Заголовок
Текст сообщения
Я открыла окно, и поток свежего воздуха хлынул мне в лицо. Ветер приятно щекотал кожу и расчесывал волосы. В этот момент я подумала, что, вряд ли есть на свете более приятное ощущение. А еще хотелось дышать этой ночной свежестью, дышать на полную грудь, вдыхая вместе с ней запах цветущей сирени. Зазвонил телефон, но разговаривать ни с кем не хотелось, и я медленно расположилась в большом удобном кресле напротив окна. Телефон продолжал издавать дотошные звонки.
Я закрыла глаза и вздохнула. Гости только что ушли, и наступила блаженная тишина. Друзей принимать всегда приятно, особенно приятно, если поводом для этого является какое-то достижение в твоей жизни. Приятно похвастаться достигнутой целью. Не со злом и превосходством, но с чувством гордости и собственного достоинства. Это хорошо, но и утомительно: куча потраченных денег на продукты, а значит в будущем сухой паек, истраченная энергия на приготовление блюд, которая могла быть применена на что-нибудь более полезное, наконец, гора грязной посуды и битые бокалы для шампанского чешского стекла.
Впрочем, можно сказать, что вечер удался, и мы неплохо провели время. В конце концов, и так редко удается встретиться и отдохнуть от забот. А тут был повод, огромный повод.
Мы с Костей отмечали новоселье. Нам наконец-то удалось осуществить мечту – купить квартиру. В нашей скромной и простой компании это большое достижение. Скажем, как для певца первый платиновый альбом или для актера "Оскар". Мы искренне гордились своей покупкой и радовались ей, хотя залезли по уши в долги. Галка, соседка, сказала, что самое главное у нас теперь есть, а с остальным как-нибудь справимся. Я с ней тогда согласилась, но сейчас понимаю, как она была не права. Да, квартира была нашей больной мечтой, и за ней мы не видели ничего. Ничего и никого…
Вечеринка получилась вполне приятной и почти светской. Лена сыграла свои избитые восемь произведений из классики, кроме которых больше ничего не знала, затем мы пели разные песни, причем Вовка, Анькин муж, громче всех. Он искренне уверен в своем таланте, хотя я думаю, что медведь наступил ему на ухо еще в далеком детстве. После этого Аня с Катей спорили о талантах, о том, что в юности все рисовали что-то и писали стихи. Аня доказывала естественность этого процесса, так как это свойственно молодости, а Катя делала ударение на том, что все этим занимались, но не все почерпнули из этого что-нибудь полезное и взяли с собой в дорогу по имени Жизнь. Ибо если двух людей стукнуть по голове одной и той же лопатой, у них все равно будут разные последствия. Этим она намекала, наверное, на свою первую издававшуюся книжку со стихами. Ей было невдомек, что стихи эти никаким местом не вписывались в Анькину жизнь, и она прекрасно обходилась без этого. Она бухгалтер, очень толковый, и вся ее жизнь – бухгалтерия, в то время как Катя на этой стезе смыслит не больше, чем мартышка в колбасном производстве. Жанка рассказывала о своем последнем "шедевре" искусства, хотя все мы прекрасно знали ее мазню и за глаза называли "Чукотские натюрморты по мотивам Поля Гогена". В самом деле, даже Босху было не подвластно более обезобразить человеческое лицо. Затем шли разговоры о борще, и Жанна говорила, что правильней пассировать сырую свеклу, нарезанную соломкой, на медленном огне с сахаром и уксусом, и что она знает лучше, так как часть жизни прожила на Украине. Здесь мы с ней не спорили, ибо на кухне ей не было равных. Потом говорили о чудесах купленной недавно Галкой кофеварки (она фанатка современной бытовой техники) и о том насколько справедлива реклама про "Тайд".
Мужчины остроумно отделились и тихонько резались в "тысячу", изредка выходя на балкон выкурить сигаретку другую, беседуя о настоящих делах, о мужских. Мы жаловались, что они бесчувственны и не понимают нашего стремления добиться чего-то в этой жизни, глупо считая, что за пределами кухни женщине вообще делать нечего.
Не знаю, говорили ли мы об этом, чтобы поговорить или так в самом деле было у кого-то, но я твердо знала, что мой Костя так не считает. Ведь почти половина нашей квартиры была приобретена за счет моей последней работы. Не то, чтобы я много зарабатывала, но это значительно облегчало нашу жизнь. И он ценил это.
Не знаю, была ли я довольна своей жизнью. Мы с Костей, как и все, крутились в водовороте городской суеты в погоне за материальным благом. Естественный процесс, потому что так делали многие, и это стало нормой жизни. Мы знали, что нужно платить долги и налоги, что старшая дочка Ирина требует новые роликовые коньки, а младшей Олечке нужен репетитор по английскому языку; о том, что у мамы сломался холодильник и закончилось лекарство, что не мешало бы отдохнуть, но жалко и страшно отдавать собаку в питомник, о том, что нянечка стала требовать повышения зарплаты и что придется уступить, ведь поиски новой займут уйму времени, а значит денег. Да и Олечка к ней привыкла.
