Икона

Стивен Тайлер – великий певец. По возрасту он давно на пенсии, но всех молодых переорет. Тайлер занесен в книгу рекордов Гиннеса как обладатель самого большого рта в мире, и этот шебутной пенсионер в Лос Анджелесе – наезжий гусар, потому что он без устали колесит по гастролям.

Но в июне Aerosmith вернулись из world tour, и в результате Снусмумрик пришел на репетиционную базу Nine Inch Nails с синяком.

– Бедненький! – вскрикнул Твигги. – Кто это тебя ударил?

– Тесть приехал. Лив ему все рассказала и попросила со мной разобраться. Тесть пришел и с порога заорал: «Идиот!!! Изменять жене надо так, чтоб она об этом не узнала!!! » От такого вопля с потолка свалилась люстра, грох об пол, оттуда вылетела лампочка и отрикошетила мне в щеку! А тесть говорит: «И ты, Лив, идиотка. Почему до сих пор вернуть его пытаешься? » Вправо тьфу, влево тьфу, и ушел.

– Я поражаюсь твоему тестю, – обзавидовался Резнор. – Откуда в таком возрасте столько энергии! Я – два года гастролей, и харэ, сорвал голос. Я еле шепчу, а твой тесть орет на всю Поднебесную, и я теряю голос, а он нет.

– Разве можно потерять то, чего никогда не было? – съязвил Аарон.

– В прошлый раз ты ныл, что тебе напряжно разрываться между продюсированием и собственным сольным проектом, – заметил Алекс.

NIN вернулись в Лос Анджелес из Италии, заплатив неустойку за сорванные концерты. Действительно, Резнору моментально нашлась подработка с одной чернокожей рэп-группой, но одно дело – приводить в божеский вид чужие записи, и совсем другое – создавать свои. Звукозаписывающая компания Intercope требовала с него еще две неустойки: первую – за несостоявшиеся концерты, вторую – за ненаписанный альбом. Найнинчнэйлзики сидели на репетиционной базе, считая убытки – пора было подавать декларацию о доходах в налоговую инспекцию.

А Твигги было, конечно, жаль Резнора, но он уже подготовил себе плацдарм для отступления – на случай, если Трент действительно не будет больше петь. Орлы из Queens of Stone Age замутили сайд-проект под названием Goon Moon, и Твигги записался на дебютном альбоме новоиспеченной группы. У Goon Moon уже в интернете интересовались, когда они поедут на гастроли, на что коллектив отвечал: «Мы бы поехали, но Твигги занят в NIN».

– Когда мы с Лив покупали дом, – плыл на своей волне Снусмумрик, – мы покупали вскладчину, а если честно, на ее деньги. А сделкой купли-продажи, оформлением всей бюрократии занимался тесть. Мы ему доверились как старшему, опытному. А он купил этот дом на свое имя и сказал: «Мало ли, вдруг не приживетесь». Старый скупердяй как в воду глядел! Этот дом по всем документам его, я не могу претендовать на стоимость половины дома как на совместно нажитое имущество.

– Ты сказал, что она тебе развод не дает? – уточнил Алекс.

– Разводиться – алименты платить на сына, а просто жить раздельно – так даже лучше. Меня устраивает! Кстати, 1 июля у Лив днюха, ей 30 лет. И она хочет меня там видеть, я ж все еще ее муж! Мужики, надо нам всей группой прийти.

– А там будет что покушать? – спросил практичный Аарон.

– Застолье будет не у Лив, а у тестя. У него большой дом с бассейном. И выпить тесть не дурак.

– А я не пойду! – сказал Трент.

– А ты сходи! – возразил Твигги. – Спросишь у Тайлера, что он делает, чтобы сохранить голос.

– Мужики, скидываемся на ящик текилы! – протянул загребущие руки Аарон.

