Закон Трех или Кремпай сразу в трех дырках рассказ

Закон Трех

1.

Все события, описанные ниже, не являются ни правдой, ни неправдой, не вымыслом, не реальностью, эта история - часть меня, которая действительно произошла со мной, но в какой-то другой жизни.

2. Москва. Июль 2001 года

Я познакомился с ней в «Титанике», даже сначала не с ней, а ее странным другом – Иваном. Она – достаточно высокая красивая женщина лет 25-ти,   светлорусые, почти пепельные волосы и бездонные голубые глаза. И она постоянно улыбалась какой-то чистой, искренней, детской улыбкой. Это выглядело странным среди прочих светских персонажей, улыбавшихся только с расширенными зрачками.

Рядом с ней периодически возникал невменяемый, на первый взгляд, фрик, одетый в какой-то ярко оранжевый халат, на голове красовался тюрбан, отливающий всеми цветами радуги, руки были обмотаны многочисленными фенечками. «Вот клоун», подумал я. Неожиданно затихла музыка и включился яркий дневной свет.   Зал был полон людей в камуфляжной форме, среди которых бегало несколько самодовольных личностей в штатском, попутно лапая всех посетителей клуба. Что-то холодное уперлось мне в бок. Я обернулся. Это было дуло автомата Калашникова. Однако человек в маске смотрел совсем в другую сторону. Он изучал Фрика,   стоявшего в двух метрах от меня. К нам подошел опер, посмотрел сначала на фрика, затем на меня, затем опять на фрика.

- С этим мы сейчас займемся по-полной,   - сказал опер Калашникову, показывая на разноцветный тюрбан, - а пока…

Опер приблизился ко мне вплотную, посмотрел в глаза, улыбнулся.

- Давай по-чесноку, если есть че, говори сразу, пойдем разбираться, может договоримся, хотя, план, знаешь, горит, но по трусам я, ох как не люблю к вам лазить, знаешь, какие у меня холодные руки, и документы, кстати, показывай.

Я достал редакционное удостоверение одного очень уважаемого издания.

- Понятно, Александр Михайлович - произнес опер, - я вот и смотрю, глаза нормальные. Ладно, отдыхай, теперь этим клоуном займемся.

Он подошел к фрику, также посмотрел ему в глаза, скорчил недовольную рожу.    

- Ну вынимай давай, все, что есть, давай, давай, быстренько, или облапать тебя с пристрастием?

- Лапай давай, что, *** давно в руках не держал, нет у меня ничего и не было, ясно, маскарад устроили, а сами всю тему крышуете!

- Ты чего такой резкий – парировал опер – нет у тебя, так нет, но все равно, найдем сейчас, здесь,   с понятыми, все как полагается, по****и мне тут, умный нашелся., документы готовь.

Калашников неприязненно толкнул фрика в спину. Мне стало обидно за фрика, да и страну тоже. Понятно, что у нас часто сажают за то, что поймали, но не за тюбетейку же с расписным халатом.

- Товарищ – я обратился к оперу

- Капитан Егоров Петр Сергеевич – представился он

- Хорошо, что не Шлыков, пошутил я. Капитан шутки не понял

- Товарищ капитан! - начал я - не хорошо же так, на пустом месте

Капитан резко остановился и посмотрел на меня, Калашников направил на меня дуло автомата.

- Александр Михайлович, если я не ошибаюсь, - резко оборвал меня опер – это Ваш друг, Вы близко знакомы

- Нет – ответил я – первый раз вижу

- Ну и зачем Вам это, отдыхайте

- А Вам зачем – переспросил я – я ведь написать могу

- Раз можете, так пишите, пишите – ответил капитан - Вот, что, решений я своих не меняю,   раз вам симпатичен этот господин, будете понятым, согласны?

- Да – ответил я

Через 10 минут мы вышли из подсобки. Милиции уже не было, танцпол  качало уже по-другому, яросно, но с облегчением, как после ожесточенно битвы, когда нервы еще на взводе, но все уже позади и ты – победил.

- Иван – фрик протянул руку, я молча пожал.

- Выпьешь?   - спросил Иван

- Не могу – ответил я – за рулем, хотя хочется

- Поехали ко мне – как-то запросто, но настойчиво предложил Иван – я тут рядом, на Тишинке обитаю, и, если ты не против, с нами вот та девушка.

Иван показал на нее. Я улыбнулся, он заметил.

- Алена, - шепнул он мне, - запомни – Алена

«Неслучайное случайно, случайное – неслучайно: – подумал я,   в такую женщину можно влюбиться, с первого взгляда».

Мы немного покатались по ночной Москве, начало светать. 4 утра. Я остановил машину у сквера на Дружинниковской улице, вышел из машины, сел на первую лавочку, На здание гостиницы «Украина» и Дом Правительства падали первые лучи восходящего солнца. Машин и людей почти не было. Раннее летнее воскресное  утро – время московской тишины и пустоты. Время, когда из этой пустоты я чувствую особую связь со своим родным городом, я и есть город, все приносит радость и хочется плакать и смеяться  одновременно, но только от счастья. Мимо проехал ЗиЛ, обдав мою машину мощной струей воды, за ним первый троллейбус. Я глубоко вдохнул,   стараясь почувствовать почти загородную прохладу  Москва-реки.

Иван вышел из машины, Алена спала. Он подошел ко мне, сел рядом. Мы молчали, но без всякого напряжения, будто знали друг-друга уже тысячу лет.   Мне хотелось выразить свое счастье и единение со всем, что я вижу вокруг, с деревьями, оградой сквера, лавкой, забытыми пивными бутылками, солнцем, воздухом и луной, но слова не находились. Я уже точно знал, что влюбился в эту спящую девушку, о которой я ничего не знал, но чувствовал, каждой клеточкой своего тела чувствовал. Однако слова не находились и какой-то чужой голос внутри меня произнес:

- Пойдем, видимо надо еще и в магазин зайти

- Пойдем, - ответил фрик – в магазин не надо, у меня все есть, хотя, знаешь, почему, когда ты хочешь сказать что-то настоящее, ты говоришь всякую чепуху

- Пойдем – повторил уже я сам

3. Утро

Иван жил большой сталинской квартире с видим на Тишинскую Площадь, посреди которой возвышался столб русско-грузинской дружбы. Где-то в глубине квартиры пробили часы – 8 утра.

Я сидел в гостиной и рассматривал  комнату, пока Иван укладывал Алену в соседней комнате. Гостинная, как, впрочем и вся квартира поражала обилием книг, массивной, дореволюционной мебели и бесчисленным количеством экзотических предметов.  

- Тут практически все, как в моем детстве – прокомментировал мое любопытство вошедший Иван – не люблю современные ремонты, неживое все, особенно у нас в России.

Он улыбнулся.

- Я живу в квартире своего детства, а не в иллюзорном восприятии нашими недоученными архогопниками западных интерьеров двадцатилетний давности.

Здесь действительно было уютно, но как-то необычно, как будто я оказался в Москве лет сто назад, так вот просто зашел в гости к Гурджиеву или Блаватской. В гостиной не было ни компьютера, ни телевизора, ни даже магнитофона.

Иван достал бутылку виски, мы выпили, потом еще и еще. Иван рассказывал о себе: родители, известные востоковеды, предпочитали дом в Фирсановке зимой, а летом путешествия в Европу или «бабушкино поместье», затерянное где-то в брянских лесах. Так что жил он большей частью один. Закончил Институт стран Азии и Африки,   там же учился в аспирантуре, но не для карьеры, а чтобы в армию не забрали. Карьера эго не интересовала, уже лет пять он ежегодно ездил в Индию, в Гоа и на север в горы в буддийский  монастырь, но рассказывал в основном  про пляжи, трансы, море и свободу.

- Ты не представляешь, что это за место и какое у него будущее – улыбался как-то неожиданно быстро захмелевший Иван.

Я же смотрел по сторонам и думал: «спать я не хочу, но и не пьянею почти, это хорошо, это возможность почувствовать теплоту сегодняшнего утра. Сколько у нас вообще теплых воскресений, чтобы солнце и ветер через открытое окно, пять, десять? И пусть слышно прохожих, машины, троллейбусы,   пусть я в обществе незнакомых людей и пусть все будет так как есть, еще один стаканчики может еще один и домой. А потом, когда высплюсь – гулять по вечернему городу, сегодня один. А сейчас - виски».

- И мне виски –  я услышал Аленин голос за своей спиной.

- Ты читаешь мои мысли – странным внутренним голосом произнес я

- Вряд- ли – ответила она – у меня расписание и настроение, расписание – я отрываюсь до вечера, и настроение – хочется больше. Но сейчас – всего 11, так что, - она посмотрела мне  в глаза –  виски, пожалуйста

Мы выпили за знакомство, за «раста фор ай» и еще за кучу вполне обычных в таких случаях вещей. Я не заметил, как в комнате появилась «Кобра» и музыка, а Иван вместо виски наливал себе зеленый чай в маленькую пиалу. Алена тоже пила аккуратно, а мне стало все равно, я действительно влюбился, хотя пытался надеть на себя маску показного равнодушия. В какой-то момент я уснул.

Мне снилась река, высоко в горах, но почему-то было тепло, даже жарко и удивительно тихо. Только шум воды и шум ветра. Я плыл в лодке один, но не чувствовал не скуки, ни одиночества, наоборот, меня переполняло чувство чего-то важного, происходящего прямо сейчас, того, что нужно пережить самому, наедине с собой. Я не мог ни о чем думать, только чувствовать и вдыхать горный воздух. Река постепенно расширялась, а горы начали приобретать причудливые, неестественные формы и цвета, как на картинках из книг-фэнтези.

Я открыл глаза. Действительно лилась вода, в ванной. Я чувствовал себя выспавшимся, от опьянения не осталось и следа.   Комната была пуста, за окном начинался вечер. Я зашел в спальню, абсолютно голый Иван крепко спал. Однако его член был возбужденном состоянии. «Что же тебе сниться, раз так стоит»: - подумал я и одновременно испытал приступ детского стыда, мне захотелось немедленно уйти, но в комнату вошла Алена. На ней тоже ничего не было.

- Ой – смутилась она – я думала, это Ваня проснулся

Однако она продолжая стоять, глядя мне в глаза и выправил плечи. Мое внимание привлекло колечко на ее лобке и небольшая татуировка в виде круга с непонятными знаками. Иван зашевелился

- Да ничего – ответил я, - мне уже пора

- Не надо – ответила Алена – подожди, подожди на кухне

Она по-хозяйски открыла шкаф и стала выбирать майки.

