Семён Талейсник

СОБЛАЗНИТЕЛЬНЫЕ   ПАЦИЕНТКИ

Обнажённое красивое женское тело, даже на больничной койке, всегда возбуждает мужчину. Врач обычно смотрит на больную заведомо без задних мыслей, но, чего греха таить, ведь бывает, что она может заинтересовать его и по иному. Тогда он оцениваете её как мужчина, иногда с подсознательно возникшим вожделением, что по-простому звучит в мужской компании: «Эх, вот бы я её! ». Ибо, как сказано: «Кто с вожделением посмотрел на женщину, тот уже прелюбодействовал с нею в своём уме» Евангелие от Матфея, 5:28/. Врачу не должна мешать подобная мысль в его профессиональной работе, а, наоборот, помогать, чтобы излечить не просто больную, а и красивую, понравившуюся ему пациентку. А станет ли она его любовницей или уйдёт в никуда, покажут время и взаимная заинтересованность. Два эпизода из отношений врачей и пациенток чуть приоткроют и обнажат эту проблему.

Начинался обычный рабочий день и врачи, входившие в ординаторскую, обменивались приветствиями, последними новостями и обсуждали вчерашние или предстоящие события. Небольшого роста, крепенькая, круглолицая, по матерински относившаяся к молодым врачам, заведующая хирургическим  отделением, лукаво улыбнулась, и сообщила, что в палату одного из молодых врачей поступила новая пациентка с болями в бедре, якобы после травмы. Он понял смысл ухмылки заведующей, когда увидел больную. Это была очаровательная светловолосая молодая немка, лицо и поведение которой не выражали больших страданий. Она лежала, вытянув ноги, накрывшись простынкой, через которую чётко и заманчиво проступали очертания идеальной женской фигуры. Доктор выслушал жалобы и снял с неё простыню, с некоторой робостью и с ещё не изжитым стеснением молодого хирурга,   бесполезно стараясь смотреть только на место болезни. Он увидел великолепное тело в ажурном красивом и минимальном белье.   Как выяснилось чуть позднее, пациентка занималась художественной гимнастикой.

Больная, с хитрым прищуром следила за действиями ошалевшего эскулапа. Для обследования ему надо было, приподнимая её ноги, поочерёдно двигая ими во всех суставах, а также прощупать болезненное место, указываемое пациенткой в верней части бедра. Для сравнения полагалось одновременно прижимать обе симметричные области, что доставило доктору явное удовольствие.

Измотавшись от полученной множественной информации, наслоившейся одна на другую и с трудом правильно и трезво оцененной, доктор предположил воспаление вертела и, выйдя на ватных ногах из палаты, приплёлся в ординаторскую и доложил заведующей о результатах осмотра новой больной. Хитрая баба, с всё той же усмешкой, ещё до него познакомившаяся с больной, согласилась с диагнозом.

Ежедневные одноразовые обходы больных оказались явно недостаточными для осмотра новой пациентки. Ему было необходимо получать всё больше возбуждавших его впечатлений, которые он осязал, углубляясь руками в тело пациентки, «изучая» его анатомию. Место болезни при ощупывании постоянно расширялось, но приходилось себя ограничивать, несмотря на то, что  очаровательная страдалица была весьма податлива обследованию. Врач никак не мог включить в эту сферу её грудь, соблазнительно выглядывавшую из декольте.   Но чресла её, сходившиеся к горке Венеры, покрытой нежными золотистыми волосками, были в его, обоснованном профессиональной необходимостью, распоряжении. И он этим пользовался, наглея раз от разу, не видя возражений. Доктор с трудом останавливал свои немедицинские поползновения, когда чувствовал, что кончики его пальцев уже касаются  волосков на лоне, либо,   когда своей кистью  начинал определять повышение температуры, приближаясь к её промежности.

А какая у неё была кожа! Одновременно прохладная и  нежная, как атлас и как бархат. На собственной коже хирурга приподнялись все волоски  и появились пупырышки, как при ознобе. Он напрягся от нахлынувшего внутреннего беспокойства, от вожделения, от предательски возникшего косноязычия сексуально возбуждённого мужчины.

