Великий Кулинар

Только для утончённых безумцев, не ограничивающих себя в своих эротических фантазиях!

Посвящается Арт Папе – несравненному кулинару, эстету, философу, дизайнеру, писателю – и человеку совершенно особого дара: не имея многого, владеть всем!

Впервые мы встретились... а так ли уж это важно, где именно? В антикварной лавке или в зоопарке, на выставке, в детской хоровой студии, в поезде, да хоть в церкви, наконец! На самом деле место – это всего лишь точка в пространстве, где всё было подготовлено для нашей неизбежной встречи.

Он увлекал – сразу, с первого взгляда, первого слова - и с ним было легко расставаться. А разница в возрасте придавала нашему общению непринужденность и простоту разговора дяди с племянницей за чайным столом под старой яблоней на даче.

Кто он? Леонгард. Сальвадор Дали. Архивариус Линдгорст. Роберт Гук. Просперо. Джон Ди. Саламандр. Леонгард.

Он был гением. Да – просто обычным заурядным гением. Великий Выдумщик и Изобретатель, он с детской радостью и смелостью комбинировал не просто не подходящие, а скорее взаимоисключающие виды искусства, науки, техники, наполняя  нано-технологии знаниями дагонов и толтеков, разбрасывая ослепительные брызги геммологии и метафизической поэзии по мертвячине статистики и методологии, соединяя в причудливом узоре мистерии средневековья с квантовой физикой.

Но подлинной страстью его была механика, замешанная на мистике, живописи и психологии. Создаваемые им шедевры были изысканно и утонченно эротичны, они излучали загадочные импульсы вожделения, пронизывали токами влечения...

Сказать про него, что он – выше всех условностей и приличий, было бы просто глупо. Он жил и творил совершенно в другом измерении – вне морали, в обратном отсчёте от правил поведения и прочей ерунды; при этом в своей безумной погоне за совершенством он был намного чище и куда более искренним, открытым и целеустремлённым, чем чинные и благопристойные обыватели, тщательно замалёвывающие свои тухловатые страстишки мохнатой кистью добропорядочности...

Натура страстная, волевая и цельная – за что я его бесконечно уважала; а он ценил во мне женщину, которая согласилась играть в его игры по его правилам.

Причём - всерьёз!

- Я приглашаю тебя на ужин, - протянув мне руку в галантном полупоклоне, торжественно произнёс он. – Только главным блюдом будешь ты сама!

Уже достаточно хорошо зная его, я не содрогнулась от ужаса, представив Маэстро обгладывающим мои косточки. Сегодня он был просто великолепен - в ярком лиловом плаще и при шпаге! Мы выходили из нашей любимой кондитерской – и даже там, где к нам уже привыкли, люди всё равно провожали нас удивлёнными – с долей восхищения - взглядами, тонкими понимающими улыбками.

Мы в студии его дома – такого же загадочного и непредсказуемого, как и сам хозяин. Принимая ванну, можно внезапно оказаться в кромешной тьме – и проникающее из стен мерцание постепенно становится физически ощутимым, скользит по коже мягкими прикосновениями – а сама ванна вдруг поднимается -  медленно, плавно, торжественно, под мощно гремящие откуда-то сверху готические гимны – прямо к потолку... или это он сам спускается, чтобы укутать тьмой, поглотить, раздавить бархатом непроглядной ночи...

Мастерская  занимает весь верхний этаж – и представляет собой нечто невероятное! Это и студия художника, и кабинет алхимика, и подсобка механика – и, конечно же,   выставочный зал его удивительных творений – парящих под стеклянной крышей, располагающихся в строгом порядке по стенам - на шкафах с красками, кистями, деталями, тканями, колбами, приборами, ароматическими солями и растворами, порошками и музыкальными инструментами, кальянами и сухими травами – чего тут только нет!

Восточные благовония или пряный запах свежескошенного сена, изысканные ароматы весеннего сада на рассвете,   или терпкие – перезрелого на знойном солнце винограда – никогда не знаешь, что ждёт тебя здесь сегодня!

На сей раз это был знакомый с детства запах праздника – только что нарезанных овощей, запекаемого в духовке мяса, свежих фруктов, шоколадного торта и ванильного крема – запах радостного возбуждения, ожидания удовольствия!

Он нацепил поварской колпак цвета ангелова крыла, выложил меня  на живот -  на старинный деревянный стол – и приступил к священнодействию, держа в руках до блеска отполированный деревянный молоточек для отбивания мяса...

Первое прикосновение остренькой щёточки – лёгкое покалывание по загривку и вверх, вдоль по шее - заставило меня вжать голову в плечи от удовольствия – щекотно – и мурашки возбуждения побежали по спине... Молоточек походил немного по плечам, пока мурашки не добежали до чувствительнейшей точки моего тела  - ответом на это было блаженное тепло, разлившееся внутри... Чуть касаясь, осторожно поцарапывая, двигался молоточек по позвоночнику, ниже и ниже – до аппетитных половинок, там он потрудился на славу! Полностью расслабленная, я ждала, что же дальше – и вот рукоятка молоточка плавно скользнула между половинок, и ещё немного глубже... боже, как хорошо!

Не особо задержавшись там,   острые коготки молоточка промчались по ногам вниз, оставив меня в состоянии предвкушения следующей ласки...