Кухня сочетала в себе казалось бы несочетаемое: старинный буфет и такой же старинный круглый стол, стоящий в центре, массивные деревянные стулья, тряпичный красный абажур, низко свисающий над столом, и модерновый кухонный гарнитур напичканный всякой современной техникой. На столе были разложены карты Таро, лежали листки с различными вычислениями, мои права и бумажник. Я взял бумажник – все было на месте – и убрал в карман.

Вошла Алена. На ней была оранжевая майка с надписью ОМ и белые мужские шорты.

- Курить будешь? – спросила она. Увидев в моих руках бумажник, добавила – у тебя из кармана выпал, когда ты на диване ворочался. Я подняла, а потом стало интересно, когда ты родился, и насколько ты, - она запнулась и опустила глаза – ты мне подходишь. Ваня, он умеет такие вещи высчитывать

- Нумерология?

-Да нумерология и Таро – Алена засыпала траву в бонг и подожгла, затянулась, потом протянула мне.

- Не хочу

- Зря, у Вани только качественные вещи, но, если не хочешь, здесь большие запасы алкоголя. Кстати мы с Ваней друзья, ты не думай, я у него занимаюсь йогой и еще разными практиками. То есть, мы с ним спали несколько раз, но это не секс и не любовь, скорее массаж – она затянулась – впрочем Ваню я очень сильно люблю, не как мужчину и не как любовника, а просто люблю, безраздельно. Между нами сейчас ничего нет, к тому же у него появились другие интересы, которые явно не для меня – она глуповато усмехнулась.

«Вот извращенцы»: - подумал я.

Алена хотела сказать что-то еще, но промолчала, предпочитая траву разговору. Я тоже почувствовал себя неловко, мне захотелось уйти. Пауза продлилась еще минуты три-четыре. Я подошел к столу, посмотрел на разложенную колоду. На меня смотрели горящие башни, черти, повешенные монахи и прочая нечисть. Вдруг я почувствовал, как Алена обняла меня за талию и шепнула на ухо:

- Не уходи, не уходи сейчас, пожалуйста!

Она посмотрела мне прямо в глаза, нежно и отстранено одновременно.

- Знаешь, я обычно не теряюсь, мужчины теряются, я такая вся из себя без комплексов, если мужчина не нравится, я прямо говорю, и звоню первая,   но с тобой – это особенное, я боюсь, что ты уйдешь, и мы больше не увидимся, я скорее боюсь, что с тобой уйдет что-то важное, я не знаю как мне поступить, и не хочу думать, я крутая, поэтому могу быть искренней и ранимой. Ты веришь, что это встреча не случайна?  

- Случайностей нет – ответил я – но и Таро я не доверяю

- Все женщины играют и я играю, но по-другому, не лицемерно, у меня свои игры, посерьезнее «машины-квартиры-любовников», к тому же все это у меня уже есть. Ты можешь подумать, что я такая блять, наркоманка и алкоголица? Да – это правда, я курю траву и было что покруче, я  люблю секс с разными мужчинами, с одним мне скучно, и люблю напиваться, особенно в клубах до состояния, когда уже все - все равно, кроме наличия презервативов, но эта я – не я. Я – добрая и искренняя девочка, слишком добрая для своего круга, я люблю себя и я люблю себя хвалить, и, в рот я ****а весь этот гламур и социум, и еще, я не спрашиваю, есть ли у тебя женщина, мне все равно

Она замолчала. Очень крутая девочка - подумал я – такая может меня съесть, но может и полюбить, и понять и раскрыть. В любом случае я сейчас ничего не решу, а секс все испортит.

- Не надо лишних  слов сейчас и лишних действий тоже, - я разверну ее к себе и крепко обнял. Мой нос задел сережку на ее ухе, стало щекотно и я рассмеялся. Она тоже улыбнулась, а потом попросила ее поцеловать.   Я посадил Алену на стол, взял ее голову двумя руками и поцеловал, потом развернулся молча вышел из квартиры. Спускаясь по лестнице я увидел кучу разбросанных рекламных листовок. Идея пришла сама собой. Подобрав одну из них, я написал на чистой стороне: «Алена, я хочу тебя полюбить» и номер своего телефона, чуть ниже, свернул ее четыре раза и бросил в почтовый ящик Ивана.  

4.

Прошло несколько дней. Я стал понемногу забывать об этом приключении. Только сережка над клитором Алены в минуты полного уединения заставляла меня возвращаться в те выходные. Кроме того, я почувствовал необходимость  прояснить, а точнее, поставить точку в отношениях с Натальей. Мы встречались уже четыре года,   пылкая влюбленной переросла в рутину, а затем в более или менее регулярный дружеский секс, по-сути, ни к чему не обязывающий, но, формально для всех общих знакомых мы были парой, которая планирует совместное будущее, семью, детей, кредиты, старость и смерь. Мне было одиноко с Наточкой, со всеми ее разговорами о процентных ставках, мебели «Икея», новой коллекции «Мехх», Фокусе за 10000 долларов, опять, таки в кредит, и, особенно, о хипповсте внутри системы, которое взорвет эту систему изнутри. К тому же она слишком много курила. Я чувствовал, что она родной для меня человек, может быть, самый родной, но, несмотря на ее природную еврейскую красоту, и по-настоящему острый ум, я все больше отдалялся от нее, считая, что конфликт между своими подлинными потребностями и своим социальным окружением она должна решить сама.

Влюбленность в Алену сменилась онанистической пустотой и пивом после работы, но спать с Наташей мне уже не хотелось. В итоге, во время очередного отмечания дня зарплаты, я отправил Наташе смс: «Давай решим, что мы не вместе». Ответ, пришедший через пять минут, больно уколол меня: «Хорошо, боишься поговорить, ты, оказывается, такой малодушный, пошел  на ***». У меня оставалось слишком много Наташиных вещей, для того, чтобы мы вот так просто расстались, но, впервые за последние несколько месяцев, я увидел по-настоящему искренние эмоции с ее стороны.

Неожиданно позвонил Иван, предложил погулять где-нибудь на природе. Сошлись на Коломенском. Я решил не быть девочкой и не надумывать ничего лишнего по-поводу интереса ко мне со стороны этой странной парочки.

В этот раз Ваня выглядел солидно и серьезно, легкая строгая курточка, рубашка с жестким воротником и тщательно выглаженные брюки были в какой-то другой реальности, явно отличной от травы, халата тюбетейки  и транса. Он заметил мой удивленный взгляд.

- Я после работы, аспирантуры, знаешь у меня такая руководительница, Цапля, она, хоть и какая-то там сестра Цветаевой, но, сталинской еще закалки, хорошо, что удавку одевать не приходится – оправдывался Иван.

Разговор поначалу не клеился, мы молча ходила среди яблоневых садов и заброшенных садовых участков, срывая поспевшую малину и улыбаясь друг-другу при каждом взгляде.

- Может, надо выпить? – спросил Иван

- Глупо – ответил я -  эта неловкость напоминает любовное свидание, когда уже после алка в кроватку пора

- А это и есть любовное свидание – усмехнулся он – в самом хорошем смысле слова, мне важен круг общения, я, вообще, стараюсь создавать его себе сам, и когда встречаю интересных людей, звону встречаюсь, ну ты понимаешь – он похлопал меня по плечу – ладно, я не кокетничаю

От его слов сразу стало теплее, натянутость момента растворилась в ярком августовском солнце. Иван умел вот так запросто расположить к себе  любого, наверное, человека. Искренность подкупает.

- Я подумал, мы тебя напугали и ты слился – продолжил Иван – люди боятся неизвестного, известного, но не стандартного, правда, тоже боятся, короче всего боятся, а доподлинно известна только собственная смерть, да и то, есть варианты

- Знаешь – я осекся – все эти гороскопы, таро и прочая чушь, мне кажется, все это для недоделанных девочек из провинции, типа, как получить принца на белом коне

- Каждый видит, то, что хочет видеть, а доказывающий всегда докажет, поэтому в одном и том же одни видят деревья, а другие – столбы

Иван закурил сигарету, предложил мне, я отказался

- Но как сказал тот же автор – суть в том, что никто не знает, где выход, и только мы знаем, где вход, - он посмотрел  на проходящую мимо девушку – охуенная жопа, но я о другом, астрология, таро, вообще вся эзотерика, для меня это всего лишь инструмент самопознания, такой же как и психоаналитика или, скажем история

- Но история - это наука, а гадания – это профанация

- История – не наука, во всяком случае, не более точная, чем нумерология, но я о другом. Вот мне всегда было интересно, чем было обусловлено мое рождение именно в это время, именно в этой стране, именно в этой семье, я всегда хотел узнать суть, откуда я и почему я. Эзотерика и религия может ответить, а история или философия – нет, на западе, по-моему лишь Кант понял то, что в Индии знает любой ребенок. У суфиев есть такая игра – в луковицу. Когда ты снимаешь с себя все наслоения, социальные, религиозные, национальные, временные, и тогда остается Толька сама суть стержень, ну я потом расскажу

Мы сидели на холме, с которого открывался вид на весь Юго-восток Москвы. По Марьинскому мосту в столицу возвращались синие вагончики, везя черноморские воспоминания пассажиров. Слева виднелась высотка инженерного корпуса АЗЛК. Я почему-то вспомнил  утренний поход с дедом в музей автозавода, лет 15 назад, а потом, как совсем недавно, уже закончив институт, я расплакался в дедовской квартире впервые не от того, что меня бросила любимая на тот момент девушка, а от первого осознания неизбежности смерти. Тогда впервые в жизни мне стало все равно, я понял, что будет следующая женщина, а потом, если надо еще следующая и так до бесконечности, а потом я умру, и зачем мне вообще все эти женщины, зачем мне эти трения половых органов, я и сам все умею, руки-то есть. Но потом появилась Наташа и я впервые по-взрослому полюбил, без истеричных ожиданий и соплей, просто почувствовал, что это мое, родное, пришел и взял, но что-то пошло не так. Сейчас появилась Алена, и я впервые испугался, что это может быть навсегда.

- Я верю – Иван повернулся ко мне - звезды определяют обстоятельства нашего рождения, и эти обстоятельства связывают нас словно ниточки и с вселенной, и друг с другом, но это не полная картина, определена только половина, другую определяешь ты сам, то есть эзотерика важна, чтобы знать, кто ты и кто тебя окружает, но, часто, именно благодаря этим знаниям ты можешь стереть свою личную историю, освободится  и стать действительно тем, кем ты хочешь стать

Я смотрел на реку, в голове заиграла заключительная часть  Shine on of crazy Diamond Pink Floyd. Мир вокруг постепенно приобретал сюрреалистические черты. Солнце, теплый августовский вечер, нарядная летняя Москва и я, гуляющий по ней, все это было здесь, рядом и со мной,   Алена, Иван, и его сектантские разговоры тоже были со мной, но и не со мной тоже. Для меня это был мир придурковатых  дедушек и бабушек, аляповатых объявлений о помощи во всем со 100% гарантией, и крайне высокомерных, но вечно голодных и плохо пахнущих эзотериков-хиппи, в лучшем случае прочитавших половину первой книги Кастанеды, короче, стремная публика. А тут московская богема, явно более чем обеспеченная, и все о том же.

