Примерный отец и комплектующие. Серия: Рассказы отец ебет дочь

Дома Шульдих надолго заперся в душе, потом посмотрел на часы, приготовил мясо, поставил чайник, откупорил коньяк и стал дожидаться пробуждения Са.

Самаэль проснулся как только из кухни потянуло жареным мясом. Так как молодой организм всю ночь усиленно трудился, то дракон проснулся крайне голодным. Зверски, так сказать. Натянул на себя футболку, принюхался. В доме пахло кровью. Едва уловимо, но все же... Мертвой драконьей кровью. У нее более резкий, специфический запах. Мальчик передернул плечами и, шлепая босыми пятками по полу, отчаянно протирая глаза, вышел на кухню.

- Доброе утро, папа, - улыбнулся. - Ты, что, спать не ложился?

- Не спалось, - улыбнулся Шульдих виновато и передёрнул плечами. Он очень старался переспорить не лучшую свою сторону, апеллируя к тому, что пойти и убить было его личным, осознанным решением, а значит, мальчик точно ни в чём не виноват. - Как себя чувствуешь, малыш? Сейчас поедим, потом... и не спорь со мной! - чаю попьёшь, а там придумаем, чем заняться. Реноа сказал, что всё будет только на пользу.

- Чай?! - Са посмотрел на Шульдиха, как на предателя. - С сахаром хотя бы? - вздохнул, понимая, что все равно придется пить. Да и отца не хотелось огорчать своими капризами. - Я себя хорошо чувствую, спасибо, - тепло посмотрел на Шульдиха. - Только голодный... Такое ощущение, что меня переехал танк и Реноа меня от этого лечил.

- Где-то так оно и было, - кивнул Шульдих. - Чай - да, с сахаром.

Положил на тарелку два куска мяса и поставил перед Са. Самому есть не хотелось. Наелся ещё ночью. Сердце дракона - это тебе не баварские сосиски.

- А ещё мы поговорили с Реноа, и пришли к выводу, что не слишком я тебя и травмирую. Ну... Только внешне. Так что этот вопрос мы уже решили, и теперь нам обоим переживать не о чем. Просто ты недолечился немного, и Реноа всё это исправил. И ещё... Шаэн больше к тебе не прикоснётся. Десятой дорогой обходить будет. Я провёл ему воспитательную беседу.

- Здорово, - мальчик кивнул, счастливо пялясь на отца. - А Шаэн... Спасибо, папа, - сел напротив мужчины и с аппетитом начал поглощать мясо. - Вкуснотища, - довольно облизнулся. - И прости, что из-за меня тебе приходится проводить с кем-то воспитательные беседы. Мне неловко как-то... - повел плечом, уткнувшись взглядом в тарелку.

- Ну, я же твой отец, Са, - как-то неуверенно пожал плечами. Наверное, он и сам до конца не верил, что это весомый аргумент. - Ты, конечно, и сам можешь за себя постоять, но у меня просто с терпением проблемы. Достали. И он, и его семейка. Зелёный теперь если и будет летать, то только если пнуть его хорошенько.

- Что? - едва не подавившись куском мяса. - Как это? Хотя... Наверное, сейчас я не хочу этого знать, - твердо. - Ты зиму в принципе любишь? Снег, мороз, все-такое...

Шульдих встал, заварил мелкому чай, откупорил бутылку коньяка, сделал пару глотков и снова сел напротив сына.

- Не знаю. Наверное, люблю. Не помню, когда в последний раз видел снег.

- А настроение его увидеть есть? - осторожно так. Косится на чай, потом долго дует на него, прежде чем отпить.

- Надо попробовать, там и узнаем, - улыбается Шульдих. Правда, улыбаться получается с трудом. Но внутренние проблемы - то совершенно не повод огорчать Са.

- Папа, - доел мясо, помыл тарелку и вернулся пить чай, - что случилось?

- Са, у меня очередные споры с самим собой. Скоро ты к этому привыкнешь, и тебе не будет это прям настолько волновать. Это, наверное, возрастное. Анализирую свои действия и не всегда остаюсь собой доволен, - пожал плечами. - Для меня это почти естественно. Не переживай сильно, ладно? Просто хреново тебя лечили, чуть не убили. А я пошёл и убил их. Всё в порядке.

Са крепко задумался. Так крепко, что выхлебал весь чай. И, кажется, попросил добавки.

- Значит вот оно как... - постучал по кончику носа. - Хорошо, пап, я не буду волноваться. И постараюсь не донимать вопросами. А скажи, папа, поразмяться твои споры с самим собой не мешают? Заодно и снег увидишь.

