Любавушка

- Любка! Опять перед зеркилом вертишься! А кто его протирать будет?   Залапала!   Хату лоскутами захламила. Всё крэм-жиржеты свои шьёшь да меряешь! Лучше бы путным чем занялась!

Девчонка скорчила в спину отчима гримасу, показала язык.   Мысленно передразнила: "Зеркило", "крэм-жиржет"!    Научись говорить, чурбак неотёсанный... Между прочим, не на твои деньги я креп-жоржет купила! Сама заработала. Не даёшь спокойно  выходной провести!.."

Она собрала обрезки ткани, закрыла швейную машинку. Взялась за тряпку.  

На глазах закипали слёзы: "Был бы жив папа... Он меня Любавушкой называл... А этот  "Любкой" погоняет! И грызёт, грызёт, когда мать на дежурстве. И что только она нашла в этом зануде и пьянице?.."

Когда Люба окончила школу, вопрос о выборе ВУЗ-а не стоял. Пошла в рабочие на фабрику, поскольку отчим сразу сказал: "Я её дальше кормить не собираюсь." Будто кормил до этого! Мать пенсию на дочь за погибшего в аварии мужа  получала.

Люба смутно помнила родного отца. Его не стало, когда ей было всего четыре года.   Запомнился он большим, сильным, добрым... А потом в их доме появился "монстр"...

Любе шёл девятнадцатый год. Мать, уставшая от бесконечных конфликтов  с сожителем из-за строптивой дочери, похоже, спешила  вытолкнуть её из семьи в самостоятельную жизнь - "на свои хлеба". В посёлке время от времени играли свадьбы. Вышла замуж Любина хроменькая  одноклассница, и мать, вроде бы шутя,   высказалась: "Уже всех хромых и косых расхватали! А ты чего в девках сидишь?.."

Но поселковые парни Любе не нравились. Она иногда влюблялась, но быстро остывала. Все ребята здесь были на одно лицо! Сквернословы. Любители пображничать... А ей хотелось встретить такого хлопца, чтобы и красивым был, и умным, и добрым. Как её отец...

Наведя порядок и немного успокоившись, Люба раскрыла роман французской писательницы Жорж Санд - "Консуэло".   Едва углубилась в чтение, забрюзжал  ненавистный голос заглянувшего в комнату отчима:

- Ну вот, теперь она за книжечку уселася! Что других делов нету?..

... В сердцах хлопнув дверью, Люба выскочила из дома и направилась на соседнюю улицу. К приятельнице матери. Инна Ивановна - хорошая тётка! С нею можно посекретничать. Ей можно пожаловаться. Она поймёт. Всегда душевно поговорит, выслушает, посочувствует, посоветует. Интересно гадает на картах. Недавно нагадала, что у Любы скоро случится большая, страстная  любовь!   А как она сны классно разгадывает! Однажды, когда девчонке не было ещё восемнадцати лет, приснилось ей, будто получила она посылку, а в ней - каравай и кукла. Инна Ивановна сразу сказала: "Жди сватов. Но сватовство, скорее всего, несерьёзное будет..."

И точно. После ноябрьского праздника пришли в их дом сваты. Жених оказался из приезжих. С недоумением смотрела Люба на незнакомого, щупленького, простоватого парня: откуда он только свалился?!

Нет, совсем не такого спутника жизни рисовало её воображение!

Мать не спросила у неё, кто этот парень, любит ли его Люба?.. Только вздохнула: "Значит, не хочешь замуж..."

У Инны Ивановны был гость. Вкусно пахло сдобой.

- Проходи, моя хорошая! Проходи, деточка! Будем чай пить. Познакомься, Люба. Это - мой сынок, Володя.

- Владимир Александрович, - встав из-за стола, отрекомендовался черноволосый плотный мужчина лет тридцати - тридцати пяти.

- Люба, - зарделась она, ощутив его энергичное пожатие, внезапно пронзившее её, словно электрическим током. - Я, пожалуй, пойду.   Извините. Я не знала, что тут гости...

- А мы вас не отпустим! -  улыбнулся Владимир Александрович, обнажая ровные белые зубы.   -  Уж будьте любезны составить нам компанию!

Домой идти не хотелось. Не было тепла в их семейном очаге... Люба осталась.

После чая Владимир читал матери и Любе рассказы Михаила Зощенко  "Аристократка",   "Медицинский случай". Читал он мастерски, в лицах изображая героев. Смеялся над искромётным юмором автора  настолько заразительно, что Люба и Инна Ивановна, вторя ему, буквально рыдали от смеха!

Никогда ещё Любе не было так уютно, как в тот вечер.

- Заходите к нам почаще, Люба, - прощаясь, блеснул своей ослепительной улыбкой Владимир. - Вы - замечательный человек! Юмор понимаете. Это ценное качество.

... Она влюбилась. Влюбилась с той лёгкостью, с какой ей и раньше доводилось влюбляться. Но все кратковременные увлечения проходили, не оставляя в душе никаких следов. А тут - как наваждение!

