Последний из портала Дагоса, гл 7

7. Встанут Они друг против друга…

- Урусы? – Жоки потянулся к своему мечу. – С х*я ли они явились под змеиный камень?

- Похоже, Тода прислала мне охрану. – Толана без особого интереса посмотрела на вошедших в зал львов и Горо. Все трое были в боевом облачении и во всеоружии. – Она решила, что так верней будет - просто приглашения мало, и меня должны сопровождать урусы… чтоб я случайно не проплыла мимо Кэроф-кэр.

- С каких это пор урусы ютятся в вороньем гнезде?

- С тех пор, как под горой завелись крысы, - тихо пояснил Борис.

- Успокойся, крафт. - Жрица жестом руки приказала ему пересесть за другой столик, чтобы освободить место для гостей. – И, давай, без глупостей. Еще не хватало, вы чтобы пустили кровь друг другу под моим камнем.

- Заигрывания с чужими кланами при безвластии могут дорого тебе обойтись, грогия, - бросил Жоки, напоследок.

Забрав свою тарелку, Борис из солидарности перебрался к спруту.

- Вижу, вы не очень дружите со львами, – заметил он.

- С какого перепугу! Сначала пусть вернут Поющий остров! А потом… если договоримся на приемлемых условиях – будет дружба… - Он зло щурился на рассаживающихся за соседним столом львов.

- Почему Тода сама не пришла? Ей же надо, а не Толане…

- Тода такая огромная, что не может выбраться из своего гнезда. – Жоки усмехнулся. Притом, что пошутил, его слова, должно быть, были близки к истине, судя по великану Горо из клана воронов.

Борис представил себе необъятную тушу жрицы-воронихи в просторном черном балахоне, застрявшую в арке при попытке протиснуться в нее. Смешно!

- Как же она вошла в гору?

- Она всегда там была. – Спрут дернул плечом. - То есть… Она родилась в Черной горе, и никогда не выходила оттуда. Тода ни к кому не ходит, все идут к Тоде, когда она зовет.

- Она более влиятельна, чем Толана?

- Как можно сравнивать! Грогии – это грогии, а харлисы…

- Это - харлисы. Понятно. Каждому жреческому клану отведена своя ниша.

- А что ты про мелзи говорил? Урус убил Мейдо в рэфте харлис? У Черной горы?

- Крысы подбираются к запасам плафика. – Борис повторил то, что слышал, надеясь, что при этом не разглашает военную тайну.

- Значит, урусы решили оказать харлисам услугу, чтобы заслужить их благорасположение. - Спрут не спрашивал, а утверждал.

- Заручиться поддержкой вороних?

- Харлисы не сделают их ближними, но могут предупредить урусов, когда их клану будет угрожать опасность. Или потом скажут за них слово на Совете.

- Как Толана на суде?

- Нет. Грогия сказала слово не за урусов, а против фарогаков. И это - большая разница.

Для Бориса разницы не было. Хотя, если бы ему поведали всю историю, от начала до конца…

- Что это за дело было?

- Долго рассказывать. – Махнув рукой, спрут прислушался к разговору львов и жрицы. – Но грогия лихо выкрутила хвост конису Грокки да еще завязала узлом, - добавил он.

«В результате чего, я оказался в Пфефике», - заключил Борис, вздохнул и тоже покосился на компанию за соседним столом.

Толана, похожая на атаманшу разбойничьей шайки, готовящейся к рискованному рейду, неспешно продолжала ужин. Она вела себя прилично, и никто не пытался ее соблазнить, но борино настроение портилось все больше.

«И я еще смею на нее претендовать? Да если б не дурацкие, местные законы, то у меня против Ролла, Тэрта, Жоки, вообще, не было бы никаких шансов! Тут и сравнивать нечего, разве что длину и толщину х*ев».

Рядом с ней постоянно находились шикарные парни, и она, помани любого из них – получит сразу все удовольствия… А он в ее мире - чужак. Слабый, потому что «не ведает сути»… Неприспособленный настолько, что, ступив шаг за пределы ее обиталища, сразу погибнет.

«Осознай свою несостоятельность в полной мере и сиди, молчи в тряпочку. Держи свои чувства при себе…»

Да! Ему следовало научиться, не реагировать на ее «амуры», как советовал спрут, который «застукал» их в постели и не стал устраивать сцену, изображая из себя вернувшегося к супруге из крестового похода рыцаря, вмиг утратившего святую веру в надежность «пояса верности». Или взять пример с Ролла, который настоятельно предложил заменить его…

«Иначе ревность не доведет меня до добра. В Пфефике заявлять права на женщину - вредно для здоровья и опасно для жизни».

Испытывала ли Толана к нему какие-то чувства, кроме временных приступов страсти? Иное влечение, кроме похоти? Ведь прелесть новизны быстро проходит, он по себе знал. И что будет потом? Останется жалость? Меньше всего на свете ему была нужна ее жалость…

Как бы то ни было, Борис не хотел, чтобы Толана его бросила.

- Жоки, о чем они говорят?

- Обсуждают, как лучше добраться до Кэроф-кэр.

- Много разных маршрутов? В смысле, путей-дорог…

- Теперь все дороги одинаково опасны. Офгирдана-то нету, порядок нарушен…

- И как тогда?

- Они пойдут по открытой воде – обзор дальше и места для маневра больше. Сегодня днем кто-то из обитателей Черной горы видел подозрительных людей в «Доме Самых Первых». Мелзи, что ль… Храм стоит перед горой, прямо посреди залива. Святилище давно заброшено, но его удобно использовать для нападения на проходящие мимо суда. Поэтому харлисы, на всякий случай, обратились к урусам за помощью, чтобы те встретили грогию и охраняли ее в пути. Толана говорит, что у нее есть своя плаванка, а лодку харлис можно взять на буксир. Или пусть один из урусов отгонит тодину плаванку, а второго воина она возьмет к себе на борт, если он хочет ее охранять. Черный урус говорит, что надо разведать, что происходит в храме… по любому, перед плаванкой грогии должен идти дозорный.

- А то, что сейчас прилив начинается – это ничего?

- По высокой воде даже быстрее доберутся, не надо обходить рифы у Шипастого мыса. Опа! – Жоки заметил нечто, чего Борис в упор не видел.

- Что такое?

Ответом на его вопрос стали выпрыгнувшие из-за стола львы, в руках которых, казалось, материализовались мечи, до того быстро и ловко оружие было извлечено из заплечных ножен.

Борис не знал, кто спровоцировал драку, чье мнение кого не устроило, но сражались львы ожесточенно. Клинки со свистом рассекали воздух, звенела сталь, летели искры.

Мечеборцы переместились от стола вглубь зала. На их лицах отражалась спокойная сосредоточенность и холодная решимость убить…

Горо и Жоки вскочили с мест.