- Не мешают, конечно. Ты сейчас допьёшь чай, я сейчас выпью немного коньяка и пару таблеток от головной боли - и я весь в твоём распоряжении. Пойдёт? - Шульдих виновато улыбнулся. - Извини, сына. Твой папка плохой солдат. Он слишком много думает.

- Я тоже много думаю... Знаешь, папа, из-за драконов голову себе не морочь. Я тебе, как представитель драконьего племени говорю, - допил чай и улыбнулся. - Убил их - им зачлось. В гетто не попали за нарушение лекарского долга. Что бы ты с ними не сделал перед смертью - это детские шалости по сравнению с жизнью среди диких.

Помыл чашку, подошел к мужчине и поцеловал в щеку.

- Я в душ и сгоняю за вещами. А потом весь в твоем распоряжении.

- Давай, - улыбнулся Кирхен и легонько шлёпнул Са по филейной части, отправляя в душ. - Я пока приведу себя в порядок.

- Я люблю тебя, папа, - тихо рассмеялся, скрываясь в душе.

- Я тебя тоже люблю, сына... - выдыхает под нос Шульдих, кода дверь закрывается. На самом деле слова Самаэля совершенно не очистили совести оберштурмбанфюрера. Скорее наоборот. Теперь он думал, что Шаэны по крайней мере слишком легко отделались, и им бы в гетто. В общем, окончательно запутался в ощущениях и мыслях. А потому - сделал ещё пару глотков коньяка и отправился в комнату, отрывать в тумбочке "таблетки от головной боли".

Самаэль быстро справился с водными процедурами, пулей вылетел из душа и разгрузив сумку, оделся и, на ходу бормоча что-то вроде "пап, выдели мне полку в шкафу", выскочил из дома.

Плюнув на полеты, пешком пробежался до особняка. Ну и что, что он на другом конце города? Вокруг снега по макушку, сверкает солнце и мороз щипает щеки! Са очень ждал зиму. И теперь радовался, как ребенок. Коим в общем-то и был.

Засмотревшись на окружающую благодать, мальчик не заметил увесистой порции слежавшегося снега, которая прилетела ему в лицо.

- Балалайка! - возмущенно фыркнул Са, отряхиваясь от снега. Холод ему был ни по чем, но мокрая одежда раздражала. - Что это за акция протеста против гостей?

- А? - из-за ближайшего сугроба высунулась сначала голова Рихарда, а потом, серого дракона.

- Говорю - осторожнее, я иду, - проворчал Са. - Ты что делаешь?

- Снег разгребаю, - пожал плечами мужчина. - Все разъехались. Так что кроме меня этим заняться некому, - дракончик, который устроился в капюшоне куртки Милохе и вцепился лапами в воротник, кивнул.

- А дракон чей? - прищурился Са.

- Без понятия, - продолжая расчищать дорожку к дому. - Реноа попросил приглядеть, пока Патрика дома нет и он не рассказал какие мы мудаки.

- А чего он кивает постоянно? - мальчик подошел к дракончику, чтобы погладить, но вовремя отдернул руку - серый едва не цапнул.

- Я ему пересказываю разговор. Он глухой.

- Откуда ты знаешь?

- Он сам мне сказал, - беззаботно отмахнулся.

Самаэль недоверчиво посмотрел на мужчину и дракона.

- Ты ему в глаза пристально смотрел? - едва сдерживая смех, поинтересовался Са.

- Было дело, - кивнул Милохе и почесал серому нос. - А что?

- Ну, дракон-то твой теперь. Связь установлена. Поздравляю! - глядя на меняющееся выражение лица Рихарда, Самаэль не выдержал и расхохотался, рухнув в сугроб.

Милохе, конечно, вслух не матерился, все осталось в мыслях. За что серый пребольно цапнул его за ухо.

- Ну, Реноа достанется на орехи... Удружил, блин.

Слушать ворчание Рихарда Са не стал. Быстро собрал нужные вещи и домой поехал уже на такси.

Посмеиваясь над незадачливым Рихардом.

Шульдих вообще не понял, куда это умчался Са, если они договаривались, что после душа пойдут гулять. Но отсутствие сына даже порадовало. Он нашёл заветное лекарство, с деловитым видом сожрал ярко-малиновое драже, освободил полку, наорав на свои вещи, которые не хотели помещаться на оставшиеся две, выслушал от них всё, что они о Кирхене думают, и даже успел немного отлежаться и придти в себя к возвращению сына. Частично, конечно. Зато настроение было значительно лучше.

