Как совращают будущих мужей

(Основано на реальных событиях)

Прежде всего остального во всяких мемуарах следует заинтересовать и накрепко "пригвоздить" запоздалых свидетелей к монитору, чтобы читалось ему легко и, что называется, "взахлёб". Можно ли ЭТО вообще описать живо и интересно? Я утверждаю: можно. Вряд ли найдётся мужчина или женщина, которые бы остались равнодушными, будь они живыми свидетелями того утра в одном из дворов небольшой станицы (а может быть и были такие?..).

История, которая связала меня и моего мужа штампиками в наших паспортах, началась бурно и закончилась быстрее, чем рабочий день той самой пятницы-развратницы, утром которой мы ехали на заднем сидении автомобиля в составе рабочей комиссии по какому-то заявлению от беспокойного гражданина.

Дорога до соседней станицы растянулась на 30 минут. Многозначительное молчание, как это обычно и случается, когда молодой парень и девушка оказываются условно изолированными от остальных членов комиссии, сразу же заполняют различные мысли, эротические фантазии (даже у хорошо воспитанных женщин с завышенными рамками морали и порядочности) и живой интерес к неизведанному объекту.

Мотор урчал и тем облегчал неловкость нашего молчания. Было удивительно, что до сегодняшнего дня я никогда не встречала этого хлопца в нашем селе, в котором люди знали друг друга так же хорошо, как и свои должностные обязанности на производстве. К слову сказать, я люблю своё село.

Ни один город мира не может похвастаться такой тёплой, не поддельно дружеской атмосферой между людьми, которая царит в этом далёком от мегаполисов уголке. Здесь вы не найдёте шумных заводов, сложных автомобильных магистралей, высотных домов, торопливых менеджеров, ехидных секретарш, грозных боссов, шикарных торговых центров и сплошь заасфальтированных пешеходных зон. Не услышите громких моторов мотоциклов, настоичивых спецсигналов и противных клаксонов автомобилей; во все уши проникающей глупой рекламы и грубую брань прохожих. Вы не почувствуете отравляющей жижи из выхлопных труб машин, слабости и усталости от долгих прогулок - ничего этого в моём селе нет. Напротив: воздух свеж и разряжен; по утрам прозрачен так, что из окна своей квартиры я могу в деталях рассматривать все подножия и вершины гор кавказского хребта, расходящегося от г. Эльбрус в стороны Каспийского и Чёрного морей. Через село на север тянется р. Суркуль и самая грязная река в мире - Калаус. В нескольких километрах на юг - Большой Зеленчук; на западе ежегодно выходит из берегов Кубань.

Дождей не бывает месяцами, а когда благодать всё же снисходит с небес - льют по нескольку дней и дороги преврящаются в русла рек, на пустырях появляются пруды. Самое крупное производство - хлебный завод, который ежедневно выдаёт на полки магазинов горячий, нежный хлеб. Несколько улиц в лучшем случае покрыты асфальтом. Одноэтажные дома и многочисленные заборы, штакетник, калитки и ворота - быт населения прост и комфортен.

Одна школа, четыре детсада, сельсовет, церковь и главная достопримечательность - базар. Когда-то, при царе Горохе когда людей было трохи, на этом месте основали железнодорожную станцию и та, спустя 150 лет, выросла в районный центр; одна большая семья с общими ценностями и удивительно живым миром уместилась у подножия небольшой горы на юге России. Если вам приходилось смотреть в детстве мульт "Жил был пёс", то для вас не составит труда представить моё село доподлинно и в красках.

Я - спелая южанка. В обиду предубеждениям, вовсе не загорелая. Горячая сердцем и очень симпатичная, какими обычно и представляются южные девушки в умах заблудших в каменных джунглях людей. Я не высокая, стройная (и даже тонкая), с огромными прозрачно-голубыми глазами и длинными ресничками. Щёки всегда украшает розовый румянец, и когда во мне возбуждается какой-нибудь интерес, он играет и переливается на фоне белой кожи. Иссия-чёрные, жгучие волосы, завитые от рождения в крупные кудри, спускаются ниже плеч.

