34. Короткая дорога обратно. Тематика: Короткие рассказы о любви

34. Короткая дорога обратно

Раскинув руки Вик, легко ловит так же успевшего принять человеческий облик, широко улыбающегося ему Шона. Широко раскрытые бирюзовые глаза сияют неудержимым счастьем, оно же явственно написано на раскрасневшемся от возбуждения лице. Разметавшиеся огненно-рыжие пряди казались остатками огненно-золотой чешуи, что еще недавно так красиво сверкала в отблесках яркого пламени. Вик откровенно любуется любимым, но задыхающийся от океана новых впечатлений неугомонный Шон прерывает молчаливую романтику мига, тут, же наполняя ее новой, вполне слышимой.

- Вик, как же здорово. Вик. Небо! Это было совершенно невероятно! Смотреть на это со стороны одно, а летать вот так вместе в огромной струе пламени совсем другое.

- Мы не в пламени летали, - смеясь так же неудержимо и радостно, как и юноша поправляет его беловолосый маг. – Мы кружили не в самом пламени, а только в нагретых им потоках горячего воздуха.

- Да какая к демонам разница Вик!!! Все равно это было так здорово.   Так великолепно. Только я, ты и огромная огненная гора, что словно застыла от удивления, наблюдая наш танец. Ты чувствовал как он рад за нас? Как наблюдал за каждым движением? Как перенаправлял свое пламя чтоб постоянно освещать нас, но, ни разу не обжечь? Я чувствовал. А еще я чувствовал тебя! Еще никогда так сильно как сейчас. Я чувствовал каждую твою мысль, казалось раньше, чем ты успевал ее подумать каждое желание и должен сказать, что мне очень понравились некоторые из твоих идей. Особенно те, которые касались меня. – Граф снова смеется. По одному его быстрому взгляду небрежно брошенный тут же на земле плотный дорожный плащ Вика, словно послушный пес бросается под ноги хозяину. Стремясь поскорее услужить, он расстилается перед двоими влюбленными так быстро и так ровно, без единой уродующей толстую с мягкой меховой подкладкой ткань складочки как никогда не смогла бы расстелить его ни одна рука. Становясь на колени Вик, медленно опускает свою драгоценную ношу на это импровизированное ложе и тут же, не теряя времени и сам опускается рядом. Все еще охваченный азартом от недавнего полета юноша, словно не замечая ничего вокруг, продолжает описывать пережитое. – Нет Вик, ты тоже чувствовал меня, как и я тебя? О чем я спрашиваю, конечно же, чувствовал. Ты же наверно и раньше меня так же легко читал, а вот я тебя так сильно в первый раз. Нет, вот же здорово! Я ничего еще в жизни такого же увлекательного не делал!

- Да неужели драконеныш? Точно не делал ничего более увлекательного? И более приятного? Уверен? – бормочет молодой мужчина низким тихим голосом, наклоняясь к самому лицу парня и мгновенно заставляя того умолкнуть и уставиться широко открытыми в ожидании продолжения глазами прямо в чуть широковатое красивое лицо мужчины. Вик снова заворожено любуется своим любимым. В казавшихся сейчас просто огромными бирюзовых светильниках глаз, отраженное пламя горы беспорядочно смешалось, переплетаясь с ярким огнем, что заполняет глаза драконов. Золотыми  языками огня, поднимается он из самой  их глубины и танцует вокруг расширившихся черными кратерами провалов зрачков. Бледная обычно кожа порозовела от возбуждения так сильно, что ни единой перчинки - веснушек не видно на задорно вздернутом носике. Влажно поблескивающие в последних отблесках пламени пухлые губы призывно приоткрыты чуть вздрагивая в такт каждому частому вдоху и выдоху, приглашая испить их манящую сладость.   Мужчина склоняется над любовником, и эти губы мгновенно открываются еще сильнее, но, желая их чуть подразнить он нежно прикасается своими к кончику тут, же дернувшегося в недовольстве задорно смотрящего к веху носика и только услышав протестующий стон медленно и неспешно перемещается к заждавшимся губам. Не тратя времени на нежные ласки, он немедленно забирает их в глубокий страстный поцелуй, путаясь пальцами, в густой огненной гриве, лежащего под ним юноши. Шон немедленно обвивает руками мускулистую шею графа, изо всех сил пытаясь пропустить ладони под одежду на его спине, для чего даже широкого ворота  белоснежной рубахи и надетого поверх нее камзола с таким же распахнутым почти до середин груди воротом оказывается явно недостаточно. «Откуда снова взялась эта одежда? » Мелькает в голове юноши. «Ведь только что мы кружили в этом небе облаченные только в собственную чешую. Куда она на фиг девалась тогда, и откуда взялась сейчас? »  Впрочем, он и так знает ответ на этот вопрос – магия. Похоже, ему еще многое предстоит узнавать и о своем новом теле и о своих новых способностях, но это потом. А сейчас…