К Тайлеру поехали на машине Твигги. Для летнего open air пати во дворе поставили длиннющий стол, а на столе – один шестиэтажный торт с 30ю свечками и кошмарное количество пива, водки и шампанского. Все расставляли четыре ниггера, которых Тайлер нанял на бирже труда. Им же предстояло и убирать последствия дня рождения. Сама виновница торжества разгуливала, как всегда, в длинном платье, погоняя ниггеров. Вокруг тусовалась группа Aerosmith с женами, Ливина мать миссис Бьюэлл с шестым мужем, бывшая жена Тайлера Тереза (такая же крашеная блондинка, как миссис Бьюэлл) с двумя детьми, Ливины знакомые киношники и рокеры. Тайлер вырядился Санта Клаусом. А возле бассейна сидела Мия, кормя сосочкой из бутылочки племянничка, справа от нее пристроилась Дрю Бэрримор, а слева – Дженифер Лопес.

– Какой милый младенец! Он будет таким же красивым, как мама! – присюсюкнула Дженифер.

– Я больше сижу с ребенком, чем Лив! У нее съемки… А я – нянька бесплатная…

– А на крестины тоже будете застолье устраивать? – спросила Дрю.

– Уже покрестили, – сказала Мия, – у Лив кума – эта босячка Азия Ардженто, а кум – этот страшко Мэрилин Мэнсон.

– Страшко, – прыснула Дрю.

– Терпеть его не могу! Мне нравятся только те группы, которые выглядят как нормальные мужики, а не как стайка уродцев. О, Nine Inch Nails подъехали, Снусмумрик привел! – Мия вытянула шею. – С ящиком текилы. Ну их батя встречает. А-а-а, мужик, не подходи к моей собаке, он агрессивный, покусает!!!

Какой-то молодой рокер из числа знакомых Лив отскочил от кобеля, а Мия сказала:

– Мои собаки никого не кусают, добрейшие, ручные, ко всем людям ластятся: «Погладь меня! » А так нельзя, надо, чтоб никто к собаке руками не прикасался, а то будет думать, что все люди – ее хозяева. Тут один грязными руками стал лапать за морду мою собаку, и у нее потом месяц правый глазик слезился…

Пять собачек Мии паслись на травке: Тайлер – не огородник, и у него все 15 соток бурьяном заросли.

Найнинчнэйлзики под руководством Тайлера водрузили на стол ящик текилы, все расселись, началось застолье. Выпили по первой – за юбилей Лив, по второй – за ее карьеру, по третьей – за ее здоровье и долголетие, по четвертой – за счастливое будущее Мило, по пятой – за здоровье всей родни. Тайлер успел пересобачиться со своей бывшей: Челси и Тадж просили хотя бы пивка, Тереза кричала, что школьникам еще рано, а шебутной пенсионер утверждал, что уже можно. Толпа гостей моментально разделалась с тортиком. После пятой Трент просипел:

– Мистер Тайлер, шо вы делаете, шоб сохранить голос? У вас такой бешеный график, а вы не сорвали.

– Я сырые яйца не пью. А то – знал одного… укусил немытое сырое яйцо, выпил и слег в больницу с сальмонеллезом. У меня лучшее народное средство – самогон!!! У меня есть самогонный аппарат.

– А как выглядит самогонный аппарат? – спросил Орландо Блум.

– Ты что, не видел???

– Нет. Я слышал, что есть такой артефакт у украинских эмигрантов, а сам не видел.

– А у меня мать была украинская эмигрантка… достался мне по наследству от родителей, работяг-алкоголиков. Я кладу конфеты, сахар, дрожжи, крупу типа пшена, и гоню. Мой самогон помогает мне сохранить бодрость, тонус и голос!!!

– Как интересно! А вы нам покажете ваш самогонный аппарат? – воскликнул Питер Джексон.

– Покажу. Пошли в дом. А кому надо – тому могу продать самогон!

И все пошли любоваться на диковинный аппарат. Тайлер объяснял, как функционирует этот монстр с трубками, и показал результат: желтоватую жижу в трехлитровой банке. Желающих вкусить пойло не нашлось.

Поддатые гости изъявили желание поплескаться в бассейне. Лив сидела за покинутым столом, меняя Снусмумриковичу памперс. Повертев головой, Лив убедилась, что на нее никто не смотрит, и положила обкаканный подгузник на стул Снусмумрика.

Мия, Челси и Тадж сбегали в дом, переоделись в купальники и ринулись в бассейн. Рядом стояла Тереза и присматривала за своими детьми. У остальных не было при себе купальников, и желающие попрыгали в воду прямо в чем были. Скучая, Лив сидела с сыном на руках.