- Грогия! Останови их! Разведи урусов! Они убьют друг друга! - крикнули они в один голос.

Жрица поморщилась и, швырнув обратно в вазу надкушенный фрукт, поднялась. Она бесстрашно вклинилась между львами, которые отлетели от нее в разные стороны.

- Нашли время!

Мечи медленно опустились. Тяжело дыша, противники смотрели друг на друга, продолжая сражаться взглядами, но боевая горячка уже отпускала их. Горо встал рядом со жрицей, воздвигнув своим телом дополнительную преграду между воинами.

- Бефиз! – Толана посмотрела на белого льва, потом на черного.

Тэрт вернулся к столу, подхватил свой шлем и направился к выходу. Около Толаны он остановился и, склонившись в поклоне, вкрадчиво произнес что-то. Она расправила плечи и выпятила грудь. Черный лев усмехнулся и продолжил путь. На ходу вернув меч в заплечные ножны, он скрылся в арке.

Остальные закончили свои сборы в тишине.

- Легкого шага. Твердой руки, - пожелал им в спину Жоки. – Тихой воды.

- Что сказал ей Тэрт? - спросил Борис.

- Напомнил о каком-то долге. Знаешь о каком?

Он знал! Его распирало от своего знания… Носить подобную информацию в себе было тяжело, очень тяжело, но он не стал делиться. Из вредности! Пусть у него будет какое-то преимущество перед спрутом…

- Почему львы подрались? - осторожно поинтересовался он. - Решили поразмяться на дорожку?

- Урусы не достали левые клинки.

- И что это значит?

- Они сцепились из-за Тольки. Ты, что, не видел? Оба как на морских ежах сидели. Два зверя в одной шкуре не поместятся.

- Я думал, они – друзья.

- Были… друзьями.

«Вот, и мы с Шурупом… были».

Правда, в его случае… Борис ни на что не претендовал и уступил девушку, точнее, не мешал Игорю добиваться взаимности. Даже не пытался соперничать! Толку-то… Все равно поссорились. Жрица-змеюка разрушила-таки их мужскую дружбу. После ее исчезновения друг смотрел на него, как на врага.

Он представил себе, как сражается с Игорем на мечах.

Убил бы его Шуруп, если бы знал, что, таким образом, приблизится к желанной цели? Ведь он тогда из-за Толаны совсем голову потерял.

Борис покачнулся от представшей в воображении финальной сцены дуэли…

- Я плохо расслышал, - продолжал спрут. - Ролл сказал что-то вроде, рядом с грогией должен быть достойный. Мол, ей больше почета, если ее будет сопровождать настоящий урус. Он же конис… наследник гэлуфа, может возглавить тфор. А Тэрт никогда не станет ни гэлуфом, ни рэгоном.

- Ролл оскорбил Тэрта, намекнув на его непородистость?

- Угу. Спасибо мамочке, что я похож на крафта, а не пса бездомного! – Спрут правой рукой потянул левое ухо, а левой схватил себя за нос, «перекрестившись» по-местному.

- А кто бы из них победил, если бы бой продолжился?

- Не знаю. Они оба - отличные бойцы, равные по силе. Победить можно только, когда противник допустит промах, совершит какую-то ошибку. Но я бы на это не особо рассчитывал. - Жоки с еще не унявшимся волнением, пригладил рукой свои короткие волосы. - Ты видел, какой красивый прием применил Тэрт?

- Это когда он отступил?

- Ага.

- Может, потренируемся? Покажешь мне еще какие-нибудь приемы…

- Давай! - согласился спрут и извлек меч, с которым никогда не расставался.

Борис тренировался с особым рвением.

Жоки был прав - умение владеть мечом в Пфефике было гораздо важнее, чем грамотность. Здесь, для того чтобы выжить, надо уметь защищаться. Конечно, это не спасет, если - не дай бог, - окажешься между двумя разъяренными львами. Но все же…

***

Толана вернулась ночью.

Борис и Жоки еще бодрствовали, устроившись на ночлег в спальной нише. Ведь без разрешения грогии нельзя было пользоваться хозяйской постелью. А хозяйка, как выгнала их днем, больше не приглашала.

Жоки рассказывал историю своего клана, своего рода, когда появилась жрица, и не одна… С белым львом! Парочку было хорошо видно в свете фонаря над входом в лабораторию. Вдобавок они включили ночник на ложе.

- О чем они говорят? - Борис закрепил край полога, чтобы не держать рукой.

- Конис Ролл возвращается в свой рэфт, - перевел Жоки, устраиваясь рядом. – Его ждет тфор, нужны его мечи.

Белый лев и жрица умолкли. Воцарилось то самое - напряженное, вопрошающее, многозначительное, - безмолвие перед началом основного действия. Несколько мгновений они не двигались, пристально глядя друг на друга, потом их лица начали сближаться. Тела столкнулись. Негромко звякнул металл доспехов.

- Урус добился-таки благосклонности грогии, - прошептал спрут.

- Ты не вмешаешься? - вознегодовал Борис. Он хотел, что бы Жоки остановил любовников, потому что у него самого не хватало  смелости.

- Ох*ел?

- Почему?

- Все по согласию! Если бы Толька не хотела его любви, она не подпустила бы его. Она умеет постоять за себя, - в его тихом голосе послышались нотки сомнения. Или грусти?

- Ты ее любишь, - констатировал Борис.

- Я ее никогда не предам. - Спрут вгляделся в его лицо. - Умру за нее. А любовь… Если Толана меня позовет – приду и с превеликим удовольствием исполню ее желания. Жизнь и без того сложная штука, чтобы связывать себя любовными клятвами. Есть только настоящее. Неизвестно, что будет завтра.

- С твоей жизненной философией все ясно.

Жрица и лев помогли друг другу освободиться от доспехов. Она обняла за шею и обхватила ногами его бедра. Он поднял ее и бережно опустил на ложе.

- И ты будешь спокойно смотреть? – Борис толкнул Жоки.

- Пург меня раздери! «Спокойно»? Меня это возбуждает! - прошипел тот и завалился в сумрак ниши. – Лучше, буду спать.

- Это, что, в порядке вещей? Можно… при свидетелях? И ничего?

- Она в своем рэфте, сама себе хозяйка. Она выбрала уруса. Мы не должны им мешать, - объяснил спрут правила поведения.

- И часто она так, при тебе?

- Вообще-то, впервые.

- «Все однажды случается впервые»?

- А что сделаешь-то?

Ролл расстегнул сцепку змеиных ножей на бедре жрицы и стянул с нее ботфорты.

- То есть, она будет менять… - Он хотел сказать «е*арей», но передумал, поскольку имел с интимную связь Толаной, и не хотел, чтобы его самого называли этим термином. – Она будет менять мужиков, и никто ничего ей не скажет?