Руки графа перемещаются с волос на шею, обнимая ее с двух сторон ладонями. Не прекращая страстно целовать губы, лицо подбородок маг спускается по горлу к виднеющемуся в вороте краешку груди. Там Вик настойчиво начинает сминать одежду Шона в стороны, пытаясь как можно сильнее обнажить грудь и плечи для своих обжигающих поцелуев и страстных ласк. Поняв, что так ничего у них не выйдет он возвращается руками к плечам юноши. Там он немного поспешно но, не пропуская, ни единой частички пути сильно сжимает их и, рассылая волны нетерпеливого желания по всему телу Шона, движется ладонями по груди к ребрам. От них в центр к животу снова в стороны к бедрам, сминает их, скользит к крепким ягодицам, сжимает их пальцами сквозь одежду, снова возвращается к бедрам и дальше в низ, к стройным длинным ногам. Пара неторопливых движений и высокие сапоги юноши разлетаются в разные стороны, словно пара запущенных небольшой катапультой снарядов. Руки возвращаются вверх к животу и принимаются теребить тяжелую медную застежку пояса, но упрямая вещица, словно испытывая терпение медленно, но верно теряющего голову от усиливающегося с каждой минутой желания мага, не желает поддаваться его усилиям. Пробормотав что-то недовольное и малоразборчивое Вик на мгновение, приподнимается над юношей, и в единый миг вся одежда молодого ученика, с громким шипением вспыхивает слепящим облаком ярко-белого света и тут же осыпается легким тончайшим облаком пепла по краям тела, замершего в удивлении уже совершенно обнаженного тела.

- Немного торопимся, а Вик? – Быстро приходя в себя от изумления, поддразнивает юноша любимого. А еще меня, когда-то обвинял в нетерпении. Разве ж можно так с хорошей одеждой?

- К демонам одежду! – следует нетерпеливый ответ, и собственное одеяние Вика исчезает во вспышке яркого пламени не менее быстро, чем Шоново. Впечатленный таким нетерпением юноша, тихо сметя, но тут, же оценив открытые перед ним наготой любовника перспективы, приподнявшись, крепко вцепляется в плечи любимого, опрокидывая его на порядком уже смятый плащ и в свою очередь наваливаясь сверху на обнаженное мускулистое тело, покрывая его нежными ласками и быстрыми поцелуями.   Раздвигая бедра любимого своими, Шон уютно устраивается между раскинутых ног мага с наслаждением кутаясь в обнимающие его сильные руки, словно в любимою одежду.

- Небо, как же хорошо Вик! Как хорошо любимый. Я уже и забыл какое это наслаждение, какое это счастье чувствовать себя твоим. – Бормочет он между поцелуями, не отрывая ни лица, ни губ от широкой мускулистой груди плеч, шеи мага, спускаясь вниз по животу и вновь поднимаясь к лицу и снова захватывая в горячий плен губы. – Последний раз был так давно что я уже почти и не помнил, какая же это сказка, быть твоим, - шепчет он и на короткий миг замирает, уткнувшись лицом в свои скрещенные на груди мужчины ладони. Вик мягко поднимет лицо юноши и с тревогой заглядывает в него. Неужели он сейчас увидит там печаль и слезы? Но нет абсолютно сухие глаза, в которых всегдашняя бирюза отчетливо смешалась с драконьим огненным золотом, искрятся счастьем, на губах нежная мечтательная улыбка – Как, же я соскучился любимый, - снова повторяет юноша и тянется в поцелуе к губам графа

- Обманщик маленький, - мягко упрекает любимого маг, когда его губы вновь оказываются на свободе. Пытаясь не показать, как сильно у него самого заскребло в горле, и подозрительно зачесались глаза от этих сладко-горьких признаний. – Обманщик. Не так уж и давно. Сколько времени прошло с нашей библиотеки? Дней пять? Я конечно тоже очень соскучился по тебе драконеныш, но это же не так и невыносимо долго. – Он крепче сжимает лежащего на себе юношу, с силой вминая его тело в свое. Если парню и немного больно, то он и не думает сопротивляться, а лишь послушно опускает лицо снова на грудь мужчины, стараясь соприкасаться с ним везде и всем: руками, ногами, бедрами, животами…

- В библиотеке это было совсем не то, - глухо бормочет он, щекоча губами гладкую кожу на груди беловолосого мага.

- А разве было так уж плохо? – в удивлении приподнимает светлые брови человек-дракон.

- Нет, конечно же, нет, - поспешно уверяет его  юноша – Но это же ведь совершенно не важно. – Светлые брови взметаются еще выше, но удивленный граф терпеливо ждет продолжения и юноша действительно тут, же поясняет. – Не важно, что нам тогда было хорошо и не важно, насколько хорошо нам было. Не важно, что в тот миг я сам себе навыдумывал и во что пытался заставить поверить себя или, в чем убедить тебя. Все равно я ведь знал, ни на единый миг не мог забыть, что это все не по-настоящему. Что та ночь была просто украдена нами у судьбы с помощью моей магии. Что на самом деле если б я не заколдовал тебя, то ничего бы и не было. А сейчас, сейчас все иначе. Сейчас, когда я знаю что ты сам, без всякой магии, без всякого обмана снова как прежде любишь меня, снова хочешь меня все ощущения совершенно другие. Сейчас я всем сердцем чувствую, что я снова не просто случайный гость на одну единственную ночь в твоих объятиях. Сейчас я снова в них дома. Ради этого и умереть не жалко.