Иван тоже заметил мою рассеянность.

- Да ладно, не парься, мы  ж не секта, не у кого ничего не выжимаем, и не вербуем, у самих все есть – угадал он, и похлопал меня по-плечу. Он почему-то все время норовил дотронуться до меня, это раздражало – и, я  действительно сам хотел с тобой встретится, без Алены, она даже не в курсе.

Я посмотрел Ивану в глаза, он рассмеялся.

- Ты мне не веришь? – спросил он – зря, я не знаю, что она там тебе наговорила, трава и виски  делают свое дело, к тому же она оторва, по выходным особенно, но, знаешь, я с некоторых пор не участвую в ее личной жизни, совсем

- Почему? – не удержался я

- Я с ней спал, и не раз, хотя – он немного помедлил - с некоторых пор мне вообще просто секс не интересен, но дело даже не в этом. Так сложилось, что она - самый близкий мне человек, и настоящий друг, она умеет дружить по-мужски, а вся эта постельная возня, помноженная на ее прирожденное блятство, это разрушает и наши отношения и меня.

Меня поразила простота и искренность, к которой Ваня говорил о таки, в общем-то личных вещах, я подумал, что, возможно, нашел еще одного близкого друга.

- Какая она? – спросил я

-  Самка, жесткая, хищная, из тех женщин, что постоянно играют, постоянно провоцируют, пробуют мир и окружающих на прочность. Блять, и не стесняется этого, но, в тоже время очень ранимая и одинокая девочка. Этот ее  безумный секс, капризы идеотические в стиле блондинки, новые мальчики каждую неделю, это защитная реакция, на ее семью, в первую очередь, на отца-олигарха и мать, которая пытается устроить ее личную жизнь с пользой для семейки, знакомя со всякими гламурными пидорастами. Понятно, что ее отец спизил у народа, то, что плохо лежит, заводик там или несколько – с неожиданной злостью произнес Иван – но, раньше – то он был другой, и вырастили с титановым стержнем внутри и любовью к познанию мира. Она честная и порядочная баба, но это большое несчастье в ее кругу, она там чужая, и, она свободна внутри, и плевала она все деньги и статусы. Знаешь, почему мне с ней хорошо, она ничего не требует, ни денег, ни статуса, ни эмоций, ни секса, она просто любит и все, это как река, которая просто течет и все, а уже мы пьем воду, ловим рыбу, плаваем на лодках, мы пользуемся, а она просто есть

Начало смеркаться, и мы медленно побрели к выходу из парка.

- Мои друзья через неделю транс организуют, закрытое мероприятие на Истре для своих,   придешь? – спросил Иван

- А Алена, и все же, что вы там нагадали?

Иван рассмеялся.

- Алену я еще не звал, ты первый. Я вообще не уверен, что тебе с ней по пути

- Я тоже сомневаюсь, душа говорить, что по пути, а ум постоянно сомневается, хотя может и не душа говорит, а другие части тела?

- Первое, что ты подумал, когда ее встретил, помнишь это?

- Помню, что она здесь делает, такая, такая светлая и добрая, и то, что красивая, конечно, что могу влюбиться, тоже

- Так, влюбись, Саша, влюбись, влюбись, и запомни, мир нам посылает только те испытания, которые мы можем вынести. О картах,   - он запнулся - не буду подробно,   пока ты не совсем понимаешь тему.   Карты не выносят окончательный вердикт и ничего не предопределяют, это можем делать только мы сами – люди. Это всего лишь колода с картинками, а пространство вариантов бесконечно. Но они помогают, помогают увидеть связи между вещами, помогают лучше понять другого и себя тоже. Вот ты – образованный, умный добрый, наверное, слишком добрый, но, по-своему закомплексованный и не уверенный в себе человек. Тебе явно мешает постоянный внутренний конфликт, борьба с собой, со своими страхами,   однако мир заботится о тебе, нужно это только видеть. Он посылает людей, ситуации, обстоятельства, которые тебе помогут избавится от бесконечной войны с собой. И Алена тоже живет своих страхах, других, правда, но, по-сути, у нее та же ситуация. Карты мне не показали никакого сахарного романа, как она почему-то решила, но у тебя есть шанс стать рядом с ней взрослым, уверенным в себе мужчиной, а у нее – женщиной, это путь к гармонии. Не знаю, останетесь ли вы вместе, в любом случае  - будет весело.

Я почувствовал себя очень уязвимым, что-то больно кольнуло меня. Мне вдруг захотелось убежать, напиться, уснуть, просто исчезнуть на несколько дней.   Мне казалось, что меня вызвали к доске во втором классе с несделанной домашней работой,   я стою в оцепенении перед неминуемой двойкой, и не знаю, что делать. Иван заметил мое состояние.

- Саша, ты как в анекдоте про Бога и лотерейный билет, все просишь чего-то, а когда оно приходит, настолько этого боишься, что даже не замечаешь. Ты хотел умную, красивую, независимую, богатую и свободную женщину? Вот она! Но всему есть цена. Твоя цена – внутренняя трансформация,   а она, знаешь, бывает очень болезненна,   познание себя – акт истинного героизма. Я, когда в себе стал открывать нечто, то у меня крыша поехала, я стал делать такие вещи, которые далеки от представления о нормальном, вменяемом мужике, медитации все эти, путешествия и другое тоже, родители очень переживали, то ли я псих, то ли наркоман отмороженный. А потом пришло счастье и спокойствие и искренность, я просто живу и радуюсь и все. Все мое мужское во мне, а остальное, лишь оценки других людей, мне-то жить с собой, а не с чужими оценками.

Он говорил еще то-то о свободе, и своем окружении,   семье, женщинах и прочем, но я  уже не думал о Ване и о его загадочных открытиях себя. В главном он прав,   Алена – это шанс, мой шанс стать собой, и что это будет круто,   удержать ее будет круто, что Наточка уже из прошлого и надо ставить точку. И все же я продолжал чувствовать страх, непонятно откуда появившийся подростковый страх  звонить первым, а точнее страх быть отвергнутым.

- Я боюсь ей звонить – прямо сказал я – видимо, эти отношения не нужны, я слишком слабый для нее, а еще слишком бедный

- Это нормально - ответил Иван - боятся себя – нормально, боятся делать что-то – нормально, ты, по крайней мере, не лжешь, я сам позвоню

Я молча кивнул головой.  

Иван позвонил, через час я смотрел на Москву из окна ее нового БМВ.

5.

Я стал видится с Аленой практически ежедневно. Мы не ходили в клубы или кино, больше гуляли по ночной Москве или паркам. Болтали обо всем на свете и не о чем конкретном, могли просто сидеть  рядом в молчании и часами  смотреть на проплывающие мимо облака. Алена была первой в моей жизни женщиной, которая умела молчать рядом с мужчиной. Я знал, что это не дружба и не влюбленность, что-то новое, находящееся за гранью моего знания языка. Видимо, как сказал Иван, процесс познания себя через другого.

Меня поразила Аленина квартира:   две огромные светлые и практически пустые комнаты: вещи хранились в неприметных встроенных шкафах. В спальне была лишь старинная кровать в прованском стиле, а в гостиной такой -же  антикварный диван, стойка для телевизора и прочих устройств (которую она бы выкинула со всей аппаратурой, поскольку телевизор не включает, но папины подарки выбрасывать не вежливо),   огромный, как и сама комната, персидский ковер и десятки расшитых арабскими узорами разноцветных подушек, разбросанных по ковру невообразимым восточным рисунком.

Алена не любила посторонних в своем доме, поэтому у нее не было домохозяйки, она все делала сама, стирала, гладила и очень вкусно готовила. Девочки ее круга, которых я, впрочем, видел не часто, подшучивали над ней, предлагая поработать и у них дома тоже, ведь Алене, в отличие от какой-то простой таджички, они могут точно доверять. Поначалу меня тоже забавляло смотреть на нее, когда она гладила или мыла пол, но потом я понял, что эти условности моего сознания просто глупы. Алена была очень разной, но настоящей, я тоже был очень разный, но не такой настоящий. Стремился постоянно кем-то казаться, хотя и пытался быть естественно–простым, но получалось не всегда, скорее после виски. Она же не стремилась не кем быть, поскольку уже была. И, чем больше мы общались, тем больше я понимал, что деньги ее отца здесь совершенно ни при чем, такова ее природа – быть вечным бунтарем в юбке.

Мы практически не касались темы секса, спали вместе в одной кровати то у нее, но у меня дома, она иногда сверкала своей возбуждающий сережкой, абсолютно не стесняясь своего тела, но как-то особенно, очень мягко и целомудренно. Конечно,   я понимал, что ни одна женщина не будет вот просто так раздеваться перед мужчиной, и еще понял, что страхи у нее все же есть, что она боится неприятия и непонимания себя, бояться проявится для мужчины, который ей нравится и быть отвергнутой. Проще искать тех, кого можно отвергнуть самой, через одну ночь, или через несколько.

Мы не поехали на Ванин опен-эйр, сидели весь тот  вечер вдвоем, пили вино, курили кальян и болтали о всякой чепухе. Тогда я впервые почувствовал, что она ждет, и будет ждать еще, но не вечно, и никогда не сделает первого шага, потому, что ждет  мужчину, который будет рядом, поймет и защитит и от нее самой и от ее одиночества, и что этот мужчина – я. Но все равно она ждет игры, а я боюсь играть в игры, особенно в те, где можно проиграть, до нее все было проще.  

6.

13 августа.   Был понедельник, я не работал, потому, что мы решили ехать куда-то на юг Подмосковья, кататься на лошадях. Катание не удалось, солнечное утро сменилось затяжным проливным дождем, пришлось возвращаться. В 7 часов уже было темно, как поздним вечером, мы медленно ползли по вечерним пробкам, я чувствовал порядочную усталость. Гроза то прекращалась, то начиналась вновь. Алена, не переставая, болтала, рассказывая всякую ерунду,   как они напились с подругой в 11 классе, и как она уехала однажды из Сочи, разругавшись с очередным своим приятелем.    Я почти не слушал ее, сосредоточившись на дороге и завтрашнем рабочем дне. Я пребывал в том медитативном состоянии, когда замечаешь все и ничего одновременно, когда ты знаешь, куда ты едешь, но не понимаешь, сколько прошло времени. Ультрапарадоксальная фаза сна.