Собираясь утром на работу, я вовсе не намеривалась куда-либо выезжать и готовясь к тому, что придётся весь день проторчать в душном офисе в кругу своих сотрудниц, долго думала, что же одеть. Перебрав все вешалки в шкафу и глотая утренний кофе, через минуту-другую я с наслаждением рассматривала себя в огромное, во весь рост зеркало: чёрное шёлковое платье на тоненьких брительках едва скрывает поясницу. Остальная же часть спины, пронизанная ровным позвоночником, манит своей гладкой кожей. Спереди платье разворачивается на груди в неглубокое декольте и замирает чуть ниже колен с кружевной окантовкой. Его средняя часть плотно обтягивает талию, проглатывает упругие ягодицы и оставляет открытыми рельефные икры стройных ног. Такие же чёрные, почти невесомые, кожаные босоножки на тонком каблуке брительчатым капканом вцепились в маленькие ступни, оставив пятки и пальцы собирать дорожную пыль. Ноги от пальцев ног до самой промежности покрывают лайкровые чулочки в мелкую сетку. Под платьем... ничего. Даже небольшую грудь я не стала заворачивать в тесный бюстгалтер.

В таком виде я сидела на заднем сидении тесного советского автомобиля. Жалею, что не оделась скромнее: окрепшие сосочки предательски выдавали моё волнение. Из-за ужасных дорог голени наших ног часто соприкасались, тёрлись друг о друга. Мне постоянно приходилось то и дело опускать края своего платья на их предусмотренное фабрикой-изготовителем место.

Что сказать о нём? На мой взгляд, лет 20. Угадывается легкоатлет. Гладковыбритое лицо украшает прямой нос. Плечи и талию, как влитая, облегала парадная форма оливкового цвета. На зелёных погонах - одна полоска и три маленькие звёздочки. Вообще эти военные страсть, как любят всякие железяки: золотые металлические пуговки на кителях, звёзды на погонах. Фуражка - вообще как взлётная полоса, усыпанная звёздами и эмблемами. На ногах - брюки с бордовым кантом по бокам и острыми, как ножи, стрелками... Стоит только догадываться, сколько этот чугунок (так я тогда назвала его про себя) тратит времени, стоя с утюгом в руках над своими стрелками! На ногах – чёрные туфли, начищенные так сильно, что глядя в них можно было бы увидеть, что находится у меня под платьем. По всей его внешности было ясно и ежу: педант, блин. Вспомнила издевательское стихо:

Приобрёл костюм, залез -

Всё! Сотрудник МЧС!

Ха-ха, как в точку сказал! Была бы знакома с автором - непременно поцеловала в щёчку!

Судя по должности, которую вписали в акт напротив его фамилии, имел высшее образование и, как я понимаю, совсем недавно был переведён в наш районный центр по распределению своего управления, или как там у них?.. Одним словом: молодой, зелёный (в обоих смыслах) и страшно серьёзный мужчинка.

За этими размышлениями дорога привела автомобиль с четырьмя членами комиссии к одноэтажному дому за невысоким забором из штакетника. Мы всем составом вошли во двор и, пока председатель безуспешно стучался в двери хозяев, расположились на длинной лавке в тени огромных елей.

- Наверное, нет дома. Что за люди!? Звонили, предупреждали: к десяти ждите! Нет, овцы и гуси важнее комиссии! Как будто это мы заинтересованы в их жалобе?! – в сердцах полушутя, полусерьёзно оправдывалась перед нами главврач санэпиднадзора нашего района.

- Санитария Надзоровна, - обратилась я к председателю, - может они будут позже. Присаживайтесь, подождём.

Действительно, не назад же ехать.