Дома мы виделись только по утрам в безумной спешке и вечером у телевизора за последними новостями. Во время рекламного перерыва мы узнавали, что у Ирины закончились тетради и носки, что за Оленьку нужно срочно заплатить за обучение в гимназии и музыкальной школе, что мой плащ, который отдали две недели назад в химчистку, испорчен напрочь и что Косте позарез нужно отдать долг Лене. И что если он отдаст, ему нечего будет вложить в очень прибыльное дело.
С забитой головой мы уходили в свои комнаты и еще час ломали голову над вновь возникшими проблемами. Затем нам снились беспокойные сны, прерываемые бесконечным писком пейджера и сотового телефона (с Костей даже ночью партнеры обсуждали планы и идеи), а утром все начиналось сначала. Я оставляла деньги Иринке и наказывала няне заплатить за Оленьку, доставая из сбережений, отложенных на отпуск. Костя, стоя у зеркала с электробритвой, говорил, что другого выхода нет, как перезанять у Димы и отдать Лене и о том, что если он не вложит деньги сегодня, то завтра будет поздно и что если дело выгорит, мы покроем все долги, а если нет…В общем, нам снова придется снимать жилье…
Я охала и ахала и чувствовала, что волосы начинали шевелиться на голове, но затем переключалась на содержание очередной рекламы о мыле.
Позвонила мама и сообщила, что сильно заболела и плохо себя чувствует. Я пообещала выслать денег… Денег. Смешно. Кому нужны деньги, если совсем плохо и единственное желание, которое поддерживает жизненные силы – увидеть еще раз родное лицо, прижать к себе, может, проститься. Тогда я не думала об этом. Не думала и о том, что возможно часть болезней возникла на нервной почве. Мама очень переживала за нас и скучала. Я очень любила ее, но редко видела. Сейчас мне очень хотелось поехать к ней, но это было невозможно – у меня был новый заказ, который сулил приличную сумму. Расстроенная я все же поплелась на работу. Я просила маму подождать…
Прошло некоторое время и в нашей семье кое-что прояснилось. Самая важная и счастливая новость прозвучала воскресным вечером. Костя сообщил, что сделка состоялась, и он в прибыли. Можно считать, что долгов нет, и Ирка запрыгала от радости прямо на диване: у нее будут роликовые коньки. Няня облегченно вздохнула и улыбнулась, зная, что задержки в этом месяце с зарплатой не будет. Олечка наоборот скисла: ей обещали нового репетитора. И только сейчас я заметила бледность на ее лице. Сразу было решено ехать куда-нибудь в отпуск, но сначала я должна была поехать к маме.
Я стояла у окна и вдыхала аромат цветов, которые насадила сразу после переезда. Не смотря на позднее время, воздух был теплым и приятным. Впервые за весь этот сумасшедший год мне не хотелось ни о чем думать. В голову не лезли сценарии рекламных роликов, Иринка не лезла с новыми капризами, жалобно не смотрела няня. Костя впервые уютно расположился в кресле и читал не новости бизнеса, а спорта. Только Олечке нужно было помочь подготовиться к тестам, но это уже завтра…
Меня беспокоила мама, и я молила Бога о ее выздоровлении. Я знала, что поеду к ней, и это успокаивало.
Прозвучал резкий телефонный звонок. Я вздрогнула. Что-то оборвалось внутри, и я полетела к аппарату с криком "это мама!". Костя встревожено посмотрел, когда я дрожащей рукой снимала трубку.
- Алло! Алло! Мама!- я чувствовала, что это она, хотя голос еще не
прозвучал.
- Доченька… мне совсем… плохо… Приезжай, если сможешь…
Я что-то кричала в трубку, спрашивая почему она не вызвала скорую и почему не в больнице. Она не ответила, и в трубке послышались короткие гудки. В тот момент я почувствовала, что пол куда-то уезжает…
Костя взял выходной, и мы поехали в деревню. Меня трясло как в лихорадке, и я впервые в своей жизни закурила сигарету. Костя молчал. Он понимал и это. Возле подъезда стояла карета скорой помощи, но никого не выносили, а я не решалась войти, боясь узнать что-нибудь такое, о чем даже подумать было страшно. Сильно тошнило и бил озноб, и если бы не твердая рука мужа, я бы вновь потеряла сознание. Костя потащил меня к подъезду, но я решительно остановила его, сказав, что пойду одна. Он справился о том, уверена ли я, что смогу и хватит ли сил. После ответа кивком головы он не стал настаивать.