Са влетел в квартиру, сбросил одежду, положил сумку возле кровати, забросил ноут на кровать и повис на шее Шульдиха счастливо улыбаясь.

- Я не сильно задержался? Там столько снега! Красотища!

- А у меня проблемы с тёплыми вещами, - вздохнул Шульдих. - Но, думаю, я и в привычном своём шмотье не замёрзну.

- Так давай исправим досадную недостачу теплых вещей, - отцепился от отца. - Это мне холод по душе. Ну, разве что, исключая те моменты, когда мы с тобой... - задумчиво. - Я понимаю, что ты большой и тебе все ни по чем, но я не хочу, чтобы ты заболел.

- Я не замёрзну, - уверенно так. - И это... полку я тебе освободил, - улыбнулся мальчишке, как может улыбнуться довольный пёс, приволокший хозяину какую-то невероятную хрень, которая, по его мнению обязательно должна хозяину понравиться.

- Спасибо, папа, - привстал и чмокнул в нос. - Ты чудо! Я потом сумку разберу, ладно?

- Хорошо, - кивнул Кирхен и нехотя поднялся с кровати. - Так, обуваюсь, накину куртку и - пойдём.

Довольно долго Шульдих возился с привычными армейскими ботинками, что-то бормоча или напевая под нос, пару раз даже перешнуровал и, наконец-то достиг, видимо, с ними консенсуса.

- Всё. Готов к труду и обороне.

Са, все это время клацавший что-то в ноуте, кивнул и подошел к Шульдиху.

- Тогда идем, - быстро оделся и крепко сжал ладонь отца. - На улице правда здорово.

Наверное, тогда он окончательно поверил, что Шульдих не замёрзнет. С таким же успехом дракончик мог крепко сжать утюг.

Кирхен улыбнулся малому и вышел за ним из квартиры. На самом деле он плохо себе представлял, чем вообще можно заниматься на улице в мирное время, но один из внутренних голосов нашёптывал, что это может быть очень забавным приключением.

Са буквально тащит отца за собой.

- А мы в снежки поиграем? - заглядывает в глаза Шульдиху, с надеждой так.

- Поиграем, - важно, аки фюрер, кивает Шульдих. - Обязательно. Только сначала крепости построим. Только не дай тебе бог за русских играть. И ж больной. Я ж из снега концлагерь построю...

- А за... А за себя можно? - прищурился хитро. - А крепости... Научишь строить правильно?

- Научу. И за себя - можно. Только учти, - переходя на шёпот, будто разглашая военную тайну, - тогда я буду поддаваться.

- Э-эй! Это нечестно! - негодующе шипит. - Я что такой слабак, чтобы мне поддавались?!

- Нет, ты просто мой сын. И прекрати мыслить этими драконьими категориями, ладно, а то слеплю вокруг тебя снежную бабу. Будешь стоять и мёрзнуть, - дружелюбно так улыбается.

- Хорошо, папа, попробую, - вздохнул Са.

Дракон идет к одному из любимых мест дурогонства. Вот там-то и в снежки поиграть, и стенка на стенку побаловаться, и затеять полномасштабную войну с привлечением мирных жителей без каких-либо нарушений законов. О чем Са и сообщает Кирхену.

- То есть там можно кому-то голову оторвать и всё самое вкусное - съесть? - уточняет Кирхен. И, будь бы он псом, то явно вилял бы хвостом. Хотя и его хвост дал-таки о себе знать.

- Ммм... - Са закусил губу. - Сейчас уточню, - достает телефон и находит нужный номер. - Привет, бестолковый. Скажи, мир много потеряет, если папа кого-то съест? Нет? Пусть кушает, сколько его душе угодно? Да ты просто чудо! Нет, это не папа сказал. Спасибо. Пока, - прячет телефон и лучезарно улыбается отцу. - Можно все, папа. Хозяин сего места разрешил.

- А кто хозяин? - уточняет Шульдих. Любой друг - потенциальный враг, а о враге надо знать чуть больше, чем он о тебе.

- Рихард, - Самаэль огляделся по сторонам, выискивая место для убежища. На всякий случай. - У него Патрик еще не все песочницы отвоевал.

- Ага... вот оно как... - довольно оскалился. Почему то мысли о снежках не слишком радовали. Ну, разве что снегом булыжники облепливать. Но с сыном так нельзя. Побитый сильно будет... А с кем-то другим... А с кем? - Ну, я бы удивился, если бы он мне запретил. Хотя ладно. Не будем никого убивать. Поиграем в снежки, пока тебе не надоест, и отправимся искать приключения на наши задницы.