И мы уселись. Главный архитектор района, грузный мужчина в годах с огромным животом, рассказывал точно такую же историю из своей практики и все согласно кивали и выражали крайнее неудовольствие тем, что приходится тратить время впустую по причине нетактичности некоторых людей. Но, скажу я вам, если бы вы знали жителей этой станицы, вряд ли бы вы осмелились обвинить их в нетактичности: занятые крайне важными заботами о хозяйстве, просыпаясь с первыми криками петухов, они как пчёлы крутятся во дворах, перекладывают со скирд в кормушки тонны сена, складывают кубометры дров, выстаивают очереди в молокоприёмные пункты... Ближе к семи  утра поднимают детишек, скоблят и отмывают их заспанные глаза, отправляют в школу. К обеду суета стихает, чтобы, пережив знойные полуденные часы, с новой силой  влиться в сумеречный быт самых дорогих и светлых людей в России – то есть крестьян, одним словом. Откуда знать им, что такое тактичность? Десять часов для них это тогда, когда гуси ушли на пруд, а отара баранов пасётся уже вооон за тем оврагом.

Так, пока увлечённые разговорами и анекдотами и, к моему удовольствию, ожившие члены комиссии дожидались, пока бараны гражданина Пустодомова Н. Н. (так значилась подпись под обращением) уйдут за вооон тот овраг, я поднялась и медленно пошла осматривать двор. Каблучки проваливались в мягкую стёжку и от этого походка приобретала выраженную эротичность и привлекательность. Краем глаза я заметила взгляд своего попутчика и соседа по заднему сиденью - хищники эти мужчины, все до одного. Как на мясо смотрел. Если бы он умел раздевать взглядом – ходить мне голой до самого конца проверки. Разве, что босоножки бы оставил, подлец. Да и без его умений я чувствовала себя голой, щёки горели от стыда и хотелось поскорее убраться подальше от сверлящих мою фигуру взглядов.

Весь двор был удивительно уютен: огромные ели перед фасадом, вымощенная камнем дорожка от самой калитки, расходящаяся тропами по всей площади двора, вдоль неё – высокие розы: красные, белые, бурые, а их запах – вершина всякого кондитерского искусства. За домом – огород и великолепный сад, занимающий всю остальную территорию двора. На деревьях дуэтом свисали крупные, почти чёрные вишни; ещё дальше – плоды «белого налива», под тяжестью которых ветви опускались почти до земли. На ограждениях – плющ и виноград. За двором тропа уходила резко вниз, к берегам бурного Зеленчука, а за рекой начинался густой, смешанный лес. Прохлада, кажется, не покидала этот сад, несмотря на 35 градусную жару. Две скамьи, выполненных изогнутыми линиями к удовольствию отдыхающих, стол и пустая пепельница в его центре. В дальнем углу сада хозяин поставил уборную - обычное помещение для обычных нужд.

Я опустилась на лавку и в блаженстве вдыхала запахи цветов, вишни и чего-то ещё, чем всегда пахнет в сёлах. Из соседнего двора приятно доносился запах жареных оладьев. Потекли слюнки. Только теперь я вспомнила, что утром даже не позавтракала. Грудь поднималась послушно, высоко и с наслаждением опускалась, чтобы затем снова наполниться запахами этого райского сада. Вокруг было тихо, где-то за деревьями и стенами дома пропала моя компания. Даже их громкие голоса, утопая в этой зелёной листве, доходили до слуха в форме нечленораздельных и глухих отрывков.

Любопытство распирало, а служебный долг требовал проверить выгребную яму и прочие санитарные условия домовладения, поэтому я подошла к двери туалета, потянула её на себя и с приятным удивлением не ощутила тех отвратительных запахов, которые обычно случаются в таких местах. Постройка была кирпичная, широкая – при желании можно было уместиться троим человекам, но одно единственное отверстие говорило, что комната только на одну персону. Внутри чисто, сухо и, что не под стать функциональному назначению этого сооружения, даже уютно. Бежевые стены заливал солнечный свет.

