Невеста Диониса или Трахнул невестку

Два юнца критянина – славная жертва Посейдону. Волны проглотили их крик. И масло приняли, и липкий от крови венок. И не трепали так слабый корабль. А берег был близко - мрачные скалы из темной воды. Пена шипела в камнях, ветер по склонам высоких утесов. Развалины крепости. Наксос*.

Он спрыгнул, подхватил ее. Волны, злые даже в бухте, сбивали с ног. Архип вопил что-то. А он смотрел лишь на нее, прижимал упругую грудь к своей. Он хотел ее снова, сейчас, как вчера ночью, позавчера или в проклятом Кноссе на бычьем рогатом алтаре. Брызги моря, словно слезы на прекрасном лице. Тесей целовал – она извилась, острые ноготки впились в плечи. Кормчий орал что-то еще, и отец – Посейдон молвил грохотом волн.

Они поднялись по тропе. Наксосцы, хоть и родня критян, были рады им: улыбались и приветствия с именами богов говорили. Мальчишки отгоняли собак, старший селения кланялся и больший из домов с колоннами красными для отдыха отдал. Просил до близких Дионисий задержаться. Ариадна сразу согласилась. И команда. Только Архип сердился, мол, негоже здесь быть дольше двух дней, пока ветры попутные, пока Земледержец* жертвами добр да немы чужие боги.   И Тесей чувствовал тайную тревогу, как взгляд змеи из норы глубокой, но слова возлюбленной он слушал больше. А когда под вечер принесли медовые лепешки и вина, лучше которых во всей Элладе не знали, всем стало покойно и хорошо, будто у стен родных.

На площади медные чаши пылали огнями. Под звон кимвал, флейты переливы девушки танцем развлекали собравшихся: удалялись в ночь, то в ярком свете ходили кругом. Их острые груди, движенья гибкие пьянили матросов крепче вина. Даже разумный Архип руки тянул, когда они приближались. Красным все вокруг казалось: чаши медные, высокое пламя, тела танцовщиц и пятна вина на одеждах. И луна полная в плене туч. Лишь Тесей Ариадну одну видел; от ее близости сердцу было жарко, губы сами к вину тянулись. Загрей* – жрец знатного Дионисова храма щедро кубок наполнял и тоже глаз с красавицы не сводил.

Критянку же взгляд его странно мучил, словно сам бог любовью дарил. Она встала и ушла дальше от огней. Роща старых олив темнела по склону. Тучи отпустили луну, и темное серебро повисло в ветвях. Рядом были виноградники да колонны святыни Вакха. Вдруг рычание зверя, его силуэт у камней. Она бежала к храму; воздух стал липким, сердце колотилось,   и ноги едва касались земли.    

- Не бойся, – сказал Загрей.

Откуда он взялся, она не могла понять. Лишь налетела на него, прижалась и  дрожала, как лань. А он подхватил ее на руки, унес с тропы, где гуще деревья. Леопард же мяукнул и убежал.

- Дочь Миноса славная, - он улыбнулся. Тирс* золотой коснулся ее подбородка, потом опустился к груди. – Зачем тебе эллин – этот варвар глупый. Будешь моей! Потом же станешь женой.

Она прижалась к шершавому стволу старой оливы. Жрец ли он? О, как пахло вином и желаньем! А в глазах его будто безумье от Геры*, опыт далеких скитаний, и любви вкус. Такой пьяной! Жезл заскользил по ее животу – мягкими складками опала юбка. Лишь Селена, и он зрели ее наготу. Свет неземной ласкал ее тело и Загрей жезлом запретного коснулся осторожно. Она хотела вскрикнуть, но вжалась в оливу. Снова, и снова – все смелее Загрей. Ее кровь вдруг пламенем стала. Отлетали куда-то страхи да мысли. Даже Тесей покинул память критянки  – только Загрей с тирсом волшебным, его дыхание и божественный взгляд. Ноги ее не держали больше – она опустилась, руки к нему, будто в мольбе простерла, приникла нежно и целовала крепкое тело. Сама сгорала от ласки безумной и слова любви шептала, а из глаз слезы лились.

*                *                *

В бледной дымке таял Наксос.   Скрипела мачта, ветер туго полнил парус – черный, словно осколок ночи. И смех менад еще мучил слух.

- Следите, что б не сделал чего! – негромко наказал команде Архип, поглядывая на Тесея.

А тот сидел на корме, смяв пальцами твердыми кубок. В глазах была мгла, а может то, что он видел в саду ненавистного храма. И меч бы рассек ее тело и его на куски, но разум помутился раньше.

- Ты же знаешь, кто я! – смеялся Загрей. И она улыбалась припухшими от поцелуев губами.

Тесей вдруг вскочил и наклонился над пенной пучиной. Трое мигом вцепились в его плечи.

- Отец! - взревел он. – Отец! Лучше убей меня! Избавь от такого мира! Прими в свой мрачный покой!

Корабль плыл быстрее, и воды стали чище, будто слезы милой Амфитриты*.

Не Посейдона теперь почитал Наксос – Диониса. И менялся мир за победным шествием некогда безызвестного бога.

Наксос* - остров севернее Крита.

Земледержец* - Посейдон.

Загрей* - одна из древних ипостасей Диониса.

Тирс* - ритуальный жезл. В мистериях Диониса – увитый плющом с шишечкой на конце.

безумье от Геры* - Гера действительно вселила в Диониса безумие, и он скитался по Египту и странам Азии, пока Рея – Кибела не излечила его. Истинно так – я вам не вру.

Амфитрита* - нереида, мачеха Тесея, к которому относилась с редким ныне пониманием.