- Кто ей что скажет? И, как будто она дрючится с каждым встречным-поперечным. Она же грогия… не давалка какая-нибудь, которая лезет в штаны ко всякому, у кого есть елдак.

- Бл*! А что она сейчас делает?

- Ты еще попробуй, заслужи ее любовь. – Жоки фыркнул. - А! Хотя ты…

- На особом положении, - подсказал Борис нейтральное определение, не обидное, в отличие от «раба любви».

Тем временем, любовники, освобождались от одежды. Стоя на коленях перед жрицей, лев распахнул на ней платье и, склонившись к обнаженной груди, поймал ртом ее сосок. Ее руки нырнули в его светлые волосы. Она притянула его голову к себе, благодаря и побуждая к большему.

«Здесь так принято. У них другой цивилизационный код. Не надо принимать близко к сердцу их за*бы», - убеждал себя Борис.

- Пусть это будет их первый и последний раз. – Спрут тоскливо вздыхал, ворочался и молотил кулаками по подушкам. – Урусам не место под камнем грогий.

- У Толаны было много любовников?

- Не знаю. Вряд ли… Какая разница!

- Одна - дает, другая – дразнится.

- Толана раньше постоянно в Большом храме жила, а там все ближние воины – взрослые мужики, вдвое старше. Не думаю, что она с ними «любовь крутила». Может, ее навещали молодые парни или она сама в гости плавала.

- Ты ее навещал?

- Навещал. И что? Имею право!

- И не стоял в очереди.

- И рядом никого не заметил, представь себе! А потом, она же пять ступеней прошла.

- Обет воздержания?

- Угу.

- И про нее ничего такого не говорят?

- Ха! Говорят! Говорят, что не пустила на борт… некоторых. Да, было дело… Грогия не потерпит высокомерия или превосходства, будь ты конис, будь сам рэгон. Ее благосклонность нельзя купить. Она одаривает любовью только достойных.

Образ Толаны в борином воображении, благодаря Жоки, посветлел – у нее отвались дьявольские рога инкуба, над головой засветился нимб, а за спиной начали расти ангельские крылья.

- Ролл достоин, значит.

В движениях льва не было нетерпения. К бориному огорчению и прочим негативным эмоциям, лев по-киношному красиво ласкал женское тело, - нежно целовал, неспешно оглаживал, - и не позволял увлечь себя в круговорот страсти. Но, неизвестно, каких усилий стоило ему сдерживать себя.

А жрицу уже затянуло…

<…>

Он не помнил, как ему удалось пережить долгие часы томления страсти. Или только пару часов? Измученный сложной борьбой разных своих ипостасей – «одержимого Толаной», «вечно обманутого мужа» и «зануды-моралиста», - остервенело бьющих друг друга в лоб фактами, доводами и контрдоводами, он уснул, когда любовники окончательно выбились из сил и стихли.

***

Он увидел над собой лицо Толаны.

- Ты пришла, - прошептал он.

Она приложила палец к его губам и покосилась на спящего спрута.

Борис понимающе кивнул, наблюдая за ее рукой, которая расстегнула клапан на его штанах, поднырнула под него и ощутимо сжала член.

- Сверху, давай, - прошептал он.

Приподнявшись, она раздвинула полы халата и расставила ноги.

- Да!   Садись. - Он протянул к ней руки.

Она опустилась на торчащее прямо вверх любовное орудие, нанизалась на него и замерла, давая почувствовать себя изнутри. Потом начала двигаться, медленно и томительно. Наклоняясь к его лицу с поцелуями, она шептала слова любви.

Он застонал, еле сдерживаясь и чувствуя ее слабый оргазм перед «большим взрывом».

- Толана! – донесся чей-то требовательный окрик.

- Скоро вернусь, - пообещала жрица и соскользнула с него.

Напряженный и неудовлетворенный, тяжело дыша, он проводил ее тоскливым взглядом.

Прямо над ухом каркнул ворон.

Борис поднял глаза и увидел, как на него опускается огромная женская жопа. Подол черного платья вздувался парашютным куполом. Толстые, белые, ляжки были раздвинуты в стороны, и между ними, пугая своими размерами, безобразно зияла половая щель в обрамлении редких, черных завитков. Парализованный ужасом, не в силах пошевелиться и отвести глаза, он следил, как на него надвигается отвратительная, женская промежность.

Он не мог ни закричать, ни оползти в сторону…

Прямо на глазах дыра разверзлась и превратилась в бездонную пропасть. Она накрыла его собой!

Он начал задыхаться во влажном мраке гигантского влагалища…

***

Обливаясь липким потом, истошно вопя и раскидывая подушки, Борис вырвался из объятий кошмарного, порнографического сновидения и рывком сел.

Крики Толаны окончательно привели его в чувство. Приподняв полог, он увидел в зале забавную картину. Жоки повалив жрицу на ложе, натягивал на нее ботфорты. Рядом суетились и галдели карлики со снаряжением в руках. Горо мечом в ножнах отгонял пирогаков, которые, защищая хозяйку, грозно шипели на него. Белый лев, с которым Борис уже мысленно попрощался в надежде, что больше никогда не увидит, стоял чуть в стороне и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за сборами.

- Не хочу! Не пойду, - возражала жрица.

Ее убеждали, что надо.

Вероятно, грогию снова куда-то пригласили - и ее явка обязательна, отказ не принимался.

- Все! Грогия готова! - объявил спрут, заворачивая жрицу в зеленый плащ. Горо легко поднял ее с ложа и, взвалил на плечо, понес к выходу. К нему присоединились Ролл и малыши.

- К Тоде? - спросил Борис.

- Нет. На Большом Кругу собираются оба совета – рэгоны и жрицы, - объяснил спрут, экипируясь. – Надо что-то решать с выборами, пока одна половина кланов не перебила другую. И так уж некоторые не увидят Нэр-эф-Лиацун.

- А без Толаны там нельзя обойтись?

- На кругу должны присутствовать грогии из всех храмов.

- Ты будешь ее охранять?

- Я же ближний грогии! Заодно узнаю, что творится в Пфефике, чего нового.

- И Ролл с вами?

- Мы подбросим кониса до своих, чтоб не шлялся в одиночку по ходам. Урусы тоже будут на Кругу.

- Жоки, а ты случайно его не того? - Не мог не спросить он, провожая спрута.

- Что «того»?

- Не грохнешь Ролла по дороге?

- Чтобы урусы из врагов превратились во врагов непримиримых? Нет!   Я, что, дурак, что ль, при безвластии еще больше обострять отношения? – Расписавшись, таким образом, в своей адекватности, спрут добавил. – Может быть, как-нибудь в другой раз.