- Саша, Саша, - она начала трясти меня за руку, - ты не ответил, ты знаешь, где скала Киселева в Туапсе? Ты, вообще, здесь? Саша, что ты хочешь?

- Поехали ко мне домой, и я расскажу, что я действительно хочу – неожиданно для себя ответил я

- Поехали, - сразу ответила Алена – но, знаешь, главное для меня – это главное, и еще, я хочу поговорить о себе, просто поговорить, но мне надо напиться, я стесняюсь

- Дура – еще более неожиданно для себя произнес я – ты заешь, ты полная дура, Алена

-  Что? – она удивленно посмотрела на меня

Я остановил машину, выключил зажигание и радио. Был слышен только дождь, барабанивший по крыше и шум проезжающих мимо машин. Я смотрел на Алену и просто улыбался. Я чувствовал, что за рулем, в водительском кресле сижу не я, а мой аватар, уверенный в себе, даже циничный самец, который знает как играть с этой  сукой, и который вместе с тем сильно и нежно ее любит. А рядом с ним сука, готовая на все, возбужденная до крайности сочетанием мужской силы, самоуверенности и нежности, счастливая женщина, которая дождалась. А я, я был где-то вне машины, смотрел за происходящим откуда-то и восхищался своим клоном, завидовал ему, я то был другой.

Я протянул руку к ней, провел по волосам, затем по щеке, она не сопротивлялась сначала, затем с силой сжала мою руку.   «Все, ключ поверни и полетели», вспомнил я какую-то недавно услышанную песню.

- Я люблю тебя, искренне, глубоко и нежно, это что-то по-настоящему настоящее в моей жизни, прости за такие обороты, самое настоящее, но – я начал заводится – если идти до конца, а по-другому мне с тобой не интересно, сейчас я хочу тебя выебать, и в рот и в жопу, жестко, настолько жестко, чтобы ты все поняла, не нравится, не дашь, вываливай из машины и иди на ***

Алена еще сильнее сжала мою руку, притянула ее к себе, начала медленно лизать мое запястье, затем сунула два моих пальца себе в рот.

- Нет, - сказал я, - лучше другое, чуть позже – и резко одернул  руку

Она повернулась ко мне всем телом, я вдруг увидел в ее глазах слезы

- Я, - она запнулась – я… Понимаешь, у меня ком в горле, это тоже по-настоящему и тоже в первый раз, и это любовь, я так ждала и так боялась, боялась, что ты будешь слаб или предсказуем, или ничего не будет или будет как всегда, а потом больно

Она замолчала. Я протер рукой запотевшее окно, дождь кончился, пробка рассосалась, на улице зажглись фонари. Я завел машину, Алена опустила стекло и закурила.

- Ты тот, кто мне нужен, тот самый, да, Саша – она запустила руку мне в волосы и стала нежно гладить меня по голове – хотя, если идти до конца

Алена вдруг рассмеялась пошлейшим, вульгарнейшим смехом и моментально изменила осанку и выражение лица. Меня поразила эта десятисекундная пропасть между целомудренной любящей женщиной и дорогой про*****ю высшего разлива.

- Ты играешь? – не выдержал я

- Вовсе нет – серьезно ответила она и опять резко переменилась – я действительно хочу пойти с тобой до конца, я хочу делать все, что ты скажешь, подчиняться тебе, чтобы ты трахал меня когда хотел, ничего не спрашивая, не смотря на мое настроение и прочую дурь. Саша, ты даже не представляешь, насколько я больна на всю голову, сколько у меня этой дури. Короче, я хочу, чтобы ты **** меня, когда тебе вздумается и не обращал внимание ни на что остальное. Я - та женщина, которая должна открывать рот только для одного, но не для разговора. Я действительно тебя очень-очень люблю, и никогда ни с кем не была так откровенна, если хочешь быть со мной, знай – это рецепт, мой рот не для разговоров

Она выкинула сигарету в окно, затем сказала

- Тебе нравится моя сережка, ведь так, она возбуждает?

Я кивнул в ответ

- Теперь ты ее хозяин, вернее он – хозяин – Алена больно сдавила мой возбужденный член

- Поэтому, мы не будем сейчас целоваться, это важно для меня. Ты – мой любовник, друг и самый любимый человек, а он хозяин, поэтому я хочу первым поцеловать его

Она  убрала руку с моих брюк.

- Я такая же, как ты, такая же возбужденная, хочешь поиграть с моей сережкой?

Алена расстегнула ремень и верхнюю пуговицу своих брюк

- Помоги мне, я хочу кончить

- Не сейчас – ответил я – и не здесь, теперь только я решаю, когда ты кончаешь, как, и, главное, с кем

- Эх, милый мой, брутальный мужичек, - она нежно погладила меня по голове – поехали уже

7.

Во дворе перед подъездом образовалась большая лужа, и, пока я думал, как ее обойти, Алена, сняв свой туфли, пошла к подъезду самым  прямым путем, нарочито громко шлепая босыми ногами по воде. Войдя в квартиру, она тут же по-хозяйски включила воду в ванной, вылив туда большую часть флакона с пеной, затем достала из бара в гостиной початую бутылку виски

- Все таки ты связался с алкоголицей, я – не алкашка, но выпить люблю, а еще я наркоманка, извращенка и ****ь, но я поддаюсь дрессировке

Она открыла бутылку, сделала несколько больших глотков, и протянула ее мне. Я молча закрыл бутылку и поставил ее на ковер. Вдруг я понял, как просто нравится женщинам, как просто их завораживать, как просто быть уверенным в себе, как просто просто не парится, а лежать на ковре в своей гостиной, и молчать, улыбаться, смотреть только в глаза и ждать, что она будет делать дальше. Я почувствовал, как из девятнадцати, когда я впервые начал именно жить, а не встречаться с женщиной, мне сразу стало мои нынешние  27.

-  Я с тобой повзрослел на восемь лет за день – медленно и тихо произнес я

- Что? – переспросила Алена

- Я о себе, потом, зайка, потом расскажу, мне надо подумать

- Ненавижу заек, но ты так нежно это сказал – она помолчала, потом села рядом и обняла меня

- Я очень смущаюсь – продолжила Алена - ты такой молчаливый, теплый, родной и такой отстраненный, такой недоступный, я не знаю, что делать, - она улыбнулось целомудренной кроткой улыбкой - забудь про машину, поцелуй меня сейчас

Я впервые почувствовал ее язык в себе, он, словно искал что-то важное, исследуя все закоулки моего рта, я ответил тем же.

- Что ты хочешь со мной сделать

- Пока ничего – я крепко прижал ее к себе – просто хочу тебя почувствовать, подожди немного

- Спасибо, - прошептала она – мне кажется, что я отдаюсь впервые, по-настоящему впервые, и это, это – звезды внутри зажигаются

Она открыла бутылку, сделала большой глоток, потом прикоснулась к моим губам, виски проник в меня вместе с ее змеиным языком

Я встал, чтобы выключить воду в ванной. Когда я вернулся в комнату, Алена лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку.

- Просто полежи сейчас рядом, давай обнимемся и помолчим, это так прекрасно, когда есть кто-то, с кем можно помолчать

Через несколько минут мы уснули...

8.

Я проснулся один, на кухне горел свет, тихо играл какой-то лаунжд из сборника Кафе Дель-Мар. Пахло сигаретами. Алена, видимо, только что приняв душ, абсолютно голая, за исключением намотанного на голову полотенца, сидела за кухонным столом и что записывала в свой дневник.

- Первое, что ты подумал, когда увидел меня сейчас? – не поднимая головы спросила она

Я задумался и понял, что хочу ее ударить, блять, сколько раз можно повторять, я не переношу сигаретного дыма в своей квартире. Но я ответил иначе

- Какое-то наваждение, с тобой я – не я… - запнулся - я знаю, что я подумал, но тебе-то зачем

- С тобой я тоже не я – она подняла на меня свои стальные, налитые ненавистью глаза – ты по-прежнему боишься, я думала – это уже позади

- Хорошо – сказал я сдавленным голосом – хорошо, мне захотелось тебя ударить

- Почему?

- Потому что, блять, балкон есть, и потому что ты - не охамевшая быдлостаршеклассница, которой вдруг все разрешили, ясно

- Так ударь, это заслуженно, имеешь право

- Я не бью женщин

- Речь идет не о бить, если кто-то захочет меня побить или еще что-то, и я выживу, то буду знать, что этого мудака будут ****ь всем бараком, и в особо извращенной форме, папа позаботится – она говорила быстро и отрывисто.

Я посмотрел на пепельницу, едва прикуренная сигарета была не просто затушена, она сломана в нескольких местах, а фильтр перекушен. Странно, что я этого сразу не заметил.

- Если ты мелкий закомлексованный задрот – ты бьешь и унижаешь,   этого никто не простит, если ты – уверенный в себе мужчина,   ты приводишь женщину в чувство, и это нужно нам всем, без исключения, поверь, я знаю, что говорю.  

Она встала и подошла ко мне вплотную, ее соски коснулись моей груди. Мой член предательски встал, но она, видимо, не обратила на это никакого внимания. Мы почти одного роста, впервые заметил я. Теперь уже я немного сверху смотрел на нее, не отводя глаз. Я чувствовал злость, ненависть, раздражение и похоть. Я понимал, что если она продолжит также ломаться, я ее изнасилую, даже если придется потом сесть – я ее все равно сегодня ее выебу, потому, потому… Потому, что так не должно быть, за всех мужиков, одним словом. Я молчал, она – тоже.

- Достала – наконец произнес я – достала провоцировать, играть, проверять и притворятся, где ты, где ты настоящая, Алена?

- Сейчас я самая настоящая Саша, самая, неужели ты не понимаешь? Сколько у человека мозгов, сколько у него центров?

Я вдруг вспомнил, как на школьной девочка, в которую я был «тайно» полгода влюблен рассмеялась мне при всем классе прямо в глаза, а потом закидывала записочками типа «Встречаемся у деревянного камня, любовничек», как моя девушка на втором курсе института целовалась с сокурсником в соседней аудитории во время какой-то очередной студенческой пьянки, как постоянно выносила мне мозг Наташа по поводу карьеры, связей и уровня жизни. Вдруг всплыло самое гадское бабское – давай останемся друзьями. В моем сознании пронеслось, или сейчас я дам волю своим чувствам, или я сейчас потеряю и Алену и себя тоже.