– Снус-м-м-мумрик! – крикнула она. – П-под-дойди. Сад-дись.

Снусмумрик, не глядя, плюхнулся на свой стул. Лив (все же она была актрисой!) сохранила невозмутимое выражение лица и сказала:

– Теб-бя сов-весть не мучает?

– Лив! Рокер и семейная жизнь – несовместимые вещи.

– П-пошел ты, – сказала Лив, ведь ее цель была уже достигнута.

Снусмумрик поднялся с прилипшим к штанам обделанным памперсом, по пьяни не заметив это украшение, и почапал к своей группе – найнинчнэйлзики стайкой стояли возле бассейна. При виде ковыляющего барабанщика сотрудники жутко развеселились.

– Че вы ржете?

– Снусмумрик! Оглянись назад, оглянись назад, ты увидишь теплый, нежный зад… – по-доброму посоветовал Твигги.

Снусмумрик обернулся:

– А-а-а!

– Ему постираться надо, парни, давайте ему поможем! – пожалел барабанщика Рамирес. Алекс и Аарон схватили Снусмумрика и бросили в бассейн.

– А-а, я не умею плавать! Тону! Тону! Тону-у! – кричал Снусмумрик, подпрыгивая, барахтаясь и размахивая руками.

– А я читала, есть новая гипотеза, что человек произошел не от обезьяны, а от летучей мыши, – сказала Челси Таджу, – основанная на наблюдениях, как человек и летучая мышь тонут… А еще там было написано, что слон произошел от морской свинки. Хи-хи!

– Фигня все это! Смотри, как я умею нырять с открытыми глазами!

Тадж нырнул и с ужасом увидел, как к нему плывет отлепившийся от Снусмумрика памперс.

– А-а-а! Гляньте, это у дяди Снусмумрика из штанов выпало. Он памперсами пользуется!

Брезгливые плывуны поспешили из бассейна сохнуть на травку. А Мия схватила орущего и производящего вокруг себя тучу брызг Снусмумрика за шиворот и вытащила из воды.

– Иди, гуляй!

Вытряхивая воду из ушей, Снусмумрик направился к Твигги:

– Ты надо мной поиздеваться захотел, ты меня в воду столкнул! Я сам тебя щас искупаю…

Твигги взвизгнул и с хихиканьем загалопировал вокруг дома, а Снусмумрик погнался за ним.

Сидевший со скрещенными ногами на краю бассейна Трент проскрипел:

– Тю, как чукчи. Кажись, и не вдребодан пьяные.

– А сколько этому женоподобному чуду лет? – спросила Мия, садясь рядом.

– На шесть лет меня младше, – сказал Трент и забыл о Твигги. Мия была в черном раздельном купальнике, и Трент заметил, что с того дня, когда он в первый и последний раз видел ее голой, у нее прибавилось татуировок.

– А почему не купался? Плавать не умеешь?

– Умею. Но не хочу.

Мия завязала вокруг бедер парео, с нее стекали струйки воды. Трент заметил, что на воздухе ее мокрое тело покрылось мурашками. Он протянул руку, коснулся ее мокрого бока, от тепла его ладони пупырышки на Миином боку разгладились. Мия прищурилась и показала ему проколотый язык. Трент снял заколку с узла на ее затылке, распустив ей волосы.

– Зачем? – сказала Мия, тряхнув головой, кончики волос немедленно прилипли к мокрой прохладной спине.

– Тебе так лучше.

– А почему ты вернулся? Вроде ж уезжал. Отменил гастроли…

– Я голос сорвал.

– Совсем? – ужаснулась Мия. –Ты больше не будешь петь? Переквалифицируешься в незаметного саунд-продюсера? В звукорежиссеры к кому-нибудь пойдешь или в клавишники? Жалко ведь. Обидно!

– Тебе за меня обидно? – прищурился Резнор. – Очень хочется верить. А то все говорят: гы, шо ты там сорвал, у тебя никакого голоса отродясь не было.

– У тебя голосок тихий, камерный, но очень мягкий.

