Не одни на всей планете. Глава 3. 18 плюс (Рассказы о любви 18 плюс читать)

От автора: рассказ не предназначен для лиц моложе 18 лет. Если вы не достигли этого возраста, пожалуйста, покиньте эту страницу.

Рассказ написан в жанре "слэш"(из Википедии: "Слэш... — это жанр любительских произведений, в котором описываются романтические или сексуальные отношения между персонажами одного пола, обычно мужского" (с)). Также здесь может встретиться ненормативная лексика.

Если просмотр подобных материалов может нанести вам моральный ущерб, я прошу Вас прекратить чтение этих страниц. Отдельная просьба к гомофобам: пожалуйста, покиньте эту страницу.

Рассказ не пропагандирует однополые отношения. Персонажи и их имена вымышлены автором. Любые совпадения с реальными лицами и реальными событиями - случайны.

------------------------------------------

Они сделали крюк на вокзал - к банкомату за деньгами. Потом привезли картошку к сараю. Выгружая мешки из коляски, Мишка небрежно, словно мимоходом, бросил Олегу:

- По сравнению с Валькой ты – совсем узкий.

- Врешь! – также вскользь проронил Олег, перетаскивая мешки в сарай.

- Нет, правда! - Мишка откинул крышку подпола, спрыгнул в неглубокую яму, посмотрел на друга снизу вверх: - …Только зачем я тебе это говорю? Тебе ж наплевать, - и потянулся за мешком: - Подай!

Олег придвинул ему картошку и негромко, но упрямо сказал:

- …Не наплевать….

- …Тебе подо мной никогда приятно не было, - Мишка возился с завязкой мешка, не поднимая глаз.

- …Было!...

- А что не кончал?

Олег принес от мотоцикла еще один мешок. Потом с осторожной иронией спросил:

- За две минуты?...

Мишка вспыхнул. Дернул, разрывая, запутавшийся шнурок, сказал сердито, с вызовом:

- Давай, я тебе буду давать раз в полгода!? Ты будешь в сорок секунд укладываться.

Остальные мешки пересыпали молча. Потом Олег подал Мишке руку, помогая выбраться из «ямы», и задержал его ладонь:

- Не злись! …Я помню, что на студии ты по полчаса девчонок драл….

Мишка взвился:

- Да к черту её, студию! Что ты всё тянешь и тянешь эту память в нашу жизнь? Нет, чтобы попросить «затрахай меня, Миш, так, чтобы я всех их забыл навсегда! » Но – черта с два! Тебе нравится свои обиды смаковать!

- Чего ты врешь? – обиделся Олег.

- А зачем это мусолить? Всё прошло. Теперь новая жизнь, понимаешь!? Я в Кулябе, в бою, в людей стрелял. Может, даже убил кого – не знаю. И что, теперь постоянно вспоминать, жизнь сломать из-за этого? По сравнению с войной вся студия – херня на палочке!

Олег промолчал – возразить было нечего. И только когда они уже шли от сарая к подъезду, тихо сказал:

- Ты за один день на пять лет старше стал….

- Станешь тут! – буркнул Мишка.

Утром мать мягко тронула его плечо:

- Миш, проснись, я на работу ухожу!

Протирая глаза, он вышел за ней в коридор:

- А к поезду не выйдешь?

- Я не успею. Отец проводит: у него как раз обед, - мать выставляла к порогу увязанные полосатые «челноковские» сумки: - Смотри: грибы, картошка, огурцы. Синяя сумка – Олегу, не перепутай! Петуха бабкиного я закоптила, чтоб не испортился. Алине – шарфик передашь. Шелковый! Она – светленькая, ей – пойдет.

- Не надо! – смутился Мишка.

- Надо! – решительно кивнула мать. – Ты чего не понимаешь – туда не лезь. …За деньги-то – спасибо тебе! Не много дал? Самому осталось?

Мишка покивал:

- Осталось. Вы кредит закройте, мам. А если еще нужно будет – звони. И если лекарства отцу…. У нас аптеки хорошие.

- Ну, дай Бог, дай Бог! – каким-то своим мыслям ответила мать. – В военкомат-то поедешь? – она кивнула на листочек повестки, с весны еще заткнутый за раму зеркала в прихожей.

- Олег сказал: лучше сходить. А то - начнут искать, найдут, впаяют еще что-нибудь….