Во владениях грогии, кроме наружного причала у портала, куда драконы доставили Бориса, имелся еще один причал, внутренний. Он находился в конце коридора, за той самой за створкой, что Борис намедни исследовал и пытался открыть. Это был довольно большой грот, с перекрытым решеткой выходом в залив и каналом, ведущим в водные лабиринты Пфефика. Две длинные причальные плиты, сделанные, как все здешние причалы, из какого-то легкого и прочного материала – «плавучего камня», как назвала его жрица, - всегда оставались выше уровня воды, перемещаясь вверх и вниз по направляющим, не позволявшим им оторваться от стенки.

В утренние часы причалы на «военно-морской базе» грогии опустились. О ночном приливе напоминал мокрый след на ступенях и стенах грота. Змеиное плавсредство имело примерно такой же вид, что драконье, но раза в два уступало по размерам.

Борис остался с Береском на площадке у входа и сверху наблюдал за погрузкой. Рассевшись по местам, воины подняли часть металлических, защитных сегментов, оставив нос и корму открытыми, для лучшего обзора.

- Легкой воды, - пожелал Борис вслед уходящему по каналу катеру. – Или чего у вас тут желают?

***

«Началась война между кланами? Уже наверняка происходят мелкие стычки. Хотя… сейчас, должно быть, любой маломальский повод повлечет за собой вооруженное противостояние. Давняя вражда, как между теми же львами и спрутами, разгорится с новой силой. И некому «разводить кланы», - думал Борис во время завтрака. – Война… Хочешь мира - готовься к войне».

Свою тренировку он начал с традиционной разминки, без которой не обходилось ни одно занятие в спортивном клубе. Потом проделал специальные упражнения для руки, укрепляющие кисть и запястье. Пробовал отработать приемы, показанные ему Жоки, но это было совсем неинтересно, потому, что воображаемый противник всегда оказывался побежденным, и никто не указывал на допущенные ошибки. А в настоящем бою ошибки могли дорого стать, жизни стоить…

Бой с тенью не заменит спарринг-партнера.

Сделав перерыв, Борис примерил ножны. Полюбовавшись собой перед зеркалом в гардеробной, он отказался от идеи носить оружие на себе. Вид-то у него был, безусловно, воинственный, но не будет ли он вызывать усмешку у тех, кто его знает?

А если кто-то незнакомый сочтет его настоящим воином и вызовет на поединок? И он облажается… К гадалке не ходи, облажается! В Пфефике любой ребенок владеет оружием лучше его.

Он решил не испытывать судьбу и носить меч в руках, так, на всякий случай. Руку, ведь, можно и за спину спрятать.

Рядом захлопала крыльями большая птица.

Борис увидел в зеркале огромного ворона. Птица на подоконнике, в свою очередь, рассматривала его, поворачиваясь, то одним глазом, то другим.

- Последний из Портала Дагоса, - заговорил ворон. - Тода тебя ждет. Иди к ней.

«Тода! Жрица–ворониха», - подумал Борис, заново переживая свой ночной кошмар. Он увидел безобразно оплывшие телеса, огромные, целлюлитные ляжки и бездонное влагалище.

- Нет! - Он замотал головой и отступил.

- Тода ждет. У Тоды есть подарок для тебя. - Птица, произносящая слова осмысленно, пугала не меньше, чем доставленное ею приглашение.

- Спасибо. Обойдусь без ее подарков… как-нибудь. - Борис отвесил шутовской поклон.

- Приглашение Тоды – честь для любого. Тоде не отказывают!

Эта наглая птица читала ему наставления? Нет! Она угрожала!

- Значит, я буду первым, кто отказал, - с пафосом заявил он, постукивая мечом по ноге.

- Дурак! - четко произнес ворон.

- Ах, ты! А ну, кыш отсюда! Кыш! Кыш! – Он махнул мечом, чтобы испугать ворона. Он не собирался его убивать, просто хотел прогнать. За всю свою жизнь, он не убил ни одного живого существа.

- Сам не придешь - тебя приведут!

- Это мы еще посмотрим…

- Чем быстрей, тем лучше для тебя.

- Передай своей Тоде, что она мне не указ.

- Ты слаб оттого, что ведаешь, - сказал на прощанье ворон, прошел между прутьями оконной решетки и, натужно взмахивая крыльями, улетел.

«Не ведаю что, что творю? Или не ведаю какой-то Сути? Надо будет уточнить у Толаны, что за Суть такая…»

Борис с удвоенными силами продолжил тренировку.

Вымотав себя бесконечным и яростным повторением приемов, он принял холодный душ и пошел на кухню, где неизменно услужливые и предупредительные малыши поставили перед ним блюдо с кашей, кусками мяса и фруктами.

***

Толана вернулась во второй половине дня. Борис не решился к ней подойти, - не потому, что усвоил, что без уважительной причины или без приглашения к ней нельзя приближаться, - просто она походила на грозовую тучу, готовую метать молнии.

Вернувшись из гардеробной в зал, она остановилась и, не поднимая глаза, спросила:

- Книгу смотрел?

- Не успел, - растерянно признался он.

- Чего ждешь? Книги сами не заговорят! – Покосившись на него, она заметила его глупую ухмылку и рассвирепела. - Иди и ищи! Не стой, как столб в центре Мироздания!

Она снова приказывала ему!

Безусловно, как распорядитель его судьбы в настоящем, она имела на это полное право. Но могла бы обратиться как-нибудь помягче, покорректней… Если каждый раз, в плохом настроении, она будет срывать на нем зло, это не самым лучшим образом отразится на их дальнейших отношениях.

Он решил узнать последние новости у Жоки и, после недолгих поисков, нашел его в дежурке, беседующим с Горо.

Дежурное помещение не отличалось богатым убранством. Его спартанскую остановку составляли кожаные, накрытые коврами, маты, лежавшие на большой ступени, представлявшей собой спальное место для человек пяти-шести и стол с каменной плитой и коваными ножками. Шкафы были стенными, и закрывались железными дверцами.

При борином появлении воины прервали свое тайное совещание.

- Что решили на совете? – спросил он.

- Не знаю. – Спрут пожал плечами.

- Ты же был на Совете!

- Кто меня туда пустит? – Жоки усмехнулся. – Я, что, рэгон? Я даже не конис, и, уж тем более, не жрица.

- И никаких предположений нет?

- Давай, поговорим попозже. Нам с Горо надо пошептаться, - извинился спрут. – Скоро освобожусь.

Борису больше ничего не оставалось, как отправиться в темную и заняться поисками пророчества. Листая страницы Книги Мудрецов, он размышлял о холодном и грубом отношении жрицы во время последней встречи.