- Глупый мой драконеныш! – Тут же перебивает юношу Вик, переворачиваясь вместе со сжимаемым в руках любимым, снова оказываясь на нем и принимаясь нежно  зацеловывать, тут же начавшего извиваться  и немедленно отозвавшегося стонами Шона. – Глупый, глупый, глупый. – Шепчет он прямо в гладкую молочно белую кожу, заставляя обжигающие волны сладкой щекотки разбегаться по всему телу парня в разные стороны от его губ и подниматься дыбом редкие тонкие и коротенькие шелковистые волоски на ней.   – Даже не смей, маленький глупыш, больше никогда говорить о смерти. Мы будем жить, будем жить очень долго, вместе. У нас  тобой впереди вся вечность мира ведь мы же драконы. Вечность в объятиях друг друга. Вечность вместе. Постепенно поцелуи графа переходят с лица на шею. Еще ниже по груди на живот и дальше к паху юноши и замирают перед гордо возвышающимся  под углом к плоскому животу, слегка раскачивающимся из стороны в сторону до предела возбужденным членом. Крупная влажно поблескивающая первыми прозрачными каплями страстного желания головка и накрепко прижатые к твердому стволу обтянутые тончайшей шелковистой кожей закаменевшие яички не оставляют ни малейших сомнений чем может закончиться любое неосторожное прикосновение. Собственный  уже настойчиво ноющий от напряжения член отдавался болезненной пульсацией в такт каждому быстрому удару сердца. Больше затягивать прелюдию было нельзя, ни юноша, ни он сам больше не выдержат! Осторожно стараясь не касаться ни губами, ни пальцами, ни опасно возбужденного члена не мошонки, Вик двигается губами вдоль нежной такой чувствительной  внутренней стороны стройного бедра юноши, причем удерживать непрерывно метавшееся по  земле и плащу на ней тело громко стонущего парня Вику приходится обеими руками. Добравшись, наконец, до вожделенной цели своего путешествия маг принимается было смоченными слюной пальцами нежно подготавливать маленькое пульсирующее от желания  тугое колечко плоти к предстоящему вторжению, но у нетерпеливого Шона как всегда свои планы. Он и без того терпел сегодня слишком долго!

- Во имя неба Вик, - громко выстанывает он сквозь крепко стиснутые зубы. – Прекрати уже тянуть и возьми меня, наконец, поскорее! – Вик тут же повинуется, тем охотнее, что это и его собственное желание тоже. Взяв свой подрагивающий от нетерпения сочащийся такими же прозрачными капельками – драгоценностями каменный от желания  член в ладонь  он направляет его во вход в тело Шона и начинает медленно и осторожно двигаться внутрь. Но, ни медленность, ни осторожность видимо не отвечают сегодняшним планам юноши. Крепко обхватив шею графа руками, а ногами обняв его за талию, Шон на мгновение приподнимается в воздух и прежде чем не ожидавший ничего подобного Вик успевает его остановить, сам одним резким и сильным движением решительно насаживается на крупный и твердый жезл Вика. И тут же громко вскрикнув от боли, замирает, крепко прижавшись к телу любовника изо всех сил впиваясь руками в его шею и плечи.

- Идиот! – с трудом преодолевая застилающий разум, туман желания,   расстроено шепчет нетерпеливому безумцу Вик. – Идиот такой, что ж ты делаешь, тебе же больно бу…  - но договорить ему не дают. Кое-как переведя дыхание, Шон то ли отчаянно молит, то ли страстно приказывает

- Вик во имя всех богов, Вик, не спи уже! Демоны! Ну, давай же, начинай! – И Вик начинает. Сначала он медленно укладывает сжавшегося и замершего так, словно от смертельного удара, любимого перед собой на мягкую меховую подкладку плаща, внимательно следя при этом, чтоб не выскользнуть из него. Затем мужчина упирается вытянутыми руками в толстый ворс меха по обе стороны от тела юноши, нависнув над ним, так замирает на несколько мгновений, пристально наблюдая за сменой выражений на его напряженном бледном с закушенными губами лице. Вот он, наконец, видит что тот, медленно и длинно выдыхая, расслабляется и, не дожидаясь новых то ли просьб то ли приказов, начинает, сначала, очень медленно но, не встречая ни сопротивления ни протеста все быстрее двигаться внутри юноши, наращивая темп и напор с каждым новым движением.

