Ольховские страдания

Ольховские страдания.

Ой, во деревне то было в Ольховке.

Да потЯряли козла на веревке.

Ох, ты ж козел наш любимый

На кого нас покинул, родимый?!

Андрей.

Засранец! Засранец, засранец, засранецзасранецзасранецзасранец, - стучали колеса поезда. Ага. Точно. Засранец ты, Альбертик! На самом интересном месте, когда я млел и купался в наших отношениях, просто взял, и все прекратил. Эх, рано расслабился, доверился… А как же иначе? Без доверия как? Ничего не объясняя. Просто поставил перед фактом: - Мы расстаемся, Андрэ… Все. Точка. Сползаю спиной по закрытой за ним двери. Побившись головой об косяк, помаявшись истерикой, немного (дня два, три), я собрал свою необычайно активизированную к этому времени тушку, на реабилитацию в деревню. К бабуле. Бабушка Уля, жила в Ольховке всю свою сознательную жизнь. Своему непутевому внуку, была ой как рада. Всегда.

Вот моя деревня, вот мой дом родной

Вот качусь я в санках по горе крутой…

Веет ветер ледяной, лает пес Буянка

Мчатся с горки ледяной

Голубые… гхм… санки…

Народ деловито выносит меня на перрон. Ряды теток с горячими пирожками, размером с мой кроссовок. Варениками. Соленьями и маринадами. Мужики с икрой и копченой рыбой. И тут же крашеная деваха с пивом в переносных сумках-холодильниках.

– Доченька, бери мои растягайчики. - Одна из теток, цапнула рукой в целлофановом пакете хлебобулочное изделие из недр своей кастрюли.

- Они сытные. Смотри, какая худенькая. – Горестно покачала она головой. Ой, блииин, только вот не надо мне сейчас… Отворачиваюсь. До деревни еще три часа ходу. Вскидываю на плечо ремень спортивной сумки.

- Ты Андрей? – Слышу над собой густой, спокойный голос. Вскидываю голову. Опа. Илья Муромец с Алешей Поповичем в одном флаконе. А это, удар под дых - плетеный кнут в кулаке. Ёпт. Стоять. Вернее, нет… лежать.

- Да. А Вы? – заглядываю в серые глаза.

- Ярослав. Меня за тобой Ульянамитревна отправила. Я сюда на телеге. И давай, на ты.

Не угадал. С имечком.

- Очень приятно. Где телега? Давай.

Аккуратно вынув из моих пальцев лямку сумки, он, молча, ткнул рукоятью кнутовища за угол вокзала.

Ярослав.

Объявили поезд «Владивосток – Москва». Торговки сноровисто выкладывают свой товар. Привязав покрепче Бурку, иду на перрон. Не торопясь оглядываю выходящих. Бабка Ульяна, описывая своего внука, сказала, что Андрюшеньке 19-ть, волос черный, сам худощавый. Вот только то, что осталось стоять на платформе, назвать Андреем было нельзя. Вскинувшее на плечо сумку недоразумение, слегка повело в сторону. В три шага оказываюсь рядом.

- Ты Андрей? – Смотрит. Замечает кнут в руке. Нервно стискивает птичьими лапками ручку сумки. Гхм… оно спужалось чтоль?

- Да. А Вы? – Вскидывает подбородок. Виден дрогнувший нервно кадык. Голос хрипловатый. Мужик!

- Ярослав. Меня за тобой Ульяна Дмитревна отправила. Я сюда на телеге. И давай, на ты.

Кажись поладили. Только вот сумку я у этой чуды заберу. Топаем за угол вокзала. Кинув кнут в телегу, мотнул в ту же сторону подбородком гостьюшке. Иду отвязывать Бурку. Поглядываю на чуду. Подсобить, в случае чего. Отклячив попец, забирается. Ох, мать моя женщина. Дитя и то ловчее. Ну, слава Богу. Привычно запрыгиваю на козлы. Трогаемся.