«Жрицы и вожди не смогли договориться? Выборов не будет? Странно. Ведь в общих же интересах придти к согласию, во избежание ненужных жертв. Теперь начнется война? Или дело во мне? Для нее не имеет значения, что я Последний из Портала Дагоса? А то, что за меня замолвили словечко мудрецы? Ведь я не требую каких-то особых привилегий! Раньше ни во что меня не ставила… А теперь я для нее, и вовсе, пустое место. Тупо стал неинтересен ей. Теперь здесь Жоки, который с удовольствием исполнит ЛЮБОЕ ее желание. Захочет - найдет другого фаворита. Ведь она «обычно получает то, что хочет». В лучших традициях российских императриц! Благо есть выбор… Вон, Тэрт на очереди! А меня – по борту. Я низведен. И теперь нахожусь здесь примерно в том же положении, что и малыши. Нет. Малыши не страдают, здесь их дом. Уж лучше пусть начнется война! »

- Шлюха! - прошептал он. – Дорвалась… после монашества в Большом храме до сексуальной свободы. Прорва! Мессалина! Пусть трахается с кем хочет, мне же легче.

***

- Если крафты не пойдут на мировой перетер с дейфусами, то лишатся не только Медового дола, Горбатый мыс тоже потеряют. - Борис услышал голос Толаны и, подкравшись к арке, выглянул в зал. – Жофреси необходимо уже сегодня заключить перемирие с дейфусами и вступить с ними в союз.

Жрица сидела на краю ложа и, склонив голову, сушила волосы полотенцем. Рядом, руки в бока, стоял спрут.

- Вот еще! Крафты не будут унижаться перед молодым кланом. Первыми предложить дейфусам союз? Не бывать этому! Ни в жизнь! Дейфусы спят и видят, как крафты склоняют перед ними головы. Только и ждут этого.

- Харлисы вам сказали. Грогии сказали. Дивейры уже устали твердить! Чье слово вам еще нужно? Мудрецов? Вам на голову должен Пфалон спуститься?

- Чего мы - бабы, что ль, с утра поссорились, а к вечеру помирились? Крафт лучше погибнет с мечом в руке, чем сядет с кубком за стол рядом с вонючим дейфусом. Нам гордость не позволит!

- Вы, мужики, отрастили себе гордость не в том месте. Должно быть, и думаете той же головой… что у вас между ног болтается! Вы не спруты, вы – бараны!

- А ты каким местом думаешь, грогия? – с ехидцей поинтересовался спрут.

- Умом я думаю.

- Да? Твоего ума тебе хватило, сделать Грокки своим врагом.

- Не напоминай! Я свою гордость проявила очень даже к месту… зато.

- Ага! А потом упала в мои объятия, низвергая водопады между ног.

- А ты и рад был воспользоваться моей слабостью! - Скомкав полотенце, жрица с силой швырнула его в спрута.

- Ну, и что стоит твоя гордость? И ты, по крайней мере, утолила жажду любви. А крафты, - если первыми предложат дейфусам союз, - навеки опозорятся перед другими кланами.

- Вы не первые, не вы последние, кто ради мира идет на уступки, отказавшись от своих правил.

- Тебе тоже ничего не стоило отдаться Грокки. Чего такого? Ну, покрутил бы он тебя на х*ю одну ночку - и были бы мир и любовь. И никто не пострадал… И Борька остался дома… с мамой. Подумаешь, какая недотрога!

- Ах, ты… четырехлапый однох*й!

- Ты хотела бы, чтоб я был лапочкой с четырьмя х*ями? Да я тебя и на одном укатаю вусмерть!

- Сотрешь, катаючи! - Она вскочила на ноги и набросилась на спрута с кулаками.

- Чего взбесилась? Правда глаза колет? - Жоки ловко увернулся, сделал выпад и, схватив ее за талию, повалил на ложе.

Брошенный вперед благородным душевым порывом, Борис вышел из укрытия. Он хотел заступиться, но понял, что Толана не нуждается его защите, а Жоки вовсе не собирается ее бить. Сжимая ее запястья, он сидел на ней верхом и успокаивал.

- Тише-тише, грогия, не стучи хвостом, а то… чешуя осыплется.

- Я тебя убью, крафт, и скормлю пирогакам!

- Помоги, - попросил Жоки, заметив Бориса. - У нее приступ. Может что-нибудь себе сломать. Ну, скорей!

- Не слушай этого придурка! - Толана извивалась и вскидывалась. - Он сам больной! Убей его!

Не зная, кому из них двоих верить, Борис просто сел рядом с ними на ложе. Может, действительно, в Пфефике есть такая болезнь, когда в припадке, человек себе что-нибудь ломает.

- Держи ее ноги, - скомандовал спрут, подпрыгивая от попыток жрицы, сбросить его.

- Только попробуй, - с угрозой предупредила она.

Во время борьбы полы ее халата распахнулись, обнажив стройные бедра.

- Крепче ее держи, а то у нее ноги вывернутся.

- Он в твои игры не играет!

- Разве он еще не мастер?

- Бефиз! Я не хочу!

- Вы о чем?

- Хочешь ей помочь? – Спрут оглянулся на него и, не дав опомниться, приказал. - Возьми ее!

В этот миг жрица начала брыкаться, и Борису больше ничего не оставалось делать, как схватить ее ноги, чтобы она не двинула ему пяткой в нос.

- Сяу-тики! Отпустите меня! Фо-но! - кричала она.

- Что такое «сяу-тики»? – Он давно собирался спросить, как переводиться это слово.

- «Посягнувший на священное», - с кривой ухмылочкой «мальчиша–плохиша» слюбезничал спрут, слезая с тела жрицы, но, продолжая при этом удерживать ее руки. – «Не достойный чего-либо».

Освобожденная от пресса, Толана стала вырваться, и он удвоил усилия, сжимая ее лодыжки.

- Он не сможет, - произнесла она, успокаиваясь и с вызовом глядя на Бориса.

- Он не мужчина? - поинтересовался Жоки, глядя на нее, но адресуя вопрос Борису, которого бросило в жар, когда до него со всей ясностью дошло, что ему предлагают.

- Я… Нет! То есть… да. Но ведь… - Он растерялся, осознав всю нелепость ситуации, в которую оказался втянут.

В Пфефике, он успел побывать во всяких - опасных, неожиданных, идиотских, – положениях, и, казалось бы, весь адреналин уже должен был выйти… А, вот, нет! Краснея под пристальными взглядами, он ощутил, как закипает кровь и агрессивно поднимаются волосы на затылке.

- Так что, Борь?

Подгоняемый спрутом, он прикинул в уме возможное развитие дальнейших событий. Если он откажется, то Жоки по любому «возьмет» Толану. Если он все же решится, то… Какое наказание его ждет?

- Давай, не бойся. Ничего не будет, - подбодрил его спрут. - Или уйди!

- Он не может оценить твою уступку, - усмехнулась она. - Он думает о будущем. Он живет ради сожалений и надежд.