- Ну, можем и не играть в снежки, - пожал плечами мальчик. Пнул упавшую к ногам сосульку. - Пойдем искать приключения.

- Нет, давай сначала в снежки. Во-первых, я тебе обещал. Во-вторых, смотри выше - я тебе обещал. Да и... надо же и самому вспомнить - как это, - пожал плечами и наклонился, чтобы набрать горсть снега. Правда - незадача. В ладони Кирхена снег стремительно таял, а то, что получалось вместо снежки, было не многим мягче камня. - Эх, хреново. Тогда давай так... Я в пса перекинусь, а ты попробуешь меня снежками забросать.

- В пса? - в глазах у дракона заблестел нездоровый интерес. - Давай, - кивает головой. - Я тебя псом еще не видел.

- Может, оно и к лучшему... Я же тогда совсем зверем становлюсь... И мыслю как зверь. Играть, охотиться, жрать и трахаться, - честно выдыхает Шульдих и закрывает глаза. Никаких метаморфоз, как в фильмах про оборотней. Что-то вроде короткой вспышки, и перед мальчишкой - пёс, в холке - Самаэлю по плечо.

- Ух ты, какая красивая псина! - восторженно. Без опаски почесал за ухом большую собаку и притянул морду пса к себе, уткнувшись носом в нос, глядя в глаза. - Давай так, пес. Поиграем в охоту. Я буду отбиваться снежками, а ты ловить меня. Если словишь - делай что хочешь. А если я попаду в тебя снежком - поведу вкусно кормить. Идет?

Пёс тявкнул явно одобрительно, а во взгляде проскользнуло что-то хитрое, будто знал он что-то такое, отчего выигрыш - уже в кармане. Правда, делиться своими воображениями он не спешил. Просто лизнул мальчишку в нос и принялся обнюхивать всего, видимо, примеряясь.

Шутливо оттолкнул морду пса. Знал чего он там навынюхивает. Не то, чтобы Са стеснялся своего возбуждения, но погонять вволю тоже хотелось. А тут еще такая красивая зверюга!

- Идем, - положил ладонь псу на холку. - Красавец!

Доходит до места будущей охоты, прикладывает одну из карточек к турникету и проходит внутрь. Оставляет куртку в гардеробе, подзывает пса к себе и выходит на поле боя.

Местность на любой вкус. Ровные площадки, лесок, горные площадки. Есть где побегать.

- Ну, что, готов? - оглянулся на пса.

Пёс с полным пониманием кивнул. И чуть подогнул передние лапы. Сказать по правде, здоровенного добермана нельзя было назвать весёлым, дружелюбным псом. Хищник, не иначе. И охоту он воспринимал как охоту. И знал, что получит то, чего хочет. Иначе - никак.

- Тогда - лови! - рассмеялся Са, зачерпнул снега и от души шлепнул псу по глазам, с низкого старта начиная гонку.

Впереди у Самаэля была равнина, с километр, может меньше, а дальше довольно-таки крутой подъем по льду. Дракон, не оглядываясь, помчался, полагаясь на нюх и чутье опасности. А позади была самая взаправдашняя опасность.

Пёс бежал... Хотя бежал ли? Самаэль даже не слышал, как лапы подминают снег. Так было этот пёс или нет? Судя по клацанью зубов чуть меньше, чем в полуметре сзади - явно был.

На слух Са решил не полагаться, а вот нюх использовал вовсю. Перед самым подъемом зачерпывает снег и прыгает вперед. Старшина явно был бы доволен. Пока летит, те самые доли секунды, комкает снег. Левая рука обзаводится когтями, и не важно, что на большом пальце коготь сломан по самое основание. Вбивает когти в лед, отталкивается от скользкой поверхности, скользя на 180 градусов, главное вовремя руку освободить иначе и сломать можно. Так вот завершив свои акробатические изыски, бросает снежок в пса, который как раз нагоняет, и пока не рухнул вниз - прыгает за спину псу и наспех слепленным снежком метит в хвост. А дальше - вдоль пригорка, пока не сцапали.

Пёс даже не прыгал. Пара вспышек - и его нет там, но он уже есть тут. И вот уже бежит за мальчишкой. Наверное, Са успел сообразить, что с такой скоростью или чем там зверь пользуется, он уже сто раз обогнал бы мальчишку. Но, видимо, решил поиграть, а потому не встречает его лоб в лоб.