Захотелось по-маленькому (наверное в туалете всегда приспичивает). Оставив двери открытыми, я повернулась лицом к выходу, бросила пресс-папье тут же на травку, подняла края платья намного выше пояса, присела на корточки и расслабила мышцы живота. Прозрачная золотистая струйка с напором провалилась куда-то вглубь ямы и, достав до дна, зашумела. Бумажным платочком я аккуратно, насухо промокнула губы, поднялась и ещё некоторое время стояла, сжимая края платья в кулачках. Мне очень не хотелось его отпускать – так нежно лучики солнца играли на нежной коже плоского животика, грели начисто выбритый лобок и растекались но ножкам. Я любовалась своими формами, и пришла в стопор, когда подняв голову увидела у скамейки чугунка! Он стоял ни жив ни мёртв и внимательно наблюдал за мной! Кулачки расжались и шёлковое платье, словно вода, облило мои упругие формы опустившись до самого низа.

А я-то думала, что военные очень воспитанные и скромные люди?!

Как это низко, выслеживать и подглядывать за леди! Не к его блестящим погонам поступок!!!

Выяснилось, что он за мной не следил и даже не собирался. По нелепой случайности он оказался рядом и, конечно же, попал в самый разгар представления. Смутился, движение приобрели неуклюжесть. Я пыталась отбрехаться, мол да я, да мне выгребную яму посмотреть, форму заполнить и всё такое... Поняла нелепость своих доводов. Стало неловко. Дурацкая ситуация.

- Ничего подобного видеть не прихордилось, - сказал он, подойдя к туалету, в котором по прежнему, расставив ноги шире плеч над самой ямой, как дура стояла я.

- Поздравляю, господин военный, теперь вы стали ещё образованнее.

- Меня зовут Назар, не забывайте свою папку в туалете.

- Заявитель здесь?

- Нет. Похоже, что сегодня он будет поздно. Соседи говорят, уехали в районный центр на рынок. Наши пошли в школьную столовую чем-нибудь перекусить, отправили меня за тобой. Николай Иванович платит. Ты голодна?

- Голодна. Школа в этом селе стоит на горе, километрах в трёх от суда. Вы, я полагаю, ни разу не поднимались в гору на высоких шпильках? - съязвила я.

- Что вы, каждый день завтракаю в школе и по такому случаю обязательно одеваю высокий каблук, - ответил он с улыбкой.

Так и стояли бы, как два тополя на плющихе, если бы за калиткой не раздался пьяный голос, принадлежащий то ли знакомому, то ли родственнику хозяина этого дома.

- Отойдём к скамейкам, мало ли что ему надо? Неудобно, мы здесь чужие.

- Машина с ними?.. На лавку нельзя, увидит. Зайди... Да зайди же ты, что ж ты такой неповоротливый! Поместишься, закрой двери.

- Машина уехала?

- Да.

- Хороши товарищи...

Наступило молчание. Голос за калиткой взывал к куму ещё минуту и пропал.

Так как смотреть больше было не на что (действительно, на что можно смотреть в сельском туалете?) мы внимательно изучали друг друга и, должно быть, каждый чувствовал себя ребёнком, застуканным мамой за поеданием казюль. Его веки сузились, взгляд заволокла мутная плёнка, - меня прошибла испарина. Внутри начался какой-то карнавал.

