Качели 18

Качели 18

Аля задумчиво вертела в руках пластиковый прямоугольничек. Кончики пальцев легко скользили по блестящей поверхности. Маленькая девочка с кукольным личиком летела над городом, раскинув крохотные ручки. «Когда я с тобой, я летаю».

…Они обменялись смешными магнитиками на холодильник, одновременно пробормотали: «Это тебе от меня» и смутились под насмешливым взглядом бойкого продавца. На Лялькиной картинке такая же кукольная девочка грустно смотрела в огромное окно и надпись крошечными неровными буковками: «Я так давно тебя жду». «Детский сад просто», - улыбаясь, прошептала Аля.

Воскресный Андреевский гудел, как улей, несмотря на холод. Крупные щербатые, вытертые тысячами тысяч ног камни мостовой в белых солевых разводах казались ковровой дорожкой. Аля и Лялька шли по ним, возбуждённо сверкали глазами и с наслаждением вдыхали морозный воздух последних дней января. Они были счастливы, хотя о любви не было сказано ни слова за два дня. За два таких коротких и таких бесконечных дня. За двое суток, пролетевших почти без сна.

- …Аль, ты где?

- Я тут. Под дверью. Выходи побыстрее! Что ты так долго писаешь?

- Тебе что невтерпёж?

- Нет…я соскучилась. Пусти меня к себе…я тебя хочу

- Ну, нет! - заниматься любовью на унитазе – моветон.

- Очень даже бонтон! Всё, что происходит между двумя людьми, за закрытой дверью спальни – можно.

- За закрытой дверью туалета! Ой, Алька, хорошо, что я на унитазе сижу, а то бы уписалась от смеха!

- …Тиночка, давай включим ночник,   я хочу тебя видеть.

- Не надо, я…стесняюсь при свете.

- Ты? Ты стесняешься? Чего тебе стесняться? У тебя обалденная фигурка. Ты такая…красивая, моя девочка. Ты такая красивая!

Лялька стыдливо прикрыла ладошками курчавый треугольник и покраснела под Алиным взглядом.

- Господи! Я ещё таких стеснительных женщин не встречала в своей жизни! И это после ночи, проведённой в одной постели…и не только в постели, - смеялась Аля.

- А ты много встречала…женщин?

- Да, за всю жизнь достаточно.

- Понятно, - с досадой сказала Лялька и отвернулась.

- О, нет! Не в том смысле, что ты подумала, а вообще.

- Откуда ты знаешь, что я подумала?

- Знаю…

- …Ах, как же приятно тебя целовать, у тебя же абсолютно бархатная кожа, просто прелесть.

- Аль, поцелуй меня…там опять.

- Где там? – лукаво улыбнулась Аля.

- Ну, там, внизу.

- Где внизу? В животик?

- Нет, там…между ног.

- А это не моветон, когда женщина целует женщину…там…внизу... между ног? – проговорила Аля низким воркующим голосом, легко касаясь губами Лялькиных бёдер.

- Неееет…нет, - Лялька начинала дышать часто и тяжело, широко раздвигая, согнутые в коленях ноги и выгибая спину.

- Да? Да?

Горячее дыхание щекотало нежнорозовый клитор, заставляя его пульсировать и расти.

- Ещё…ещё…и мммм…

…На улице бушевала метель, а по Алиной шее стекали капельки пота. Влажные светлые пряди прилипли к Лялькиному лбу.

- Смотри, ты дышишь, а я вдыхаю твоё дыхание и мне это…нравится. А раньше я отворачивалась, не могла ни с кем так. Ну, брезговала что ли.

- Странно, как же мы жили друг без друга? Как же мы дышали раньше?

…Огромный мир для двоих целую ночь, день и ещё одну ночь был заключён в рамках Алиной квартиры. Они существовали, дышали, жили…обнявшись, тесно прижавшись друг к другу так крепко, будто хотели срастись навсегда, соединиться, стать одним человеком. По странной шутке судьбы в имени Алевтина были заключена оба их имени Аля…Тина…

- Я смотрела в Инете, что означает твоё имя. Знаешь? Дословно – отблеск солнца. Солнечная ты моя девочка! Мне всё время хочется себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это не сон, что ты, действительно, рядом.

- Да какой там сон? Мы со вчерашнего вечера глаз не сомкнули, а уже опять вечереет.

- А ты хочешь спать?

- Нет. Спать не хочу, даже ни в одном глазу, а вот кушать хочу зверски.

- Ой, и я! Сейчас глянем, что там у меня в холодильнике, - засуетилась Аля, - и я сбегаю в магазин. Чего бы тебе хотелось, маленькая?

- Нет! Никуда не ходи! Не уходи от меня…пожалуйста. Я не капризная, я буду есть всё, что у тебя найдется, только не уходи.

И вместе, за руку - на кухню, к холодильнику, к плите, к мойке – всё за руку, везде.

Только на второй день к обеду, немного поспав, они выбрались из дома. И несколько часов гуляли по промёрзшему городу. Метель утихла. Солнце слепило глаза, отражаясь в миллионах снежинок. Прохожие прятали покрасневшие носы в воротники пальто и шарфы, а две молодые женщины, казалось, совсем не чувствовали мороза. Им хотелось петь, танцевать, кричать на весь мир, что им хорошо. Хорошо! Хорошо! Хорошо вместе!  

