам сперва было его резать, а потом тебе говорить, что оно порезано? Девушка всхлипнула и утёрла слезу. На сей раз слеза была настоящая. “Голожопой козопаской” её до сих пор мальчишки окликивали.- Или как в тот раз, когда.. Маричка не хотела больше слушать откровения подруги, и та, как по волшебству, потянувшись за малиной, не удержала равновесия и плюхнулась прямо на ковёр, упав лицом в плашку с баклажанной икрой. Толстуха попыталась встать, но лишь неуклюже заболтала руками - и к икре на лице добавились жирные следы от мяса на платье и разводы грибного соуса на рукавах. “Ну и свинья же ты, подруженька”, - подумала девушка, как вдруг ей стало казаться, что нос Михалины действительно приплюснулся и задрался вверх. Плюнув на попытки подняться, толстуха поползла по ковру, засовывая лицо в каждое кушанье на своём пути.

“Подожди ещё немного”, - со смешком попросил голос Маркиза в голове бесприданницы. - “То ли ещё будет”.

Маричка с удивленем наблюдала, как уши Михалины вытягиваются, а руки и ноги наоборот, становятся короче. Пальцы прижимаются друг к другу и вроде бы становятся плотнее, а лицо.. - Теперь свинное рыло. - Маркиз стоял рядом с девушкой, уперев руки в боки. - Самое время показать ей, кто она на самом деле.

Увидев Наберия во плоти, Михалина хотела закричать - и поросячий визг, но не крик вырвался из её глотки. Отовсюду, куда ни глянь, из-под земли начали вырастать тонкие, как розги, щупальца, стремившиеся ужалить, ударить толстый свиной зад. Толстуха в панике забегала, стремясь встать на две ноги, но больше не могла этого сделать. Маркиз раскатисто смеялся, управляя секущими щупальцами, а свинья в панике с визгом бегала кругами. Вот с неё спали большие красные бусы, вот остались лежать у костра сапоги.. наконец одно из щупалец изловчилось и содрало с Михалины остатки платья. Теперь уже было и не угадать, что когда-то эта толстая свиноматка была женщиной. Щупальца расступились, и, свистя и хлеща жирные бока, погнали свинью обратно в Острожку. Тем временем Маричка почувствовала смертельную усталость. Оказывается, подруги сделали ей столько зла за её спиной? После камланий, после тяжелых ведер, после проглоченных слёз.. Она вдруг поняла, что ей чертовски хочется пить. Бесчинствами Михалины на коврах чудом остался нетронут простой глиняный кувшин с молоком. Девушка облизнулась. Маркиз запрещал ей трогать еду но говорил, что то еда приготовлена на воде из озера.. а молоко ведь не готовят, оно просто из-под коровы? Может, ей можно?.. хотя бы глоточек.. Стаканы и чашки были разбросаны по округе, все в земле и иголках, но одно блюдечко лежало рядом с кувшином. Оно более приличествовало кошке, но ведь Маричка всего пару глоточков.. Маркиз и не заметит, когда вернётся, правда? Она налила молоко в блюдечко, поставила на ковёр и несколько раз лакнула. Молоко было прохладным, но не настолько, чтобы свести зубы, и очень вкусным. Девушка насладилась им сполна, а затем отползла к ели, откинулась на лапник и решила немного вздремнуть, пока не вернётся её повелитель.

***

Отогнав Михалину в Острожку, Маркиз неспеша вернулся к озеру, наслаждаясь ноябрьским воздухом, даже сырым и холодным. Сколько лет, вернее, сколько тысяч лет у него не было возможности просто вот так пройтись, вдохнуть, размять руки? Спа́ла только первая печать, но он уже чувствовал себя на тысячу лет моложе. Наверное, никогда так не ценишь свободу, как просидев столько времени взаперти. Только бы это горе луковое ничего не…

Маркиз дошел до костра и увидел, что Маричка сидит у кувшина с молоком. На голове у неё растёт два острых кошачьих уха, из-под носа торчат длинные прозрачные усы, а сама она языком облизывает пушистую лапу, вычищая между подушечками.

…съело.- Сказано же тебе было! - закричал Маркиз, но в ответ получил лишь вопросительный “Мрр?”. Маричка на четвереньках, раскачивая бедрами, подползла к нему и норовила прильнуть к его черным шнурованным сапогам.

Он попытался достучаться до её мыслей, но нашёл там только “Маркиз хороший, Маркиз кормит”. Сплюнув, он собрал остатки платья Михалины и соорудил из них ошейник и поводок.

- Давай, девочка, - сказал он сразу и голосом, и мысленно, пытаясь хотя бы так достучаться до частей её человеческого сознания, - оденем это на тебя. Сейчас нам надо будет выпустить из тебя животную энергию. Вызовем животное, и отправим восвояси. Поняла?

Но девушка, кажется, не поняла. Руками она попыталась снять ошейник через голову, будто пытаясь столкнуть его, а затем перевернулась на спинку и издала вопросительный “Мяв?”.

