Broken?

Подняв взгляд, ты встречаешься с пристальным, неотрывным взглядом пары прищуренных глаз.

Ехидный - испытывающий - искушающий взгляд рентгеновским лучом впивается в твои глаза. Захлебываясь - его слишком много - ты тонешь, растворяясь - теряя.

Неясный, как бы полустертый образ колышется и плывет перед тобой.

Глюк? Реальность?

Ледяные пальцы, в отчаянном отрицающем все и вся жесте, сами собой прижимаются к горящему лицу - серебряный звон взметнувшихся браслетов - высушенные, дрожащие губы, не осознавая, все повторяют раз за разом "Нет. Нет! НЕТ!"

Да?

Сердце ставшее неожиданно тяжелым - комком отсчитывает прожитые секунды.

Быстрее и быстрее. Задыхаясь.

Сковавшая тело дрожь, прорываясь затопляет паникой тихую атмосферу темной комнаты...

Разобранная постель - настоящий траходром – темное дерево, устланное черным шелком простыней. На столе оставшиеся следы от вчерашней пьянки – сигареты, как обычные, так и самокрутки с резким запахом. По всем законам жанра – бутыли абсента – присланные заботливой чешской родней, да так и недопитые. Остальные четыре выстроились парадом у комода.

Зеркало смотрит на тебя - сжавшуюся в клубок, спрятавшую лицо в колени - поза эмбриона - не знать, не видеть, не слышать.

Агония? Судорога?

Нет?

Ты - это испуганное существо. В тебе сейчас больше от испуганного зверька, чем от человека. Легкий слой цивилизованности снесен ураганом страха.

Все плывет перед глазами, мир сузился до вспыхивающих кругов, превратившись в затягивающий темный омут.

Успокоиться... успокоиться... ты вновь зябко ежишься, хотя холода не чувствуешь.

"Истеричка" - шепчешь себе под нос и ехидно хмыкаешь.

Адреналин, впрыскиваясь – змеиным ядом клокочет в жилах.

Ты поднимаешь из ковша ладоней лицо – бледное с горящими глазами, во взъерошенном ореоле черных волос.

Никого. Глюк. Опять. Снова. В который раз.

Подступающий в квартиру сумрак, дребезжит, отражаясь от приоткрытого окна.

За спиной прошуршал полуслышным шепотком ветер...

Или не ветер?

Короткая усмешка тронула губы.

Чужая рука слепо, изучающе поползла по спине... кожа моментально покрылась лихо отплясывающими разудалый канкан мурашками... острые позвонки хребта.... выше... растрепанный муар темных волос, лихорадочный бархат скул, плотный шелк ресниц. Успокаивая ...

Тщательно иследуя твое лицо, грубо сминает губы, тыльной стороной проводит по щеке, и, медленно, вдавливая острый ноготь в кожу, оставляет горящую царапину на шее. Ты чувствуешь, как скользят капли крови, тоненьким ручейком скатываясь по обнаженному плечу, и дальше по ткани платья.

Рука исчезла, нашаривая что-то в плотном сумраке, сгустившемся до полночной темноты, в то время как другая - медленно - подушечками пальцев - от груди... лениво описывая сужающиеся круги... выше... выше... немного помедлив на отчаянно бьющейся - выделяющейся на белизне кожи - голубой жилки... сдавливая горло.

Принимая правила чужой игры, ты откидываешь голову назад - еще немного и кажется, что шея переломится. Тепло плечо... жесткий - выплюнутый - смешок... Длинные пряди чужих волос, спутавшихся с твоими – неотличимыми... ты еще чувствуешь губами эту усмешку, тающую на твоих губах.

«Сколько раз тебе говорили, что ты ненормальная? »

Сдавливающий горло цепкий захват исчезает, и ты можешь свободно вздохнуть..... Нашел...

Привычный - отточенный взмах лезвия, молнией разрезавший подкравшуюся ночь... атлас любимого черного платья уже мирно упокоен на полу... едва слышный сдавленный всхлип... со свистом втягиваешь сквозь зубы воздух.... прерывистое дыхание. Ах да, что там еще?

Боль...

Сокрушающая боль - на грани - балансируя, покачиваясь... Отступив на пару шагов.

Звериная жажда, нарастая, поднимается из глубины, и ледяным камнем стынет в груди... огнем отражается в чужих глазах.

Коротко, без размаха – удар в солнечное сплетение – ты слышишь, как треснули ребра – но, он, тряхнув головой, как мокрый пес, отталкивается от стены...

Теплые губы - приникают к пульсирующей, наливающейся кровью ране.

Поглощая... слизывая медный привкус солоноватой жидкости.

Нога в тяжелом армейском сапоге... пинок в слепую – мимо.

В ответ – такой же – попал. Ранил. Убил.

Тихо ноющая ударенная коленка отдает болью во всей ноге.

Так – в режиме вальса... танго? польки?... вы кружитесь по комнате... подсечка оказалась удачной и тяжесть чужого тела придавливает тебя к постели.

Кровь уже струится по одному телу... отпечатком ложась на прильнувшее... пачкая скомканные простыни. Острое жало языка впивается в разрез кожи... медленно проводя влажную дорожку вдоль раны - губы встречаются с губами...

капли крови, тонут в смешавшемся хриплом дыхании - одном на двоих.

Губы из терзающих становятся нежными, почти ласковыми... Расслабляя, заставляя терять бдительность... Почти.

Кровь из прокушенной губы капает на твое лицо. Кап-кап-кап... китайская пытка водой... сходя с ума, ты ловишь эти капли опухшими губами...

Ногти - до крови - впиваются в спину. Вдавливая, проводят одну глубокую борозду за другой. Боль - отточенная... привычная и каждый раз разная - смешивается с чужой болью - становятся одной - общей. Невозможно понять, где кончается страсть и начинается боль. Где кончается любовь и начинается ненависть.

Последний вздох... сладкая дрожь, отпускающая сплетенные тела.

Тишина. Спокойствие. Лишь ночь отражается в полуоткрытом окне...

Рывком поднявшись с постели, он сел на низкий подоконник и закурил.

Затянулся, привкус табака неприятно оседал на ноющей, еще сочащейся кровью губе... Машинально, тыльной стороной ладони, потер саднящую грудь.

Рваная вязь дыма была почти неразличима на сером - ноябрьском - небе.

Нужно было придумать, куда деть труп.