Амазонка

... Заросшая травой, давно нехоженая тропка исчезла, залитая стоялой зеленоватой водой с прелым запахом. Дальше был виден островок, за ним еще один, а дальше, на пологом берегу протоки, виднелось продолжение тропинки. Паренек лет двадцати пяти, с рюкзачком за спиной и в выпачканных грязью кроссовках, потоптался в нерешительности, сжимая рыболовные снасти в руках – импортный спиннинг и просто бамбуковое удилище. Сложенные коленами, одно в другое, эти снасти казались просто набором палок. Нет, рыбалка явно не получится... Время – уже полдень, а он еще не дошел до обещанного озера с обилием непуганной рыбы. Быть может, оно за этим болотцем...

Рыбак прыгнул на островок и тут же, чувствуя, что эта болотная кочка, поросшая скользкой слизистой травой, уходит из-под ног, перепрыгнул на следующую кочку. На ней он не удержался, отчаянно изогнулся телом и упал в протоку, вытянувшись живым мостом между кочкой и берегом. Кочка ушла в сторону, отброшенная судорожным усилием напрягшихся ног, а руки упали на травянистый берег – так, что между ними, сжимавшими удилища, оказался невысокий кустик. Это и спасло его. Он попытался встать на дно, но ступни провалились в густое и цепкое переплетение каких-то корней и трав, его потянуло, стало зазасывать вниз, под берег, грозивший отвалиться вместе с этим кустиком и похоронить его под собой. Паренек уже всерьез испугался, но сообразил, что не надо делать лишних движений и стал потихоньку подтягиваться, крепко держась за концы удилищ, вытянул себя из коварной ловушки. Ползком выбрался на кочковатый, прогибавшийся под телом берег, и так же, ползком, добрался до твердой почвы.

Выжав и встряхнув мокрую одежду, он пошел болотистым подлеском, миновал сырой и мрачный ельник, отметив, что там немало грибов, затем вышел к соснам. За ними в лощинке весело журчала неведомая речушка с листьями кувшинок по берегам. Быть может, она как раз и впадает в это богатое рыбой озеро. Рыбак приободрился, стараясь забыть о пережитом страхе, зашагал бодрее.

Одежда на нем уже почти высохла, когда он заметил, что деревья расступились и речушка, растекаясь прозрачными ручьями на галечном плесе, впадает в небольшое озеро. Легкий ветерок рябил его синеватую поверхность, противоположный берег зеленел сплошной стеной деревьев. Рыбак выбрался на берег, присел в тени и снял рюкзачок, собираясь перекусить. Он достал было сверток с бутербродами и потянулся за термосом, но вдруг услышал собачий лай. Справа, на пологом травянистом берегу крошечного заливчика, стоял деревянный домик. От крыльца тянулась тропка к деревянному настилу-пристани, с привязанной к нему лодкой.

Он вскоре подошел к этой бревенчатой избушке, сложенной из потемневших стволов, вычурно и крепко. Высокое крыльцо с перилами, окна с резными ставнями и наличниками, затейливый балкончик под островерхой крышей – там было что-то вроде мансарды. Дверь была закрыта, но без замка в петлях и ставни окон – тоже прикрыты. Веселый заливистый собачий лай удалялся, слабел где-то между плотно стоявших сосен. Похоже, что хозяева только что ушли куда-то по своим делам, но не надолго – не стали запирать дверь на замок, не боясь непрошенных гостей в лесной глуши....

Паренек осмотрелся и прикинул – а ведь хорошее место для рыбалки. Можно рыбачить с этой пристани, а можно отойти подальше и присесть вон на тот пенек. Закинуть удочки и перекусить не спеша... Но сначала надо отмыть кроссовки от налипшей грязи и поставить сушить на этот причал. Он сделал это и тщательно отмыл стельки кроссовок, разложил на деревянном настиле, затем стал разматывать удочки и вдруг уловил краем глаза, что за ним кто-то наблюдает внимательным и не очень добрым взглядом... Он вскинулся и резко повернул голову – в открытом настежь окне возле крыльца четко виделась облокотившаяся на подоконник девушка – очень красивая, как ему сразу показалось. Густые, темно-русые волосы спадали ниже плеч с высоколобого и большеглазого лица, прикрывая высокую грудь, темно-синие миндалевидные глаза следили за ним спокойно и чуть насмешливо. Стало понятно – ставни были прикрыты и эта девушка смотрела на него через щель, прикидывая – кем и каким может оказаться

незваный гость. Раз приоткрылась вот так – открыто и смело – гость показался ей неопасным и где-то даже простоватым.

