23 серия - Султан и наложница

Маша не сразу решилась снова открыть крышку сундучка со странными книгами. Но любопытство победило грустные воспоминания, и Маша решилась! Она откинула резную крышку сундучка, взяла первую попавшуюся книжку и открыла её наугад, посередине.

Вот, что она прочла:

« …прелестная и прекрасная, с насурмлёнными глазами, алыми щеками и белым лбом. С волосами чёрными и блестящими, как агат. С пальцами белыми и пухлыми (а кончики пальцев были окрашены хной). С ногами прямыми и стройными, с бёдрами пухлыми и тяжёлыми, как мешочки с золотым песком, и с задом широким, как таз, и со станом тонким, как горло кувшина, гибким, как лоза и стройным, как кипарис.

Её язык был сладким, как мёд, а губы – алые, как цветок и желанные, как вода в пустыне. Её груди подобны были двум гранатам, с нарумяненными сосками, и колыхались они, как полное молока вымя, когда девушка шла.

И бёдра её дрожали при движении, и походка её была горделивая и грациозная, жеманная и изнеженная.

И когда её обнажили перед султаном (а она этого не хотела), султан удивился её красоте и прелести, и сказал: «О, визирь, поистине эта девушка прекрасна, слава Аллаху! Я беру её в свой гарем и желаю остаться с нею наедине. »

Тогда визирь сказал: «Слушаю и повинуюсь, о, господин! » И он дал купцу, сколько тот просил, и ушёл. И купец тоже ушёл. И с ними ушёл евнух Али и невольники с невольницами.

Тогда султан ласково заговорил с девушкой и протянул ей руку и велел взойти на ложе. И она взошла (а была она совсем голая), и бёдра её подрагивали, и грудь колыхалась, а соски торчали. И султан захотел приблизиться к ней, ибо сказал поэт:

«Увижу прекрасноликую, и чем я дальше от неё, тем горше мне…

А стОит приблизиться к ней, и печаль уже забыта»

Тогда султан снял свои одежды, взял девушку за бёдра и положил её на ложе. И он стал целовать её грудь, сосать её соски и мять её бёдра. А между бёдер было нечто, похожее на губы верблюда, привлекающее взоры и веселящее дух.

Султан тесно прижался к девушке и почувствовал её груди и живот, и то, что было у неё внизу живота, и его зебб поднялся и он захотел её.

И тогда султан взял её ноги и положил их себе на бёдра, и он крепко взял её руками за зад, и вонзил свой зебб ей между бёдер, а она громко закричала и стала плакать. И увидел султан, что она невинна, что она - жемчужина несверленая и кобылица необъезженная, и султан обрадовался и насладился ею, и пушка выстрелила, и крепость пала, и заряд попал в цель.

И возвеселился его дух, и плоть его ублажилась, и он снял с пальца золотой перстень с изумрудом и жемчугом, и надел девушке на палец. И он снова стал целовать её и играть с ней, пока она она не развеселилась.

И полюбил её Султан великой любовью, больше которой нет на свете. И пообещал сделать её своей любимой наложницей.

А она стала танцевать перед ним, и бедра её дрожали, а живот был, как белая чаша и пупок вмещал целый унт розового масла. Её груди колыхались, а она поднимала руки и улыбалась и веселилась.

Тогда зебб его снова поднялся, и султан опять захотел Зум-зум (так звали девушку), и он…»

Маша захлопнула книжку. Щёки её пылали. Грудь неровно вздымалась. Она бросила книжку в сундук и с грохотом захлопнула крышку.

Потом подошла к старинному зеркалу и приспустила с плеч тонкую сорочку, в которой собиралась ложиться спать. Она долго разглядывала в венецианском стекле свои прелестные груди с нежными сосочками, и даже протянула было пальцы к коробочке румян… но, словно обжегшись, резко одёрнула руку, быстро вспрыгнула на постель и кликнула горничную, чтобы затушила свечи.

(Продолжение следует.)