- Ну, как знаешь,… - мать, притянув к себе его лицо, коснулась губами щеки: - Ты не пей там, Минечка! Чтоб не как отец,… - потом запоздало спохватилась: - Ты чего ж босой? Замерзнешь.

- Я не пью, - Мишка ответно ткнулся губами в ее поседевший висок. – Я на новый год, может, приеду. …Да – не холодно, согреюсь!

Мать аккуратным движением утерла накрашенные ресницы:

- Ну, счастливо доехать. Позвони из дома, ладно!?

Он кивнул, щелкнул за ней щеколдой, постоял у двери, слушая цокот ее каблуков по ступенькам. Потом улыбнулся:

- Сейчас согреюсь! – и пошел к Олегу.

Олег дрых безмятежно, как ребенок. Мишка решительно нырнул под одеяло:

- Лёль, я замерз!

Олег, еще во сне, повернулся, хозяйским движением притянул его к себе:

- Как ты это делаешь? – потом обоснулся, открыл глаза: - Ты – чего? А - родители зайдут?

- Они на работе. Дверь закрыта изнутри. А я – умираю, как соскучился!

Они целовались, перекатываясь: сначала сверху – Олег, потом – Мишка. Наконец, они снова были по-настоящему вместе.

- Я так боялся, что не простишь.

- Считай, что свой мальчишник отгулял, понял? Теперь больше – ни-ни.

- И ты – свой! – сказал Миша, имея в виду Таньку с ее сваливающейся простыней и поцелуями.

- Я свой отгуляю, когда мы в Кострому, к моим, поедем, - хохотнул Олег.

Мишка испуганно вскинулся:

- Нет, Лёль. Не надо! Пожалуйста! Я тебя никому не отдам, не могу! – и обвил любимого крепким объятием, так, что под его руками хрустнули позвонки.

- Зараза ревнивая! – пропыхтел Олег. – Пусти, задушишь! …Ладно, я, считай, тоже отгулял. Если ты еще чего не удумаешь….

- Брось ты! Я и так чуть не умер! – Мишка, едва касаясь, вел пальцами по внутренней стороне его бедра вниз, к доверчиво распахнутому паху.

Олег, закинув руки за голову и смежив ресницы, негромко сказал:

- Миш, если начать руками…. Если долго сначала… правильно, как нужно…. И только потом – трахнуть, то можно кончить без рук.

Мишка согласился чуть рассеянно:

- Можно, наверно….

Олег выждал пару минут, потом сказал еще тише:

- Ну?...

Мишка привстал на локте и заглянул любовнику в лицо:

- Что?

Олег сквозь прищуренные ресницы смотрел на него и улыбался.

Мишка улыбнулся недоверчиво:

- …Я?... Тебя?!

Олег молчал. У Мишки сердце заколотилось в ребра.

- А ты, Лель, с кем-нибудь так раньше… был?

- Нет. Откуда?

- …Целка, значит?! – выдохнул Мишка. Потом резко сел и потянул друга за руку: - Пойдем на диван!

Олег удивился:

- Зачем? Здесь же шире! Удобнее!

- Плевать на «шире»! Что ты понимаешь!? Я на этом диване еще со школы ночами мечтал, как я буду целку ломать. Долго, медленно…. Всю ночь….

- Что ее ломать-то прямо «всю ночь»?

- У тебя целки были? – беспокойно спросил Мишка.

- Одна. Одноклассница. …Не ревнуй, не ревнуй! – Олег быстро положил ладонь на Мишкины губы. – Мы потрахались месяц и разбежались.   У нас днем всё было. И - быстро.

- Ну, не знаю-не знаю, что там «быстро»…. Я свою с июня ломаю! - ухмыльнулся Мишка. - И всё – никак.

На диване он уложил Олега на бок, к себе спиной.

- Скажешь, когда приятно станет, ок?

Олег промолчал, слегка поежившись плечами. Мишка начал осторожно, словно на самом деле в первый раз в жизни.

- Так, Лёль?

Ответа не было. Только через несколько минут Олег протяжно выдохнул и сам повернулся на спину. Мишка покосился ему в лицо и улыбнулся:

- Ну, фигли ты разлегся и молчишь? Раз стесняешься, краснеть, давай, учись! Принцесса!

Олег закрыл лицо локтем. Но по его дыханию и по движениям, которыми он начал ускорять Мишкины проникновения, было понятно, что делает Мишка всё правильно.