- Мне не интересно, сколько у человека центров – я резко сдернул полотенце с ее головы одной рукой и схватил ее за волосы другой – соси и не выебывайся

Она благодарно посмотрела на меня какими-то щенячьими глазами. Что я хотел в тот момент? Власть и женщину, которая эту власть принимает и ценит, и цена этой власти, часто саму власть превосходящая. Алена – очень дорогая женщина, безумно дорогая, не в пошлом денежном смысле, еще один джип ее не удивит, а в истинном смысле цены своих поступков и эмоций. Я знал, что уровень доверия и искренности, достигнутый нами в эту ночь, не вершина, а начало, отправная точка нашего пути по лезвию бритвы. Впрочем, постоянно жить «на грани» - тоже стабильность.

- Какая женщина – такой и мужчина, мы сильнее, поэтому можем быть слабыми. Хотя, знаешь, - она достала из пачки сигарету, посмотрела на меня и сказала вот так, запросто

-  Пойдем на балкон

- Чего, чего хочешь ты, отвечай не задумываясь! – я рассмеялся и провел рукой по ее груди, потом больно сжал сосок, она взвизгнула как хрюшка, я опустил руку ниже и стал нежно барабанить подушечками пальцев по ее мягкому животику. Она придвинулась всем телом со мне, взяла мою руку и сказала:

- Прямо сейчас я хочу, чтобы ты поласкал меня, именно рукой, в остальном ты уже потрудился, а бабе всегда мало – такова физиология – она слегка прикусила мое запястье – у тебя золотые руки, я так перестану онанировать, у твои пальцы лучше моих. А вообще я хочу трех вещей, чтобы ты был со мной и нежным и жестким одновременно, чтобы я могла курить у тебя на кухне по утрам и где захочу во время секса, и…

Она замолчала.

- Я боюсь об этом говорить – наконец сказала Алена

Я сунул два пальца ей в рот,   перевернул ее на спину, одной рукой стал ласкать ее груди, а другой, резко вынув изо рта звонко шлепнул по клитору. Затем я вставил ей три пальца в промежность, а большим стал тихонько массировать клитор.

- Милый мой, любимый – шептала она – я…я…, не знаю… ущипни меня за сосок, больно, хочу больно... никогда не пробовала больно, а с тобой хочу, всего с тобой хочу…

Я сильно сжал ей сосок, потом еще, слега прикусил мошку уха

- Сильнее, укуси сильнее. Я, я сейчас кончу, но ты не останавливайся, не останавливайся, пожалуйста… ласкай меня, грубо ласкай

Я немного отстранился от нее и стал грубо трахать ее одной рукой, шлепая по ее телу другой, не особо задумываясь, в какое именно место я попаду.   В какой-то момент Алена напряглась и затихла, на диване образовалась маленькая лужица. Я молча лежал, смотрел, как над Москвой всходит солнце, и думал о том, что пережил самую счастливую ночь в своей жизни.

Минут через пять Алена зашевелилась, встала, пошатываясь прошла по комнате и плюхнулась в кресло.

- Блять, я знала, что я – нимфоманка, но не так, не так много. Как же было кайфово, какой же ты кайфовый… родненький мой, любимый, самый, самый любимый на свете, хотя не самый-самый, а единственный. Принеси, пожалуйста, попить, а еще лучше выпить, а еще лучше и то и другое и сигаретку тоже. Сейчас можно? Я всегда у тебя теперь все буду спрашивать…

Виски не оказалось, была водка и вино. Вино на виски нас бы убило сразу, а пить водку с утра, пить водку с утра в данной ситуации – самое разумное решение, к тому же для работы я сегодня заболел. Это правда. Я влюбился, а влюбленность для меня, в отличие от любви – болезнь.

Мы сидели в комнате и молча пили, тишину прерывал лишь ритмичный стук стаканов. Мне хотелось побыть одному, попытаться осознать сегодняшнюю большую ночь и большие ее последствия, Алена, казалось, понимала меня, не пытаясь прервать молчание. Я принес сигареты, но пачка так и оставалась нетронутой.   На кухне зазвонил будильник на моем телефоне. 8.30 утра. Я встал, чтобы его выключить, но Алена остановила меня.

- Не надо, подожди, я хочу закончить, третье мое желание, – сказала она -  очень возбуждаюсь, когда думаю об этом, вот и сейчас тоже…

Она широко расставила ноги, положила указательный палец на клитор

- Вот, уже вся мокрая, я не нормальная, правда?

- Не кокетничай, это глупо – я встал, подошел к креслу и опустился перед Аленой на колени – конечно ненормальная, ты, моя глупышка, самая ненормальная на свете, но я люблю тебя такую, именно такую, ненормальную

- Это не просто любовь, это – очищение, такое чувство, что я именно сегодня лишилась девственности по-настоящему – она взяла сигарету и закурила – конечно, я сегодня кончила 12 раз, наверное, тоже рекорд, но, главное, я кончила со своей дурью в отношении мужчин. Я больше не боюсь, с тобой больше не боюсь, ляг на ковер, а я лягу на тебя, хочу чувствовать тебя и хочу поиграть с твоим, точнее с моим любимым ***м. Не парься, мачо, 4 раза уже больше чем достаточно, даже если он не встанет, я не расстроюсь, наоборот, ты крут, очень даже крут

Она встала, подошла к журнальному столику, взяла бутылку водки и выпила граммов 150 прямо из горлышка

- Я не боюсь, но для смелости надо выпить, к тому, же я хочу напиться, переварить сегодняшний день

Я лег на спину, а Алена уткнулась своей красивейшей ****ой мне в лицо. Я начал легонько играть языком с ее сережкой. Я люблю доводить женщину до грани оргазма а потом останавливаться, ждать, пока она немного успокоится и начинать снова. Алена пыталась разбудить мой член руками, но, сосредоточившись на  своих ощущениях, взяла просто взяла его в рот, время от времени, легонько посасывая. Алена приближалась к своему тринадцатому оргазму. Забавно, подумал я, 13 оргазмов 13 числа и остановился

- Пожалуйста, пожалуйста дай мне кончить, я больше не могу, у меня крыша едет – простонала она

- Третье желание, твое третье желание

Немного отдышавшись, уже изрядно замелевшая Алена сказала:

- Только не перебивай, я знаю, ты поймешь, это очень-очень личное, я никогда никому об этом не говорила, ты первый. Я хочу тебя ****ь, не выебать разочек, а ебать, системно и, может быть не часто, ну как сам захочешь. Быть в мужчине, именно в любимом мужчине, мое самое сокровенное и самое возбуждающее, когда не могу кончить с каким–нибудь пьяным козлом, представляю себе страпон и любимого мужчину, помогает всегда…

В общем, от нее я и ожидал чего-то подобного, и у меня случались похожие фантазии, но реализовывать я их не собирался, никогда. Однако хмель и страстный секс заставили меня повести по-другому. Я решил дать Алене возможность дойти до конца, высказаться, к тому же я чувствовал новую волну возбуждения, но не от Алененых фантазий, а от нее самой, от ее безбашенности.

- Говори, не бойся, не сдерживай себя, ну же – я шлепнул ее по заднице

- Значит, ты хочешь, хочешь, чтобы я имела тебя

- Хочу – я оторвал язык от ее клитора – чтобы ты не боялась, мечтай, представляй, фантазируй, я пойму

- Ты согласен?

- Не знаю, если пойму, что для меня такой секс приемлем – ломаться не стану

- Поласкай меня язычком и пальчиками, родненький мой – попросила она

Она села опять в кресло, скорее улеглась, широко раскинув ноги. Я подошел к ней, резко подвинул ее  тело к себе и опустился на колени.

- Ну же ласкай меня, вставь мне пальчик в попу, и в мою киску тоже, смотри какая у меня красивая ****а, такая красивая ****а – она рассмеялась

Мой язык и пальцы вовсю работали над ее телом, Казалось, Алена забылась и только постанывала. Я не хотел быстро доводить ее до оргазма, что эти ласки – последнее, на что у меня хватает сил, а смотреть на нее можно целую вечность.

- У меня снова цветы в животе распускаются – простонала Алена – как прекрасно, как жит прекрасно, и у меня такой умный, такой смелый, такой понимающий мальчик. Ее начало мелко потрясывать, я остановился

- Кончишь, когда я захочу – произнес я, Алена понимающе кивнула головой

- Такой ты у меня мальчик,   нежный, сильный, брутальный мужик – через какое-то время вновь стала мурлыкать Алена – я хочу целовать тебя всего, нежно-нежно, гладить тебя всего нежно-нежно, ласкать своим язычком тебя твой волшебный ***, так как ты меня сейчас, чтобы было так кайфово, что ты чувствуешь весь мир в себе, и у тебя льются слезы от радости, но ты не кончаешь, я тебя ласкаю, но кончить не даю. Дотронуться самому до меня не даю. Ты хочешь меня, хочешь вставит в меня свой член и разрядится уже наконец,   хочешь этого больше всего на свете, а я не позволяю, я становлюсь мужиком, настоящим мачо, а ты, ты девочка в моих руках,   и я тебя ебу, так жестко и так сладко, сладко, милый, не останавливайся…

Алена начала махать руками в разные стороны, находясь в полном исступлении. Я никогда еще не видел такой возбужденной женщины. «Крутой конец нашего начала»: - подумал я и тут же испытал сильнейшую боль. Алена неожиданно  схватила меня за волосы и резким движением отшвырнула меня в дальний угол комнаты. Я больно ударился о журнальный столик.

- Знай свое место, шлюха –  прохрипела Алена широко и развела свои половые губы одной рукой и поочередно теребила клитор и сережку другой – видишь, какая у меня красивая ****а, но тебе туда нельзя, нельзя…

Она сползла с дивана, яростно надрачивая свой клитор. Комнату заполнил запах пота, смешанный с запахом сигарет и абсолютно невообразимыми для меня ругательствами. Я понял, что Алена кончает, впав в настоящий транс, не позволяя себе остановится ни на секунду,   ее руки бесконечно трахали ее промежность и клитор, а остальное тело и тем более ее сознание были совершенно в других местах.   Наконец, плотно прижав одну руку другой, она затихла и негромко заплакала. Я накрыл ее пледом и пошел в спальню. Обессиленный, я рухнул на кровать и проспал, казалось, целую вечность. Когда я проснулся, Алены уже не было, а на кухне меня ждала записка.

«Я сегодня в первый раз по-настоящему разговаривала с Богом. Это не просто секс, что-то другое, надеюсь, ты меня поймешь, спасибо, что дал высказаться. Алена.