– Был! Я своему рекорд-лейблу Intercope по контракту еще один альбом должен, а теперь неустойку платить, бо по моему барыжному контракту они получают проценты от продажи билетов на мои концерты!!!

– Хорошо, что у бати контракт не с Intercope!!! Трент… Бедняжка! Всё на тебя сразу навалилось, сначала наводнение, всё твое имущество утонуло, а теперь еще и работу потерять можешь… Трент, а что врачи говорят? Совсем охрип, уже не может восстановиться? Ты лечишься? (Резнор закрыл лицо руками.) Слушай, а ты можешь взять солиста, сам можешь за синтезатором стоять, и группу распускать не надо будет! Как ты думаешь? Это выход.

– Nine Inch Nails тебе не группа «Ария», шо поменяли солиста и продолжают выступать! У меня песни очень личные, если их будет петь кто-то другой – это будет уже не то! Это… авторская песня! Бардовская, если угодно! Была…

Тут Тайлер заорал:

– ИКОНУ СВИСТНУЛИ! А ну признавайтесь, кто спер у меня икону?

– Какую икону, мистер Тайлер?

– Над самогонным аппаратом висела!

– А что, она была в золоченой раме? – спросил Орландо Блум.

– Какая икона?

– Икона апостола Павла! Я просто хочу посмотреть на того идиота, который позарился на бумажную икону в деревянной раме!

– Ну, как видишь, идиоты находятся, – сказала миссис Бьюэлл.

– Что вы все отморозились? – выступал хозяин. Гости взирали на него, как будто таблетку «Шаровылупин» проглотили. Тогда Тайлер сменил стратегию и стал по очереди нападать на каждого:

– Где моя икона?

– Я не брал твою икону, Стив, зачем она мне? – шарахнулся Джо Перри.

– Ну, может, ты иконку прихватил? – обратился Тайлер к Койоту Стивенсу.

– Я ее вообще не заметил, какая икона?

Тут из-за дома вылетели Твигги и Снусмумрик. Они устали бегать вокруг дома и тяжело дышали, дорогой зятек уже почти высох.

– А вы чего тут галопируете, – полез в бутылку патриарх рок-н-ролла, – мою икону украли и в кустах прятали, да?

– Что, что у вас украли?

– Икону! Апостола Павла.

– Нет, – сказал Снусмумрик, – я не брал.

А Твигги сказал:

– Меня живые мужики интересуют, а не нарисованные. Хи-хи!

– Тьфу на тебя! Резнор, а ты икону не брал?

– Тю, блин, мистер Тайлер, на фига козе баян – мне ваша икона?

– Ну мало ли, вдруг тебе святой Павел поможет, опять голос прорежется, – сказала Мия. Трент обиженно отодвинулся от нее.

Тайлер закатил глаза:

– Все идиоты. Один я нормальный!

И Тайлер пошел разбираться с негритянской прислугой, несмотря на свое плебейское происхождение, воображая себя настоящим плантатором.

Народ опять переместился от бассейна к столу. Лив сказала:

– Есть новый т-тос-т-т. В-выпьем з-за то, чт-тоб б-батя свою ик-ик-ик-ик-к-кону нашел! – первая опрокинула граненый стакан и заела лимоном.

Твигги подсел к имениннице:

– Лив, я хочу перед тобой извиниться, но знай, что я у тебя Снусмумрика не отбивал, он сам захотел. Я ему понравился.

– Н-не в-винов-ватая я, он сам п-пгишел, – передразнила Лив. – Ты как б-баб-ба!

– Да, у меня много женских гормонов. Я не виноват, что таким родился! Ты прости меня. Я теперь должен тебе помочь нового мужика найти. Ну, раз уж ты теперь свободна, я тебя сосватаю! – пообещал Твигги.

– Д-да? Кому?

– Моему бывшему начальнику. Он – тоже мизантроп!

– Что т-такое м-миз-з-з-зантгоп?

– А такой же хороший человек, как ты!

– Д-да, а ск-колько он з-з-за концегт заг-габ-батывает?

– Вау, какая ты практичная! Он получает вот столько.

– П-пгекгасно, – сказала Лив. – А скольк-ко лет?

– 38.

– А гост? Я д-девушка высок-кая, метг 80…

– Метр 91, я ж говорю, вы пара!