В подъезде было темно, не смотря на солнечный день. Давно разбитые окна забили фанерой, и свет просеивался тонкими лучиками сквозь мелкие щели. Дверь оказалась не запертой и легко поддалась под нажатием руки. Как я и боялась, люди в белых халатах были здесь. Они повернулись в мою сторону, глядя с укором, ненавистью, может, с сочувствием и жалостью. Кто-то презрительно кинул в лицо: "На "джип" деньги есть, а чтобы "скорую" вызвать тариф на мобильнике большой?"
Мне опять сделалось плохо. Слезы полились по щекам. И хотя это было неправдой, я подумала, что он все-таки прав. Нет, не было жалко денег, не было ничего не жалко. Времени не было для нее. Вечные проблемы, вечная нехватка денег, из-за которых цепляешься за любую работу, забывая обо всем на свете. Забывая о самом главном, что часто они (деньги) не стоят того, чем мы ради них жертвуем... Я почувствовала, что все темнеет вокруг и пол опять уходит куда-то из-под ног…
Все закончилось. Вместе с мамой что-то умерло внутри меня. Три дня я была как во сне. Я ничего не соображала и не понимала. Днем мое лицо было каменным и вряд ли что-то выражало, а ночью превращалось в опухшую грушу от потока слез.
Дома пришлось прийти быстро в себя, так как Олечка заболела. Врачи сказали, что у нее переутомление и сильное истощение организма и что это очень серьезно. Я оставила работу и следила за ней днем и ночью. Было решено оставить эту школу с супер-навороченным образованием, и многими предметами мы занимались дома сами без лишних нагрузок. Через несколько дней Костя сообщил, что Ирина ввязалась в плохую компанию, и сейчас решается этот вопрос. Он уже разобрался с некоторыми ребятами и отчихвостил Ирку за курение травки. Теперь по мере сил и возможностей она находится под его наблюдением. За эту неделю Костя сильно постарел, и в его висках я заметила проблески седины. Еще бы, ведь Ирка была для него всем: его любимой дочкой, надеждой и будущим. Это был очередной удар.
Мне было жалко и больно смотреть на наше семейство, пораженное каким-то бичом, и я пообещала себе быть более внимательной к дочерям и мужу. Я подумала, что муж – это все что у меня осталось. Он – мой друг, моя опора, моя жизнь… и никакая работа, никакие деньги и квартира не заменят его.
Со временем я повеселела, и все пошло на поправку, но одно я знала точно. Знала, что меня будут мучить и терзать всю жизнь фразы:
"Мама, почему я не уделяла тебе больше внимания?!"
"Мама, почему я не была с тобой рядом в ЭТОТ момент?!"
"Мама, почему ты не обратилась в больницу? Зачем заставила меня страдать? Все могло быть по-другому…"
2002г.
Вам необходимо авторизоваться, чтобы наш ИИ начал советовать подходящие произведения, которые обязательно вам понравятся.
Мы на приёме... Я- врач. Ты- пациентка...
Ты изящно расстёгиваешь и снимаешь красивый кружевной лифчик...
У тебя мягкие нежные груди... Мне так приятно их пальпировать... А так хочется погладить и поцеловать... прямо в сосок...
Но мне надо себя сдерживать...
Я же- врач, а ты- пациентка......
Меня так бесят слова о ней!
Она была. Была твоей!
В клочья разрывают мысли о тебе.
Обожженная страница в моей судьбе...
Твое тело принадлежало ей тогда
В какой-то мере... Рвет обида!
Узкие бедра, широкие плечи...
От этих мыслей дышать вновь нечем.
И мне не легче, что у меня был он....
(искусство заглядывать под женские юбки своими корнями уходит до периода первобытных набедренных повязок)
Книга сексуальных откровений Алексея Виноградова
…я придумал интересную игру, рассказал мне однажды один мой читатель, и дальше я веду пересказ от его первого лица.
В выходные дни выхожу из дома и иду за первой попавшейся мне девушкой в мини-юбке. Если по дороге встречаю девушку с более красивыми ногами, то ради нее перестаю идти за первой и шагаю за второй. Вот так, меняя п...
Наконец-то она придет к нему вечером. Он сразу же сказал: "Хорошо", без всяких там: "Не помню, что у меня"... Значит, она будет одна, он свободен. Она выспится, сможет разговаривать членораздельно.
Муж с кем-то беседовал по телефону, а после объявил:
- Завтра попросили выйти в день, поменяли смены....
Вчера приехал на Ямбург. Вечером договорился о крупном контракте. После длительного промежутка полного безрыбья. От Ямбурга до Нового Уренгоя ехать пять часов. Звоню кукле Лене, требую, чтобы в 17.00 она была во всеоружии.
Контрагент — представитель Малых народов Севера. На Шойгу, кстати, немного похож. Но он что-то колеблется, и его необходимо дожать. А тут кукла Лена незаменима. Поэтому приглашаю его вечером в ресторан....
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий