Три и двое. Глава тринадцатая: Господствующая рабыня. Из сборника Рабыня в клетке

Раздевать женщину приятно, даже если секс не предусмотрен в программе дня. Равно как и смотреть на то, как она выскальзывает из тесных объятий платья, белья и всего того, что умудряются натянуть на себя женщины, творя свой внешний и внутренний образ богини. Или, на крайний случай, королевны.

Кайра послушно дала расстегнуть пояс, извилистую молнию (и кто такое придумывает, делать нечего?), стянуть широкие лямки произведения искусства какого-то дизайнера. Платье, легло к её ногам, демонстрируя ажурность лифчика, крупные соски упругих грудей, сжимаемых этим лифчиком, и татуировку какой-то птички в самом нижнем уголке голого лобка.

— Повернись. — Дика вытянула палец, покрутила в воздухе. — Ещё раз повернись. Конфетка, а не сучка.

— Да, госпожа. — Кайра повернулась ещё раз. — Я рада угодить госпоже.

— Раздевай раба. — Дика стукнула плёткой по полу. — И не забудь при этом его возбудить. — А чего меня возбуждать? Итак, боец уже на изготовке, томится в упругих объятиях трусов.

— Слушаюсь, госпожа. — Она наклонилась к моему поясу, зашарила по поясу в поисках пряжки. Дика шагнула к ней сзади, прижалась к её заднице, заводила плёткой по спине. — Ой. — Клара явно не ожидала такого.

— Что ойкаешь? — Дика шлёпнула ладошкой по голой ягодице — звонко, но ласково и несильно. — Никто тебя плёткой не бил? А вот так? — С этими словами она отстранилась и зашарила свободной рукой между ног, предварительно толкнув коленом левую ногу Клары.

— О! — Клара рванула на мне ремень, трясущимися руками стала расстегивать молнию и выдавливать пуговицы через разрезы коушин. — Госпожа!

— Да? — Это она ей туда суёт кожаную рукоятку плётки? Ну, дела! — Нравится?

— Да, госпожа! — Она вырвала член из плена трусов, заголила кожицу на уже лиловой головке. — Ой! — Дика двинула рукой, выбив громкий всхлип-визг у Клары. — Ой! — Куда ей мой член? Откусит ещё при таком раскладе!

Рубашку, майку и прочее я снял сам, так как девчушки так вошли в процесс, что моё тело нужно было только как опора. Клара вертела задницей, распаляясь всё больше, цепко удерживая меня за пояс. Только иногда она яростно лизала языком мой член, словно приправляла моим запахом и вкусом удары наслаждения от шурующей внутри рукоятки плётки. Несмотря на качку от наслаждения, где шторм доходил до девяти баллов, как минимум, она, атакуя член, его теребила, сосала, вновь лизала, но всегда ласково. А потом вновь улетала, зажимая в потной ладошке мой каменный кол члена, показывая глаза, в которых кроме адского пламени похоти ничего не было. В одну из таких атак, не выдержав, я ухватил её за волосы и не отпускал до тех пор, пока не выбросил напряжение в её ласковый рот. Она проглотила всё и даже не хотела отпускать меня изо рта. Но оргазм накрыл её, заставив отпустить меня. Упираясь руками в стенку, хрипя что-то крайне матерное, Клара-Кайра в экстазе так выгибалась, что дала бы фору любой гимнастке из олимпийской сборной!

Несколько минут мы прибывали в тишине. Клара на коленках, уткнувшись лицом в низ живота Дики, уставшая Дика, упирающаяся на подушку, но ещё стоявшая на коленках, и я, наблюдавший всю эту картину сверху, так как стоял.

— Какими вы оказались сладенькими. — Клара подняла голову. Довольное лицо с горящими глазами. — А теперь, все за мной!

— Клара. — Начала говорить Дика.

— Нет Клары. — Женщина замотала головой. — Там, вон, в горке возьми бокалы. Ты — шампанское в холодильнике. А я кровать приготовлю. — И уже с порога гостиной. — Зовите меня Кайра. Для своих я Кайра.

