Экстаз

Мир мерцает неисправной, постоянно сбоящей голограммой. Окружающий пейзаж размыт до неузнаваемости. Цвета и формы почти неразличимы. Все превратилось в одно волнистое пятно цвета запотевшего стекла.

Звуки также плохо различимы. Они более напоминают собой эхо, но не гулкое, а глухое. Они будто бы проникают откуда-то извне, являясь чем-то потусторонним, напоминающим собой тихий шепот прошлого.

Время тянется так медленно, что кажется оно совсем остановилось. Превратилось в живую реплику картины Сальвадора Дали “Постоянство памяти”. И правда, можно почувствовать как секунды холодными тяжелыми каплями стекают по коже и падают в бездну небытия.

Вселенная словно снова сжалась до одного протона. Погружение во власть гравитационной сингулярности протекает так быстро, что нет даже крохотного воспоминания о том, что виделся какой-то горизонт событий, тянущий к себе, зовущий, манящий неизвестностью, не оставляющий выбора, лишающий воли.

Падение, постоянное, которое ни на секунду не прекращается. Падение в кроличью нору, возможность почувствовать себя Алисой, которая так виртуозно нелепо попала в параллельный мир, иллюстрирующий красоту, магию и величие квантовой механики. Здесь, там и всюду.

Пытаться разглядеть что-то через запотевшее стекло бесполезно. Он видит размытый силуэт, слышит осколки фраз, доносящиеся откуда-то сверху, от входа в кроличью нору.

Порой ему кажется, что его хотят вытянуть оттуда, а порой, напротив, придают ускорение его падению. Он не чувствует своего тела, одновременно с этим, чувствуя каждую мельчайшую частицу, из которых рукой мастера скроен его организм. Он чувствует себя одновременно всем и ничем. Он целая Вселенная, которой не существует.

В попытке замедлить падение, он сжимает в руках руки темного еле уловимого силуэта, но его руки слишком тяжелы и слабы, тело совсем не хочет слушаться. Оно лишь хочет падать, вытягиваясь струной, разлетаясь на микрочастицы, покидая это опостылевшее третье измерение.

Руки, лежащие на его груди, толкают его в пропасть. Он уже не знает, когда падение остановится, когда он упадет на мягкую траву, чтобы воочию увидеть улыбку Чеширского кота, одиноко дрейфующую в плотной дымке тумана.

Его чувства сплелись в одно целое. Они будто бы онемели, ведь не единое из них не говорит громче остальных. Их голоса слились в единый голос.

Губы онемели. Пытаясь вырваться, он тянется к мягким ладоням, касающимся его лица, целуя их. Сжимая тонкие запястья, пытаясь бороться с тяжестью своего тела или, напротив, его легкостью, невесомостью, своим не существованием. Его нет, он везде и всюду. Он настолько незначителен, что представляет собой целую Вселенную, сжавшуюся в один протон.

В этой размытой темноте, на ощупь он находит хрупкие плечи, сжимая их, и обессилевшими руками, тянет их обладательницу к себе, стремясь к ее губам, что бесконечно далеки.

Он не хочет падать один, сжимая ее в своих объятиях и жадно целуя горячие сладкие губы. Распадаясь на молекулы, на атомы, на протоны и электроны. Являясь всем и ничем.

Но она далека. Он упал в кроличью нору, а она осталась там, снаружи. Смотрит на него с высоты. Цельная, не рассыпавшаяся на микрочастицы, не чувствует того, что чувствует он.

Пальцы, которые он целует слегка солоноватые, от его слез, застилающих его глаза, превращающих все вокруг в неясный размытый силуэт, скрывающийся за запотевшим стеклом.

Он никогда не думал, что сможет плакать от счастья, но где она, почему ее нет с ним рядом в этом бесконечном падении?

Создавая все, что не окружая его, окружало его, она оставалась там, за пределами горизонта событий, не приближаясь, не отдаляясь. Время для нее текло неизменно, пространство не сужалось, она видела и слышала, что происходит с ним.

Он, не чувствуя своего тела, сел на этой слишком мягкой перине, открывая своим губам доступ к ее телу. Целуя ее руки, убирающие с его щек маленькие искрящиеся слезинки.

Его сердце бешено билось, он, почти что теряя сознание, хвастался за нее, как утопающий за соломинку, при этом, не переставая падать.

Его тело будто бы онемело. Ощущения были настолько ярки, что он не в силах был их выносить, разделять, отличать одно от другого.

То, что она делала с ним. Это было просто. Это было настолько просто, что он и подумать не мог, что эта простота, легкость толкнут его за горизонт событий.

Он слышал, как взрываются сверхновые, как погибают старые звезды и рождаются новые. Одновременно с этим он был глух. Она сладко дышала, уткнувшись кончиком носа в его шею. И когда он упал на мягкую сочную траву, она была с ним рядом, скрываясь в дрейфующей в вечной пустоте улыбке Чеширского кота.