Вдруг Олег неожиданно, со всхлипом, выдохнул:

- Миш, я не хочу – пидором!

Мишка отшатнулся. Обида и испуг исказили его лицо. Олег, закусив губу, лежал, раскрывшись, не сдвигая ног, только плотно зажмурился и с силой сдвинул брови, словно боялся нечаянно встретить Мишкин взгляд. Мишка долго всматривался в лицо любовника. И его выражение смягчалось, обида уступила место сначала неуверенной, а потом – хорошей, доброй, немного покровительственной улыбке. Он снова опустил руку Олегу на колено. Олег не вздрогнул и не отодвинулся, и только складочка между его бровей стала мягче. Тогда Мишка решительно подсунул руку под Олегову подушку, придвинулся лицом к его уху и зашептал:

- Никто не узнает! Мы не скажем никому, – рука Мишки накрыла интимное место. - Ты лежи, я сделаю приятно. …А не захочешь – скажи, перестану, - он остановил свои ласки и ждал ответа. Но Олег молчал, напряженный как струна, кажется, даже забыв переводить дыхание. Мишка неспешно начал прежние движения. Плечи Олега расслабились, и он чуточку подался в сторону друга.

Мишка скользнул вниз, лег щекой на живот Олега.

- Так не тяжело?

Олег опустил ладонь на Мишкин затылок и ласково вобрал в кулак его волосы. Мишка неторопливыми бережными движениями старался задевать чувствительные, сокровенные места.

- Приятно тебе? Хоть чуть-чуть?

Олег прижал Мишкину голову к своему животу. Мишка сдвинулся еще чуть ниже и, округлив губы, коснулся полностью открывшейся головки. Обвел ее языком. Олег приподнялся на лопатках, несильно двигаясь навстречу Мишкиным губам. Потом простонал:

- Мишк, ты – садист! Дай трахну, а? Не могу терпеть!

- Обойдешься сегодня! – ответил ему любовник: он получил разрешение и ни за что на свете не отдал бы уже того, что ему досталось.

Олег завелся, перекатывал голову из стороны в сторону и часто дышал. Мишка по себе знал, что если ритм и угол найдены, то главное – удержать их, не сбиться. Только тогда наслаждение нарастает с каждой минутой, с каждым движением, пока не сделается невыносимо сильным.

- Миш, целоваться! – выдохнул Олег.

Мишка тут же приподнял голову и передвинулся на плечо любовника. Эти двое знали друг друга не просто «как облупленные». Они знали друг друга без кожи. Мишка легкими поцелуями касался Олеговых губ и щеки, пальцами не прекращая нежных проникновений. Олег скользнул рукой на Мишкин пах. Мишка был готов на полную: возбуждение любовника передалось ему, терпеть и так было непросто, а тут еще ласковая ладонь плотно обхватила вздрагивающую от возбуждения плоть….

- Олег, не трогай пока, а? Я долго не выдержу! – сдавленным голосом попросил Мишка.

- Что вдруг? – ехидно зашептал Олег. – Я ж ничего особенного не делаю, - а сам продолжал водить рукой по каменному Мишкиному стволу.

- Прекрати! – Мишка пытался посерьезнеть и увернуться, но, против воли, сам толкался Олегу в кулак.

- Я знаю,… - Олег с трудом перевел сбивающееся дыхание, - что ты любишь… мои руки…. Любишь, а?

Мишка залился густым румянцем, резко привстал, потянул Олега за бедра, ставя раком:

- Зар-раза! Кто тебя за язык тянул? Как терпеть-то это? – где-то на границе возможностей задержался на две секунды, чтобы мазнуть по члену любрикантом, и взял любовника порывистым движением. – Не могу больше! – толчки его были быстрыми и сильными, и потребовалось их совсем немного. Мишка сдерживался, как мог, но едва ли протерпел даже две минуты: зашелся стоном, забормотал виновато и неловко: - Т-т-твою дивизию! Не дотерпел. Прости, Олег. Прости! – и, растворяясь сознанием в мощном оргазме, даже не заметил, что Олег под его движениями бьется в своем собственном ритме.

Мишка выдохнул в последний раз и навалился на любовника всем телом. Олег ткнулся лицом в подушку и ждал, пока Мишка отдышится. Потом  проговорил с неловким смешком:

- Минь, я тебе простыню испортил.

- Что?