Да уж, пожалуй, Вик прав, он действительно идиот, наверно все же не стоило так сильно спешить. Самое первое движение Вика отдалось резкой и режущей болью, пронзившей казалось все тело, начиная снизу и через поясницу дальше, но крепко стиснув зубы Шон умудрился вытерпеть ее без нового крика и без того нещадно ругая себя за первый, так расстроивший любимого. Изо всех сил концентрируясь на попытках расслабить нижнюю часть тела, он пропускает миг, когда постепенно исчезавшая с каждым мгновением боль под осторожными действиями любимого перерастает в привычное удовольствие. Полностью отдаваясь этому долгожданному удовольствию, Шон вновь обхватывает шею Вика руками и принимается энергично двигаться навстречу любимому.   Как всегда, чутко улавливающий малейшие оттенки настроения любовника, Вик, тут же замечает эти изменения и отбрасывает всякую сдержанность и осторожность, полностью отдаваясь мощному, сжигающему его изнутри, желанию. С каждым его сильным толчком юноша чувствует как сила, и скорость движений мужчины становятся все неистовее, все неудержимее, все яростнее. Еще никогда прежде за исключением того полубезумного раза в библиотеке Вик не опалял его такой мощной волной почти дикой страсти. Казалось ему уже мало двигаться в теле Шона только членом, казалось, что он стремится на каждом новом мощном толчке полностью целиком проникнуть в любимого полностью слиться с ним безо всякого остатка в одно единое целое. Но разгоревшейся, словно лесной пожар страсти внутри Шона кажется слишком мало и этого. Ему хочется еще больше, еще мощнее еще быстрее, о чем он и молит совершенно бессвязными выкриками, но Вик каким-то чутьем понимает. В какой-то миг юноше кажется, что уже вовсе не кровь, а тот же самый опаляющий, бурлящий и кипящий огонь, что заполняет недра вулкана, струиться по его жилам, зажигаясь все сильнее от каждого все увеличивающего его наслаждения толчка Вика. Он уже не помнит ни кто он, ни где он, и ни чего вообще, кроме рук, губ, тела любимого, что беспрерывно ласкают, целуют, прижимают его, его члена внутри себя.   Кружащий хоровод звезд над ним в темном пронзаемом остатками ярких искр и огненных сполохов небе мелькает и мелькает в то закрывающихся, то основа распахивающихся и вновь смыкающихся от этого неудержимого блеска глазах. Шон даже не замечает клубящиеся волны жаркого пламени, что поднимаясь из самой глубины пары больших светлых прежде глаз что, не отрываясь, смотрят прямо ему в лицо, сверкают в ночи ярче, чем все звезды и весь огонь наблюдающего за этой любовной схваткой вулкана. Как эти самые, горящие неудержимым огнем драконов глаза, с невыразимым удовольствием неотрывно наблюдают за сильно запрокинувшим голову назад, оскалившим рот в неудержимом беззвучном крике  юношей. Как горящий в этих глазах огонь разгорается все сильнее в  такт каждому содроганию Шона под мощными толчками большого сильного тела на нем и в нем. Ничего из этого, охваченный предвкушением неизбежного финала Шон не замечает. С каждым мгновением охватившее его наслаждение становится все более сильным, все более  невыносимым. На столько, что, кажется, что большего Шон уже не выдержит, что усилься это наслаждение еще хоть на чуть-чуть, и оно попросту раздавит молодого волшебника, лишит его и чувств и разума. В тот самый миг, как только он осознает это мощнейший оргазм, наконец, настигает его, вырывая из горла так долго копившийся там крик.

Почувствовав ударившую в его живот и грудь мощную горячую струю Вик и сам с не менее громким криком изливается в тело любимого и тут же падает на него, прижимая всей тяжестью. Мощные содрогания едва не скинувшего его с себя Шона, как всегда помогают графу прийти в себя намного быстрее любовника.   Подхватив под лопатки широкими ладонями агонизирующее в оргазме тело, он пытается покрепче прижать его к себе, чтоб помочь потерявшемуся в наслаждении юноше поскорее прийти в чувство. Но тот никак не желает это делать. Запрокинутая под странным углом огненноволосая голова  мечется по измятому плащу из стороны в сторону, не смотря на пытающегося удержать Шона за плечи Вика. Широко открытый, оскаленный  в страстном выкрике рот. Вместе с последним звуком этого неистового крика  из горла юноши вырывается  жаркая струя пламени. Похоже, полостью поглощенный страстью Шон, еще очень плохо контролирует свои новые способности. Вик смеясь, запечатывает его рот своим, вдыхая это опасное для окружающих, но такое сладкое для влюбленного дракона пламя выдохнутое любимым.

- Тише, тише драконеныш.- смеется он сквозь поцелуй. - Не спали лес. Тут и так хватает огня от твоего огромного друга, вряд ли он обрадуется такому козявке - конкуренту как ты. – Наконец, видимо избавившись вместе с огнем от остатков напряжения, Шон обмякает в сильных руках мага и его огромные глаза, распахнувшись, смотрят на любимого с нежностью и легкой растерянностью.

- Вот не знал, что ты так полон огня любимый, - потрясенно шепчет он, вызывая на губах Вика лукавую улыбку.

- Сам едва снова не спалил пол леса, а я, по-твоему, полон огня? - На миг Шон смущается, но только на миг. Что еще он вытворил с теми новыми способностями, которые еще не успел даже до конца и понять, а не только управляться ими он выяснит потом, а пока он выскажет этому самому любимому на свете обманщику все, что думает о нем.

- Ты знаешь, о чем я коварный драконище. Ты столько времени прикидывался таким сдержанным и неторопливым таким неспешным и ласковым, а сам словно огненный ураган неудержимый и яростный. В какой-то миг я думал, что уже больше не выдержу такого напора. Где ты прятал свою страсть прежде, мой сдержанный и вечно мучавший меня своей неторопливой бережностью любимый? - Вик тихо смеется тем самым низким рокочущим смехом, совершенно не похожим на обычный человеческий, который так обожает Шон, вновь зажигая в нем жаркие мурашки только что утоленного желания.