Оба поняли, что заметили друг друга и притворяться дальше уже не имело смысла.

-Здравствуйте! – Громко сказал он, заметив, что рядом с девушкой в окне виден ствол какого-то оружия. – Не стреляйте, пожалуйста, я совсем не опасен!

-На кой ты мне нужен, патроны на тебя тратить. – Спокойно ответила она.- Тоже мне, Робин Гуд... Заходи, если хочешь, у меня как раз обед готов.

Он не заставил себя ждать и вскоре сидел за столом среди просторной комнаты с деревенской печью. Она налила в расписную деревянную миску щей из чугунка и положила рядом такую же расписную деревянную ложку.

-Ешь! Пока добрая...

Он торопливо прихлебывал наваристые щи, прикидывая – откуда здесь мясо и прочие овощи, нужные для таких вкусных щей. Не говоря уже про хлеб – пышный и душистый. Она тоже ела с аппетитом, потом сказала.

-Мама и бабушка ушли на станцию – в город поедут. Как раз перед тобой ушли и собачка, Пират, за ними увязалась. У меня в городе тетка живет, мамина сестра. Я нее живу, учусь в институте. В Лесотехническом...

-В Лесо... каком....- не понял он. – Я, в общем-то тоже студент, - добавил он извиняющимся тоном. – Учусь в университете, журфак заканчиваю.

-В Лесотехническом. – Повторила она. – Буду специалистом по лесному хозяйству. И мне это нравится... Я люблю лес.

-Это видно, - заметил он. – Любишь ты лес. И охотиться, наверняка, любишь. Вон ружьишко у тебя какое - я такого сроду не видел.

-Это – «Белка». – Ответила она. – Снизу ствол 32-го калибра, а сверху мелкокалиберный. Можно стрелять дробью и пулей. И тебя хотела пристрелить, когда показался из лесу. Думаю – а вдруг бродяга, беглый из лагерей. Здесь много всякого народу....

-И рыбу, наверняка ловишь, - заметил он. - Ведь озеро-то под боком.

-Рыбу – нет. А охотиться люблю. Зимой, когда снегу полно. На зайцев, на рябчиков, да на куропаток. А по весне – на глухарей. Так красиво! А рыбу мой дедушка любил ловить. Он и дом этот построил. Ох, он интересный был, мой дедушка! Статьи писал, с учеными переписывался. Чтобы лес беречь. И меня так любил... А ты на кого учишься?

-Я же сказал – журфак заканчиваю.. В газетах должен работать. В издательствах, на радио, на телевидении... Но не хочу теперь! Жалкое, в общем-то, занятие, не серьезное – этим не прокормишься, если врать не хочешь.

-И много наврал-то уже? Вроде видела такую рожу в областной газете. Только с бородой и трубкой во рту...

-Бороду сбрил на лето, а трубка – так, для понту. Много написал всякой туфты, даже книгу издал под чужим именем – о том как надо выращивать мясомолочный скот. Похвалили... Романы писал о страстной любви, тоже под чужим именем, сценарии и пьесы... А платили – как материли сквозь зубы. Копейки... Нет, лучше бы пошел я сразу в Лесотехнический! Ей богу! А сюда забрел из дома отдыха. Мужику знакомому дали бесплатно путевку, а он не смог поехать и предложил эту путевку мне, сказал, что здесь рыбалка хорошая, на лесных озерах. Ну, я поехал... Только скука оказалась смертная, в этом доме! Пошел сегодня с утра искать озера. И вот нашел как-будто..

Он вдруг подмигнул ей, бросив заинтересованный взгляд на тугую грудь под легким платьицем, похожим на ночную рубашку. Она усмехнулась томно и насмешливо, собрала миски и соскребла остатки в ведро под умывальником. Затем сполоснула руки и встала, облокотившись, у раскрытого окна. Синевато-темная озерная гладь за ним была прорезана широкой золотистой полосой заката. Тихо было вокруг и одуряюще остро пахли травы. Веяло смолистой прохладой сосен...