Она ни разу не выразила недовольство или смущение, а лишь слегка загадочно улыбалась. Его непослушные ладони задерживались в местах предполагаемых симптомов дольше, чем этого требовала медицинская пальпация. Порой ему казалось, что и она желала продлить эти соприкосновения. Но  не будучи уверенным в своих предположениях и боясь быть неправильно  понятым,   доктор старался вести себя максимально деликатно. Он с беспокойством следил за процессом нежелательно быстрого «выздоровления» по исчезавшим под контролем его осмелевших рук, болевым симптомам. Неожиданные и «случайные» прикосновения её рук к его рукам и бёдрам, когда он наклонялся над ней, давали ему возможность предположить, что в этом проявляется  намерение женщины привлечь мужчину. То, что он при этом ощущал, понятно, а естественную реакцию, скрывал, предусмотрительно запахнутый, медицинский халат. К концу недели,   они были достаточно близко знакомы, слегка флиртовали во время бесед, чувствовали себя друг с другом расковано и при выписке договорились о возможных встречах. Каких-либо контактов с мужем пациентки за время её лечения почему-то не было.

Первая их встреча состоялась во время вечеринки, устроенной в квартире очаровательной блондинки  по случаю её благополучного выздоровления. Доктор был почётным гостем, обласканный вниманием её подруг, всё время создававшим им условия для уединения во время танцев или сближения за столом, уменьшая освещение и отвлекая гостей. Они как бы являлись соучастниками её плана, который, как потом оказалось, начал осуществляться с момента госпитализации в отделение в палату к определённому врачу.

Доктор несколько «перебрал»  и головокружение от успехов перешло в истинное головокружение от алкоголя, а его поведение становилось всё более развязным. У него двоилось в глазах, и он, прикрывая один глаз ладонью, веселился со всеми  и даже подпевал. Из-под его контроля выходили такие нюансы, как очень близкое соприкосновение тел при танце и довольно тесное сплетение ног под столом, а также трепетные прикосновения рукой к её бедру под столом. Во всём его поведении сквозило явное нетерпение. Он плохо танцевал вообще и позволял себе это делать обычно после нескольких рюмок, но на той вечеринке  лихо отплясывал быстрый фокстрот под популярную в те годы песенку: "О, Мари всегда мила, но полюбит ли она?".

Отрезвел он, лишь очутившись с сигаретой на балконе 6-го этажа среди мужской части веселившейся компании, рядом с мрачно оглядывавшим  всё происходящее мужем. Доктор вдруг вспомнил, что супруг соблазнительницы боксёр, поблагодарил за хлеб-соль и, быстро распрощавшись,   ретировался.

Наутро он уже не думал об опасности, а только о том, как бы поскорее увидеться с ней.   Доктор не мог упрекнуть себя в том, что использовал свою профессию или служебное положение для того, чтобы склонить даму к адюльтеру.   Он просто ответил взаимностью на желание женщины, применившей хитрую уловку, чтобы расставить сети молодому и не испорченному врачу, ещё не избалованному женщинами и не знакомому с их коварством и лукавством.

И не разочаровался во время любовного свидания, будучи вознаграждённым умелыми ласками и возбуждающими ответными реакциями  на его жадное обладание её телом. Её обольстительная грудь оказалась весьма соблазнительной и приятной в руках. А соски,   как две созревшие ягоды, перекатывались между его губами и языком, вызывая неповторимые ощущения,   возбуждавшие обоих. Бёдра прекрасной амазонки, страстно охватывали его и смотрелись весьма сексуально в любой позе. Но особенно сексуальной представлялась ему виртуальная  картина прекрасной амазонки, как бы восседавшей на «крупе коня», сжимая его между своими бёдрами, разведенными в стороны на ширину седла. Двигаясь в позе «дама сверху», в том ритме и в том направлении таза, которое доставляет ей наибольшее удовольствие, женщина становится хозяйкой положения и легче добивается искомого наслаждения. Доктор всегда старался предоставить женщине такую возможность. Ему оставалось только сдерживаться, чтобы не достичь цели прежде неё.   Он знал, как это делать, и чутко прислушивался ко всем проявлениям поведения женщины, сопутствующих соитию и предшествующих наступлению оргазма, стараясь не опережать их. Он не был эгоистом в любви и всегда заботился об этом, учитывая более сложную женскую физиологию.   Оргазм её был чувственный, яркий и неподдельный. Доктор тоже был удовлетворён и опустошён. Ему всегда доставляло искреннее наслаждение сознание того, что он доставил удовольствие, прежде всего, женщине, удовлетворив её, а не только себе. И не было ничего пошлого и развратного в их откровенном естественном и обоюдном прелюбодеянии.