- Ну, я же думал что мой любимый нежный и хрупкий человечек, которого надо беречь, обращаться с ним ласково и осторожно.   Я же не зал что ты и в самом деле дракон, мой драконеныш. Теперь уже я не стану сдерживать силу моей любви боясь напугать тебя или навредить тебе нечаянно. Теперь тебе придется, срочно учится умолять остановиться, так же здорово как прежде тебе удавалось умолять поспешить. – Новый раскат драконьего смеха бросает Шона в жар.

- Ну и ну Вик, не знаю даже что и сказать. Конечно, порой ты здорово бесил меня своей неторопливостью, но пожалуй, если она исчезнет навсегда, я буду здорово по ней скучать. Ведь я так привык к ней она одна из многих твоих особенностей, что я так люблю.

- Не переживай, Маг ласково целует Шона в губы, скулу, висок, шею снова возвращается к губам и продолжает, - Обещаю никуда ничто из того что ты любишь не денется. У нас тысячи лет чтоб, экспериментируя разнообразить нашу любовь, придумывая что-то новенькое. Мы будем успевать все, Тем более что я и не собирался прямо с первого же мига обрушивать на тебя всю силу так долго сдерживаемой страсти ты сам виноват, что разбудил во мне безумие. Впрочем, это было тебе под силу с самой нашей первой встречи, так что это мне надо было помнить, как ты на меня действуешь и быть поосторожнее. Ну, ничего, теперь я готов и мы вместе будем привыкать ко всему новому что нас, и особенно тебя ждет. Постепенно. Не спеша, пока ты не узнаешь на что в действительности способно твое так чудесно обретенное тело дракона. Пока не научишься управлять им. Ты даже не представляешь сейчас, сколько удивительных чудес и чудесных открытий тебя ждет драконеныш.

- Например? – Так долго дремавшее любопытство вновь зажигается в бирюзовых глазах, заставляя даже отчетливо шевелиться огненные пряди, ярким ореолом окружающие красивое бледнокожее лицо с тонкими чертами и задорно вздернутым носом. Вик ласково улыбается юноше.

- Всему свое время малыш. Не топись, все успеешь. Прямо сейчас нам пора возвращаться, пока наш колдун не сошел там с ума от беспокойства за нас. Я был слегка расстроен, когда ты вот так смылся и боюсь, немного напугал его своей реакцией. Пойдем, успокоим его.

- Как будто ты не можешь сделать это прямо отсюда мысленно. – Улыбка Шона недоверчива и немного ехидна.

- Только не сейчас драконеныш. Ты что не чувствуешь? Вулкан, насытившись на ближайшее тысячелетие страстями и зрелищами, наконец, вновь засыпает и его сон с каждым мгновением становится все крепче. Я не хочу вновь разбудить его, используя тут магию. Кто знает, на что способен твой большой друг, если его снова не вовремя разбудить?

- Ты прав, как и всегда. – Шон немного расстроен тем, что, не смотря на все его возражения, возвращаться прямо сейчас им видимо все-таки придется, и даже не реагирует на эту явную подколку с «Твоим новым большим другом» - Давай возвращаться пока он там и в правду не сделал от беспокойства, чего-нибудь глупого. Например, не воспользовался магией, чтоб понять как тут у нас дела. Но хоть намекнуть, что за чудеса меня ждут ты, же все-таки прямо сейчас можешь? Это ж не займет так уж много времени, верно? – Вик сдаваясь, смеется и  поднимет вверх ладони

- Шон твое любопытство хоть иногда знает, когда надо остановиться и немного пережать? Ладно, уж, раз ты так настаиваешь, но имей в виду, только намеки. Даже не проси прямо сейчас устраивать тебе полноценную лекцию со всеми подробностями и объяснениями.

- Клянусь! – опрометчиво заявляет юноша.

- Ладно, хитро щурится маг. Я еще не помню случая, когда бы ты не сдержал данного мне слова, так что вот тебе намеки.   И весело блестя на юношу залитыми мягкими отблесками золота зелеными глазами, Вик принимается рассказывать. И по мере этого рассказа Шон все отчетливее понимает, что слишком уж поторопился, поклявшись оставить коварного любимого в покое с расспросами до более удобного случая. Он больно закусывает губу, не столько для того чтоб удержать так и рвущиеся с языка, слова сколько для того, чтоб хоть немного привести себя в чувство. Он опасается что сейчас и, потеряв голову,   начать умолять Вика не просто рассказать на словах, а   наяву показать хоть часть того, о чем тот сейчас говорит. Жестокий дракон слово и, не замечая, как действует на бедного парня каждое произнесенное им слово, все продолжает и продолжает говорить с самым невозмутимым и невинным видом.     Он рассказывает, как удивительно когда драконы занимаются любовью в своем истинном облике. Кружа в небе, прямо на лету, поддерживая друг друга потоками воздуха, порожденными их крыльями и магией, или как любят друг друга, ныряя глубоко в океанские волны бесконечно растягивая один на двоих глоток воздуха, делясь им друг с другом, и позволяя друг другу оставаться под водой как можно дольше. Как прекрасно любить друг друга на высоких горных вершинах, покрытых сверкающим снегом, под удивительные мелодии, рождаемые неудержимыми ветрами, каждым движением повинуясь их странному ритму и смеясь над окружающей их ледяной стужей, ведь, несмотря на всю любовь к огню и теплу замерзнуть-то дракон не может. Наконец словно, впервые, замечая горящие глаза и приоткрытый рот, заворожено слушающего его Шона, Вик с притворным сожалением прерывается.