***

Они с мужем практиковали такие игры. И менялись ролями — то она госпожа, то он строгий господин. Но то ли работы в последнее время стало много, то ли там, у буржуинов, у него кто-то появился, такие игры стали всё реже и реже происходить. И Клара просто умирала от желания, раздиравшего её на тысячу мелких частей. В результате чего, у неё скоро появились подружки, также не отрицающие такие ролевые игры. Да, те самые — красивые, привлекательные, сексуальные и очень требовательные. Обо всём этом она успела рассказать, пока мы устраивались на кровати, открывали шампанское, выпивали и закусывали.

А потом Кайра, Дика, я занимались сексом. Нет, вернее сказать, нас занимали сексом. Не знаю, как это назвать, но эта блондинка была жадна до секса. Мягко говоря. Её хватило и на меня раза три, и на Дику также раза три-четыре. Никогда не думал, что женщина может так жадно заниматься сексом. Ей было постоянно мало. Только опадёт на кровать Дика, измученная её умелым язычком, как она уже занимается моим членом, только что усердно двигавшимся в её киске. Не успели мы принять душ, как она, покручивая задницей, милой, кстати, и очень разработанной, уже тянет Дике трусики с точащим колом искусственного фаллоса. Мы переглянулись между собой и навалились на неё. Она выдержала наш натиск. Выдержала даже двойное проникновение, когда Дика драла её в задницу, а я насаживал её на свой член, сжимая горячие бёдра этой сексуальной маньячки. Кайра всхлипывала, трясла головой, захлёбывалась в оргазме, но трясущейся рукой уже искала выскользнувший из неё усталый член покорного раба.

Под утро, когда солнце силилось пробиться сквозь облака, бежавших в испуге от ветра-хулигана, мы вышли из подъезда. С натруженными всеми местами, коими можно было «делать секс», и уставшие как рабы с галер. Мы неспешно двинулись по просыпающемуся городу, стараясь прийти в себя.

— Знаешь. — Дика, остановилась, поправила мне шарф. — Похоже, что я наигралась этим. Я больше не хочу. — Она вздохнула. — Вот такого.

— И мне что-то не того. — Хотя внутри я просто очумевал от такого бурного и ненасытного желания секса. — Всем хороша, но просто какой-то марафон. — И помолчав, добавил. — Просто олимпийский марафон по траху.

Ветер крутил вокруг нас воздух, давил на нас, словно пробовал на прочность, а мы, молча, шли и шли, наслаждаясь тем, что её рука, лежала на моей руке, а ноги одновременно наступали на землю.

Дома Лидка стянула с себя одежду, встала голой у зеркала, рассматривая себя.

— Следы укусов ищешь? — Кайра в экстазе тяпнула меня за спину и немного подрала ягодицы когтями. Страстная сучка! Или маньячка?

— Нет. — Поворот правым боком. — Знаешь, она нежна была со мной. А тебя, видно, очень сильно полюбила. — Последнее слово она выделила голосом. — Я даже стала ревновать, когда ты её в две дырки. — Ну, да. Своим в рот, а игрушкой в киску и рваным ритмом до наступления её оргазма. Пришло в голову спонтанно. И получилось очень даже эффективно.

— Слушай, Лид, ты не начинай? — Я сел в кресло, вытянул ноги. — Не мог же я сказать — слушай, мне тут немного не того перед женой, я в уголке постою.

— Да? — Она оперлась ладонями о подлокотники кресла, нависла надо мной, показывая уже напрягшиеся соски, лоснящиеся от крема груди, бедра, заматывая в облако манящего парфюма. — А почему?

В другом случае, я просто её подтянул бы к себе, посадил лицом к себе, ввёл бы в вулкан член и не отпустил бы до тех пор, пока она не затихла бы в бессилии от прокатившей волны оргазма. А сейчас, я просто подтянул её к себе, посадил на колени, и обнял, стараясь обхватить как можно больше такого сладкого и такого беззащитного тела.

Часы тикали, мерно отмечая уходящее время. За окном город рычал моторами, а у нас был тихий Рай, в котором Адам держал на руках свою Еву, и им, по большому счёту, ничего не нужно было. Только эти объятия и ещё сон. Крепкий сон в объятиях человека, которому ты можешь довериться. И много ли нужно человеку, на самом деле? Думаю, что нет — не так много, как много об этом сегодня говорят из «зомби-ящика».

Вечер мы провели, так же как и день, — в кровати. Вика, прибежавшая вся такая активная, позитивная, полная энергии, плюхнулась голой с правого бока и через пару минут заснула вместе с нами. Вечером мы поужинали и вновь впали в дрёму. Не ...