– З-з-знакомь!!! А к-как его з-з-зовут-то?

– Мэрилин Мэнсон!!!

– Он мой кум!!!

Твигги пришел в восторг:

– Кум, твоего сына крестил? Ну да, Мэрилин все время декларирует, что обожает детей. Присмотрись к нему повнимательней. Он отзывчивый, а ты женщина видная, ты его охмуришь, вы будете прекрасной парой.

– Он и т-так м-мечется от Ив-вонны к Аз-зии, от Аз-з-зии к Ив-вонне, а по в-выход-дным к Линд-дсей Лохан. Б-багахло, а не мужик! – только сейчас до Лив дошло, что Твигги издевается.

Тут режиссер Питер Джексон, потный бородатый пузан, как-то не по-человечески выпучил глаза и завалился набок. Сидевшая рядом Дженифер Лопес попыталась его оттолкнуть, но Джексон, вместо того, чтоб принять вертикальное положение, глухо рухнул под стол.

– Он толстый, и в возрасте уже, а тут жара, алкоголь… Плохо стало.

– Люди добрые, а у него не инфаркт?

– Плесните ему кто-нибудь в лицо минералкой!

– Дядя Питер, вставайте! Дядя Питер!

– Умер!

– Он умер!

– А-а-а, я покойников боюсь! – завизжала Лопес и вскочила из-за стола.

– Ну и куда мне девать бездыханное тело? – подпрыгнул Тайлер. – Надо его родственникам позвонить, пусть заберут!

– Скончался прямо во время застолья!

– Возьмите кто-нибудь у него мобильник, позвоните родне!

– Дженифер, ты там рядом, возьми телефон!

– Ой нет-нет, я боюсь!

– Лив… – начал папик, но миссис Бьюэлл заорала:

– Лив, не трогай!!!

Пришлось Тайлеру самому обыскивать покойника. Шебутной пенсионер прытко перелез через стол и склонился над Джексоном.

– Помогите кто-нибудь перевернуть, тут двести килограмм!

Но гости столпились вокруг, предпочитая наблюдения деятельности.

Тайлер дернул покойника, и из-за пазухи у Джексона вывалилась икона апостола Павла в деревянной рамке.

– Ох ты ж ни фига себе… – пробубнил Тайлер, распрямился и показал всему честному народу: – Вот кто мою икону спер!

– Стив, у тебя за столом мужик помер, а ты со своей иконой, – попенял Перри.

– О-о-о… Бог его наказал! Он украл икону и тут же умер! – закрестилась Тереза.

– Я ж говорю – сердце! Он с лишним весом, на жаре, заложил за галстук, сердце не выдержало, – изложил свое патологоанатомическое заключение несуеверный Тайлер, извлек из кармана Джексона мобильник, нашел номер его жены и позвонил:

– Клэр, это Стивен. Тут, короче, такое дело… Выпил твой муж, а тут жара, стало ему плохо…

– И что с ним?!

– Да, это вот… Умер твой муж, прямо у меня за столом!

– ОТРАВИЛИ! – завопила миссис Джексон так истошно, что услышали все гости. – Ты моего мужа отравил!

– Клэр, ты что кричишь? Кто твоего мужа травить будет? Сам умер, приезжай забирать!

– Ты моего мужа отрави-и-и-и-ил!!! А-а-а, убийца!

– Питер покойный спер у меня иконку, но за такое травить… нет.

– Тебе померещилось, что мой муж у тебя якобы что-то украл, и ты его отрави-и-ил!!!

– Он ел и пил то же, что и все! Тортик…

– По такой жаре нельзя торты есть, они моментально портятся, в магазинах годами валяются, мухами обсиженные, ты его отравил древним тортом и своей проклятущей самогонкой!!! Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп! Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп!

– Клэр, да не ори ты! Ты слышала, что я сказал? Приезжай забирай!

– Убийца, отравитель… Я в полицию заявление напишу, что ты моего мужа отравил…

Клэр Джексон далеко ходить не надо: она жила в девятиэтажке, где на первом этаже был полицейский участок, а выше – квартиры. Она приехала на полицейской машине, а следом во двор Тайлера вгромыхала полицейская труповозка с судмедэкспертом. Миссис Джексон подвела ниггеров-полицейских к хозяину:

– Вот он, убийца-отравитель!