Он поднял руки, повернул мою голову к себе, губы жадно слиплись в глубоком поцелуе. Его язык проник глубоко, казалось, до самого горла (удивительно длинный, мощный язык, - отметила я про себя). Сильные руки опустились, обняли мою хрупкую талию, большие пальцы больно давили в бока. Опускались на упругие ягодицы, сжимали их через ткань одежды, разводя в разные стороны. Ползли вверх, цепляли и поднимали полы платья, останавливались на шее, щипали мочки ушей, ласкали подбородок; тянулись по шее вниз вглубь декольте. Спустил брительки, платье спустилось на талии. В сильных ладонях полностью тонули мои налитые груди; между пальцами застревали соски. Кожей выше ключицы ощущала его горячие губы, он сладко кусал мой подбородок. То одна, то вторая мочки уха надолго оставались между его резцами... Скинула его китель, сорвала галстук, рубашку... Дольше положенного разбиралась с треклятой бляхой его ремня. Справилась. Вытянула, бросила тут же. Открыла ширинку, вложила ЕГО себе в ладони и, пока он грыз мои сосочки, водила по всей поверхности от головки до основания!

Он стянул через голову моё платье, волосы рассыпались по моему телу, как тысячи белых ночей Санкт-Питербурга: как бы они есть, но ничего не скрывают; покрыли бурые сосочки на груди, ласкали спину. Я опустилась на корточки, широко раздвинула ноги, облачённые в чулочки; указательным и средним пальцами раздвинула налитые кровью лепестки уже пропитанного насквозь тюльпана, касалась и сдавливала твёрдую кнопочку, обводила её по краям, с силой давила... стонала... нырнула внутрь! Во вторую руку я аккуратно, с чувством художника, вложила его невероятно толстый (почти как пивная бутылка MILLER объёмом 0,33 !) и внушительной длины член (сегодня я могу точно назвать его длину: девятнадцать с половиной см в пике возбуждения при диаметре почти 6 см!!!) и тут же пришла в ужас: он порвёт меня так же, как далёкие от делопроизводства сотрудники нашего отдела рвут бумагу скобами скоросшивателей не утруждая себя проткнуть их предварительно дыроколом! Между моих ног останутся рваные раны, как на тех несчастных документах! Да разве же поместится он в моём маленьком тельце?

Думая об этом, я очень внимательно рассматривала ЕГО и истинно говорю вам: наслаждалась одним только видом ЭТОГО агрегата! Абсолютно глянцевая поверхность ЕГО головки блестела на солнце ярче его туфель, аккуратно сложенная за гранью головки крайняя плоть собиралась в складки и приобретала тёмно-бурый цвет и, кажется, трещала от растяжения по всей окружности! По всей длине с внешней (теперь ко мне) стороны от головки и до яичек, как канализационная труба перед въездом во двор, пролег мочеиспускательный канал – грубый, твёрдый и широкий. Всю, абсолютно всю ЕГО поверхность украшали завязи вен и пульсирующих артерий! Мошонка собрана в упругий, тёмный мешочек со множеством извилин. Не в силах сопротивляться, я проглотила ЭТО! Я насадила себя так глубоко, что ОН, кажется, достиг бы и желудка, если бы я выпрямила голову и дала ему возможность пронзить себя насквозь! ОН сильно пульсировал в моей гортани, а я жадно, издавая дикие звуки, старалась слиться с этим украшением! Перед глазами то появлялся его выбритый лобок, то бурая крайняя плоть! Вязкая слюна, вырванная из глотки, обвязывала паутиной его ствол, висла между моим подбородком и ЕГО головкой! Я обильно смачивала её слюной, собственной смазкой из влагалища, сама же глотала и снова корчилась на ЕГО острие! Иногда вынимала ЕГО из своего тела (сказать «изо рта» было бы очень неправильно), с силой сдавливала своей маленькой ладошкой, быстро, очень быстро мастурбировала и снова набрасывалась, как самая голодная собака бросается на кость!!! Да это и была именно КОСТЬ! Твёрже, чем древок лопаты, ОН раздирал нёба, рвал щёки с их внутренней стороны и входил, казалось, в самые лёгкие!

Назар опершись на стену извивался, как червь, стонал; прижимал мою голову к паху...