Пиво в холодильнике»

В холодильнике действительно была упаковка австрийского «Грольш» и купленные Аленой в изрядном количестве продукты.

Я открыл бутылку, сделал глоток, взял телефон и написал  ей смс:   «Сволочь ты Алена, но я тебя очень люблю». Вдруг меня накрыло счастье, такое большое, что я расплакался. Сидел на кухне и плакал просто так. Я понял, что не надо никуда идти, я уже пришел. Всю жизни я думал, что что-то действительно важное будет скоро, но немного потом или где-то впереди. Сейчас впереди меня только предметы, стол, бутылка на столе, окно, деревья за окном, дома, леса, поля океаны и солнце, а все важное уже внутри. Алена…Алена…

9.

Переполненная дачниками пятничная электричка медленно тянулась через  подмосковные леса, поля и дачные поселки. Мы ехали на Истринское водохранилище, где проходил последний в этом году большой рейв. Солнце уже садилось, освещая последними лучами верхушки сосен, было по-летнему тепло.   Я слушал «Готан Прожект», периодически глотая виски из серебристой фляжки, Алена читала Уэльбека. После знакомства с Аленой я стал больше пить, не запойно, но все же.   Поэтому выбор пал на электричку. Алена, конечно, предлагала такси, но мне, кроме всего прочего, хотелось испытать почти забытое студенческое чувство, когда имея флаер и 50 рублей можно было беззаботно ехать хоть на край света. К моему удивлению, она безропотно последовала за мной на Рижский вокзал.

Фляжка опустела, я вспомнил последний разговор с Иваном, пожаловался ему на свое пьянство. Он неожиданно посоветовал в первую очередь не винить себя ни в чем и не отказываться, если чувствую потребность. Главное,   пить осознанно, понимая причину, тогда это станет ветрянкой, надо переболеть, потом само пройдет. Причина сидела рядом, читала книгу, временами посматривая в окно. Наверное, Алена - слишком высокая планка для меня, а не ментально, как выражается Иван, она стала просто любимой женщиной и все наши различия тонули в сексе и искренности. Дело в энергетике, она могла спать меньше, непринужденно общаться на различные темы с малознакомыми людьми, и вообще успевала за день больше, а я пытался быть на одной с ней волне, считая виски гораздо лучше кокаина.

Ваня уравновесил эту ситуацию в моем сознании, считая, что любой алкоголик или наркоман все равно руководствуется инстинктом самосохранения и выбирает самый безопасный способ смирится с жизнью. Что лучше, умереть от рака желудка, убивая себя негативными мыслями или от цирроза печени, чуть позже и, как правило, в кайф, наслаждаясь вином, а не химиотерапией. Впрочем, я знал, что и это мое состояние скоро пройдет, мы найдем баланс, и такие вылазки могут помочь.

Опен-эйр представлял собой полузаброшенный дом отдыха на берегу Истринского водохранилища, на территории которого располагались два достаточно удаленных друг от друга танцпола: транс и чилл-аут. Было неожиданно многолюдно. Мы быстро нашли Ивана и его друзей, одетых, так же как и он в невообразимые, купленные в Индии и Непале одеяния. У друзей были марки, но мне не хотелось ни кислоты, ни алкоголя, хотелось уединения, и эта разношерстная толпа казалась идеальным местом для временного одиночества.

Иван, Алена и компания пошли искать место для своего трипа, а я – для своего. Чтобы быть вместе, не нужно все время быть вместе, даже противопоказано, особенно с такой женщиной, как Алена. С точки зрения нормальной семьи, это ненормально, конечно, нестандартно и подозрительно, особенно для родственников и друзей, но с точки зрения творчества такие отношения – настоящий простор для самореализации. Остатки виски выветрились из моей головы, но, вместо того, чтобы идти в «бар», я пошел на берег водохранилища. Меня пьянило чувство собственной свободы и любви к миру, к себе, к Алене, которая мне показала, как можно жить в радости и не боятся себя.

Была удивительно теплая ночь для конца сентября. На берегу сидели несколько человек, курили гашиш. Один из них обернулся, протянул пластиковую бутылку с дымом мне.

- Угощайся, дружище

- Нет – ответил я – меня и так прибило, и просто так прибило, без травы, так бывает, когда ты понимаешь, что не влюбился, а серьезно полюбил…

Я пошел дальше, слыша за своей спиной: «может он кислоты схавал, улыбается, как ненормальный». Был бы я нормальный, меня бы здесь не было.

В моем туннеле счастья оставалась только одна пробоина – Наташа. Я понимал, что жить я ней уже не буду, спать, скорее всего – тоже, но я чувствовал, что между нами оставалось нечто невыраженное и большое, что требовало какого-то продолжения.

Я достал телефон, час тридцать ночи, самое время звонить Наталье. Она неожиданно быстро взяла трубку, сказала только: «Я не одна, перезвоню тебе сегодня, жди! ».   Разговор уколол меня и в тоже время я почувствовал возбуждение, пора было возвращаться к Алене, ее телефон работал, сказала, что придет сама, через некоторое время.

Наташа довольно быстро перезвонила мне, выяснила, где и с кем я нахожусь, и зачем я звоню ей в два часа ночи. Я ответил прямо:

-  Хочу по****овать

- Я тоже сегодня ****ую, - сказала она - ты как-будто знал, сняла себе мальчика из соседнего отдела, молоденький совсем, но как хорошо он меня ****, как сладко, так сладко, я его даже оставила  у себя на утро, а сейчас, сейчас я в ванной

Она замолчала

- Ну, продолжай – ответил я – не бойся, я не ревную и не завидую, только радуюсь за тебя и возбуждаюсь

- Ты стал другой, я тебя не узнаю – совершенно другим голосом произнесла Наташа

- Я действительно возбудился, дурочка, если Алена сейчас не придет, кончу себе прямо в штаны, ну или как-то так, надеюсь, и ты себя ласкаешь, так, ты за этим позвонила, если нет – клади трубку

- Ты такой смелый?

- А ты?

- Я, я смутилась немного, сейчас, пью вино, возбуждает быть недоступной…

- Будь развратной!

- Да, я такая и есть, он спит, мой мальчик, устал, бедненький,   а я, у меня ванна с пеной, вино, приличное, и сигарета, и я себя ласкаю, медленно и сладко…

Вдруг я почувствовал как Алена медленно обнимает меня сзади, сует свой язык мне в ухо, а руками начинает расстегивать мои штаны

- Алена пришла – говорю я в трубку – тоже хочет послушать, продолжай

Я включил громкую связь, Алена моментально приняла правила игры, опустилась на колени и яростно, даже больно стала надрачивать и состать мой член.

- Какой же ты стал сукой, блять, ты мне начинаешь по-новой нравится, что вы там делаете?

- Я смотрю на воду, вокруг люди, немного, но есть, а Алена делает мне миньет

- Знаешь, а я, не клади трубку, мне нужна одна рука для своей любимой киски, а другая для попочки…

Несколько минут в трубке раздавалось только сладостное Наташино дыхание. Алена в это время неистово то ласкала, то покусывала мой член, наконец, я не выдержал и кончил. Алена вылизала всю мою сперму до последней капли, и не проглотив, видимо, ничего, поцеловала меня взасос, буквально втолкнув мое семя мне в горло. Мне оставалась только лишь все это проглотить.

- Теперь ты знаешь, какой ты на вкус – улыбаясь, произнесла Алена. Наташа тоже не заставила себя ждать, в трубке слышалось: «ой мамочки, я кончила, я так кончила».   Когда же  она снова могла говорить, то услышала от меня только одно:

- Выеби своего мальчика так, чтобы у него глаза на лоб полезли, а сейчас мне надо об Алене позаботится – и, не прощаясь, я повесил трубку

Алена стояла рядом, сосредоточенно смотрела на меня и курила сигарету, ветер развивал ее волосы, образую причудливые тени на песке. Мне захотелось ее обнять, так нежно, как только возможно, чтобы мое сердце и моя душа растворились в ее сердце и душе. Я подошел к ней, распушил ее заплетающиеся волосы, взял ее руки в свои, поцеловал в щеку и одел ей капюшон.

- Спасибо – тихо сказал я

- Да, тебе спасибо, - так же тихо ответила она – знаешь, я поговорить хочу, вернее признаться, в самом главном, в чем может признаться женщина, понимаешь, я, я хочу замуж, я сегодня это поняла, что готова. Не здесь, нет, там с ребятами, когда они ели эти свои марки, а ты ушел. Мне стало так неловко, так стыдно за себя, думаю, боже мой, что я делаю среди этих людей, который только и травят себя ради сиюсекундного кайфа, что я с ними делаю? Я никого не осуждаю, нет, но я думаю, где он мой любимый, и где все что с ним. Только Ваня все увидел, тоже не стал, из за меня наверное, а ты, ты ограничиваешь меня в главном, не даешь упасть, только потому, что ты есть. Но я, я то себя знаю, я могу отказаться от чего угодно, от наркотиков, от алка, но есть что-то что не дает покоя. Я – блять, я самая настоящая конченная блять, у меня вечное бешенство матки, я сейчас не могу и не хочу трахаться только с тобой, это все убьет, понимаешь, убьет

- Да, - сказал я, - кажется, понимаю

- Я такая сейчас, наверное, потом пройдет, будут дети, я очень хочу детей, только от тебя, но, если не пройдет, у родителей тоже бывают свои секреты, могут быть. Но я боюсь, боюсь потеряется и здесь в этом приключении, мне нужен проводник, я знаю, ты можешь, я очень доверяю тебе, но у меня такие желания, может быть мне к психиатру надо?

- И что он тебе скажет, пока не проживешь, не попробуешь, не отпустишь.   Ты же знаешь, что все равно попробуешь, если со мной, то по моим правилам, и вообще, что ты хочешь? Несколько любовников, отношения еще, что?

- Разовые встречи мне наверное не нужны, здоровье и вообще, хочу жить с тобой, всегда, в одном доме, чтобы ты был главный, вообще самый главный, наивно, конечно звучит, но других слов я не знаю,   хочу подчинятся тебе, я все время доминирую, а потом чувствую себя несчастной, ну и чтобы вокруг меня было несколько мужчин, ну и женщин наверное, с которыми я дружу, постоянно и глубоко, и без всяких ограничений. И я знаю, что если уйдй, уйду и так, секс здесь ни при чем. Хочу маленький гарем близких друзей, ты свой, как я поняла, уже собираешь

- Ты хочешь, чтобы  я решил сейчас?