Самаэлю даже приятно стало от такой заботы. Ясное дело, что это никакая не забота, но это мелочи. Главное что приятно и весело.

Дракон снова прыгает на лед, крыльями отталкиваясь от мерзлой земли и перелетая через узенькую дорожку на вершине. Вот это была неожиданно для Са. Раньше здесь была площадка. Некуртуазно кубарем рухнув по склону вниз, мальчишка, помянув недобрым словом связиста, в последний момент рванул в сторону от приближающейся сосны. Подхватился и ухнул в лес, петляя между соснами, да ёлками.

А лес зверю - что дом родной. Он даже скорость сбавил, чтобы побегать всласть, и отклонился от маршрута, уходя куда-то влево. Но только для того, чтобы минут через пять настигнуть мальчишку, врезавшись в него сбоку всей массой своего тела, заваливая в снег.

Са пропахал снег собой так, что любой астероид обзавидуется. В придачу врезался в дерево, пребольно стукнувшись головой и получив сверху от, возмущенного таким хамством дерева порцию снега. Перед глазами плясали десять доберманов, почему-то в шапках Санта-Клаусов.

А пёс уже деловито обнюхивал добычу на предмет жизнеспособности. Моргает? Значит - живой. И пахнет как живой. Вот и ладушки. Массивные и явно небезопасные челюсти довольно аккуратно сомкнулись на плече, переворачивая Самаэля на живот.

Пока Са собирал доберманов в одного его, оказывается перевернули на живот. С одной стороны приятно - бегать со стояком, то еще развлечение, а тут снежок, прохлада. С другой неприятно - щекой он упирался в ствол дерева. Правда с этим он справился легко - щеку прикрыла чешуя. Оставалось выяснить, что задумал пес. А пес его знает, что он себе там задумал...

А пёс тем временем прижал передними лапами плечи мальчишки к земле, легонько прикусил загривок, довольно рыча. Тяжеленная, к слову, псина. Ничуть не легче Шульдиха в нормальном, человеческом обличии. Даже потяжелее будет. Нет, судя по аккуратности, пёс явно не собирался его есть.

Убирав лапы с плеч и чуть отступая назад, подцепив зубами ремень Самаэля, он вздёрнул его бёдра вверх и принялся тянуть штаны на себя и назад, явно собираясь их вовсе стянуть.

Прихватил пес за загривок и вправду аккуратно, так, что мальчишка довольно выдохнул.

"Ладно, не съест и то хорошо" - подумал Самаэль.

Из вариантов оставалось только играть и трахаться. Отчего-то у дракона не хватило наивности решить, что доберман решил поиграться. Са подумал и решил помочь псу в стягивании с себя штанов. Псу несподручно выполнять такую тонкую работу, а мальчишка занял мозги делом, а не мыслями о том, как он относится к таким экспериментам. Хотя где-то глубоко в его извращенной напрочь душе, какой-то из голосов советовал расслабиться и получать удовольствие по полной.

Доберман остановился. Принюхался ещё раз. Недовольно помотал головой и даже зарычал. А потом принюхался ещё раз, довольно взвизгнул и рванул куда-то в лес.

- Собака, - вздохнул Самаэль не то с облегчением, не то с досадой. Выкопал себя из снега, отряхнулся, оправил одежду и, повертев головой, пошел куда-то вглубь леса.

Часа через два с довольной мордой, перемазанной в крови, пёс ждал Самаэля там, где мальчишка оставил свою куртку. Кажется, будь пёс человеком, то явно едва ли не танцевал от радости. Но этот - чинно сидел и ждал.

Самаэль появляется перед псом через час. Треплет по ушам и улыбается.

- Порезвился? - забирает куртку и одевается.

Пёс как-то виновато заскулил и отвёл взгляд. Потоптался на месте, покрутился, фыркнул и превратился снова в человека. Не менее виновато выглядящего, прямо говоря - расстроенного.

- Что случилось? - Са обеспокоенно заглядывает в глаза мужчине. - Не понравилось? - едва ли не огорчённо. - Тогда... Идем, поищем приключения? - ободряюще улыбнулся и взял за руку. - Не расстраивайся только...

- Нет, ну поначалу - весело было... - улыбнулся и покачал головой. - Да всё в порядке, малыш. Куда теперь? Или, если хочешь - можем ещё поиграть, только я человеком останусь.

- А ты чего хочешь, папа? - потряс головой, выбивая из уха снег. - А красивый из тебя пёс, пап! - радостно улыбнулся.