Наберий попытался поставить её на лапы, дернув за платье, но девушка, кажется, не понимала, что от неё хотят. Оказавшись на четырёх точках. она немедленно снова перевернулась обратно на спину, выказывая мужчине своё полное доверие.- Вот же.. - выругался Маркиз. В дополнение к ошейнику с поводком он сплёл ещё и шлейку, и с её помощью кое-как заставил девушку сидеть.

- Ну! К ноге! Служить! Но команды, кажется, пролетали мимо Марички, пока та с крайней степенью заинтересованности следила за тем, как Маркиз раздувает щёки и машет руками, пытаясь заставить её сделать хоть что-то.- Лучше б ты косточку погрызла, девочка, - меланхолично ухмыльнулся мужчина. ладно, попробуем пряник. Надеюсь, хуже не будет. Он оторвал кусочек копчёного осетра и поводил у девушки перед носом. Её ушки навострились, и она попробовала схватить лапами кусок рыбы, но Маркиз оказался быстрее.- Ага, так ты голодная!- Мрряу, - ответила девушка, не спуская глаз с осетрины.- Отлично. Тогда смотри. Ну-ка, на! Мужчина заставил Маричку пролезть между его ногами, царапаясь боками о серебряные шпоры. Девушка недовольно урчала, но лезла, пока Маркиз переставлял ноги и махал осетром у неё перед носом. После тринадцати шагов он опустился на одно колено, левой рукой крепко удерживая шлейку, а правой держа рыбу как можно дальше от неё, а затем размахнулся и швырнул осетра в костёр. Маричка дёрнулсь и протесующе замяукала, но Наберий смог её удержать.- Ну вот, молодец, теперь иди сюда, иди ко мне. Он обнял её и почесал за ушком. Рыба была забыта, девушка радостно мурлыкала и ластилась к нему, обтирая щеками его облегающий костюм. Правой рукой он обнимал её плечи, коленом удерживал на весу бёдра, и, как только убедился, что держит девушку достаточно надёжно, отпустил поводок и с размаху ударил по попе. Она закашлялась, и будто черная тень стала спадать с её пяток, коленей, бедер.. Тень скукожилась, застряла в горле, а затем с одним из кашлей вырвалась изо рта и упала на песок рядом. Маричка очнулась. Она не помнила, как оказалась в шлейке из платья Михалины, перекинутой через маркизово колено, но видела на песке маленький черный комочек и чувствовала, как на боках саднят по тринадцать неглубоких царапин.. Комочек мяукал и умилительно пытался подняться на лапки. - Говорил же, еду не трогать! - отругал её мужчина и ещё несколько раз ударил по попе открытой ладонью. В отличие от наказания месячной давности, это было совсем не больно. Больше напоминало руку отца, устраивающую ей взбучку после мелкой шалости. После каждого шлепка он рассказывал ей, что с ней было, и от этого девушке было очень стыдно. После того, как наказание закончилось, опираясь на руку Маркиза, она поднялась на ноги. Он подхватил рукой котёнка и встал рядом с ней.- Больше толстуха не побеспокоит нас. Я преподал ей урок. - Спасибо, Маркиз Наберий. И спасибо Вам за наказание, я правда провинилась. - Маричка посмотрела на котёнка, - А с ним что будете делать?- Не знаю, если честно.. Всё-таки это часть тебя. Она пробудилась благодаря моим силам, а усыпить её обратно я пока не могу. - Тогда позволите.. - девушка засмущалась, - позволите мне оставить котёнка? Ей было это позволено. Маркиз обещал девушке вернуть эту часть её души, как только это станет ему по силам.

“Я назову тебя Угольком”, - подумала Маричка, почесывая котёнку пузико. Котёнок блаженно мурчал и обнимал её руки маленькими лапками.

***

В три часа ночи свиной визг разбудил мужа Михалины. Тот вышел на крыльцо и увидел внушительных размеров матку, истошно визжащую в канаве перед домом.

“Это Маричка! Она ведьма! Она превратила меня в свинью! Я видела её с рогами и чёрными глазами без зрачков!”, пыталась кричать свинья, но получались у неё лишь бессвязные свинские воплиОт визга в колыбели проснулся их первенец.- Михалина! - крикнул мужик. - Твоё дитё орёт! И куда подевалась эта вздорная баба, ночь же на дворе! Гадать ли сбежала с подружками? Да вроде не время…А со свиньёй надо было что-то делать. Он взял палку и размашистыми ударами погнал матку в хлев. Свинья протестующе хрюкала, но подчинялась тяжелой руке мужа.

“Ничего, если кто свиньи хватится,”- думал муж Михалины, - “Я верну. Я ж не вор. А если не хватится, то и не скажу. Мало ли с какого хутора она сбежала. А то им скажи, сразу охотников понаприбежит, за дармовщинкой-то”.

Лязгнув тяжёлым засовом хлева, муж Михалины пошёл в дом успокаивать ребёнка. Ух он и всыпет этой бабе, когда та вернётся! Будет знать, как по ночам шастать невесть где.