Аля потёрла виски.

- Ничего не понимаю. Что случилось? Всё было так…так здорово, сумасшедше здорово. Ну, что? Что могло произойти? Что я сделала или сказала не так? Что?

Чувство беспомощности овладевало ею, беспомощности и тоски. Лялька не брала трубку, сбрасывала каждый раз, а после нескольких попыток Али дозвониться, вызываемый абонент и вовсе стал вне зоны…Отключила телефон? Но почему? Почему? Прошёл всего один день…

В начале марта у Ирки случился выкидыш. Аля сидела рядом с её постелью и непрерывно гладила исхудавшую руку подруги. Ирка молчала. А что было говорить? В принципе, Аля и так всё уже знала. Теперь, казалось, обе подруги пытаются осмыслить то, что произошло и что никак нельзя уже остановить, изменить, исправить…

Несколько месяцев беременная Ирка напоминала счастливую беззаботную бабочку-однодневку, которая, вроде, и не пыталась утруждать себя мыслями о будущем. Это несказанно удивляло Алю. А теперь вдруг оказалось, что и нет никакого будущего. Вернее оно есть, но совсем не такое, как представлялось раньше. Будущее в наших мечтах может иногда иметь форму облаков и быть сладким, как сахарная вата или карамель, но то, что ещё не произошло – не факт, потому оно непрочно и рискует в любую минуту развалиться, как карточный домик даже от лёгкого дуновения ветра. Подданного Албании Бамира Османи выслали из страны по подозрению в контрабанде в 24 часа. И Ирка, неунывающая, сильная, умная Ирка тупо билась в истерике несколько часов, пока не почувствовала острую боль внизу живота…

- Аль, я даже не знаю точно, кто это был: мальчик или девочка.

- Какая разница, Ириш?

- Да, никакой. Просто это был мой ребёночек. Мой.

- Ир, только не плачь больше, не надо.

- Да, хватит сырости. Вон  и на улице всё расквасилось. Утонем в соплях, не ровён час.

- Да разве нас с тобой утопишь? Мы же девушки сильные. Правда?

- А то.

Ира вымученно улыбнулась.

- Так и не звонила она?

- Нет.

- Ты знаешь, что, подруга, ты сама…

- Да я сто раз сама, - раздражённо перебила Аля, - сто раз! А она сбрасывает, телефон отключает, на СМСки не отвечает. Я не знаю, ума не приложу, что случилось. Не знаю! Не понимаю!

- Всё равно, найди её. Надо же вам поговорить хотя бы. Выяснить.

- Да что тут выяснять? Она, наверное, просто пожалела. Пришла домой, подумала и решила, что это ей не надо, связываться с женщиной не надо. Поиграли в люблю два дня и хватит!

- Не стони! А вдруг у неё что-то случилось? Ты что только о себе подумала? А о ней? Может у неё горе? Ты  не подумала?

Аля испуганно расширила и без того большие тёмные, как омуты глаза.

- Вот! Не подумала! А может ей херово? Так херово, что сил нет, а нагружать своими проблемами других она не хочет! Может ей и жить не хочется, так херово! – Ирка скрипнула зубами и торопливо продолжила. - Что ты руки опустила? Иди! Ищи её, найди!

- Я не знаю, где она живёт.

- Ну, через подруг можно найти, через однокурсниц. Кто-то же знает, где она живёт. Как же ты не понимаешь? Это же самое главное…это самое…в жизни…самое важное. Ты встретила её, нашла, она есть, и ты её любишь. Руки в ноги и за ней, найди, и не отпускай, никуда от себя больше не отпускай. Ты же…любишь её, любила и любишь. А это самое главное в жизни! Как же ты не понимаешь?

- Да, Ир, ты только не плачь, я найду обязательно.

- Давай, иди, нечего тут пол заливать. Иди, я спать буду.

Маш, скажи, а ты могла бы Кристине всё-всё простить?

- Угу.

Маша кивнула, не отрывая взгляд от экрана.

- Всё-всё?

- Ну…да. Прощаю же. И потом, чо я Бог, чтобы прощать? Она мне ничо не обещала никогда, значит и не должна ничо. Она просто живёт. А каждый с ума сходит по-своему. Она тоже. И ей посрать, по-моему, простит её кто-то или станет выпендриваться. Крис жутко независимая.

- А хорошо ли это?

- Что хорошо? Независимость? Ну, ты даёшь! – Маша обернулась к сестре, крутнувшись на кресле. – Все хотят быть независимыми. Ни перед кем не отчитываешься. Ни на кого не оглядываешься. Живёшь, как сам хочешь. И всё!

- Но если так, то и рядом никого не будет.

- А она говорит, что ей никто и не нужен.

- А тебе?

- А мне…нужна она.

- Значит, ты не хочешь быть независимой.

- Так мы же не обо мне говорим.

Лялька подтянула колени к подбородку, зябко повела плечами и задумалась.

- Систер, что за разговор? Разжуй. А то я прям в непонятках вся, странные  вопросы, однако. Ты что со своей поссорилась? А то я смотрю, ты как тень отца Гамлета ходишь. Что ты там ей простить не можешь? Не, ты,   конечно, можешь молчать, твоё дело. Кстати, ты мне так и зажала её фотку.

- Маш, по-моему, я идиотка.

- Тоже мне открытие!