- Только сдерживаться не умеет, - с сожалением. А потом снова улыбнулся. - А я мяса хочу.

- Такой красивой псине это простительно, - смеется. - Идем, папа, моя очередь кормить тебя вкусным мясом.

- Да уж... - невесело фыркнул. - Хорошо, что не трахнул тебя, сына...

- А я вот хочу тебя... - Са шмыгнул носом, и пошел к выходу.

- Меня, а не псину... - пожал плечами. - Как-то не хорошо получилось. Он просто учуял, что тебя... ну... тебе не сильно... ну, в общем... Прости за выходку.

- Па-ап! - Самаэль хлопает ладонью себя по лбу. - Ты все не так понял. И пёс не правильно понял. В общем как всегда... - отмахнулся.

- Ну... - пожал плечами, - Значит, я в очередной раз идиот, - поджал губы виновато.

- Не идиот, - улыбнулся Са. - Пап, ну прекрати, - крепко обнял. - Все хорошо. Только у меня теперь на одну симпатию больше. Еще как-нибудь побегаем?

- Обязательно, - подмигивает. - Пёс довольно часто просится на поверхность. Просто... ну как то в снегу тебя иметь... не комильфо.

- Так снег моя родная стихия! - смеется. - Я люблю холод. Поэтому зимой мне легче всего и веселее.

- Ясно... - почесал затылок. - Но пёс не почувствовал нужного запаха, потому и не... в общем извини, я опять всё не так сделал.

- Папа, - строго смотрит на Шульдиха. - Все в порядке, - притянул к себе и поцеловал. - Честно.

- Это хорошо, - улыбнулся и по-хозяйски сжал ягодицу мальчишки, снова ловя его губы.

Выдыхает сдавленно в поцелуй и прижимается к мужчине. К стратегически важному месту прижимается, так, чтобы Шульдих понял до чего и он, и пёс его довели.

- Ох, твою мать... - рычит Шульдих. Не как обычно, скорее, как мог бы рычать зверюга. - Мальчик мой... Я же тебя прямо здесь... А Реноа просил не забывать о смазке...

- Пап, я хочу тебя, - выдыхает на ухо мужчине. - Здесь и сейчас, - прихватывает зубами мочку уха отца. И совсем уж сипло добавляет: - Очень...

- Тогда – полу-драконий облик чешуёй вовнутрь... или как там Реноа говорил? - вполне серьёзно, хотя серьёзность эта дорогого стоит. Пёс-Шульдих только что поохотился, и теперь просил логичного продолжения. Да и у вполне сознательного оберштурмбанфюрера без всяких внутренних зверушек от Самаэля крышу рвало.

- Не знаю как он там говорил... И как оно чешуей вовнутрь... Но я постараюсь, - зажмуривается, всем телом трется об Кирхена. - Все...

- Здорово... Потому, что я не хочу тебя калечить, малыш... - прижимает мелкого к стене, принюхивается как-то совсем хищно, вздёргивает мальчишку вверх, жадно, напористо целует, сминает его губы своими. Легонько прикусывает нижнюю губу, посасывавет, трётся пахом о его пах.

Са обхватывает ногами талию оберштурмбанфюрера, все сильнее и жестче трется об него пахом, ягодицами. Сладко с хрипотцой стонет. Царапает плечи мужчины, жадно целует. Крышу у мальчика от отца рвет напрочь.

Шульдих нетерпеливо забирается горячими шершавыми ладонями под гольф мальчишки, скользит с нажимом от пояса вверх вдоль рёбер, несколько грубовато сжимает соски, продолжая целовать губы, шею - напористо, страстно, властно и самозабвенно, втягивая ноздрями его запах и заводясь ещё сильнее. Хотя, казалось бы, куда ещё сильнее?

- Д-да-х!

Стягивает с плеч отца куртку, целует шею, плечи, кусает, вылизывает. Ладони вовсю гуляют по телу мужчины, везде куда дотянутся. С некоторым трудом расстегивает ремень и джинсы, запускает руку в джинсы, сжимает член Шульдиха.

- Твою м-мать...

- Ты даже не представляешь... - вгрызается в плечо мальчишки, так и не договорив. Благо, вжимает он мальчика в стену надёжно, потому у рук - полная свобода, которой он пользуется, чтобы расстегнуть джинсы сына и приспустить их, насколько это возможно. Сжимает в ладони его член. Довольно сильно, но не до боли. До сладкого ноющего напряжения. Мучительно медленно начинает ласкать, проходясь подушечной большого пальца по влажной головке.