Очень вовремя я глубоко вдохнула в себя воздух, следующие двадцать секунд дышать не пришлось: в самую глубину прорвались, кажется, тонны сладко-солёной жижи! Струя диким напором била в передние зубы, проливалась под язык, стекала в горло, склеивала губы! Я глотала, глотала её, чтобы не захлебнуться! Выжидала момента, когда можно будет ухватить воздух, но потоки не иссякали, всё проваливались внутрь... Наконец, напор ослаб и я глубоко задышала, жадно сглатывая остатки; уже неуверенные струйки всё сочились из ЕГО недр, стекая по щекам и подбородку, растягиваясь в пространстве, опускались на грудь, пачкали живот... Свободной рукой я собрала желанную сперму до последней капли: с груди, шеи, лица и осторожным движением руки, чтобы не уронить ни одной капли, отправила в рот. Смаковала, с наслаждением пропускала сквозь зубы, держала под языком и, вытянув весь её вкус, громкими глотками отправляла внутрь. Совершенно серьёзно: кушать больше не хотелось, голод ушёл с потоками вязкой жижи.

Я встала, повернулась к нему спиной , нагнулась вперёд, пропустила между ног мокрую от спермы руку, нащупала ЕГО ладонью и умелым точным движением прислонила к лепесткам влагалища. Вошла только ЕГО головка, вошла осторожно, боясь повредить и от этого визита закружилось, завертелось; лёгкая боль прошибла мышцы таза и уже вскоре была смыта волной дикого нетерпенья! Интерес перед неизведанным глушил здравые опасения. Кажется, толщина этого монстра могла бы порвать два таких же влагалища, как у меня одновременно! Он был весь в сперме, она увлажняла и без того истекающую влагой щель между моими ногами и я задвигалась! Сначала медленно, потом всё увереннее, сильнее и вот мой таз совершает огромной длины возвратно- (так и хочется написать «развратно-») поступательные движения. Ужас! Он входит в меня уже полностью, на всю длину! Кажется по поверхности живота я могу наблюдать, как ЕГО головка проникает и покидает глубины моего тела!

Нарастающая в глазах темнота пугала, казалось я теряю сознание от потери крови! Затем обжигающая каждую клеточку тела кипятком, сворачивающая и корни волос в труху, заставляющая кожу сжиматься, с бешенной скоростью проносится огромный смерчь двойного оргазма!! Одного, второго – они пришли друг за другом с промежутком в несколько секунд и каждый увенчал этот акт почти 30-ю секундами диких извращений молодого организма! Рвя на куски моё помутневшее сознание, они закручивались в анальном отверстии, в которое сквозь плотную, сжавшуюся краями, дырочку вошли его пальцы, набирали силу и уходили вглубь организма! Там крепли, разрастались до самых небес и с шумом проносились по напряжённым мышцам, нервам, коже, сметая всё на своём пути - дороги, тротуары, деревья, крыши домов! Вырывали с корнями вековые дубы, били автомобили! Ударная сила каждого из них разносилась жутким вихрем на сотни метров от эпицентра и вырывалась через широко открытый рот, рассыпаясь по груди, поднимая в дыбы соски, волосы; обрушивалась на низ живота, обволакивала промежность и исчезала, затихала в её глубинах! Криком, стоном прошу его прекратить! Не надо больше!!! Трясутся ноги, руки, голова. Весь мир трясётся в дикой амплитуде! Нет сил. Нет сил. Всё затихает.

Пришла в себя уже на лавочке, облокотившись на её деревянную спинку. Я лежала и испытывала жуткое головокружение. И здесь я поняла совершенно точно: это был мо первый, самый первый в жизни оргазм! Да, мне было приятно заниматься сексом с мужчинами, но то, что я испытала несколько минут назад сильно напугало меня! Это не было похоже ни на что на свете. Я судорожно пыталась понять, что же произошло только что и почему этого никогда не случалось раньше?

- Я испытала оргазм, - тихим, дрожащим голосом выдавила я Назару.