К сожалению, неведомыми путями муж заподозрил её в измене. Она, правда, подозревала в своём провале одну из подружек-завистниц.   Физическое насилие со стороны мужа, его жестокое обращение, заставили её признаться во многом, а лечащий врач выглядел в её версии соблазнителем с неосуществлёнными попытками окончательной близости. О такой версии они договорились заведомо. Муж коварной соблазнительницы со своим братом явились к доктору домой, и потребовали под угрозой расправы, чтобы он, если хочет остаться живым и не инвалидом, убрался из города навсегда.   Он отрицал всё, но обещал подумать. А вечером в ресторане, где обычно собирался городской бомонд, состоялась" стрелка", на которой друзья доктора, здоровяки - хирурги, а также их "крыша", в виде вылеченных пациентов - горняков, предупредили братьев о необходимости признать конфликт исчерпанным. И чтобы ни один волос, с тогда ещё далеко не лысой, головы  доктора не упал. Не то из города придётся уезжать им.

С его очаровательной соблазнительницей, сексуальной и эротичной пациенткой  они, к сожалению, больше не встречались.

Вторая история, мне кажется,   не менее эротично окрашенная, имела совершенно иную подоплёку. Мой коллега и нейрохирург "божьей милостью" как-то поведал мне весьма романтичную мимолётную историю из своей практики, в меньшей мере касавшейся его успешного врачевания, но как бы отразившую необычную форму благодарности за него. Причём это далеко не тривиальное "спасибо" запомнилось ему на всю жизнь.   Однажды, весьма опытный и авторитетный невропатолог, знавший об увлечении врача новокаиновыми блокадами при болевых синдромах с хорошими результатами, направил к нему молодую красивую женщину - жену одного из сильных мира сего в их городе, страдавшую приступами болей в половине лица и головы. Все консервативные методы лечения, а также средства народной медицины, к которым прибегала пациентка, оказались мало эффективными или вовсе бесполезными. Вот она и решила испробовать блокаду нервного узла на шее по совету невропатолога, если это совпадёт с мнением нейрохирурга. Как рассказывал мой коллега, он был просто-напросто ошарашен, увидев нежное и хрупкое создание, входившее как видение в его кабинет. Её лёгкое шелковистое летнее платье облегало стройную фигуру женщины, повторяя все её вызывающие внимание мужчин формы. Узкое славянское лицо, скорее украинское, нежели русское, было окружено золотистыми, свободно ниспадающими прядями вьющихся локонов. Косметики была самая малость, но её голубые глаза и красивые губы были чётко очерчены природой. Очаровательные ножки были обуты в тон платью в ажурные туфельки на высоком тонком каблуке. Небольшая её грудь чётко контурировалась, как и видимый под платьем выступ соска, свидетельствующие об отсутствии лифчика. Приталенный фасон платья подчёркивал изящество её фигуры  с едва выступающим овальным животом  и без жировых отложений по бокам. Её бёдра напоминали перевёрнутые античные, безукоризненной формы, конические колонны. Они представляли собой плавный переход от аккуратной попки и всей области таза к слегка заострённым коленкам, которые венчали стройные голени и аккуратные лодыжки.

Слегка смущаясь и чуть розовея при ответах на врачебные вопросы и при осмотре, пациентка вела себя просто и естественно без претензий, присущих некоторым высокопоставленным жёнам. И тут же согласилась на блокаду, не откладывая её в долгий ящик, настрадавшись сполна от частых приступов болей. Мужу звонить не стала, равно, как и отсоветовала это делать врачу перед блокадой.

Не без некоторого волнения, но с профессиональным спокойствием и выверенными длительной практикой точными движениями, нейрохирург произвёл блокаду, после которой боль тут же на столе у пациентки исчезла. Через несколько минут, приведя себя в порядок и с благодарной улыбкой на лице, попрощавшись, бывшая страдалица ушла, оставив после себя лёгкий запах со вкусом подобранных нежных духов. Видение исчезло, как всегда исчезают  красивые чужие женщины…

Примерно через неделю позвонил невропатолог, направлявший больную, и поздравил доктора с успехом, так как приступы больше не повторялись, и передал слова благодарности от неё, а также сообщил о её желании высказать ему эту благодарность лично. Ожидая появления  прекрасной и соблазнительной пациентки, он заметил про себя, что ему бы не хотелось увидеть её с традиционной бутылкой даже самого изысканного напитка и в самой красивой упаковке. Он просто хотел ещё раз полюбоваться ею и погрезить о виртуальной картине невозможного. Но она пришла с одной красной гвоздикой в руке, лёгкая, весёлая,                                                 смелая и раскованная. Подошла, поцеловала в щеку и сказала просто и чётко: "я ваша"!