- Лучше сейчас, так проще – я почувствовал, как дрожат ее руки

-  Хорошо, если я не буду знать, где и с кем ты есть, или вдруг телефон не отвечает, пошлю с первого раза, если попытаешься обмануть серьезно, могу и убить, с тобой свобода – только в ежовых рукавицах, я слишком серьезно говорю, потому, что понимаю, что могу тебе дать

Алена прижалась ко мне всем телом,   долго смотрела мне в глаза, потом рассмеялась.

- Ну вот и все – она продолжала смесятся -  моя мечта сбылась, теперь я официальная дрессированная ****ь своего мужа, пойдем, я тебе кое-что покажу, как я хочу на самом деле.

Она взяла меня за руку и повела к автостоянке. Оставив меня стоять у входа, Алена со своим очередным другом подошли к старенькой белой восьмерке. Она просунула голову в водительскую дверь, эффектно выставив свою задницу, и, немного поговорив с водителем, вернулась обратно.

Пойдем дальше  - сказала она и, резко двумя руками схватив мою голову, впилась в меня своими губами. Я почувствовал неприятный горький привкус на языке Алены и какую-то таблетку у себя во рту. Попытка вырваться была больно пресечена ударом по моей заднице. Я рефлекторно проглотил таблетос.

- Ну вот, умничка – Алена поцеловала меня в нос – сегодня так надо, не обижайся, пойдем за печатью.

- Наркоманка ****ая! – воскликнул я

- Еще не ****ная – мгновенно ответила Алена, - но очень этого хочу

Мы опять куда-то шли через лес, начало немного светать, постепенно цвета стали меняться, а звуки резали слух. Я представлял себя маленьким мальчиком, забредшим в чащу в дремучем лесу, то Фродо, то Мумми-Тролем. Алена, Наташа, наши отношения, работа, родственники, и вообще вся московская жизнь вдруг стала несущественной и даже не существующей. Был лес, яркие фиолетовые и ядовито-зеленые деревья, взрывные звуки веток, периодически хлеставших меня по лицу, чувство детства и чувство внутренней пустоты. Было хорошо, но немного страшно. Я хотел что-то сказать, но слова превращались  в совершенно невообразимую кашу. Елей заполнил сначала мой рот, а затем и сознание.

Алена остановилась, повернулась ко мне, в ее глазах стояли слезы.

- Ты, ты стал для меня Богом, - еле выговорила она и тут же расплакалась – прости, так бывает, думаешь о празднике, о счастье, но начинает выходить совсем другое, и без этого тоже нельзя…

Я обнял ее,   почувствовал, как вибрирует ее грудная клетка, как бьется ее сердце, прислушался к себе, своим вибрациям, и понял, что мы едины, мы – единое целое с этим маленьким теплым человечком, с этой маленькой плачущей девочкой. Я увидел маленький яркий шарик в своем теле, чуть ниже солнечного сплетения. Шарик вибрировал, словно просился наружу, и я его отпустил. Он без труда проник в Алену, а затем обратно в меня, я стал гонять его по кругу и постепенно почувствовал мощнейшую, постоянно нарастающую  вибрацию, как свою, так и Аленину.   Наши тела вибрировали абсолютно одинаково, мне стала не важна внешняя Алена, хочет разных мужчин – пусть, внутренняя Алена была у меня внутри и это состояние уже на всю жизнь. Алена чувствовала тоже самое, она, продолжая рыдать, плотно прижалась ко мне, дожа в такт моему сердцу.   Это длилось всего несколько минут, но мне казалось, что прошли уже годы. Немного успокоившись, она нежно взяла меня за руку и мы молча пошли через фиолетовый лес.

Нам  нужен был человек по имени Василий, местная легенда, мордоворот-интеллектуал, по виду стремный гопник,   весивший то ли 120, то ли 150 килограмм и лично решавший, кого пустить в VIP-зону, а кого – нет.   Алена обнаружила его, одиноко сидящего на пне и смотрящего на светлеющие, но все еще звездное небо. Василий первый поздоровался с Аленой,   потом со мной. Я машинально протянул руку, и стал рассматривать небо вместе с ним, Алена тоже молчала. Звезды ярко переливаясь, отражались в воде, но мне казалось, что они отражаются в моей голове, внутри черепа, я испугался. Василий, видимо почувствовав это мое состояние, повернулся и сказал:

- Говорят, что земля вертится, а на самом деле верчусь я, я – центр и точка отсчета всего. Алена, давайте руки

Он быстро поставил нам нужные печати на запястье.

- Вася, это мой муж, кстати – представила меня Алена через полчаса нашего молчаливого знакомства

- Ага, - ответил он, и стал рыться в карманах своих спортивных штанов – вот, свадебный подарок, больше ничего нет, будь умничкой Аленушка, жалко, что не я… Счастливой брачной ночи!

Василий протянул мне несколько марок и грамульку гашиша. Я не решился выкинуть все это у него на глазах и отдал «подарок» Алене.

VIP-зона  располагалась сразу за чиллаутом представляла собой огороженное веревками, обильно украшенными флюром  место вокруг нескольких двухэтажных коттеджей сталинской еще постройки. Мы зашли в один из них и сразу поднялись на второй этаж, одна комната была пуста, в другой кто-то бурно занимался любовью. Наркотики почти перестали действовать, в комнате пахло сыростью и тоской. Я почувствовал какую-то нечеловеческую усталость слишком много всего за один день.

Я плюхнулся на старую железную кровать, Алена села на подоконник и закурила сигарету. На улице уже почти рассвело, и тени он оконной рамы, кровати, Алены ммежденно расплывавшиеся в сигаретном дыму напомнили мне сюжет «Ежика в тумане» или «Сказку сказок». Алена задернула старую зеленую штору и тени изчезли.

- Не хочу свет – сказала она – для меня ночь еще не кончилась – видимо нам надо потрахаться,   но и это условности, от которых мы тоже можем быть свободными. Я хочу накуриться и выпить, чтобы переварить все наши разговоры

Я осуждающе посмотрел на нее, она уловила мой взгляд.

- Что такое текст, а что такое контекст – продолжила Алена -  текст: я хочу детей, молоко им по утрам греть и водить в школу-садик, но, я очень изменилась за сегодняшнюю ночь, точнее давно уже меняюсь, сегодня – черта. Контекст: я хочу сейчас качественно выпить, покурить или нюхнуть чего, и чтобы меня выебали как минимум три мужика во все мои дыры, я бы ломалась, а они все равно бы трахали. Грубо. Чем грубее, тем лучше. И еще, я устала быть свободной ****ью, я –  твоя замужняя шлюха, твоя замужняя шлюша. Действия могут быть похожими, в конце-концов мы все одинаково дышим, смысл дыхания у всех разный, для кого-то продолжение жизни, для большинства прямой путь на кладбище.

- Малыш, - я впервые назвал ее малышом – я, наверное, тоже хочу, чтобы тебя выебали три мужика, но не потому, что меня это сильно возбуждает. Я – эгоист, меня возбуждает секс только с моим участием, просто тебе со мной можно все, как и мне с собой впрочем. Только если я – муж, то можно все то, что я разрешаю и тебе и себе. Другим разрешать просто, запрещать еще проще, а себе?... Я понимаю, о чем ты, я потом тебя за это выпорю, нам не нужны ни наркотики не алкоголь, но сегодня, сегодня давай бухать и накуриваться

Мы распотрошили сигареты, Алена достала подаренную кем-то бутылку коньяка.

- Почему, почему тебя так возбуждает насилие, я ведь не такой? – спросил я

- Ты не знаешь, какой ты на самом деле, Саша, в тебе спит зверь, мощнейший самец, а я бужу, потому как сама хищная самка, но ты очень добрый и очень честный и действительно меня любишь, в тебе, знаешь, несочетаемое сочетается. Я хочу, чтобы ты был разным и нежным и грубыми и заботливым и брутальным как Вася, и чтобы твое настроение и отношение ко мне было справедливым, и главное, самое главное, завесило только от тебя самого. Ты еще не понял, из какой я песочницы, вокруг меня одни ****и, и они не жопой, а душой торгуют, а я детей своих как ****ей растить не хочу. Кого они мне могут дать в мужья, какого-нибудь гламурного задрота-долбоеба, потому что так надо, или  мачо с яхтой длинной в три футбольных стадиона. Мне папа и без мачо может такую же купить, теоретически. А ты, ты настоящий, но тебе и с ними придется иметь дело, если ты со мной, а они волки, и ты должен быть волком, и мне иногда надо клыки  показывать и целовать, конечно, нежно. А секс, знаешь, если уж совсем глубоко, - это мой путь к Богу, познание себя – всегда путь к Богу

- Ребята, ну вы и грузите вообще – послышалось из соседней комнаты -  мы, мы, ну это что-то сумасшедшее, путь к Богу… Накурите Христа ради!

- Рома, ты трусы сначала одень, а потом накуривайся и про меня не забудь – послышался из-за стены женский голос

- Рома, ты все слышал? – громко сказала Алена, - приходи без трусов, иначе не накурим, и девочку твою тоже не накурим в одежде

Я встал с кровати, подошел к Алене и шепнул:

- Я хочу, чтобы ты сегодня доиграла, мы все равно вернемся другими,   лучше, если совсем другими

- Я рада – неожиданно трезвым голосом ответила Алена

- Что вы там шепчетесь, идите лучше к нам! – предложил женский голос – меня Катя, кстати зовут, а друга без трусов – Рома

- Я – Алена, а это Саша, ну, мы идем!

Их комната была залита солнечным светом, солнце уде встало над соснами. Осенняя, но еще зеленая трава, перемешанная с рыжими  опавшими иголками и листвой блестела, переливаясь каплями только что выпавшей росы. Яркое голубое небо, прозрачный воздух, медитативный трип-хоп создавали ощущение тихого праздника, когда все уже позади и все главное – свершилось. Ко мне вернулось ночное состояние совершенной пустоты. Мое сознание первый раз было совершенно пустым, меня не волновало не прошлое, ни будущее, ничего, мысли, скорее желания, были предельно примитивны и понятны: хотелось смотреть в окно на волшебный лес, пива, секса и потом спать.

Алена стала кружиться по комнате в такт Massive Attack, ребята, накрытые двумя спальниками, медленно целовались. Алена посмотрела на ребят и замерла на мгновение в свое танце.

- Нежность, хочу нежности

- Замри – восхитился я, - какая ты красивая, особенно на фоне этих сосен, неба, и осени. Бывает, что память работает, как фотоаппарат, мгновение, как снимок, помнишь и все, не эмоций, не обстоятельств, они потом приходят, просто снимок и все. Красота и ничего больше, но в тебе что-то то дьявола. Лилит.