- Я видел.

- Я никогда в жизни не испытывала оргазм, физически не знала, что это такое!

- Назар повернулся ко мне и с недоверием сказал:

- Я тебе не верю.

- Это так! – я заплакала. Заплакала, как дура, навзрыд! Плакала от только что пережитого, от переполнявшего меня счастья, плакала от того, что возможно вся моя жизнь изменится с этого момента! Сквозь слезы смотрела на его изумлённое лицо, радовалась этому так внезапно свалившемуся на меня чуду! Пришли силы, я готова была свернуть горы, осушить реки, в горящую избу, в конце-концов, - на всё была готова! Я плакала и смотрела на него, как на живое божество! Ему и только ему я обязана новой страничкой в своей жизни!   Он обнял меня нежно, гладил волосы. Успокоилась, истерика отступила...

- Я хочу ещё! – нахмурив брови, потребовала я.

Назар опустился в траву и встал перед лавочкой на коленях, положил мои дрожащие ноги себе на плечи и, о как сказочно он исполнял это своим вторым половым органом! Истинно: не всякий член, бывавший там, доставлял мне такое наркотическое наслаждение, какое подарил мне его мощный язык! Я подняла ноги высоко и развела их в стороны, предоставляя ему каждую складочку и впадинку промежности. Он проникал так глубоко в моё влагалище, что снова задрожали руки, которыми я с силой сжимала соски на груди и сладкая истома раскатывалась по всему телу. Он кусал то одну, то вторую губу, клитор, оттягивал их и отпускал! Водил вдоль и поперек всей поверхностью этого поистине незаменимого органа! Резко теребил мою вульву подбородком, опускался туда носом и снова, снова входил языком! С чудовищной силой меня окатила ещё одна волна оргазма! И это было лучше любых доказательств: Я действительно научилась получать оргазм!!!

Он поднялся с колен, обхватил руками ладышки ног и, опершись на них таким образом, всадил в меня свои 0,33! Я кричала. Казалось, ЕГО огромный набалдашник упирается в лавку сквозь мой позвоночник! Он имел меня жестко, грубо несколько минут, в течение которых меня рвало и разбрасывало по всему саду ещё три раза! В последнюю минуту он протаранил мою вторую дырочку. Никогда не думала, что я способна и на это! Он глубокого проникновения в кишечник, содержимое влагалища приподнялось холмиком, губы разошлись немного в стороны! О, как мне хотелось теперь, чтобы туда зашёл такой же член, какой раздирал моё маленькое гнёздышко! Я опустила туда два пальца, они вошли туго. Большим пальцем я массажировала клитор и в окончание этого зверства он взорвался, окропив грудь и лепестки влагалища горячей спермой!

Чулки были испачканы; живот, грудь и влагалище блестели глянцевой поверхностью от обилия содержимого его мошонки. Он опустился на землю и глубоко дышал. Немного отдохнув, я осматрела себя, собрала сперму и, куда ж её деть, вкушала и блаженствовала. Она была сладко-солёной, сытной и приятно обволакивала гортань. Правда, это очень вкусно. Стоит мастурбировать своим мужчинам только уже потому, что наградой - три-четыре столовых ложки перламутровых сливок!..

Через час мы всей комиссей сидели за столом в просторном зале школьной столовой и составляли акт неявки заявителя. Водитель сигналил - торопил домой. Неделя подходила к концу, настроение было просто превосходное.

Эпилог

С Назаром мы ещё год встречались, потом поженились и вот уже 10 лет живём рука об руку, что называется. Конечно, не без нововведений (см. рассказ «Похотливые страсти» ).

Что же касается гр. Пустодомова Н. Н., то согласование всех своих документов со стороны нашего ведомства он получил легко и быстро :) Так же легко и против всяких регламентов он получил подпись и со стороны пожарного надзора. Зажил, наверное, долго и счастливо.