– Возраст, жара, сердце… – в сотый раз забубнил Тайлер. – Не отравился он, ел и пил то, что все!

– Остатки еды и питья есть? Может, пищевое отравление. Заберем на экспертизу.

– Так все ж живы-здоровы. Да, вот, забирайте, что осталось. Торт доели, но немытые тарелки есть.

Пока Джексона грузили в труповозку, полицейские расспрашивали гостей:

– Труп на здоровье не жаловался? Когда пришел, с ним все было в порядке? Правда, что ел и пил то, что все? С гражданином Тайлером не ссорился?

– Его Стив отравил самогоном. Он самогон гонит, сходите в дом, посмотрите, где он гонит свою бормотуху!!! – закричала миссис Джексон.

– Он не пил самогон, – опровергли все присутствующие.

– Сам гоню, сам пью, никому не продаю! А самогон у меня не какой-то левый, он домашний, для себя плохо не сделаешь. Божественный нектар! Восхитительный бодрящий напиток! Вы попробуйте, гражданин начальник! Щас я вам налью… – Тайлер перепугался, что у него отберут самую необходимую вещь в хозяйстве, то бишь самогонный аппарат.

– Левое производство алкогольных напитков, штраф платить будете, – ухмыляясь, полицейские направились в дом, и через несколько минут появились на пороге с самогонным аппаратом. Тайлер поник головой, наблюдая, как они грузят его сокровище в ту же труповозку.

– Джексон у Стива икону украл, и тут же упал замертво, его бог наказал за кощунство, – изрекла Тереза. Бешено вращая выпученными глазами, Тайлер оглянулся на языкастую бывшую жену, но было уже поздно грозить кулаком.

– А вот и мотив преступления и отягчающее обстоятельство! Какую икону? Ценную? – активизировались полицейские.

– Апостола Павла, над самогонным аппаратом висела, Стив кинулся – иконы нет. Он тут бегал, возмущался, ногами тупотел, у всех спрашивал, искал вора. – довольно рапортовала Тереза. – Стив ее у покойника нашел! Стив, покажи!

Скрежеща зубами, Тайлер предъявил полицейским икону.

– Изымается как вещественное доказательство. А вас, подозреваемый, попрошу проследовать за нами в КПЗ!

– Гражданин начальник, какое КПЗ??? Вы сначала вскрытие проведите, нету там никакого яда, – запаниковал патриарх рок-н-ролла. – Хотя бы под подписку о невыезде…

– Я не говорила, что это может быть… месть, или… Стив же не знал, что это Питер стащил икону. Я думаю, что это божественная рука покарала вора, это небесные силы его наказали – спер икону и тут же умер! Я ж защитить Стива хотела… – не меньше Тайлера запаниковала Тереза.

– Люди, вы что, кто за такую икону убивать будет, ей красная цена пять долларов! – подхватила миссис Бьюэлл.

Полицейские записали у всех родственников и гостей ФИО и паспортные данные, пообещав, что могут их всех вызвать для дачи свидетельских показаний, и увезли Тайлера вместе с его самогонным аппаратом.

Вращая глазами, гости разбрелись, остались только две старших сестры. Мия сказала:

– Я останусь за батиным домом присматривать, пока его нет…

– Чт-то т-ты п-пег-гежив-ваешь, д-деньги есть, б-батя откупится, – сказала Лив.

– Сестра, ты что??? Ты действительно думаешь, что он его отравил???

– Ст-тал б-бы мне б-батя так д-день г-гожд-дения п-погтить! Нет, к-конечно, а т-ты в д-доме ост-тавайся, тут соб-бакам хогошо, мест-та мног-го, т-ты, навег-гно, гада?

– Чему радоваться? Лив, тебе б только гадость сказать.

– А кто нам будет платить? – подошел к сестрам старший ниггер-официант.