Не оборачиваясь, Олег нащупал Мишкину руку и затащил к себе под живот. Там было мокро. Мишка не в первое мгновение поверил в то, что произошло. А потом взвыл восторженным шепотом:

- Ллллёлька! Подо мной!... Без рук?!... Не может быть!

Олег, также вполголоса, засмеялся. Мишка зашептал, покрывая поцелуями его лопатки:

- Люблю тебя! Безумно! Обожаю! Мой ты, слышишь?! Мой! Это в первый раз с тобой такое? В первый?

- В первый, конечно! – в голосе Олега блаженство боролось со смущением. - Что с простыней-то?...

- Скинем в стиралку. Я так сто раз делал, - потом перекатился на спину, увлекая за собой Олега, чуть придавил ладонью, укладывая его к себе на плечо, тепло и чуть покровительственно спросил: - Будешь давать-то теперь?

Олег ткнулся лицом в его грудь и вскинул руку ему на шею. Мишка чмокнул светлую макушку:

- …Принцесса!

- Трепло! – ответил Олег тихо, с улыбкой и без протеста.

Уже собрав все вещи, позавтракав и скинув в стиралку постели, Мишка задумчиво разглядывал пожелтевший листок непонятной повестки.

- Лёль, может, не ехать?

- Ехать!

- Да ну их, загребут еще?...

Олег положил ладонь на затылок приятеля и шутливо пригнул его голову, держа в неудобной позе:

- То, что ты один раз меня выебал – еще не значит, что уже можешь не слушаться! Ну-ка, отвечай: кто в доме хозяин?

Мишка сделал осторожную попытку освободиться, но рука Олега закаменела, не отпуская. Мишка сдавленно проговорил:

- Всё равно трахать буду!

Олег ласково боднул его лбом в висок и отпустил руку. Выходя к мотоциклу с сумками, каждый из них прятал торжествующую светлую улыбку. Не всегда нужны слова, чтобы признаться любимому в самом главном.

Сатарковский военкомат стоял на окраине. За побеленным двухэтажным домиком начинались уже огороды, и дорога, извиваясь, уходила в поля. Мишка запарковал мотоцикл у решетчатых ворот.

- Подождешь?

Олег кивнул.

- Если долго не будет тебя – позвоню. …Мало ли что….

За небольшим окошком приемной сидела взрослая женщина.

- Призывник? – спросила она, забирая у Мишки повестку.

- Старшина запаса! – Мишка помахал военным билетом.

Дежурная нажала кнопку селектора:

- Алексей Валентинович! К вам Самсонов, по повестке от шестнадцатого марта. Пропустить? – и кивнула Мишке: - Второй этаж, двадцать третий кабинет.

На узкой лестнице пахло побелкой. Мишкино сердце неприятно екнуло. Для чего он здесь понадобился? Вдруг, правда, загребут еще на год? Вдруг, в документах какая-то ошибка? Он робко стукнул в дверь с табличкой «Военный комиссар. Полковник Азаров А. В. »

Седовласый военный кивнул ему.

- Давай документы! Что полгода не шел?

Мишка смутился:

- Я здесь не живу. Я в Новгороде работаю.

- Строишь что-то? – спросил военком, роясь в каких-то бумагах.

- Нет, зачем?! На заводе. Наладчиком.

- И что, много платят?

- Девятнадцать тысяч за август! – гордо выпалил Мишка.

- Ого! Это – не здесь. Ну, хорошо, когда всё хорошо! - полковник нажал кнопку селектора:

- Любаша, кто у нас есть из личного состава? Ольгу Григорьевну позови, Бориса. …Нет, Танечка пусть на посту остается…. У Труфанова призывники сидят? Пусть все придут!

По Мишкиной спине пробежала неприятная дрожь: что за ерунда? Сейчас вязать его будут, в наручники и в армию еще раз?! Через пару минут в дверь стукнули, и в небольшой кабинет вошло человек восемь: старлей, две секретарши, дядька в малярской робе и трое пацанов, года на три моложе Самсонова. Один из них – из Мишкиной школы, Самсон когда-то дрался с ним и его друганами на школьной дискотеке. Мишке было некомфортно, он уже сто раз пожалел, что послушался Олега и явился сюда. Но лицо полковника было торжественным, и секретарши улыбались. Полковник встал из-за стола, протянул одной из девушек тоненькую папку и сказал:

- Читай, Любаша. Громко, с выражением!