Толана видела его насквозь. Она все про него знала!

- Другого раза может не быть, - предупредил спрут.

<…>

***

Первой мыслью, которая его посетила после возвращения в реальность, была мысль о бегстве. Позорном бегстве… Потом пришло чувство вины и потребность попросить прощение. Ему было жалко ее и себя. Ему нужно было покаяться. Покаяться хотя бы самому себе.

Он медленно извлек член и окатился.

- Ой, милая, как тебя растащило, - сочувственно произнес Жоки. Он подлез к жрице и начал вытирать ее бедра полотенцем.

- Жоки! – Она замахнулась, чтобы ударить спрута, но ее рука, скользнув по его плечу, бессильно упала.

- Знаю. Я – жопа. А ты - вся горишь… Сейчас я потушу твой пожар.

- Может, не надо? – Борис обеспокоился за вяло шевелившуюся Толану.

- Надо. Еще как надо, - возразил спрут. - Один раз не достаточно. Верно, любовь моя?

Она не ответила, что можно было расценить как знак согласия.

«Вот, кошелка! Бл**ище», - выругался про себя Борис и покинул ложе.

- Поцелуй меня, - попросил спрут и, склонившись к жрице, завладел ее губами.

Жоки нисколько не комплексовал из-за того, что другой мужчина только что у него на глазах пользовался ее телом. Как будто ничего не произошло… Будто не было рядом Бориса, ненавидевшего всех и вся, и, особенно, себя самого.

- Ты редкостная скотина, крафт, - пожурила она спрута, не размыкая объятий.

- Зарекалась жрица не е*атся… за*балась жрица зарекаться…

- Жоки! Ты опи*дабл*девший м*день!

- Скажи мне еще какую-нибудь гадость.

- Тебе повезло, что я забыла жало!

- О! Еще, как повезло! Э! Фо-но! Не кусайся!

***

Борис сходил в душ, а когда вернулся, Толана и Жоки все еще предавались страсти. Он осторожно прокрался мимо них в лабораторию и продолжил раздраженно, дрожащими руками листать страницы толстой книги. Он забыл свою рубашку в душевой, но возвращаться не стал. Прохлада лаборатории остужала его пыл, заставляя кровь течь медленнее. Можно было сосредоточиться на поиске пророчества.

Он слышал возбужденные голоса, сладостные стоны и женские вскрики. Он скрипнул зубами, когда раздался удивленный вскрик Жоки. Потом прислушивался к воцарившейся тишине, и с облегчением вздохнул, когда парочка, отправилась в бассейн.

Он нашел первую страницу и, заложив ее, через семь листов обнаружил другую. Прежде, чем выйти, он предварительно выглянул наружу, чтобы что-нибудь не испортить своим появлением.

Толана и Жоки, устроившись на ложе, устроили себе ранний ужин.

Настроение жрицы заметно улучшилось. Она уже была такой колючей, как после возвращения. Оказывается для того, чтобы сделать ее доброй, всего-то надо было …

«Всего-то»?

Ну да, какая мелочь - пойти наперекор своим принципам.

- К вам можно? - спросил он. - Я нашел предсказание.

- Давай, сюда.

Он присел на край и положил рядом с собой раскрытую книгу. Толана легла на живот и долго вглядывалась в испещренную значками и иероглифами страницу.

- «Зло замысливший, сделает Добро». -  Она внимательно посмотрела на него. - Грокки и не подозревал, что подарив… В общем, когда он отправил тебя ко мне, сделал доброе дело. Слушай, а где он тебя держал? Ведь не в нижних ходах Гэлах-кэр? Иначе бы о тебе доложили Дорину. И он заинтересовался бы…

- Понятия не имею. Но условия содержания там, в принципе были нормальные, по сравнению с тюрьмой. – Борис вспомнил апартаменты, куда его поместил Грокки. И девочек, приставленных к нему, чтобы «проверить стойкость», вспомнил.

- Грокки спрятал его в покоях Борофора, - внес ясность спрут, шпионивший для грогии в Главной горе и бывший в курсе тамошних интриг.   – Чего ему было круги наворачивать? В Кобри-Ин отвозить, потом обратно в Пфефик… Знаешь, что, после той чужой черной девицы, Паламины, Дорин поставил конису Грокки условие? «Никаких темных дел в Гэлах-кэр»! Кстати, про Борю Дорину шепнули… что конис Грокки кого-то привез и на следующий день вывез. И про синий плащ… Если бы Дорину сказали, что Грокки держит в Гэлах-кэр пришельца… да еще про джинс…

- Кто такой Борофор? – поспешил спросить Борис, не желая слушать, что было бы, если про него узнал Дорин.

- Брат Грокки. Конис был… Его убил гунарианин, - объяснил спрут. – Да! Слышал, что после смерти Дорина, Грокки забрал Паламину в Гэлах-кэр, а то в Кобри-Ин ее чуть не убили.

- Из портала ничего хорошего не приходит, - одобрила начинание обитателей Кобри-Ин жрица.

- Да я бы с удовольствием дома остался, - проворчал Борис, приняв ее замечание на свой счет тоже.

- Не-не, к тебе это относиться, - выразил поддержку спрут. - О тебе в Книгах написано.

- «Прежде, чем Дагос заберет свет Боугов, с которым пришел…» – Толана прочитала следующую строку и снова понесла свою обычную абракадабру. - Предначертанность хороша тем, что одно событие не опережает другое, и все происходит в срок.

Борис закатил глаза.

- Здесь что-нибудь про меня написано?

- Кроме косвенного упоминания, ничего нет. Ты еще не выполнил свое предназначение. Ты – «Добро».

- Что я должен сделать?

- Что-то важное. - Она пожала плечами. - Очень важное.

- А как узнать, в чем конкретно состоит моя миссия?

- Из книги. Если ты сам не поймешь.

- То есть, я могу не заметить, как совершу подвиг?

- Это может быть самое обычное событие, совсем не героическое, - вдруг начнешь подземный ход в нужном месте бурить, - но оно многое решит. Ты же – Основоположник, начало чему-то положишь.

- То есть я могу не узнать, что сделал нечто важное? И я по любому это совершу? Независимо оттого, буду я осознавать, что выполняю свое предназначение, или нет?

- ДА!

- Ты все перевела?

- Дальше идут обычные нравоучительные иносказания.

- Какие?

- «Кто спешит - остановится… Уступка - не проигрыш, покорность - не поражение».

- А по-русски? Простым языком можешь объяснить?

- «Тот, кто спешит - опаздывает. Он остановится… или останется позади всех, ибо не знает, что уступка - не проигрыш, покорность - не признание поражения».

- Что за мораль?

- Следующим офгирданом будет не фарогак.

- Почему?

- Девиз фарогаков: «Стремящийся вперед, не делающий уступок, не знающий поражения».