– З-з-за что вам п-плат-тить, таг-гелки полиция заб-бгала, вы не уб-бигали! Хот-тя… бут-тылки п-пустые соб-бегите, чего вст-тали, ст-тол сложите и т-тащит-те в сагай, быстго! – Лив сунула Мие своего ребенка, закурила и погнала ниггеров по двору. Когда все последствия дня рождения были устранены, Лив распорядилась: – А т-тепегь метлу из сагая взял и подмел – ок-кугки в-валяются, говно соб-бачье! А ты – в б-бассейн, в-вылав-вливай, м-мусога напад-дало! Как-к неэк-кономно, б-бассейн. Б-батя по сути не п-польз-з-зуется, а ск-колько з-з-за в-воду п-платит! З-з-знала б-б-бы я, гд-де он д-деньг-ги д-дегжит, а т-то сам-мой эт-тим габ-ботничкам п-плат-тить. – Лив заплатила из своих, заставила ниггеров расписаться и сказала: – Б-бате пок-кажу эт-ти под-дписи, он м-мне вегнет, весь под-дагок коту п-под хв-вост!

Лив отправила ниггеров, забрала у Мии сына и скрылась в доме.

– Я все эт-ти б-бутылочки себ-бе заб-беру, д-домой увез-зу! Эт-то м-мои под-дагки.

– Ага. Понатащили подарочков.

– Лучше уж б-бутылки, чем м-мягкие иг-гушки, – сказала Лив, подразумевая не только сегодняшние презенты от Дженифер и Дрю, но и все трофеи с предыдущих дней рождений, и вообще народную традицию вручать друг другу по праздникам плюшевых розовых слоников и фиолетовых бегемотиков.

А Мие надо было кормить собак, ведь с убогого праздничного стола ничего не осталось, кроме бутылок, а Миины собаки были непьющие. Она отправилась в близстоящий мясной киоск.

По дороге она приметила Трента. Безголосый экс-певец ошивался возле оборудованного плохоньким холодильником киоска «Мясо, сыры, колбасы», и если бы Мия его не знала, подумала бы, что это бомж или гопник.

– А твои все уехали, почему ты не с ними? – спросила Мия.

– На маршрутке доберусь… Ты на это посмотри.

Мия устремила взгляд в траву – а там лежала собака со сломанными лапами.

– Полицейская машина сбила! Я думаю, не умрет, но ходить больше не будет, только ползать. Удумал прикормить, как чукча. – Мия только сейчас заметила, что у него в руке кусок колбасы. – Не берет. – Собака заплакала. – Не нужно сейчас, блин?

– От полиции одно зло, невинного человека в КПЗ повезли и по дороге собаку покалечили, – Мия тоже наклонилась, умело поймала на дворняге блоху. – Правда, черный день? Одни гадости…

– Ветеринара вызвать, чи шо. Если его усыпят…

– Применительно к людям так бы рассуждали! Он ноги переломал, давайте его усыпим!

– А чем мы ему поможем? Не домой же тащить.

– Вот она, твоя половинчатая жалость! Вроде как жалеешь, мимо пройдешь – покормишь, я помню, что ты у себя в микрорайоне дворняжкам объедки таскал, а себе домой забрать слабо?

– Не повторяй слова Тайлера, что он кричал в телефон жене покойника.

– Ты же понимаешь, что Джексон сам умер?

– Тю!

– Кошмар, да?

– О живых думать надо…

– Попраздновали… Мужик умер, батя сидит, вокруг менты топчутся…

– Мия, спокуха! Не моги реветь. Уже глаза на мокром месте.

– Да, это не твоего батю посадили!

– Выпустят твоего папика! Он же этого инфарктника пальцем не трогал.

– Ага! Копы найдут, за что человека за решетку упрятать! Знаешь же нашу полицию! Повесят на него все преступления в микрорайоне! Посадят. Найдут, за что. За незаконную торговлю сталактитами и сталагмитами.

– Это шо? Наркота?

– Чукча!

– Тю, ничего с ним не сделается!

– Ну да… Я тоже надеюсь… Тетка Тереза – она совсем дурная или прикидывается?

– Она мстительная. Я так понял, мать твоих младших, но он с ней не живет.

Мия кивнула.

– А сейчас там жить буду одна я, решила присмотреть за батиным домом. Надо будет в мою квартирку сходить, забрать мои вещи… Блин, батю посадят, а я ему передачу носить буду!!!

– Успокойся! Не посадят.