Вначале доктор подумал, что он ослышался или, что всё происходящее просто нереально - какой-то мираж,   fata Morgana. Возникшая неожиданная ситуация вызвала у него некоторое замешательство, хотя он вообще то не отличался робостью в отношениях                с женщинами. Но здесь был особый случай. Во-первых,- это была пациентка, во-вторых, - жена известного в городе крупного деятеля, а в-третьих, он просто не мог поверить в возможность такого счастья, которая решила подарить ему эта очаровательная женщина, которую не пожелать было бы просто неестественно для нормального мужчины без комплексов. А у него их и не водилось. И все сомнения были тут же отброшены, особенно когда она переспросила: "А вы что - против?". "Поехали!" – отрезал он, и они умчались на встречу с неожиданным, но многообещающим событием в его жизни...

Машина доктора, как обычно стояла под окнами его кабинета, но он сел в неё один и только на выезде с территории больницы, остановился, чтобы попутчица присоединилась к нему. Даже входя в квартиру,   доктор всё ещё не верил в претворение в действительность своих самых эротичных и сексуальных замыслов, которые ему так легко давались с привычными прежними партнёршами. С ними было всё предопределено, уже знакомо и каждый раз выбиралось наилучшее из прошлого опыта. А здесь всё было неожиданно, неизвестно, заманчиво и волнительно. Перед ним была прекрасная, обольстительная, но чужая и незнакомая ему женщина. Как к ней прикоснуться? С чего начать? Как и что она воспримет? Как отреагирует? Да и как бы не ударить в грязь лицом от всех этих переживаний и ожиданий. Всё это промелькнуло в голове у доктора, пока они понимались по лестнице, входили и располагались в квартире. Она была спокойна и естественна.

Когда доктор подошёл к незнакомке, обнял её за талию и привлёк к себе, она с неожиданным пылом и желанием прильнула к его губам, что сразу же разрядило обстановку, а главное, вернуло ему мужскую уверенность, смелость рукам, искренность чувствам и желаниям. Поцелуй был сексуально углублён её языком, а бедро, проникшее между его ногами, усилило вожделение и отмело все запреты. Его и её руки как бы вырвались на волю и стали страстно находить друг у друга те места, прикосновение к которым усиливало страсть и прибавляло наслаждение. Скромность незнакомки таяла на глазах. Она превращалась в женщину, алчущую ласк и всяческого прелюбодеяния. Она была первобытно откровенна в выбираемых ею положениях тела  и желаниях ощутить и впитать  прикосновения его рук, губ, мужской плоти ко всем своим явным и скрытым, поверхностным и глубоким эрогенным зонам. И это не выглядело примитивно и грубо, а естественно и оправданно. Её позы и ответные реакции на его действия, были  грациозны и сексуальны. Их отражения  в зеркале, стоявшее в углу комнаты, напоминало красивые  эротичные картины, которые ещё больше распаляли у них вожделение. Они были в плену неподдельной страсти, полны желаний и сполна насладились ими. «Какой ты сладкий! » - в конце оргазма выдохнула она, с трудом оторвавшись от его разгорячённого тела. А он старался насмотреться на неё вдоволь.

Наш герой, как и каждый мужчина на его месте, не хотел сомневаться в искренности проявлений и воплощений женской сексуальности. Нельзя было так разыграть свою роль, думал позже доктор, пытаясь трезво осмыслить происшедшее с ними. Мужчинам всегда проще быть естественным, женщинам - сложнее. Лучше поверить, нежели сомневаться, хотя ещё Пушкин говаривал, что" вам обмануть меня не трудно - я сам обманываться рад..."

Расставаясь, бывшая больная честно призналась, что и ей было хорошо, но, несмотря на это, больше они не увидятся. Так и случилось. Правда, был один звонок по телефону во время какого – то далёкого  застолья, когда танцевавший с ней другой наш коллега, передал доктору привет от неё, но она внезапно выхватила трубку и навеселе сказала, что любит его и что будет помнить всегда, но слово своё сдержит. Вскоре они с мужем уехали из нашего города. Больше доктор ничего ней не слышал …