- Такой длинный?

- На арфике это всего три слова: «фалвас, адалис, пферияк».

- А драконы не могут захватить власть?

- Как ты себе это представляешь? - Толана фыркнула. – Да кто им позволит? Они же не хотят, чтобы от них осталась только память о них, вместо их самих. Законность должна быть соблюдена. Кто не следует закону – сам становится вне закона.

- Какому закону?

- Закону о выборе офгирдана. Если кто-то незаконно захватит Камень Мирного Договора, тот нарушит мир.

- Что за «камень»?

- Гэлах-кэр. Главная гора, - объяснил спрут.

- Какими бы сильными не были фарогаки, всем кланам сразу они не смогут противостоять, - продолжала жрица. - Им теперь вообще лучше не высовываться и не напоминать о себе, пока с них не стали взыскивать плату по старым долгам. Пусть молят всех богов и прародительниц, чтобы верхние кланы против них не объединились.

- Много грехов за драконами числится?

- А то! Теперь и неявные грехи им по полной вменят.

Жоки вытер руки и пополз на край ложа. Но до края он так и не добрался. Подхватив ногу жрицы, он стал целовать ее ступню.

«Опять… Начинается», - подумал Борис.

Опасаясь, что не узнает продолжения, он торопливо перевернул страницы до второй закладки. Жоки уже целовал нежную кожу на сгибе под коленом. Толана извивалась, но не останавливала его. Оглянувшись через плечо, она улыбнулась спруту.

Борис поерзал на месте, усаживаясь удобнее, потому что шов на штанах врезался в пах. Или наоборот, желание стало распирать штаны.

- Вот! – Он, коснулся ее плеча, привлекая внимание. – Читай.

Толана вздохнула и стала водить пальцем по странице.

- «Дракон падет от укуса Скорпиона, и другие встанут друг против друга». Распри между кланами уже начались. Далее. «Того не желающий - обречен на встречу». Вероятно, это означает, что кланы должны явиться на Круг, даже если они враждуют. Потом. «Большая черная птица…» Да, это харлиса. «…заглянет под свое крыло, и удивится». Ай! - Толана прогнулась от наслаждения. – Тода очень удивилась, когда у нее под задницей начал пробиваться портал. Так удивилась, что аж подпрыгнула. Ой! - Ей было очень сложно рассуждать здраво и принимать интимные ласки Жоки, который губами и языком теребил кожу на ее бедрах.

- Любовь моя… ты уже…

Закрыв глаза, она откинула голову.

- Что дальше? - настаивал Борис. Он строго посмотрел на спрута, но тот ответил насмешливым, вопросительным взглядом.

«Подожди», - произнес он одними губами, но спрут, не внимая его просьбе, осторожно сдвинул подол халата, оголив бедра жрицы до того места, где они сходились, и провел трепетным кончиком языка по их внутренней стороне. Ее ноги задрожали и непроизвольно раздвинулись в стороны.

Борису очень хотелось врезать Жоки по морде, он не стал его одергивать. Так же, как не мог придушить Толану за то, что она принимала дерзкие и действенные мужские ласки.

Не имел права!

Позволив втянуть себя в любовной треугольник, - этакий сексуальный кружок, - он как бы подписался под тем, что теперь между ними не существует никаких интимных секретов. Эти двое могли не стесняться его. Он не мог их остановить, но мог оставить их наедине. Уйти…

- Читай дальше, - хрипло произнес он.

Жрица открыла глаза и посмотрела на него немного удивленно. Ее взгляд скользнул по его шее, обнаженным плечам и груди и, как катализатор, запустил неуправляемый процесс естественной реакции – от крестца до низа живота все туго натянулось. Ему стало тяжело дышать. Казалось, еще немного и от него пойдет пар. Он с трудом удержался, чтобы не склониться к ее лицу, припасть к влекущему рту.

- Ты покраснел, - прошептала она и облизала губы. - Ты такой…

- Сюда смотри, - процедил он сквозь зубы, тыча пальцем в лист с разнокалиберными строками значков.

Она пьяно кивнула головой, и, можно было решить, что она не в состоянии переводить что-либо… Однако после тихого протяжного стона, она произнесла:

- «И даст силу слабому…» Ой, как хорошо-то! Кто бы мне сил дал…

- Зачем они тебе? – Жоки уставился на ее затылок. – Силы нужны тому, кто будет тебя е*ать. Ведь тебе все мало да мало.

- Хрюндиль, ты! - Она одернула подол.

- Не хрюндиль, а крафт. - Жоки задрал халат еще выше и, не дав жрице опомниться, вернулся к своему занятию. - Ты очень сладкая. - Он прикусил кожу не ее ягодице, и она взвизгнула.- Визжишь, как хрюндиль, - щекоча ее дыханием, прошептал спрут.

- Толана! - позвал Борис.

Она вскинула голову, кивнула и нахмурилась, сосредотачиваясь.

- «И время замедлит ход… и мир повернет вспять» Или «мир оглянется на свое прошлое», - с придыханием прочла она и пояснила:

- Это означает возврат к старым традициям. «И сделает…» Ах!

Жоки уже подобрался к самому сокровенному. Просунув руку под ее живот и, подняв ее ягодицы, он погружал язык в заветную щелочку.

- Жоки, прошу тебя, - взмолился Борис. – Подожди!

Спрут слегка отстранился, но жрица, встав на четвереньки и требуя продолжения пикантной ласки, нетерпеливо завертела задом.

- Читай, Толи… - Спрут придержал ее.

- «И сделает Мир, как не делал… давно», - задыхаясь, прочитала она. - Здесь стоит знак… Раз… два… три… «Четыре поколения». В это время офгирдан… избирался голосованием. Все.

- А знаки?

- Потом…

Толана уперлась лбом в книгу и прогнулась. Она вскрикнула, когда Жоки несильно укусил ее и припал к расщелине между ее ног.

Борис облизал пересохшие губы. Он ясно представил себе, как именно Жоки ласкает ее, и мысленно поставил себя на его место.

Да, он знал, что нужно делать, но сможет ли применить свои знания? Боязно. Хотя, если спурт сейчас уступит ему свое место… Никуда не денешься - придется…

Жоки и Толана забыли о нем.

Правила приличия требовали, чтобы он ушел. Но он не хотел уходить! В этой компании, он мог не строить из себя скромника - его-то никто не стеснялся. Он уже видел то, что обычно было не предназначено посторонних взглядов. Более того, совсем недавно сподобился участвовать в одном безобразном действии. И сейчас надеялся, что ему что-нибудь перепадет, хотя раньше ни за что на свете не стал бы ни с кем делить женщину, даже с Игорем. Да и к групповому сексу он относился с некоторым предубеждением, считая, что интимные отношения - это тайна двоих. Ну, пара на пару, еще куда не шло… Было такое однажды, он и Шуруп синхронно на соседних койках «пялили» двух подружек. Правда, тогда Борис не мог себе позволить расслабиться, и пребывал в постоянном напряжении, как экзамен сдавал. И все время думал, что скажет Шуруп? Не станет ли потом подшучивать над ним?