– Так что с травмированной собакой делать будем? Что ты мордаху воротишь? Пусть тут валяется, плачет, чтоб пришли бомжи и съели?

– А что ты от меня хочешь? Ходить кормить могу. Но домой… нет. Здоровую не уберег, соседи отравили. У меня ни с кем не получается, ни с людьми, ни с собаками.

– Ко мне потащим, – сказала Мия. – В смысле к бате.

– Тю…

– Что ты хотел сказать?

– Не важно.

– Помоги собаку нести. – потребовала Мия, руководствуясь умозаключением, что мужчины должны тяжести таскать.

Трент осторожно взял на руки собаку, а Мия забрала у него нетронутую жертвой ДТП колбасу, отоварилась в киоске (она не кормила собак сухим кормом, а варила им кашку с мяском или обрезью), и наши герои направились в дом Тайлера.

– Ты будешь за ней ухаживать?

– Да. Я знала двух собак… ну, на выгуле познакомилась. Одного овчарка порвала, и его парализовало… Волочил задние лапы, и хозяева не бросили. Он у них еще пять лет жил. Хоть и не ходил, а ползал. А второй – такса, у него тоже был паралич задних лап, не знаю, почему, к этой болячке порода предрасположена. Когда он заболел, его хозяева вынесли из дома, положили под кустик. И баба говорит: «Выздоровеет – сам прибежит, а не выздоровеет – и хрен с ним». А тут бомж мимо проходил. Подходит, спрашивает: «А можно я его возьму? » – «Да, типа, бери». Схватил таксу и понес. Что он там есть будет, такса же, на них мяса нет…

– Ладно бомж, он голодный. А хозяева – гопники, – сказал Трент, хотя не был уверен, что если бы у него была собака и у нее бы парализовало задние лапы, он бы ее не усыпил.

– Все люди – гопники, – сказала Мия.

– Я тоже так считаю. А Твигги возражает: «Нет, все люди – клоуны».

– А у него собака есть?

– Был. Йоркширский терьер. Миком Джаггером обозвал, в честь… Мы уезжали на гастроли. И он отдал какому-то из своих мужиков, а тот выпускал без поводка, типа, сам погуляй, придешь. И, естественно, Мик не вернулся.

– Вот как ты говоришь – чукчи! Разве ж можно собак отпускать без поводка, они ж с асфальта тампаксы хватают, презервативы, туалетную бумагу! Другой вопрос – на фига эти гопники такую гадость на улицах кидают, но это уже людская культура, точнее, отсутствие таковой. И собаки без поводка теряются, травятся дохлыми крысами, презервативами спидоносцев… Я своих собачек без поводка из квартиры не вывожу. В одной руке две, в другой три.

– Ты шо. – сказал Трент, подходя к кирпичному дому за металлической решеткой. Вот он, дом Тайлера, можно будет наконец положить травмированного пса на подстилку, и пусть Мия с ним возится, а он наконец руки вымоет.

– Чучмырик говорил, что я больше внимания на собак обращаю, чем на него.

– Вот почему вы расстались.

– Да. А кто им поможет, не все ж такие, как я! А я одна не могу всех бродячих собак у себя приютить!

– Тебе бы в питомнике для бездомных собак работать.

– Лос Анджелес – такой большой город, а питомника для бездомных собак нет!

– Вот же ж блин.

– Надо нам с тобой самим организовать!

– В смысле?

– В прямом. Пойдем на аудиенцию к мэру, будем выбивать помещение под приют для собак. И финансирование. Ты ж мне поможешь??? Только не завтра, я завтра в КПЗ поеду, к бате, с передачей… Так что ты хотел мне сказать?

– Ты хочешь помочь сразу всем… И отцу, и собакам – сразу всем собакам в городе. А сама себе не можешь?

Мия открыла ворота, и Трент занес собаку во двор. Они зашагали к дому… Последние шаги, наконец-то – у Резнора уже руки отваливались, а собака с перебитыми лапами доверчиво прижималась к нему, надеясь, что ее не ждет впереди мясницкий нож.

– Неногмальные!!! – поприветствовала их Лив. – Оп-пять вмест-те! И еще од-дну соб-баку п-пгитащили… Маньячка!!!