Он тоже подошел к окну и встал рядом с нею, с волнением вдыхая соломенно-свежий запах ее волос и всего молодого здорового тела. Слегка прижавшись к ней, как бы желая лучше рассмотреть пейзаж за окном, оперся левой рукой о подоконник и положил ставшую горячей ладонь правой на выпиравшие под тканью тугие ягодицы. Сразу со сладким возбуждением поняв, что девушка без трусиков. Да и на кой они ей здесь, одной, в лесной глуши... Сдерживая учащенное дыхание, он уткнулся лицом в душистую копну волос и припал пересохшими губами к нежной шее. Рука приподняла легкую ткань и ладонь жадно припала к бархатисто-прохладным ягодицам, скользнула между ними. Она глубоко вздохнула, сдернула через голову платьице и вдруг шагнула назад, опираясь руками о подоконник и выгибаясь еще сильнее, повернув к нему полноватые жарко дышавшие губы. Он почти со стоном припал к ним пересохшим ртом в жарком поцелуе-засосе, втянул в себя ее упруго-влажный язычок... А рука уже нащупала под тугими ягодицами, поднявшимися над изогнутой талией, влажную щель между шелковистых волос. Изнемогая и задыхаясь в возбуждении, торопливо расстегнул джинсы, они упали на пол, следом упали трусы и длинный, одеревеневший от прилива горячей крови, член уперся ей между бархатисто-нежных ягодиц.

-Не туда! – Простонала она, задыхаясь тоже. – Я так не люблю... Ниже...- Она выгнулась еще сильнее, он переступил ногами, освобождаясь от лежавшей на полу одежды, провел набухшей головкой члена по влажной щели и судорожно захватывая воздух открытым ртом, вогнал ее глубже. Она вдруг сжала ягодицы и повернула к нему голову.

-Слушай! Поцелуй меня там, очень прошу...

Он торопливо упал на колени, на свои джинсы и припал жадно дышавшим ртом к влажной щели между шелковисто-курчавых волос с томительно-дурманящим ароматом. Она, глухо постанывая, приседала, приподнимая и опуская матово-белый раздвоенный зад, завела руки назад и раздвинула ягодицы шире, чтобы он плотнее мог припасть губами к набухшему клитору. Потом убрала руки, оперлась уже на лавку, стоявшую под окном, развела ноги еще шире и выдохнула.

-Давай...

Он встал с колен, оперся горячими ладонями на ягодицы и подрагивая от возбуждения, вогнал торчавший член в набухшую, раскрывшуюся розоватым бутоном щель. Глухо постанывая, вогнал еще глубже, упершись головкой в упруго-податливую матку и долго резкими толчками пытался вогнать ее еще глубже. И когда онемевший и вдвое удлинившийся член, ставший как бы чужим, до сладкой доли уперся в матку, она вскрикнула, ее лоно судорожно сжалось и струя горячей спермы брызнула вглубь этого лона.

Он припал губами к ее поднявшейся спине, осыпая поцелуями, и крепко ухватил ее набухшие груди, сжал до боли торчавшие соски. Она устало выпрямилась, встала на широко расставленные ноги , налитые бедра матово отсвечивали в наступавших сумерках. Упругое сильное тело слегка расслабилось и она как бы повисла на его еще твердом члене, загнанном ей сзади между ног... Он продолжая сжимать ее груди, присел на лавку – так, чтобы оказалась между ног - и она широко раскинув бедра, завела их за его колени, продолжая сидеть на туго упершемся члене.

-Хорошо... Сказочно хорошо. Как во сне...- Жарко прошептал он, зарываясь лицом в душистые волосы. Она продолжая расслабленно постанывать, нашупала его мошонку под членом, упершимся в матку, и стала разминать ее. Он вскоре почувствовал, что томительно-острое возбуждение вновь охватывает его, задышал чаще, чувствуя, что член опять напрягается, деревенеет...

-Пошли на улицу! На берег...- Сказала она вдруг. – Подними и вынеси меня вот так – сможешь...

Он крепко ухватил ее под прохладные бедра и удерживая на члене, вынес ее на берег озера. Здесь, возле пристани, густо росли широкие и мягкие листья лопухов. Бережно опустил на них свою ношу и она широко раскинув руки, припала лицом к этим листьям, высоко подняв зад над расставленными коленками.

-Давай!...

И он опять, но уже долго и вскрикивая в изнеможении, вгонял и вгонял член в набухшее сладостно-податливое лоно, чувствуя головкой упруго прогибавшуюся матку...

Потом они долго купались в чистой прохладной воде озера. Над деревьями возле берега появился серебристый диск луны и вечер этот окончательно стал сказочным...