Мальчишка захлебывается стоном, вскидывая бедра. Откидывает голову назад, насколько это возможно, подставляя горло. Кадык Са ходором ходит, будто соблазняя прихватить зубами. Вплетает пальцы в волосы мужчины, крепко сжимает у корней. И отчаянно толкается в руку герра оберштурмбанфюрера.

Шульдих облизывается хищно и прихватывает кадык мальчишки зубами, сжимая довольно ощутимо, легонько посасывая. И всё быстрее лаская напряжённую плоть любовника. Он не особо осознаёт где он и что он. Мозг совершенно затуманен всепоглощающим желанием. Неосознанно двигает бёдрами, вжимаясь в ладошку Самаэля.

- Папа... пожа-алуйста... - Са стонет-скулит, все быстрее двигая ладошкой по возбужденному естеству любовника.

Мальчик извивается, всем собой просит большего. У него вместо мыслей кипящая лава желания. Этого великолепного мужчины, его звериной страсти, его запаха от которого кружится голова. Са пышет жаром, жаждой и желанием отдаваться одному единственному немцу.

- М-мать твою... Иш-шмаэль... - чёть приподнимает мальчишку, свободной рукой подхватив под ягодицы, упирается раскалённой головкой во вход мальчишки, трётся, дразнит, осыпая поцелуями-укусами шею и плечи сына. - Ты...

Нет, наверное, сейчас говорить не надо. И Шульдих лишает Са опоры, убирает руку, позволяя опуститься на подрагивающую и напряжённую до боли плоть немца. Освободившейся рукой довольно аккуратно сжимает горло мальчишки и закрывает его рот поцелуем.

И вовремя затыкает рот поцелуем! Са восторженно стонет в поцелуй, почти до боли сжимая плечи отца. Сжимается внутри, зажмуривает глаза - до того сладко ему сейчас. И совсем не больно. Самаэля сейчас колотит, как эпилептика, он вжимается в любовника и начинает двигать бедрами, скользя вверх-вниз по его раскаленной плоти.

Шульдих буквально захлёбывается рыком-воем, когда ощущает, до чего же горяч и сладок его мальчик, до чего тесно и жарко внутри его податливого, жаждущего тела. Он не хочет, не может сдерживать себя. Жмурится от удовольствия, запрокидывает голову. Хрипло и довольно пламенно ругается на немецком, всё набирая и набирая и темп и амплитуду. Для разгрузки - чуть прогибается в пояснице. Так легче двигаться размашистее и мощнее. Голову наполняют слова, норовящие сорваться с языка, но получается только рычать, шипеть и материться.

Кажется, что ругань Шульдиха доводит Са до какого-то невозможного ощущенческого пика, когда каждое движение внутри уже - оргазм в чистом виде. Мальчишка впивается поцелуем-укусом в горло любовника, собирает вкус его кожи. Мыслей и слов в помине не было, только искренние, мощные, как толчки внутри, эмоции и чувства. Он стонет, почти кричит, так, что если у кого-то и оставались сомнения, чья он добыча, то сейчас эти сомнения рухнули.

Невероятно, невозможно... Шульдих почти готов поклясться, что никогда и ни с кем не чувствовал такой свободы, такой силы, такого наслаждения. Он буквально с ума сходит от невообразимой этой близости, настолько, что не представляет себя вне этого состояния. Тело бьёт крупная дрожь, каждая мышца наливается сладким напряжением. Вскрикивает-рычит, ощущая, как зубки дракона смыкаются на его горле, и только сильнее, яростнее берёт мальчишку, чувствуя, что уж на грани. Что совсем скоро не выдержит и тело его парализует сладчайший из оргазмов.

Самаэль тоже это чувствует, как и то, что сам готов раствориться в бешенном, жестоко сминающем оргазме. И оттого так отчаянно-счастливо подмахивает бедрами навстречу своему хищнику, оттого зубы на горле любовника сжимаются почти до боли. Самаэль сейчас чувствует себя на своем месте, его и только его месте. Под сминающей страстью своего отца, ощущая, что он желанен, что он нужен и что он та самая добыча, которая не вильнет хвостом и не свалит искать новых ощущений.