- Все малыш. Хватит. Нам и в правду пора как можно скорее возвращаться назад. Теперь ты знаешь кое-что из того, что ждет тебя, точнее нас в будущем. И  помни, ты дал слово что после того как я расскажу тебе то, на что хватит времени, ты не станешь продолжать расспросы и тянуть время. -  Шон снова с отчаянием понимает, что сам загнал себя в ловушку необдуманной клятвой, но делать нечего - он дал слово.   Вик, наконец, все-таки смеется, показывая, что устроил все это, немного, специально чтоб подразнить нетерпеливого любимого – Не расстраивайся драконеныш, выше нос. Обещаю, как только у нас появиться время, а оно обязательно появиться мы с тобой не только поговорим обо всем, но и проделаем все это, и не один, и даже не два раза. Клянусь. Чем быстрее мы вернемся, тем быстрее и приступим. Так что давай-ка поскорее одеваться.

- Одеваться?!   - Это слово мгновенно возвращает Шона от грез к реальности. – Вик, одеваться? – Мгновение маг недоуменно смотрит на него. «Что еще такое? Что еще придумал этот маленький хитрец? » И тут до него доходит! Одежда! Ее ведь нет. Он сам сжег ее в нетерпении своей магией!   У них нет никакой одежды кроме скинутых еще до полета, чтоб не запутаться на бегу в их широких полах, плащей да пары сапог Шона. Единственного, что они успели снять с себя до того, как Вик сам же и спалил дотла все остальное! Что же теперь делать возвращаться голыми? Да уж погорячились…

Не замечать, что у старательно кутавшихся в плащи приятелей при каждом мало-мальски неосторожном движении, в распахнувшихся полах  плащей в которые они старательно кутались, то и дело мелькает та или иная часть полностью обнаженного тела было довольно таки затруднительно. Однако деликатному Терагару этот как то удалось. Он даже ни разу не засмеялся пока Вик и Шон, спешным шагом направившись к сумкам с вещами, принялись копошиться там, а после по очереди, придумав что-то маловразумительное, отлучились ненадолго за пределы видимости и вернулись уже нормально одетыми. Если колдуна и одолевало любопытство, что же друзья умудрились сделать с одеждой друг друга, то он умудрился не задать ни единого вопроса. А если улыбка и посетила разок или несколько смуглое лицо, то она надежно потерялась в аккуратной черной бороде колдуна. Так что, как и всегда невозмутимый, он терпеливо дождался, пока оба друга приведут себя в порядок и наконец, усевшись у вновь разведенного в их ожидании костра, не расскажут, что же там у них произошло.