Оливковое масло с базиликом – он втирал его сильными, умелыми движениями мне в кожу – начав со спины, нежно пройдя по рукам рядом с подмышками - от чего по коже кругами растеклись сладко ноющие волны блаженства, скользнул вниз по рёбрам, слегка выпустив ногти – незамедлительно тысячи упоительно покалывающих изнутри иголочек метнулись во все стороны... Спустился к талии и запустил длинные пальцы, скользкие от масла,   мне на живот. Я была уже готова замурлыкать, когда он дошёл до попы, полил её маслом прямо из бутылки – тонкая струйка просочилась между, его палец последовал за ней, лаская меня, продвигаясь все дальше и дальше, неторопливо, спокойно – и, когда я уже изнемогала от желания почувствовать его пробирающимся туда, к самому заветному, уже источающему влагу, истомившемуся  - он достиг той звенящей точки, сладко массируя её – и удержать стон наслаждения было просто невозможно...

Внутренная сторона бёдер отозвалась разлившейся негой на скольжение его рук, вниз по щиколоткам к ступням – каждый пальчик в отдельности – и слизнуть масло с подушечек пальцев, щекочуще-волнующее ощущение его языка... и по стопе к пятке... обморочно приятно...

Перевернул меня на спину, плеснул масла щедро – и все более широкими, сильными движениями, быстро по ногам вверх - минуя, будто и не замечая, как потянулось к нему в томлении оно, моё сокровенное – и ласково к животу, по кругу – и слегка по рёбрам, чуть задевая ногтями... к груди, скользнул ладонями, обхватил – и сжал между пальцами соски, мгновенно отреагировавшие, жаждущие его прикосновений, ещё, ещё...

Взял на руки, перенёс к солярию – положил на спину, погладил, провёл указательным пальцем между грудей, к пупку, ниже – опять избегая встречи с заветным, ноющим... Улыбнулся – опустил крышку.

Минут через пять я полностью разомлела - в жаркой полудрёме, переполненная предвкушением блаженства, изнывающая от любовной лихорадки... преддверие рая...

Холодные пальцы дотронулись до ступней, вызвав дрожь сладострастия - неторопливо, едва касаясь моей кожи чем-то холодным и мягким – сливки? сметана? крем? - он плавно разводит мои ноги слегка в стороны, моё естество рвётся навстречу его мудрым пальцам... Внезапно что-то овальное входит внутрь – грецкий орех? – нет, поверхность гладкая и влажная – лёгкое поглаживание – и пальцы быстро сбегают вниз по ногам...

Ещё пять минут – и моя жажда обрести то наслаждение, к которому меня так долго и замысловато ведут – становится почти невыносимой!

И в тот момент, когда я готова закричать от раздирающего меня желания – крышка откидывается – Маэстро надо мной, без колпака, серьёзен, как никогда.

Аккуратно переложил меня на огромное блюдо, сверкающее пепельной голубизной неизвестного мне металла  - гладкая прохлада возбуждающе  скользнула по горячей коже. В его руках - удивительные серебрянные приборы, вилка и нож, блестящие ручки которых выполнены в виде фаллоса в наивысший момент возбуждения! Мне захотелось почувствовать, каковы они на вкус – и как только я приоткрыла рот и кончиком языка провела по верхней губе, один из фаллосов – вилка - немедленно оказался у моих губ, я лизнула его – нет, это не серебро – тёплое, гладкое что-то – взяла в рот – полная имитация настоящего фаллоса, даже по ощущению!

Тем временем второй прибор неторопливо направился в объятия моего изнывающего лона, заполз внутрь, доставив мне неизъяснимое удовольствие, потом призадумался, замер – и закружился вокруг звенящего источника, источающего сладкие импульсы, рвущегося к пику наслаждения...

Второй фаллос расстался с моим языком – и всеми своими четырьмя зубчиками вилки начал прогуливаться по моему трепещущему телу, задержавшись на груди... по рёбрам, легонечко поцарапывая, щекотно возбуждая, по бокам до талии – и обратно, по внутренней стороне рук, вниз и вверх – и снова, снова...

А фаллос-нож был уже в секунде от того, чтобы заставить меня кричать от восторга, я инстинктивно поднималась все выше и выше, сливаясь с ним, не отпуская ни на миг от себя – и в этот момент второй фаллос аккуратно воткнулся в меня сзади – за долю секунды до того, как огромная волна закрутила меня в вихре экстаза, и вопль совокупляющейся львицы вырвался из моего горла...

И тогда Маэстро, ласково распутав узел, в который завязала меня страсть, извлек из меня нечто в золотой сеточке – я присмотрелась – это была гиганская маслина, влажная от моих соков, пропитанная ими...

Как драгоценнейшее – редчайшее – великолепное – изысканное кушанье, медленно опустил он маслинку на старинную фарфоровую тарелку, разрезал пополам – и с видом величественным, в приступе священного безумия – смакуя, наслаждаясь, урча от удовольствия – проглотил обе половинки одну за другой!

Он торжествовал. Потом выражение грубочайшего удовлетворения осветило изнутри его бледное худощавое лицо – и он взглянул на меня – неописуемая нежность и благодарность светились в его глазах цвета редкого металла.

- Спасибо тебе, – еле слышно прошептал он.