Фантом

Касаясь друг друга лишь словами и снами, рваться туда, где только и есть, что бескрайний небесный простор.

Туда, где океан сливается с небом в одну бесконечность и неподвластную нашему сознанию всеобъемлющую философию, открывающую тайны бытия, которые, будучи простыми непреложными истинами, кажутся нам непостижимыми. Туда, где можно дышать свободой и, наполняя ею свои легкие, позволять себе верить, что есть еще в этом наполненном грязью и фальшью мире “взрослых и осознанных” место чему-то светлому, настоящему, огромному, как целая Вселенная, которая заключена в одну единственную песчинку.

Невозможность быть рядом учит нас чувствовать иначе. Ведь, полноценно рассмотреть картину, можно лишь отойдя от нее на приличное расстояние. Только тогда мы можем увидеть все - до мельчайшей детали.

Экран телефона магическим образом превращается в то, что способно открывать двери в стенах. В окно, открыв которое, ты можешь хоть и мысленно, но прикоснуться к тому, с кем вас разделяют тысячи километров. Его более не хочется выпускать из рук, ведь держа его в руке, ты словно сжимаешь кисть руки, которая отвечает взаимным рукопожатием.

Нули и единицы превращаются в сообщников, сводников, посредников. Посредников в этой странной игре, где можно касаться не касаясь, где можно чувствовать друг друга настолько остро, что тело превращается в нечто подобное фантому. Обнимать друг друга душой, целовать сердцем.

***

Она встала с дивана, поставила компьютер на стол и отошла к противоположной стене.

Сегодня они молчали. Казалось слов вовсе не было. Их мало… так мало,... что они отныне казались мусором, который хотелось выбросить и навсегда забыть.

Он горячий, а она холодная. Им почти болезненно прикасаться друг к другу. Ей казалось, что находись он сейчас рядом, то все бы вокруг кипело, бурлило, плавилось. Она бы испарилась, обратившись в… пар, который образуется при таянии льда. Что происходит в морозный полдень в предгорье, когда горячее по-летнему солнце, находясь в зените, топит снег, который поднимается ввысь плотным белым туманом. Он был ее солнцем, которое топит до голубизны чистый белоснежный снег. И, она, обращаясь паром, могла подняться к небесам, познать, что значит невесомость.

В голове не было ни единой мысли, не видя ничего кроме его глаз, не касалась своего тела, не обнажая его, она взяла стул и поставила его спинкой перед собой, а после села на него, расставив ноги по обе стороны мягкого кожаного сидения.

Верх спинки стула - его плечи, сама спинка - его торс, мягкое кожаное сидение его ноги. Все пропало вокруг. Его тело было горячим. Лишь того, как он на нее смотрит было достаточно, чтобы чувствовать его как на яву.

Его руки у нее на талии, ее - у него на плечах. Она не видела, что он делает. Она видела лишь то, как по его глазам растекается лава.

А пар поднимался все выше. Она была змеей, она ползла по воздуху, выгибая свое тело. Она была волной, что накатывала на песчаный берег, подобно девятибальному шторму.

Их тела, казалось бы, потеряли свою материальную оболочку. Изо всех сил сжимая спинку стула, она поднималась и опускалась, слегка отклонившись назад, чувствуя все так отчетливо, словно он был с ней, был под ней, был в ней.

Она оставляла на кожаной обшивке царапины от своих ногтей. Кожа под одеждой горела. Он прижимает ее к себе, гладит спину, целует волосы, покрывает поцелуями ее лицо. Ее щеки горят, губы алеют, с низа живота по всему телу начинает равномерно растекается тепло. Оно было густым, тягучим, с привкусом лета, запечатанного в стеклянные бутыли.

Все было как во сне. Они двигались так, словно не было тех тысяч километров, разделяющих их. Чувствуя друг друга не просто ментально, а осязаемо.

Его руки, сжимающие ее горячие бедра, его губы жадно целующие ее. Скользя по сидению стула, она ощущала жар его тела. Сжимая мышцы, чувствовала то, что чувствовать в принципе не могла. Это настолько банальное трение, которое внезапно становится чем-то волшебным и до мистичности сакральным.

Сквозь пелену перед глазами, она видела, как его руки обнимают и гладят фантом. Он то прижимал ее к себе, то отпускал, и в тот момент она, откидывая голову назад, не видя потолка, смотрела в бесконечность, продолжая сжимать его плечи.

Чувствуя друг друга всем своим телом, они поднимались все выше и выше, двигаясь почти что синхронно. Пар, струясь вверх, извивался, принимая человеческие очертания.

От быстроты движений на их раскаленных телах выступали капли пота. Ее мокрые бедра сжимали сидение стула, металлический каркас которого оставлял на них следы. Она то качалась, то кружилась, то поднималась ввысь, то, почти замирая, двигалась как в замедленной съемке, плотно прижавшись к мягкой бежевой обшивке. И спустя мгновение, вытянувшись струной, застыла, а после упала грудью на спинку стула, свесив с нее обессилевшие от напряжения руки.

Закинув голову назад, он тяжело дыша, старался не отпустить из плена закрытых век ее образ.

Но дыхание восстановилось, пламя погасло. Они снова устремили свои взгляды в мониторы. Двери в стенах закрылись, окна захлопнулись, и на них всей своей тяжестью обрушилось разделяющее их расстояние.

Но на губах все еще остался вкус поцелуев, которых никогда не было. Тело продолжало биться пульсом. Он подошел  ближе к камере и обнял воздух, на секунду ему показалось, что она улыбается, уткнувшись носом ему в шею и невесомо касаясь губами того места, где бьется пульс.