Рассказывать, что же произошло, Шон скромно предоставил наставнику. Сам же по-прежнему уже просто по привычке, чем по необходимости кутаясь в плащ, предпочел, молча уставиться в костер, лениво удивляясь, как еще совсем недавно у него могли слезиться глаза от взгляда на такое уютное и ласковое пламя? Благодарно приняв из рук колдуна миску с то ли поздним ужином, то ли, судя по уже начавшему едва заметно светлеть небу, все-таки ранним завтраком он даже не глядя, сунул в рот то, что на проверку оказалось сочным куском горячего свежепрожареного мяса. Видимо охваченный тревогой за одного, пропавшего неизвестно куда, и второго, отправившегося на его поиски, друзей Терагар не смог уснуть и чтоб не терять попусту времени, а хоть чем-то занять ожидание, в надежде на лучшее, успел приготовить завтрак к их возвращению. И хотя по его же собственным словам творить подобное волшебство ему - колдуну было намного сложнее, чем магу – Вику, Шон так и не успел толком разобраться, почему это было именно так, но завтрак у него получился отменный. Уже с нескрываемым удовольствием отдавая ему должное, проголодавшийся после всех их с Виком упражнений в полетах, да и в том, что было после, Шон с интересом прислушивается к рассказу любимого. И хотя та версия событий, что маг с уверенным видом излагал сейчас их другу немного, да ладно там «немного», порядком отличалась от той, что запомнил сам юноша. Но Вик, как впрочем, и всегда не произнес, ни единого слова неправды. Было ли  это следствием того, что ни один дракон в принципе не был способен лгать, хотя бы и в мелочах, или собственная честность Вика, который ни разу еще с самого первого дня их с Шоном знакомства не солгал ни в чем, и никому, юноша гадать уже устал. Он только привычно отметил, насколько бы труднее была его собственная жизнь, вынуди его кто-либо или что-либо всю жизнь говорить только правду и возблагодарил небеса за частичку человеческой крови в своих жилах, что позволяла ему обойти этот общий для всех драконов запрет. Впрочем, как недавно выяснилось «не лгать» для дракона вовсе не означало «говорить правду». Для никогда не лгущего, хитрый возлюбленный очень даже не плохо умел утаивать часть так любимой им истины и, не моргнув умалчивать о том, о чем говорить не хотел и не собирался. Вот и сейчас тоже. Вик подробно рассказал о том, как он нашел пропавшего Шона, где он его нашел, как и почему парень туда отправился. Поведал без всякой утайки, что они делали с кинжалом, за которым так долго охотились, почему они поступили именно так, пересказал все их причины, рассуждения и домыслы и что и как они собираются говорить королю. Дождался от Терагара если не одобрения их поступка, то хотя бы слов, говорящих, что колдун обо всем этом думает. И оказалось, что их друг, хотя и не в восторге от того, что еще одна реликвия драконов покинула их мир прежде, чем он этот добровольный летописец крылатого народа сумел ее как следует изучить и описать в своем, несомненно, многотомном труде. Однако никакого особого возражения или тем более недовольства это решение у него не вызвало. Во-первых, потому  что он полностью признавал право Вика, как главного в их маленьком отряде, и как единственного представителя народа создавшего этот артефакт, принимать подобные решения.   На «единственного представителя» Шон только молча пожал плечами. Он и сам, не смотря на все, что произошло, пока еще ощущал себя куда больше человеком, чем драконом, так, что ничего удивительного, что один из его наставников тоже продолжал думать о своем ученике так же. Ну а во-вторых, колдун признался, что и сам подумывал о том, что кинжал слишком уж опасен и могущественен, чтоб рисковать тем, что он может однажды попасть не в те руки и хранить его в мире людей пусть, даже и под защитой дракона-мага пусть, даже и в королевской сокровищнице. Просто у него в отличие от друзей не хватило духу предложить уничтожить такую редкую и такую ценную вещь. На том и порешили. Что же до того, что произошло после того как кинжал был брошен в пламя вулкана, и почему приятели так сильно задержались, то Вик просто упомянул, что они с Шоном просто «немного полетали среди огненных гейзеров», воспользовавшись тем что вулкан еще не окончательно уснул и  принесли друг другу «кое какие клятвы». На что колдун, с обычной своей невозмутимой улыбкой, ответил дракону, что как собиратель и хранитель утраченных знаний летающих магических исполинах он изучал пусть только и в теории многие из их обычаев и брачные полеты с принесением клятв верности в том числе. А, кроме того, он видел и огромные крылатые силуэты на фоне огненного столба, и слышал приводящее в восторг пение, так что сумел догадаться, что произошло и от всей души рад за друзей.

- Так ты все понял? – Радостно сверкая глазами, восклицает Вик. – Ну, хвала небу! А я уже ума не мог приложить, как же тебе рассказать, чтоб не смутить всеми этими пояснениями и подробностями. Ну раз уж ты и сам обо всем догадался, - и шутник вольно или невольно выдавая охватившее его озорство широко улыбается другу – Ты ж понимаешь что после ТАКОГО  полета мы просто обязаны были устроить себе пусть и скромненькую пусть и второпях, но брачную ночь, а одежда… Ну, она слегка пострадала из-за моей торопливости. Никак не мог терпеть и снимать ее и с парня и с себя как положено! – Несмотря на румянец,   ярко заливший щеки явно представившего, что же именно могло случиться с их костюмами колдуна, тому все же удается сохранить самообладание и не поддаться на явные провокации друга. Он покидает костер только после того как заканчивает трапезу и с обычным спокойствием медленно и не суетливо отправляется в сторону их вещей и, повернувшись спиной к друзьям принимается зачем-то паковать уже и без того собранные в дорогу их маленький багаж.

- Ну и зачем ты это вытворил? – С улыбкой спрашивает у любимого Шон. – Знаешь ведь какой он отшельник и затворник, хоть и выбрался с нашей помощью из своего мрачного замка. Зачем же было так его доводить? Вот уж не ожидал, что такой древний и степенный дракон способен вести себя словно расшалившийся мальчишка.

- Не такой уж я и древний, не выдумывай. И не надейся, что вот такими простым подколками вынудишь однажды рассказать, сколько же мне, в самом деле, лет. А он не обиделся, не переживай. Он же прекрасно знает, что никто не хотел поиздеваться над ним,   а еще он прекрасно знает, как мы к нему относимся. А я и сам не пойму, что на меня нашло. Я просто обязан был сделать, что-нибудь этакое. Ты просто не представляешь малыш, как я сейчас счастлив. -  И притянув юношу к себе, Вик впился в его губы страстным поцелуем, доказывая, что говорит абсолютную правду. Жаль, что ни на что кроме как на пару поцелуев времени у них сейчас больше не было.  