Теперь же случилось так, что он отчаянно желал женщину, и смиренно ждал своей очереди, в то время, когда она отдавалась другим.

Он был готов жить со слугами, лишь бы изредка иметь возможность обладать ею и видеть под собой ее лицо в экстазе. Готов отбросить свои принципы, только бы снова почувствовать вкус ее губ, тепло кожи, запах тела. И абсолютно наплевать, что о нем подумают другие.

И куда только подевались его самоуважение и гордость? Но разве когда-нибудь там, в своем мире, он мог представить себе, что станет пассивным участником оргии? Хуже того - ждать приглашения присоединиться. Разве он предполагал, что станет рабом своей страсти и ради собственного удовлетворения, будет готов унизиться, на коленях просить Толану о снисхождении и о позволении прикоснуться к ней?

Но ведь оно того стоило!

Да и хрен с ним, с чувством собственного достоинства. Одним поступлением больше, одним меньше… Какая разница? Уж больно ему хотелось! Он желал близости с Толаной с такой силой, что опять был готов на насилие.

Она извивалась и вскрикивала, мотала головой и сучила кулачками… Но могла ли она кончить?

Борис, возбужденный не меньше, гипнотизировал ее взглядом.

«Посмотри на меня! Скажи, что хочешь меня. Прогони Жоки», - мысленно умолял он.

Словно услышав его призыв, она тряхнула головой и подняла на него глаза. Ему показалось, что сквозь туман наслаждения в ее взгляде мелькнул вопрос, потом ответ. Он улыбнулся, и она заворожено посмотрела на его губы.

- Жоки, - прохрипела она. - Бефиз! Хватит…

Жоки остановился и бросил любопытный взгляд на Бориса, правильно угадав в нем причину своей отставки.

- Остановиться сейчас? - игриво спросил он и вытер рукой рот.

- Ты хотел отправиться в Красные Скалы, - напомнила жрица, одергивая халат.

- Вообще-то, это ты хотела, чтобы я туда отправился и передал… - Спрут выпрямился, оттянул штаны в паху и несколько раз глубоко вздохнул. Вид у него был обиженный и немного растерянный.

- Вот, и не откладывай.

- Я возьму плаванку? - Он перешел на деловой тон.

- Бери, - согласилась Толана, но произнесла это томно, глядя на Бориса.

«Она выпроваживает Жоки! Она хочет остаться со мной», - подумал он и почувствовал прилив горячей волны, обдавшей щеки и шею.

- Справишься один? - спросил Жоки.

- Угу, - как-то пискляво отозвался Борис и, смутившись, еще больше одеревенел.

Спрут усмехнулся и, шлепнув жрицу по заду, скатился с ложа.

<…>

***

Борис проснулся и сел, натягивая на себя покрывало. Он вертел головой в поисках того, что разбудило его. Какой-то странный звук был у этого «будильника»…

Рядом приподнялась Толана.

В зале царила темнота, хотя снаружи светило солнце. Похоже, уже наступил день. Малыши сдвинули ставни только на ближнем к кухне окне, решив, должно быть, дать выспаться хозяйке.

По ложу, на сравнительно безопасном расстоянии, бродил ворон. Заметив, что на него, наконец, обратили внимание, он заговорил:

- Тода ждет Последнего из Портала Дагоса. Грогия, ты приведешь его.

- Пофи, ты наглая, противная птица.

Толана потянулась. Ее рука под покрывалом, как бы случайно, лениво скользнула по бориному животу и опустилась на пребывающий в состоянии, – ободряющей и жизнеутверждающей, - утренней эрекции член. Он сдвинул ее ладонь, но жрица, настроенная весьма игриво, не успокоилась. Ее пальчики стали перебираться по бедру обратно к лобку.

- Тода велит! Тода желает видеть Последнего из Портала Дагоса.

- Я не хочу к ней идти, - прошептал Борис.

- Последний из Портала пока еще мне самой нужен! - Она потерлась носом о его щеку, поцеловала висок, скулу, шею. Прильнув теплым после сна телом, она ласково и успокаивающе погладила его живот и обхватила твердый половой орган. Однако ее телодвижения не вызывали должной реакции, из-за мыслей о Тоде.

- Грогия, сегодня, - приказал посланец воронихи. - Обязательно.

Борис схватил и сжал ее запястье, испугав своей резкостью.

- Я не пойду, - прошептал он, чтобы не услышал ворон.

- Почему? - тоже совсем тихо поинтересовалась жрица.

- Зачем я ей нужен?

- Тода не зовет без дела. - Она пожала плечами.

- Что ты ей сказала про меня?

- Ничего. Я о тебе и словом не обмолвилась. Она не спрашивала. Мы обсуждали беспорядки в Пфефике, и – все, клянусь праматерями и прародительницами.

- Тогда откуда она знает обо мне?

Жрица посмотрела на него так, будто у него вместо носа вырос хобот или, хуже того, член.

- Харлисы - ясновидящие. А ты – Последний из портала. Знаковое явление… Тода увидела тебя в своих видениях. Теперь хочет увидеть, какой ты в действительности.

- И ты ей меня покажешь? – Борис не удержался от иронии.

- Придется. – Прикидывая что-то в уме, жрица бросила взгляд в окно. – Буду тебя сопровождать, потому что ты не найдешь дорогу в Кэроф-кэр.

- Какой подарок хочет мне сделать Тода?

- Подарок? Пофи прилетал, когда меня не было? Что-то он зачастил. Почему ты мне раньше не сказал?

- Тода хочет мне что-то подарить.

- Дар? – Над ее переносицей обозначились складки задумчивости. – Интересно. Чего еще я о тебе не знаю?

- Мне бы тоже хотелось узнать о себе побольше.

- Значит, надо идти.

- Нет! Не надо. – Он замотал головой.

Вдруг ночной кошмар окажется вещим сном! Усядется-таки одна из этих бешеных баб на лицо! И тогда не избежать позора…

«Интересно, в Пфефике рабов любви передаривают? Сдают в аренду? Вдруг Тода сделает Толане предложение, от которого невозможно отказаться? »

- Думаешь, тебя изнасилуют в Кэроф-кэр? – Толана хохотнула, но прочитав на его лице ответ, снова стала серьезной. - Не бойся, никто тебя не тронет, если ты сам не захочешь, конечно. К тому же, для Тоды ты мелковат.

- Тода ждет, - напомнил о себе ворон.

- Лети, Пофи. Передай Тоде, что мы придем. Сегодня.