Владимир Александрович был, без сомнения, эталоном мужской красоты! Смоляные вьющиеся волосы. Выразительные карие глаза. Мужественный излом бровей. Крепкий подбородок с ямочкой. Его не портила полнота. Напротив, он казался Любе таким располагающим, тёплым... От одной только мысли - утонуть в его широких объятиях, каждая жилочка вспыхивала в ней!   Имя "Владимир Александрович" звучало для неё  музыкой, песней... Всё пело в ней и дома, и на работе!

Под разными предлогами вечерами она бегала к Инне Ивановне. Ей хотелось видеть Владимира, слышать его голос. О том, что у него есть жена, дочь, что он временно обретается без семьи, она не думала. В их рабочий посёлок он приехал по переводу. Назначен  начальником недавно открывшегося карьера. Отстроится новый двухэтажный дом, где ему уже выделили большую квартиру, и тогда вряд ли она так часто будет видеть любимого...

Замечал ли он её восторженный взгляд? Конечно, замечал! Люба тоже явно нравилась ему. Искристыми карими глазами он с удовольствием окидывал её ладную, стройную фигурку, задерживаясь на высоком волнующем бюсте, на чувственных пухлых губах...

Как-то он  вышел вслед за Любой в подъезд, осторожно обнял её и привлёк к себе. Она не отстранилась. Их губы слились в первом поцелуе. Страстном, испепеляющем!

В ту ночь девчонка не могла уснуть до утра: "Он, только он будет моим первым мужчиной! Пусть хоть на костре меня после этого сожгут, как средневековую ведьму!"

В горячих эротических снах она видела, как он раздевает её, целует её возбуждённую грудь, как проникает в её пульсирующее лоно... Внезапно проснувшись среди ночи, она ещё долго ощущала его ласковые, трепетные  прикосновения...    

Странно, что окружающие не догадывались о том, что творится в её смятенной душе...

Однажды Люба услышала, как Инна Ивановна говорила её матери:

- Я смотрю, мой Володька вовсе не скучает по своей Анне... Съездил домой, возвратился туча-тучей...   И то правда, сколько  Анна со своей мамашей-бандеровкой крови моему сыночку попортили! Сколько раз он хотел развестись с Анной из-за тёщи! Но ведь,   в случае развода, он потеряет и партбилет, и престижную должность...

- Не вмешивайся в их дела, Инна. Молчи глуха - меньше греха! Твоё дело - сторона. Пусть сами разбираются.

- Да я и не вмешиваюсь.   Мне только внучку жалко.   Может, здесь, уже без этой злыдни - тёщи, жить будут по-человечески, в  согласии?   Скоро новый дом сдадут, Володя перевезёт семью. Внученька моя уже тут в первый класс пойдёт.

С замирающим сердцем слушала Люба их разговор.

"Я сошла с ума! Что я делаю? О ком размечталась? Он - взрослый, на четырнадцать лет старше меня.   Уже вполне состоявшийся в этой жизни человек.   У него семья, свои проблемы... У него дочь... А я?... Мне учиться надо! Поступлю в технологический на заочное..."

Огромным усилием воли она заставила себя не ходить к Инне Ивановне. Но тщетно  пыталась запретить себе думать о Владимире Александровиче...

- Почему к нам не заходишь? - спросил Владимир, встретив  Любу на улице. - А мы затосковали по тебе! Приходи, мы тебе всегда рады. Придёшь сегодня?

- Приду... -  немного поколебавшись, ответила она.

В этот вечер Владимир был дома один.

-  Матушка дежурит на своём коммутаторе, - объяснил он. - А ты проходи, Любочка. Я так счастлив...

Он прямо в прихожей порывисто обнял девушку,   прижал к себе и стал осыпать поцелуями лицо, плечи, волосы. На какую-то долю секунды она воспротивилась его бурным ласкам. Замерла.

-  Волосы твои степной полынью пахнут! Солнышком. Как я ждал тебя, радость моя! Моя нежная, хрупкая, моя Любавушка!

Любавушка?!   Так папа называл её когда-то...

И вдруг она расплакалась. Она плакала на груди любимого, обожаемого ею мужчины, о котором

грезила по ночам, которому ещё вчера готова была отдаться и, может быть, даже погубить себя! От прикосновения рук которого, её сердце то сладко замирало, то заходилось в бешеном ритме...  

А сейчас она, доверчиво прильнув к нему, размазывала слёзы, как маленький, беззащитный ребёнок.

-  Что с тобой, малышка? - озадачился он. - Может, я чем-то обидел тебя?

-  Простите меня, Владимир Александрович! Простите! Я не должна была к вам приходить, потому что я... Я вас очень-очень люблю... Я ухожу. Не провожайте меня!

Она выбежала в тёплую августовскую ночь. Над нею  огромным, бесконечным  шатром раскинулось звёздное небо с мерцающей гигантской аркой Млечного пути, будто специально созданного для неисправимых мечтателей и романтиков...

29.05.11.