Ложиться снова спать, конечно же, смысла уже не было и Вик, как и предположил темноволосый колдун, легко восстановил их прежний коридор, что вел почти до самой гостиницы, где они ночевали всего чуть больше дня назад. Все их, оставленные чтоб продолжить погоню налегке, вещи и лошади уже ждали их, приготовленные предупрежденным Терагаром хозяином, и продолжать путешествие обратно можно было бы и немедленно, но друзья все, же решают задержаться и хоть немного отдохнуть. Так что в обратный путь они пустились уже только после полудня. Все путешествие назад, во время которого им уже никто и ничто не мешало пользоваться порталами, вместе со всем временем, потраченным на чередование магии, отдыха от нее, снова магии и нового отдыха, и кое-каких небольших переходов, которые они по разным причинам, были вынуждены все же совершить своим ходом, заняло всего-то три коротких дня. А по прибытии во дворец Его Величества королевский маг, как и обещал, взял на себя все переговоры с монархом и провел их весьма успешно. Что уж он там не нарассказывал королю, а монарх остался полностью доволен своими верными слугами и, вознаградив всех троих, отпустил восвояси до следующего раза, когда они ему понадобятся. На предложение друзей посетить на обратном пути их замок темноволосый колдун ответил вежливым, но твердым отказом, прекрасно понимая, что как бы тепло те не относились к нему, но вновь обретшим друг друга влюбленным не терпится остаться, наконец, наедине, друг с другом. Да и ему самому тоже хочется поскорее увидеть своего ученика, который после их отъезда также покинул замковое хранилище, где был едва ли не заперт по настоянию Вика, и ждал своего наставника в городке, что находился неподалеку. При упоминании об Энисте Вик заметно мрачнеет, но тут, же снова берет себя в руки. И на следующие слова колдуна реагирует уже почти спокойно.

- Энист был очень рад узнать, что вы все-таки помирились. Не обижайтесь ребята, но я хотя и без подробностей, но рассказывал ему о вас. Мальчик очень переживал из-за вашей ссоры. Каждый раз, когда я с ним связывался, он спрашивал как у вас дела и очень огорчался, узнавая, что вы все еще по-прежнему в ссоре. Он был уверен, что во всем виноват только он один и ругал себя, что тогда у нег не хватило твердости оттолкнуть от себя Шона и не поддаться ему. Ведь сам-то Энист не был, ни под каким чужим заклятием.

- И правильно винит, между прочим. – Снова хмурится Вик. – Потому что действительно виноват. Так что пускай попереживает. – И хотя злости во взгляде мага вопреки словам нет, но в светлых зеленых глазах бледным золотом мелькает отголосок пламени. Впрочем, он тут же исчезает, как только Шон протянув руку, успокаивающе кладет руку на плечо любимого.

- Вик, пожалуйста. Это же ведь просто не справедливо: простить меня и продолжать злиться на мальчика. Тем  более что виноват-то как раз именно я. Он-то пытался урезонить меня в начале, напомнить кто я, где я и с кем я, но у меня словно, словно…

- Словно яйца кипели – подсказывает нужные слова Вик.

- Верно, - Шон понуро опускает голову, но Вик тут, же берет лежащую на своем плече ладонь и нежно прижимается к ней губами, снова возвращая улыбку на лицо юноши.

- Ты прав драконеныш. Это не правильно. Тем более что на тебя я простил уже давным-давно, еще до того как понял что и прощать-то было нечего.   Терагар передай, пожалуйста, своему ученику, что я на него больше не сержусь, а Шон, так и вовсе никогда его и не винил. Так что пусть выкинет из головы все глупости о своей вине и поскорее забудет о том, что случилось.

- Скажи что у нас с Виком все в порядке. – Тут же подхватывает Шон, - и Что мы благодарны ему за то, что он за нас переживал и нам приятно знать, что он рад за нас теперь.

- Да. Все верно. Мы рады, что он рад, что мы рады тому, что он рад нашей радости, и все в таком духе… - Небрежно машет рукой в воздухе Вик. – Успокой своего парня, только знаешь что дружище? Ты уж не обижайся, но в ближайшие лет сто-двести ученичка твоего мы бы в гостях у себя, без действительно, крайней необходимости, видеть бы не хотели. Ни один из нас и в правду больше не держит на него зла, но без него нам пока что будет как-то спокойнее.

- Не беспокойся Вик. Энист и сам все прекрасно понимает, поверь мне. Он и сам не горит желанием в ближайшее время видеть кого-то из вас. Ему очень стыдно за то, что произошло. И он передает вам свои извинения со мной, хотя и знает, что это не правильно и трусливо, но предстать перед вами прямо сейчас просто выше его сил. Так что как раз в ближайшие лет сто-двести вы его и не увидите.

- Но это вовсе не значит, что и ты можешь пропадать на такой, же срок мой друг. Тебе мы, по прежнему, не просто всегда рады, а ждем каждый раз с нетерпением. И, кроме того, мы же с тобой так и не успели до конца разобраться со всеми теми находками, которые ты нам привез и с которых все и началось. Я не могу разбираться с ними один, а у драконеныша все еще маловато и знаний и опыта, чтобы мне помогать и самое главное необходимого для этого терпения. – И добиваясь от колдуна твердого обещания, что он вновь посетит их раньше, чем они успеют по нему соскучиться друзья, наконец, разъезжаются двое в одну сторону, а третий в другую.