- Т-твою ммм-агрх! - оберштурмбанфюрер делает последний рывок. Сейчас он вряд ли выжмет из себя больше. Будь у него в запасе пара секунд, чтобы сообразить, сменить ритм, то хватило бы его ещё ой как надолго. Не подумал. Не рассчитал. И вот сейчас войдя в мальчишку до предела и, возможно, ещё глубже, немец застывает, выдыхает, понимает, что всё. Вот он финиш. Приплыли. Мощными толчками мальчишку заполняет его семя, сам он не может ни пошевелиться, ни вздохнуть. На какой-то миг мир вообще меркнет, отпуская сознание в какие-то неизведанные непостижимые миры. Ноги предательски подгибаются, и Шульдих оседает на пол, протаскивая мальчишку спиной по стене. Наверное, потом ему будет стыдно, за то, что голова безвольно опускается на плечё мальчика, за то, что вместо дыхания - хрип, будто лёгкие отказываются принимать воздух, за то, что из уголка тянется тонкая ниточка вязкой слюны, оставляя мокрое пятнышко на гольфе Самаэля. Но это потом. Сейчас хорошо настолько, что совершенно не хочется думать, как он выглядит со стороны.

Самаэль до боли выгибается, принимая в себя семя любовника, силясь отпустить на волю стон, который застрял в глотке, взрывая все тело мальчишки фееричным оргазмом. Кончает, забрызгивая свой гольф собственным семенем. Распахивает ничего не видящие глаза, и то, что они с Шульдихом опускаются на пол, кажется ему бесконечным падением.

Голова Са так же безвольно падает на плечо отца. Только в этот раз дракончик не теряет сознание. Прижимается к мужчине и мелко дрожит, понимая, что сейчас хорошо, как никогда. Сил хватает ровно на то, чтобы обнять любовника, да так и замереть, наслаждаясь свистопляской оргазма.

Шульдих приходит в себя относительно скоро. Запрокидывает голову, протяжно, тихо стонет, вытирает губы тыльной стороной ладони и некоторое время не решается посмотреть на сына. Тихо, совсем шёпотом ругается себе под нос, нервно сглатывает и ооочень медленно опускает голову, глядя на мальчишку в упор.

- Ты... в порядке, малыш?

Са поднимает на отца взгляд, с его губ все никак не сходит блаженно-идиотская улыбка.

- Еще как! - выдыхает мальчик. - Пап, мне до одури хорошо с тобой... - трется щекой об грудь мужчины. - Я в порядке, честно...

- Тооочно? - строго, чуть прищурившись, но скорее для проформы. - Эээ... а что мы дальше делать планировали?

- Кормить хищника мясом, - тихо смеется Са.

Медленно поднимается на ноги, протяжно стонет и лукаво смотрит на отца.

- А есть предложения?

- Да нет... пока нет, вроде бы...

"Ты влип..."- "Да, я влип." - "Ты тупеешь."-"Да, я тупею." -"Ты наркоман чёртов."- "Да, я такой."

Шульдих поднимается с пола, подтягивает джинсы, застёгивает и вздыхает с некоторым сожалением. "Ты только мальчишку не обвиняй. Ты сам дурак." - "Да знаю я, знаю... Но что он со мной делает?" - "Ничего он с тобой не делает. Пора смириться, оберштурмбанфюрер. Ты - военный. Ты можешь только есть, спать, воевать и трахаться. Что не ясно?" - "Всё ясно, герр оберштурмбанфюрер!" - "Вот и ладушки..."

- Знаю я одну забегаловку...

Самаэль наблюдает за отцом склонив голову к плечу. Качает головой и застегивает джинсы.

- С удовольствием продегустирую, - тепло улыбается.

Шу берёт мальчишку за руку и направился по одной ему известной дороге.

- Правда... место там не детское... Ну, то есть много всякого, чего обычно ребятам твоего возраста видеть не обязательно. Да и не пускают таких, но со мной пустят. Ты только это... челюсть не роняй. Договорились?

- Чего я еще не видел после знакомства с Луи? - недоумевающе посмотрел на отца.

Шульдих только фыркнул недовольно, почти осуждающе и покачал головой. А что тут сказать? Сам не доглядел. И мальчика испортили раньше времени. Хреновый из оберштурмбанфюрера папа получается.

Самаэль отвел взгляд и передернул плечами. Неприятно ему было вспоминать свое недостойное поведение.

- Прости, - сунул руки в карманы куртки.

- Да ладно, чего уж там. Это я недоглядел, - и ведь не соврал. Действительно он. Правда, идти туда, куда он планировал сначала, совсем расхотелось. Видимо, совесть превращала немца в примерного отца, и он сменил курс. - Ну, раз там ты всё видел, пойдём у другое место, - ободряюще улыбнулся.