Любаша откашлялась и начала таким тоном, каким поздравляют с Первым мая или с окончанием школы:

- Приказом Министерства Обороны Российской Федерации от 19 декабря 2011 года, по представлению командования ордена Жукова, дважды Краснознаменной, 201-ой российской Гатчинской военной базы, сержант Самсонов Михаил Евгеньевич за  храбрость и самоотверженность, проявленные в боевых действиях при задержании нарушителей государственной границы братского Таджикистана, награждается медалью «За отличие в охране государственной границы».

У Мишки сдавило горло. Слушатели зааплодировали. Полковник подошел с небольшой коробочкой в вытянутой руке:

- Поздравляю тебя, герой! Спасибо за службу!

- Служу России! – откликнулся Мишка, автоматически дернув руку к виску и только в последний момент сообразив, что к непокрытой голове руку не прикладывают.

- Вольно, старшина! – полковник потянул за лацкан рубашки.

Но Мишка замотал головой:

- Товарищ полковник, а можно на куртку?

Полковник усмехнулся:

- Можно. Боевую медаль можно и нужно носить с гордостью! – потом обернулся на мальчишек-призывников, вполне прочувствованно пялившихся на Самсонова. – Берите, ребята, пример, со своего героического земляка! Гордитесь, что ходите с ним по одним улицам, сидите за той же партой, живете в том же дворе!

У Мишки по щекам катились слезы. Одна из секретарш – не та, которая читала текст, а другая, постарше - тоже утирала глаза. Полковник закрепил серебряный диск на Мишкиной куртке и крепко, по-мужски, пожал ему руку:

- Так держать, старшина! Счастья тебе и успехов в дальнейшей жизни! – потом взял со стола плотный, с вензелями, лист «Почетной грамоты»: - Это родителям передашь. За то, что героя вырастили. Живы родители-то у тебя, Михаил Самсонов?

- Живы, так точно! Спасибо, товарищ полковник.

- Ну, свободен! Удачи тебе!

Мишка щелкнул каблуками, развернулся и вышел. Казалось, плечи сами вспомнили осанку, которую вколачивал им на плацу бесконечными повторами ненавистный тогда старлей Козырев. Мишку накрыла память Куляба. Проходя по свежепобеленной лестнице и улыбаясь секретарше Любаше и тетке-дежурной, он словно видел сквозь эти стены и эти лица испепеленное шестидесятиградусным зноем небо и растрескавшийся асфальт плаца. И старшина, кажется, снова выкрикивал фамилии бойцов, назначаемых на очередное дежурство, которое вновь будет проникнуто тревожным ожиданием ночного боя….

Только на улице Мишка полностью пришел в себя. За воротами, облокотившись на коляску мотоцикла, ждал Олег. Мишка подошел, уже следя, чтоб не чеканить неуместно шаг. И замер в трех шагах от друга.

- Что так долго? – обеспокоенно спросил Олег. – Я волноваться начал. Всё в порядке?

Мишка повел взглядом вниз, на левый лацкан куртки.

- Что это?

Мишка протянул наградную книжку. И Олег – не таким торжественным голосом, как Любаша, начал читать:

- «Приказом Министерства Обороны Российской Федерации… старшина Самсонов Михаил Евгеньевич за  храбрость и самоотверженность»,… - тут голос его сорвался. Он поднял потрясенные глаза - Миш!?..

- Да! – ответил Мишка. – Медаль.

Олег смотрел на своего героя, и его глаза тоже медленно наполнялись слезами.

- Какой ты у меня!.. – выдохнул он.

- Поедем, круг почета сделаем вокруг Сатарок, а? – предложил Мишка, садясь на мотоцикл. – Я тебя провезу по самым лучшим местам. Знаешь, как здесь красиво!?

Олег сел сзади. Его рука на Мишкином плече чуть вздрагивала. И только когда мотоцикл оставил за собой все сараюхи и огородики, Олег всем телом прижался сзади к своему любимому.

Мотоцикл разогнался до семидесяти километров и мчался среди полей. Ярко-голубое сентябрьское небо, празднично-пестрая полоса далекого леса, бескрайние поля. Мишка глотал встречный ветер, время от времени косился на сверкающий на куртке кругляшок медали, ладонью все теснее прижимал пальцы Олега к своей груди и - улыбался. Он знал, что руки, бережно обвившие его грудь – самые надежные, самые любимые, сводящие его с ума руки – будут держать его крепко-крепко и не отпустят ни за что на свете.

---КОНЕЦ----