- Давай уже ребят накурим – ответила Алена.

Мы сидели  на кровати курили и пили виски. Алена и я одетые, ребята – закутанные в свои спальники, которые они периодически снимали. Все перестали уже стеснятся чего-либо. В воздухе стоял запах сигарет, плюшек,   праздника, любви и подлинной человеческой дружбы. Было хорошо, легко и по-настоящему весело. У Ромы оказалось утреннее пиво и даже какая-то еда. Музыка замолчала вовсе, организаторы начали разбирать сцену, но у нас было еще несколько часов.

- Мы подслушали ваш разговор – начла Катя – ты смелая  -Алена, а я – трусишка, я всего боюсь, но, мы очень возбудились, и было так интересно, что я не смогла дальше трахаться, и себе и Роме рукой сделала, обломала Ромульку, вот

- Что значит трусишка! – воскликнул Роман

- А то и значит, я тоже хочу, чтобы меня выебали три мужика, я думаю, любая хочет, мечтает, но боится. А ты с двумя девочками хотел бы? И, ты мне не изменял, никогда, а? Изменял, я знаю. Ромашка, не переживай, у меня тоже рыльце в пушку, было за на наши два года аж пять раз!

Катя сняла с себя спальник, оставишь полностью обнаженной. Типичная еврейская красота, большая красивая грудь, длинные прямые ноги, большая, подтянутая задница и узкая талия. У Кати слишком узкая, учитывая ее  рост, она была явно не ниже меня. Катя протянула свою руку к Роме, было видно, как она стала массировать Ромин член.

- Возбуждает, Ромуль? Возбуждает! – она повернулась к нам – его возбуждает, когда я рассказываю о своих бывших, как не бывшие были бывшими,   и я всегда знала, что я такая, наше поколение такое, но я боюсь, а вы… Джа  всегда отвечает на твои вопросы. Миньетик Ромуль?

- А ты не боишься, что… что я тебя брошу? - спросил Роман

- Нет,   я тебя по-настоящему люблю, и у нас волшебный, прекрасный, чудесный секс, но Рома ревнивый, скандалы закатывает, мама дорогая -  а потом, так ****, так сладко ебет, смотрите, какой у него красивый…

Катя раскрыла Ромин спальник, перед нами предстал длинный эрогированный член. Он был несколько худоват для такого размера, но по-настоящему красив. Я подумал, что Аленины фантазии стали для меня не просто реальностью, а обыденностью, мне уже нравится мужской член, и что я думаю на уровне бихевиористской крысы: стимул-реакция.   Иной туннель реальности. Мог бы я взять его член в свой рот, да мог и, наверное, хотел бы, и никакой рефлексии, кроме моих отношений с обществом у меня нет. Я – пидор? Нет. Бисексуал?   Тоже нет. Я почувствовал, что могу и, главное, хочу делать со своим телом все, что угодно, запредельно свободное, но я этому не принадлежу. Это просто часть моей жизни и все, не вся жизнь, есть еще друзья, родители, работа, много чего. Главное – не парится, наслаждаться сексом, экспериментировать и не переносить эксперименты на остальную жизнь. Стало удивительно свободно и  снова пусто внутри, что-то близкое к просветлению.

Я посмотрел на Алену, подумал: «Ты добилась своего, тебе удалось меня изменить, теперь мы не просто любовники, а реальные друзья по сексу».

Я подошел к окну, солнце приближалось к зениту, воздух в комнате нагрелся последними теплыми лучами осеннего солнца, снял куртку, и  закурил.

- Что, становишься плохим мальчиком? – спросила Алена

- Нет – ответил я – всегда был, просто забыл об этом, а ты напомнила

Катя, продолжая надрачивать Ромин член, взглянула на нас и  глуповато улыбнулась. Она ущипнула Рому за сосок, отчего он тихо простонал, затем нагнулась и взяла Ромин член в рот. Через минуту она подложила под Ромин зад подушку, отчего он стал возвышаться как падишах, а сама легла вдоль кровати на живот.

- Ален, сделай мне паровозик, а то я тут занята немного... И вообще, мы раздеты, а вы – нет, так не честно – фальшиво капризно выговорила Катя.

Алена быстро сделала очередной булич, и, вдохнув почти весь дым отдала бутылку мне. Она подошла к Кате, резко схватила ее за волосы, перевернула на живот и стала целовать. По-настоящему. Было видно, как Аленин язык гуляет внутри Катиного рта. Катя не сопротивлялась, напротив, она стала раздевать мою любовь. Наконец Алена выдохнула дым,   полураздетая упала рядом с Екатериной и поцеловала ее сосок

- Как кайфово, я первый раз целуюсь с девочкой, Сашенька, миленький, можно еще?

Катя удивленно посмотрела на Алену, потом на меня.

- Это наши ролевые игры, - ответил я - в обычной жизни Алена – жена, дочь, юрист, жесткая, хитрая самка, самый близкий и родной мне человек, а в сексе – моя игрушка. Она долго меня уламывала,   уломала, вот. Власть может быть приятной, не всегда, конечно, но сегодня – приятной. Наслаждайся Алена, но твоя задница – сегодня моя!  

Катя подвинулась к Роме, посмотрела на его слегка опавший член, поцеловала в щечку и сказала:

- Облом второй раз, ты же быстро не кончишь, а я хочу Алену одна, не стесняйся, будь собой, мы все онанисты, без исключения!

- С двумя бабами рядом подрочить, я боюсь, что.. – начал Роман

- Не надо боятся, блять! – вдруг стальным голосом ответила Катя - Я сейчас буду ****ь на твоих глазах другую бабу, первый раз при тебе, ты мечтал это увидеть?... Мечтал Ромашка, так вот, сиди, дрочи и не мешай! Или тебе домой пора, тогда уебывай! А это наши ролевые игры!

Она нарочито повернулась ко мне и сдержанно улыбнулась, как бы ожидая мой следующий ход. Я нешуточно возбудился и решил усугубить. Хапочка и очень большой глоток коньяка, положенные на бессонную ночь сделали свое дело.   Сознание переключилось в течение нескольких секунд, настолько резко, что этот переход сам по себе остается одним из самых запоминающихся явлений в моей жизни. Дальнейшее действо происходило как в тумане.

Первое, что я понял: все очень сильно пьяны и очень сильно под кайфом. Видимо,   пиво вместо коньяка замедлило мою скорость. Второе: все хотят трахаться, девочки при этом играют с Ромой в игру «дам – не дам», а мне, несмотря на мое возбуждение в общем все равно и просто наблюдать за происходящим также интересно, прикольно даже.

Алена, сняв всю одежду, сверкая своей серебристой сережкой, подошла ко мне, поцеловала в губы и спросила?

- Сашенька, милый, можно я попытаюсь возбудить Ромочку, мне его так жалко.

- Да, милая – отстраненно ответил я

Пирсинг Алены вызвал у наших друзей большой интерес. Она разрешила потрогать свою сережку и Роме и Кате. Затем она попросила Рому лечь на живот и сама улеглась на него в классической 69.

- Лижи меня, сучка, хорошо лижи, мудила! – властным тоном сказала она.

Катя, ничего не спрашивая у Ромы подошла ко мне, попыталась поцеловать, но я отстранился, лишь чмокнув ее в щеку.

- Чуть позже – сказал я – первый раз вижу, как она будет это делать кому-то еще, давай просто посмотрим, это и ее первый раз тоже

Екатерина между тем не успокоилась, обняла меня, расстегнула мои штаны, нащупала мой член и стала тихонько нежно его мять, однако целоваться больше не стала. Член немедленно встал, я решил тоже раздеться. Катя толкнула меня немного вперед, сама села на подоконник, и притянула мою спину к себе. Я стоял и смотрел, как Алена сосет член человека, с которым познакомилась три часа назад, его девушка, уперла в мою спину свои груди и свой лобок, одной рукой мягко гладила мой стоячий член, а другой легонько щипала за соски, целую при  этом мою шею и мочки ушей.

Алена, тем временем, полностью заглотив Ромин член, начала легонько раздвигать его  ягодицы. Катя перестала меня ласкать, пристально наблюдая за происходящим. Алена продолжала массировать Ромины ягодицы, периодически вынимая его член изо рта шептала:

- Ух ты мой мальчик, мой хороший, красивый мальчик, моя новая сучка, сейчас Ромулик, сейчас ты у меня кончишь…

Она резко вставила Роме два пальца в анус, одновременно сжав другой рукой его член и прикусив его мошонку. Роман резко взвыл от боли, попытался вырваться, но Алена моментально накрыла его член своим ртом, продолжая трахать его своими пальчаим в зад Действо продолжалось не больше двух-трех минут. Роман напрягся, сжал зубы и стал кончать на высунутый Аленой язык.  

Я также на мгновение потерялся, но шок быстро сменился возбуждением. Рома же напротив, как-то быстро сник. Он снова закутался в спальник и сел на единственный в комнате стул.

- Мне стыдно – сказал он – как в детском саду, когда описался

- Это всего лишь игра, для очень смелых людей игра, но лишь игра – Катя подошла  к Роме, нежно, по-матерински погладила его по голове – наши личные отношения вне ее, хорошо? Просто мы будем иногда играть: я – в доминантную сучку, ты – в моего послушного мальчика, в остальной жизни ты для меня – мой главный мужчина, договорились?

Рома лишь кивал головой и выглядел настолько жалким, что все мое возбуждение пропало. Девочки же напротив, останавливаться не собирались.

- Не переживай Ром – сказала Алена – я, когда я, когда хочу быстро кончить, всегда представляю, как мой любовник, желательно негр трахает Сашу, или как Саша **** молоденького студента, ничего не могу с собой поделать

- Я такая же, та-ка-я же – по слогам протянула Катя – как хорошо, что я тебя нашла…

Она прыгнула на кровать, обняла Алену и позвала меня. Но мне было уже не до них. Вид Ромы отбил у меня всякое желание заниматься сексом. Девочкам, похоже, тоже было не до меня и уже не до Ромы. Я быстро оделся и вышел на улицу, оставляя их наедине друг с другом и со слабодышащим спальным мешком. Мне почему-то тоже было стыдно.

- Долго вы там еще нежиться будете? – спросил какой-то человек на выходе из коттеджа – нам ехать пора

Я пожал плечами и пошел прочь. На стоянке грузили музыкальное оборудование. Там же я встретил Василия. Он предложил пиво. Мы сидели на складных стульчиках под вековыми соснами, смотрели как солнце движется к закату, наслаждались пивной горечью и болтали обо всем на свете. Потом я уснул.